От автора. Владимир Клавдиевич Арсеньев

Владимир Клавдиевич Арсеньев

В горах Сихотэ-Алиня

От автора

В 1908 году Приамурский отдел Русского Географического общества снарядил экспедицию для обследования части Дальнего Востока, заключенной в границах: нижний Амур — на западе, пролив Невельского (Татарский) — на востоке, реки Хор и Самарга — на юге. Цель экспедиции — естественно-историческая, продолжительность — 19 месяцев (с 24 июня 1908 года по 20 января 1910 года). В состав экспедиционного отряда вошли следующие лица: начальник экспедиции, автор настоящей книги, В. К. Арсеньев, и его сотрудники: помощник по хозяйственной и организационной части Т. А. Николаев, известный флорист Н. А. Десулави, естественник-геолог С. Ф. Гусев и большой знаток охотничьего дела, сотрудник журнала «Наша охота» И. А. Дзюль.

Кроме того, в экспедицию были назначены семь человек стрелков — от 23-го Восточно-Сибирского стрелкового полка: Петр Вихров, Станислав Глегола, Михаил Марунич и Иван Туртыгин, от 24-го Восточно-Сибирского стрелкового полка: Михаил Курашев, Илья Рожков и Павел Ноздрин и от Уссурийского казачьего дивизиона казаки: Григорий Димов и Иван Крылов.

В начале июня Т. А. Николаев получил задание отправиться морем в Императорскую (ныне Советскую) гавань и устроить три питательные базы: 1) при устье реки Самарги, 2) при реке Ботчи и 3) в бухте Андреева. По прибытии в Императорскую гавань ему надлежало повидать орочских старшин и узнать, в бассейн какой реки выйдет экспедиция после перевала через Сихотэ-Алинь, и тогда по этой реке с запасами продовольствия итти ей навстречу. С Т. А. Николаевым отправились все стрелки, а с автором пошли: Н. А. Десулави, С. Ф. Гусев, И. А. Дзюль, Чжан-Бао и оба казака, Иван Крылов и Григорий Димов.

Все участники экспедиции были одеты однообразно. Летняя одежда состояла из рубах защитного цвета, таких же штанов, поясного ремня, фуражки и трех смен белья. Для защиты от паразитов была заготовлена одна пара дегтярного белья, которая надевалась по очереди, когда это было нужно. Обувь была сшита в Хабаровске по форме орочских унтов. Автор рассчитывал также приобрести их у местного туземного населения. Кроме того, все имели для защиты от комаров: сетки на головы, нарукавники и нитяные перчатки.

Зимняя одежда состояла из меховых шапок с наушниками, полушубков, теплого белья, суконных шаровар, шерстяных перчаток и той же туземной обуви, но только большего размера. Для ног каждый участник экспедиции имел по паре суконных обмоток. Они хорошо защищают голени от ушибов и гораздо удобнее кожаных голенищ.

Летние палатки, как и во время путешествия 1906–1907 годов, отсутствовали. Взамен их были взяты комарники. Зимой путешественники были лучше обставлены. Прежде всего, имелся большой суконный шатер, в котором свободно могло разместиться до двадцати человек. Он имел вид шестиугольной призмы, покрытой шестиугольной же пирамидой, и держался на одном колу, поставленном посредине. К углам его были прочно пришиты кольца с длинными веревками, при помощи которых шатер и растягивался во все стороны. Свет во внутренность его проникал через два небольших окна с толстыми стеклами. Обстановка зимней палатки состояла из коллекционных ящиков, складного столика со свертывающейся доской и обрезков древесных стволов, заменяющих Стулья. Чугунная печка с вращающимся флюгером на трубе давала тепла больше, чем нужно. На ней варили чай и кипятили воду для стирки белья. Обед и ужин варились снаружи. Пол в шатре прикрывался еловыми ветками и сухой травой. Все спали вместе, плотно прижавшись друг к другу и прикрывшись сверху шерстяными одеялами и полушубками.

Начальник экспедиции и его спутники были вооружены винтовками системы Маузера и Винчестера и дробовыми ружьями Зауэра и Ремингтона с достаточным запасом пороха и дроби. Стрелки имели трехлинейные винтовки без штыков, патронташи и по триста патронов на человека.

Бивуачное снаряжение состояло из поперечной пилы, двух лопат, нескольких топоров, котелков с дужками разной величины, входящих друг в друга, сковороды, поварешки, эмалированных чашек для еды, кружек и пр.

Необходимой принадлежностью всякой продолжительной экспедиции является комплект плотничных и слесарных инструментов. Не забыта была также походная аптечка с достаточным запасом перевязочного материала. Особое внимание было уделено научному снаряжению экспедиции.

Всем успехом своего предприятия автор обязан самоотверженной и бескорыстной службе своих младших сотрудников. Несмотря на то, что их сверстники были уволены в запас армии, несмотря на полную возможность уехать из Императорской гавани во Владивосток на пароходе, они, понимая, что уход даже одного человека из отряда был бы очень чувствителен, добровольно остались до конца экспедиции. Едва ли когда стрелкам и казакам приходилось переносить большие лишения, чем вынесли эти скромные труженики. Несмотря на постоянное переутомление и физические страдания от холода и голода, которых невозможно передать словами, они мужественно боролись с природой и не жаловались на свою судьбу. Многие из них погибли во время империалистической войны. Какая судьба постигла остальных — не знаю.

Рассматривая карту Дальневосточного края, мы замечаем, что некоторые пути обследования его были особенно излюблены. Одни ученые за другими идут по проторенным дорожкам. Большинство совпадающих маршрутов мы видим: 1) в районе реки Суйфуна и около города Никольска-Уссурийского,[1]2) по восточному берегу озера Ханка, по реке Сунгаче и по реке Уссури, 3) по рекам Даубихе, Улахе, Фудзину и далее через Сихотэ-Алинь к морю, 4) по нижнему течению рек Бикина, Имана и Баку. Меньше всего исследований производилось в прибрежном районе к северу от залива Ольги и в центральной части горной области Сихотэ-Алиня.

Самым первым исследователем Нижнего Амура является казачий старшина Василий Поярков, который в 1643 году со 132 казаками, будучи послан якутским воеводой Петром Головиным, прошел в Амурский край таким путем, который после него никто не повторил. Поярков поднялся из Якутска по рекам Алдану, Учуру и Гонаму и, перевалив через Становой хребет, спустился по рекам Брянте и Зее к Амуру, а по нему проплыл до устья и вышел в Охотское море. В 1646 году Поярков благополучно вернулся в Якутск после четырехлетнего путешествия, сопряженного с большими лишениями, потеряв половину своего отряда, частью в битвах с даурами, частью от голода и болезней.[2]

Следом за ним в 1647 году казак Семен Щелковников спустился по реке Амуру и, войдя в лиман, направился на север к устью реки Охоты.

Приблизительно через полтораста лет после Пояркова на Амуре появляются два японских путешественника: Могами Токнай в 1785 году и Мамия Ринзо в 1808 году.

Ссыльный Васильев трижды плавал до устья реки Амура (1815–1826 гг.), но всякий раз маньчжуры задерживали его на возвратном пути и выдавали нашему правительству. При допросе он дал подробные сведения о климате, природе и богатстве недр края, проверенные потом Ладыженским в 1832 году.

В 1845 году французский миссионер де ла Брюньер по поручению китайского императора Кханси предпринял путешествие на реку Амур. 16 июля он отправился из города Сансина на восток по узкой тропе и, пройдя 120 миль, 19 сентября достиг реки Амура, где и зазимовал в гольдской деревне Фурме.[3]5 апреля 1846 года он поплыл к устью реки Амура и близ деревни Гутонг был зверски убит туземцами. Они вырвали у него глаза, выбили зубы и оставили тело на берегу, где оно лежало до тех пор, пока волны Амура не унесли его в море.[4]

Другой миссионер Рено, посланный викарием Маньчжурии Веролем для расследования участи де ла Брюньера, в 1850 году спустился по реке Амуру почти до деревни Ху-Дунь, расположенной около озера Кизи. Экспедиция. Рено не дала никаких результатов, кроме печального повествования о гибели де ла Брюньера, 1849 год является знаменательным на Дальнем Востоке. Г. И. Невельской при обследовании Амурского лимана установил, что Сахалин есть остров, а не полуостров, как думали раньше.

Г. И. Невельской, узнав, что владычество сынов Поднебесной империи не распространяется так далеко на восток, превысил данную ему инструкцию, вошел в реку Амур, основал Николаевский пост, обращенный впоследствии в город Николаевск, и проплыл по реке около ста километров до озера Кизи. 1 августа 1850 года он поднял русский флаг и салютовал ему из орудия.[5]

Лейтенант И. Бошняк в 1852 году тоже достиг озера Кизи и оттуда сухопутьем прошел в залив Де-Кастри. Ему принадлежит честь открытия залива Хади, который он окрестил Императорской гаванью.[6]

С открытием навигации в 1854 году генерал-губернатор Восточной Сибири Н. Н. Муравьев с отрядом забайкальских казаков и частей 13-го и 14-го линейных батальонов спустился на баржах и плотах по реке Амуру от Усть-Стрелочного караула до поста Мариинского, основанного им у входа в озеро Кизи.[7]

В августе того же года от устья реки Амура к Усть-Стрелочному караулу на пароходе «Надежда» пришел, адмирал Путятин и с ним Посьет, впоследствии министр путей сообщения. Последний был в кругосветном плавании на фрегате «Диана», после крушения которого доставил экипаж в город Петропавловск-на-Камчатке, а оттуда проездом через Амур отправился в Иркутск и далее в Петербург.[8]

Следующим исследователем в хронологическом порядке будет академик Л. Шренк, совершивший в 1854–1856 годах путешествие по Амуру до его устья и по Уссури до реки Нор. Его этнографические исследования касаются главным образом гольдов, ольчей и гиляков.[9]

Весной 1856 года путь по Амуру от Усть-Стрелочного караула до поста Николаевского совершил чиновник Департамента уделов Г. Пермыкин.[10]

В 1856 году 13-й линейный батальон на лодках был отправлен из поста Мариинского обратно в Забайкальскую область. Суровая зима застала солдат в походе. На несчастье баржа с хлебом, посланная им навстречу, села на мель где-то в верховьях Амура. Этот беспримерный поход плохо одетых и голодных солдат мало кому известен. Весь путь 13-го линейного батальона cо времени ледостава был усеян трупами. Люди кормились мясом мертвецов, но это не спасло их от гибели. Плохо одетые и почти босые, они замерзали на привалах, не имея сил подняться, чтобы поддержать огонь угасающего костра.

Как только возникли переговоры русского правительства с Китаем в 1857 году, граф Муравьев-Амурский послал в Уссурийский край геодезиста Усольцева, который проплыл по рекам Уссури и Сунгаче до озера Ханка. Затем он поднялся по реке Лефу, но не дошел до ее истоков и приблизительно с половины пути повернул к юго-западу, вышел на реку Суйфун и спустился по ней до Амурского залива, названного так потому, что устье Суйфуна в то время принималось за устье Амура. Усольцев разъяснил это заблуждение.[11]

Горный инженер Н. П. Аносов в том же 1857 году проплыл по Амуру до его устья, а в следующем, 1858 году поднялся по реке Уссури до Имана и по этой последней реке до местности Картун. Затем он прошел по реке Сунгаче и по восточному и южному берегам озера Ханка до реки Мо. Последний маршрут Аносов сделал по реке Даубихе почти до ее истоков.[12]

Честь сделать первое пересечение через Сихотэ-Алинь принадлежит М. И. Венюкову. В 1857 году по поручению графа. Муравьева-Амурского он отправился по реке Уссури, потом по ее притоку Улахе и по реке Фудзину, затем перевалил через хребет Сихотэ-Алинь и вышел на реку Тадушу.

Венюков хотел было пройти к заливу Владимира, но собравшиеся в большом количестве вооруженные китайцы преградили ему дорогу и потребовали, чтобы он возвратился. Тогда Венюков на берегу моря, при устье реки Тадушу, воздвигнул деревянный крест, на котором вырезал надпись: «Я был здесь в 1858 г. М. Венюков». Восемнадцатого июня он повернул назад и через двадцать два дня той же дорогой вернулся на Уссури.[13]

1859 год был особенно богат исследованиями. Одна экспедиция следует за другой. Это был период ознакомления с правыми притоками Уссури и землями на юг к границам Кореи. Астроном Гамов производит ряд геодезических работ по Амуру и Уссури. Им были определены крайние географические координаты на реке Улахе (между устьями рек Фудзин и Ното), затем он прошел по реке Сунгаче до озера Ханка и вернулся той же дорогой. Один из мысов в заливе Посьет назван его именем.[14]

В том же 1859 году Уссурийский край посетил академик К. И. Максимович. Он поднялся по долине Уссури, затем по реке Улахе до устья Фудзина, прошел по долине этой последней до истоков, перевалил через водораздельный хребет Сихотэ-Алинь и спустился по реке Вай-Фуд-зину (Аввакумовке) к заливу Ольги. Результатом его исследований было обширное ботаническое сочинение, за которое он получил премию имени П. Н. Демидова. Насколько ценны работы К. И. Максимовича, говорить не приходится. Это известно каждому, кто хоть мало-мальски знакомился с литературой местной флоры. Он первый установил, что флора Уссурийского края есть флора маньчжурская. Множество растений названо именем этого исследователя.[15]

Министерство государственных имуществ для исследования лесов в Уссурийском крае командировало корпуса лесничих капитана Будищева и топографов Корзуна, Лубенского и Петровича. Экспедиция Будищева работала с 1867 года. Эти труженики ознакомили нас с географией южной части Сихотэ-Алиня. Прибрежный район к востоку от водораздельного хребта они назвали Зауссурийским краем.[16]Сам Будищев осмотрел долину Уссури, реки Даубихе и Лефу, озеро Ханка, затем спустился вдоль государственной границы до реки Суйфуна, описал леса в окрестностях селений Барабаша, Никольского, Новокиевского, на полуострове Муравьева-Амурского, был на Улахе, Фудзине и через Сихотэ-Алинь по Вай-Фудзину (ныне Аввакумовка) спустился к морю. Топограф Корзун поднялся более чем до половины по Иману и Ваку и по реке Бикину до верхнего его притока Бягаму, но дойти до Сихотэ-Алиня ему не удалось. Недостаток продовольствия принудил его вернуться на Уссури. Третий спутник Будищева, Петрович, обследовал болотистые низины и леса по правому берегу Амура от устья реки Анюя (Дондон) до озера Кизи. Потом мы узнаем о его маршруте к заливу Де-Кастри и далее по берегу моря до реки Хои, откуда Петрович проник на реку Тумнин и спустился по ней до устья. Наконец, Лубенский описал леса по долине реки Амура от Хабаровска до поста Николаевского.

Одновременно с Будищевым Уссурийский край посетил известный натуралист Р. Маак. Совместно с Этнографом Брылкиным в начале июня 1869 года он прибыл к устью Уссури и поднялся по ней до реки Сунгачи. По этой последней он проплыл до озера Ханка и обошел его с восточной, южной и западной сторон. После неудачной попытки подняться далее вверх по реке Уссури Маак возвратился на Амур. Исследования этого ученого поражают тонкостью наблюдений и громадным количеством собранного материала. Множество видов насекомых и растений названо его именем.[17]

Третий французский миссионер Жербильон отправился для обследования Амура в 1861 году. Недалеко от устья реки Сунгари он встретил русских и охотно принял их предложение доехать с ними до поста Николаевского. В том же году Жербильон возвратился.[18]

Вслед за Мааком в 1860 году в течение трех лет обследованием края занимается выдающийся геолог и палеонтолог Ф. Б. Шмидт. С ранней весны 1860 года он занимался исследованиями берегов Амура от устья реки Сунгари до поста Николаевского с заходом в озеро Кизи и залив Де-Кастри. После работ на острове Сахалине Ф. Б. Шмидт в июне 1861 года переехал морем во Владивосток. Отсюда он совершил две поездки: первую — от залива Посьет к устью Суйфуна и озеру Ханка, а вторую — по рекам Сунгаче и Уссури до селения Хабаровки.[19]

В 1867–1869 годах вновь приобретенную страну посещает знаменитый впоследствии путешественник Н. М. Пржевальский. Маршруты его были те же, что и у Усольцева, Будищева и Венюкова. Он поднимается по рекам Уссури и Сунгаче, работает около озера Ханка, затем идет на реку Лефу и оттуда к городу Владивостоку. Из Владивостока Н. М. Пржевальский пошел по побережью моря на реку Сучан, реку Судзухе и далее к посту Ольги и к заливу Владимира. Свои исследования он закончил маршрутом через Сихотэ-Алинь на Фудзин, Улахе и Уссури.[20]

Еще через год (в 1870 году) горный инженер И. Боголюбский в поисках рудных месторождений пошел по реке Уссури к Владивостоку, оттуда тропой на реку Сучан и на реку Ванчин и побывал в заливе Ольги, Собрав сведения о землях прибрежного района к северу от Ольгинского поста, он в сопровождении китайцев сделал попытку проникнуть на реку Тетюхе, но его проводник-китаец умышленно или нечаянно заблудился, и он; не дойдя до намеченного пункта семи километров, повернул назад.[21]

В 1871 году Уссурийский край навещает лучший синолог того времени — архимандрит Палладий. Мы обязаны ему замечательными открытиями по археологии и истории края. Он проехал по рекам Уссури и Сунгаче, был на озере Ханка, откуда перешел на реку Суйфун, посетил село Никольское и прибыл в пост Владивосток. К сожалению, из трудов этого ученого сохранились только отрывочные письма. Архимандрит Палладий умер по дороге в Россию в 1872 году.[22]

Еще через три года партия топографов под начальством Л. Л. Большева производит инструментальную съемку прибрежной полосы Зауссурийского края (шириною от одного до пяти километров) от залива Рында к северу до залива Де-Кастри. Тяжелые условия, при которых пришлось работать топографам на пустынном в то время берегу, дали С. В. Максимову богатый материал для его рассказов.[23]

Следующим в хронологическом порядке исследователем Уссурийского края является И. П. Надаров. В 1882 году он поднялся по Бикину до местности Цамо-Дынза и по Иману до устья реки Тайцзибери. Другой раз с реки Ваку он прошел на реку Улахе, поднялся по ней до половины и, повернув назад, вышел к урочищу Анучино и оттуда к Уссурийской железной дороге. И. П. Надаров дал много сведений по географии края и написал очерки из жизни уссурийских манз.[24]

Археологические и этнографические исследования Ив. Полякова относятся главным образом к острову Сахалину, но он также работал и в Южно-Уссурийском крае. В июле 1882 года он высадился во Владивостоке и направился по долине реки Суйфуна к селению Никольскому (впоследствии город Никольск-Уссурийский).[25]

Продолжателем работ Палладия является основатель Общества изучения Амурского края Ф. Ф. Буссе. Работы его относятся к 1883–1889 годам. Разъезжая по области в качестве заведующего переселенческим делом, Буссе обратил внимание на древние городища, оставленные в стране ее первоначальным населением, и описал некоторые из них.[26]Работы Буссе впоследствии продолжил князь П. А. Кропоткин.

Гидрографическая экспедиция Великого океана не ограничивает свои работы Амурским лиманом, но распространяет их и на самую реку Амур. В 1886 году две шлюпки с лодки «Горностай» прошли с промером вверх по реке около 1 175 километров до устья Сунгари.[27]

С 1888 по 1894 год горный инженер Д. Л. Иванов производил ряд геологических изысканий в Новокиевском и Барабашском районах и по рекам Суйфуну, Супутинке, Майхе, Сучану и Судзухе. Потом он пошел по реке Лефу на Улахе и далее через Сихотэ-Алинь к посту Ольги. Остается упомянуть еще об одном его маршруте — именно вдоль морского побережья от села Шкотово, по рекам Таудими, Сучану, Судзухе и Таухе.

Период с 1894 по 1897 год является наиболее богатым исследованиями.

В 1894 году капитан Генерального штаба С. Леонтович производит съемку реки Тумнина и составляет орочско-русский словарь.[28]В том же 1894 году и следующем, 1895 году геолог Д. В. Иванов совершает четыре маршрута. Первый — по Амуру от города Хабаровска до озера Кизи и затем по реке Хоюлю через хребет Сихотэ-Алинь к Императорской гавани.

Второй — по рекам Анюю, Гобилли, Буту, Хуту на реку Тумнин. Третий — по реке Самарге через Сихотэ-Алинь на реку Сукпай и по этой последней на реку Хор к Уссурийской железной дороге. Четвертый — вдоль берега моря частью на лодке, частью на паровой шхуне «Сторож» от залива Ольги до Императорской гавани.[29]

В том же году для обследования центральной части Уссурийского края посылаются охотничьи команды 10-го линейного батальона и 2-й стрелковой бригады. Маршруты охотничьих команд были распределены таким образом, что пути их должны были пересекаться. Одни команды должны были проникнуть как можно дальше в глубь страны, а другие нести службу связи и доставлять им продовольствие, но согласовать движение их в тайге было невозможно, и потому каждая из охотничьих команд действовала самостоятельно, вследствие чего перевалить через Сихотэ-Алинь и выйти к морю им не удалось, и после неимоверных лишений, до человеческих жертв включительно, они возвратились.[30]

В период между 1895 и 1897 годами Южно-Уссурийский край посетил известный ботаник В. Л. Комаров. Он работал к западу от Никольска-Уссурийского в бассейне реки Суйфуна, затем углубился в Маньчжурию и на юг, прошел до урочища Новокиевского.[31]

В области этнографической литературы мы встречаем имя С. Брайловского, объехавшего в 1896 году долины рек Сучана и Судзухе, а в следующем, 1897 году — по поручению губернатора Приморской области занимавшегося переписью туземного населения по побережью Татарского пролива от бухты Терней к югу до залива Ольги. Этот переезд С. Брайловский совершил на лодках и частью на пароходе.[32]

С 1898 по 1900 год ряд теологических изысканий производит горный инженер М. М. Иванов, однофамилец горных инженеров, ранее работавших в Южно-Уссурийском крае. Он обследовал реку Бикин до местности Цамо-Дынза и Иман до Картуна с ходом в сторону между реками Нэйцухе и Баку. Затем он поднялся по Уссури и Улахе до Ното-Хойза. Другой его маршрут был от места слияния Уссури с рекой Сунгачей к югу вдоль Уссурийской железной дороги до города Никольска-Уссурийского и затем круговой маршрут к озеру Ханка и к Китайской Восточной железной дороге.[33]

Работы геолога П. И. Яворского относятся к Амгунскому бассейну, граничащему с Уссурийским краем, и потому мы отметим один только его маршрут в 1903 году по Амуру от города Хабаровска до озера Удыль.[34]

Этот перечень исследователей края был бы неполным, если бы мы не упомянули еще двух пионеров, прибывших в край в то время, когда по Владивостокской бухте еще плавали лебеди, а в горах бродили тигры. Я говорю о М. И. Янковском и М. Г. Шевелеве. Первый много работал по орнитологии и энтомологии в Северной Корее и в Посьетском районе.[35]Второй был кабинетным работником и жил большей частью в бухте Кангауз. Имя его тесно связано с изучением истории края. Он владел китайским языком и совершенно свободно разбирался в иероглифах. В его распоряжении было много древних рукописей. В вину ему можно поставить только то, что он своевременно не позаботился опубликовать свои знания и унес их с собой в могилу. До нас дошли только кое-какие обрывки его работ, но и те оказались весьма ценными.

Они в значительной степени способствовали установлению, что Бохайское царство (VII–XII века) было на берегах Великого океана в Восточной Маньчжурии, Северной Корее и в Уссурийском крае.

В заключение отметим работы военных топографов, заснявших в 1888 году в одноверстном и двухверстном масштабах весь Южно-Уссурийский край от Китайской границы (Посьет — озеро Ханка) к востоку до рек Улахе и Судзухе включительно.

Планшеты их также тянутся по долине реки Уссури до Амура, расширяясь в бассейне Бикина до 60 и суживаясь около Лончакова до 20 километров. Параллельно с военными топографами съемочные работы производили землемеры Уссурийской межевой партии.

Теперь попробуем нанести на карту Уссурийского края памятники старины, оставленные маньчжурскими племенами в период между VII и XIII столетиями, отметим на ней места, которые занимали китайцы-земледельцы до прихода казаков, и, наконец, нанесем на ту же карту русские поселки. Мы увидим, что все три площади совпадут. Три народа, один после другого, селятся на одних и тех же местах. Доступными для культуры будут: долины рек Амура и Уссури, нижнее течение их правых притоков, бассейны рек Даубихе и Улахе, Южно-Уссурийский край и узкая полоса прибрежного района до Императорской гавани, а вся центральная и северная часть горной области Сихотэ-Алинь как раньше была пустыней, такой она есть и теперь. Дикость тайги, бездорожье и полное отсутствие жилых мест были главными причинами, почему Сихотэ-Алинь и земли к востоку от него оставались так долго неизвестными. Для исследования этой нетронутой части Уссурийского края Я и предпринял свои экспедиции. Настоящий труд заключает в себе повествование о третьем моем путешествии, совершенном в 1908–1910 годах.

Date: 2015-10-18; view: 319; Нарушение авторских прав