Бой орланов в воздухе

После завтрака я взял свое ружье и пошел осматривать долинку, в которой мы встали биваком. С утра погода стояла великолепная: на небе не было ни единого облачка, солнце обильно посылало свои живительные лучи, и потому всюду на земле было так хорошо — по-праздничному. Кустарниковая и травяная растительность имела ликующий вид; из лесу доносились пронзительные крики. дятлов, по воздуху носились шмели, порхали бабочки…

Обойдя небольшое болотце, я нашел зверовую тропу, протоптанную, должно быть, медведями, которая привела меня на старую гарь, заваленную колодником, заросшую ерником и ежевикой.

С утра я неладно обулся, что-то жесткое попало мне под подошву и мешало ступать. Я стал на первую попавшуюся валежину и стал переобуваться. Вытряхнув из обуви посторонний предмет, я снова оделся, и только хотел было встать, как вдруг увидел белохвостого орлана.

Распластав свои сильные крылья, он летел мне навстречу, направляясь к лиственице, растущей посреди небольшой полянки. Описав около меня большой круг, он ловко, с наскока, уселся на одну из верхних ветвей и сложил свои крылья, но тотчас приподнял их немного, расправил и сложил снова.

Орлан оглянулся по сторонам и затем нагнул голову вниз. Тут только я заметил в лапах у него какой-то предмет, но что именно это было — за дальностью расстояния — не было видно. Вдруг сзади и немного влево от меня послышался крик, какой обыкновенно издают пернатые хищники. Орлан насторожился. Он нагнул голову, дважды кивнул ею и раскрыл свой могучий желтый клюв. Оперение на шее у него поднялось. В этом виде он действительно оправдывал название царя птиц.

В это мгновение я увидел другого орлана, направляющегося к той же лиственице. Царственный хищник, сидевший на дереве, разжал лапы и выпустил свою жертву. Небольшое животное, величиною с пищуху, полетело вниз и ударилось о землю с таким шумом, с каким падают только мертвые тела.

Затем орлан сорвался с ветки и стремительно полетел по наклонной плоскости, забирая влево и стараясь как можно скорее выравняться с противником. Другая птица, что была выше него, начала трепетать крыльями, чтобы задержаться на одном месте, но потом вдруг стремительно кинулась на своего врага, промахнулась и так снизила, что едва не задела меня своим крылом.

Теперь оба орлана были на одном уровне. Они описывали спиральные круги, быстро сближаясь, и вдруг бросились друг другу навстречу. Птицы приняли в воздухе вертикальное положение, они неистово хлопали крыльями и издавали пронзительные крики, которые можно было бы назвать квохтаньем. Сцепившись, они рвали друг у друга тело когтями, разбрасывая перья по сторонам. Естественно, что во время боя оба орлана стали падать, и, когда крылья их коснулись травы, они вновь поднялись на воздух, описав небольшие круги, и вторично сцепились в смертельной схватке.

На этот раз я заметил, что они работали не только лапами, но и клювами. Опять посыпались перья. Теперь я уже не знал, который из орланов сидел на дереве и который прилетел отнимать добычу, — оба они были одинаковой величины и имели тождественное оперение. При третьей схватке у одной из птиц показалась на шее кровь, у другой было оголено и расцарапано брюхо. У обоих были потрепаны крылья и поломаны маховые перья. Орланы стали кружиться, и тот, которому удавалось подняться выше, старался нанести удар своему противнику сверху. Нижний орлан ловким движением крыла уклонялся от нападения врага и, пользуясь промахом, сам переходил в наступление, но тоже падал книзу. Так, меняясь местами, они спускались все ниже и ниже, пока вновь не достали земли. Потом они разлетелись в стороны и начали парить, стараясь занять по отношению друг к другу командное положение и вместе с тем удалялись от места поединка. Раза два они еще показались за деревьями и, наконец, скрылись совсем.

Тогда я решил посмотреть, что было в лапах у первого орлана. Когда я подходил к лиственице, мне показалось, что кто-то бросился в заросли, но я не успел разглядеть, кто именно.

Тщетно я искал оброненную орланом добычу — она изчезла. Мне стало ясно, что какой-то другой хищник, на этот раз четвероногий, быть может колонок, соболь или лисица, воспользовался суматохой и подобрал лакомый кусок.

Забросив ружье за плечо, я пошел по левому нагорному краю долины. Выбрав место поположе, я поднялся к одной из ближайших седловин на хребтике и сел здесь отдохнуть.

Через минуту я опять услышал шум и увидел одного из только что дравшихся орланов. Он сел на коряжину недалеко от меня, и потому я хорошо мог его рассмотреть. В том, что это был именно один из забияк, я не сомневался. Испорченное крыло, взъерошенное оперение на груди и запекшаяся кровь с правой стороны шеи говорили сами за себя.

Сильно уставший, победитель или побежденный, он сидел теперь с опущенными крыльями, широко раскрытым клювом и тяжело дышал. С четверть часа, если не больше, отдыхал орлан. Потом он стал клювом оправлять перья в крыльях, выбрасывая испорченные, и приводить в порядок свой наряд на груди. Этой процедурой он занимался довольно долго. Я сидел и терпеливо наблюдал за ним и не шевелился.

Посидев еще спокойно несколько минут, орлан снялся и полетел на место боя. Он сел на ту же лиственицу, на то же место и стал смотреть вниз. Затем он опустился на землю и, не найдя там ничего, снова поднялся на воздух и полетел вверх по долине за новой добычей.

В это мгновение у ног моих шевельнулся сухой листик, другой, третий… Я наклонился и увидел двух муравьев — черного и рыжего, сцепившихся челюстями и тоже из-за добычи, которая в виде маленького червячка, оброненная лежала в стороне. Муравьи нападали друг на друга с такой яростью, которая ясно говорила, что они оба во что бы то ни стало хотят друг друга уничтожить.

Я так был занят муравьями, что совершенно забыл о червячке и когда посмотрел на то место, где он лежал, его уже не было там видно. Поблизости находилось маленькое отверстие в земле, и я увидел как его утащило туда какое-то насекомое вроде жужелицы. Когда я вновь перевел взгляд на место поединка, то увидел одного только рыжего муравья. Он суетился и, видимо, искал оброненную личинку, но не найдя ее, отправился за новой добычей.

Меня поразила аналогия: два события — одно в царстве пернатых, другое из царства насекомых — словно нарочно были разыграны по одному и тому же плану. Тогда я вспомнил весьма обычные драки собак из-за кости, причем третья собака, не принимавшая участия в свалке, пользуется всегда случаем и уносит лакомую кость. Это и есть борьба за жизнь. У всякого живого существа есть две цели жизни. Первая — поддержание собственной жизни и вторая — оставление после себя потомства, и потому все живые существа ведут борьбу за обладание питанием и за обладание матками. Природа хорошо позаботилась о продолжении видов.

Date: 2015-10-18; view: 397; Нарушение авторских прав