Сенсуализм Агостино Дони

Еще при жизни Телезио, в 1581 г., в Базеле вышла книга его последователя и земляка Агостино Дони “О природе человекам. Бежавший из Италии из-за обвинения в ереси, Дони провел всю жизнь в изгнании, вступив в конфликт и с реформаторами. В его единственном дошедшем до нас сочинении нашла свое развитие телезианская антропология, строящая учение о человеке, о жазни и сознании исключительно на основании “природных начал”.

Жизнь и движение, согласно учению Дони, свойственны самой природе, в которой заложена всеобщая способность к ощущению: “Все, существующее по природе, обладает силою ощущения и оез него не может существовать” [141, с. 74]. Всем природным вещам присуща способность распознания других, им подобиых я дружественных вещей или враждебных, ибо без этого невозможно осуществить заложенное в природе стремление вещей к самосохранению. Ощущение и есть распознание воздействий, исходящих от внешнего мира.

Правда, сама по себе материя как косное, неподвижное начало – “вполне груба”, но она не существует самостоятельно. Ощущение есть свойство не самой материи, но некоей “бестелесной природы”, находящейся в ней [там же, с. 75]. Жизненный дух, составляющий, как и у Телезио, в натурфилософской антропологии А. Дони основу жизни и сознания, есть порождение тепла, одного из двух природных начал, ведущих постоянную борьбу

[244]

за обладание материей. Благодаря воздействию этого начала движения и жизни дух образуется в недрах материи, в теле. Субстанция духа есть по происхождению своему и свойствам тоже телесная субстанция. Это тончайшее и легчайшее вещество, порождаемое в результате действия тепла. “Дух” един во всей одушевленной природе и служит основой движения и ощущения, жизни и сознания. В натуралистически трактованном духе и заключена, согласно А. Дони, сущность человеческой природы.

Природный “жизненный дух” (spiritus) вырабатывается в кровеносных сосудах в виде легкой и тонкой материи, которую Дони называет “цвет крови”: это высший результат деятельности организма, подобный пару, ио еще более тонкий и легкий. Он и есть субстанция, дающая жизнь телу: “Его одного и следует полагать живущим в теле, и жизнь одушевленных существ есть жизнь этого духа” [там же, с. 73]. Этот дух “и есть душа”, он по природе своей способен к самодвижению:

“Действительно, утверждение, что душа не может существовать без тела, есть высказывание невежд”, это йуждение бессмысленно, так как душа совпадает с духом, а “дух – телесен” [там же, с. 37]. Итак, душа че-йовека едина и телесна, поскольку отождествлена с “жизненным духом” – телесной субстанцией. Человека Дони рассматривает как “живое тело”, в органическом единстве тела и духа, т. е. как тело, способное к жизненным действиям.

Жизненный дух обладает “природой, способной к движению”; это тепло, бестелесное начало, придающее способность к движению, которая составляет его “внутреннюю силу”. Им же определяется свойственная всему живому (т. е. в конечном счете всей одушевленной природе), и прежде всего и в наибольшей степени человеку, познавательная способность. Дух ощущает, чувствует благодаря воздействию окужающих предметов. Но он воспринимает также и свое внутреннее движение, определяемое Дони как “аффект”, как ощущение своего собственного внутреннего состояния. Жизнь невозможна без сознания самой жизни. Живая природа не может осуществлять свои действия, не осознавая их, и в этом заключается “внутреннее ощущение” духа.

Все способности и действия человеческого сознания–воображение, воспоминание, мышление, рассуж-

[245]

дение, память – выводятся в теории познания Агостино Дони из ощущения. Между ними нет существенного разрыва и качественных различий, они принципиально однородны и сводятся в конечном счете к двум действиям духа – движению и ощущению. Ощущение есть возбуждение духа в результате движения, внешнего воздействия: “Все вещи касаются духа (ибо ничто не может быть воспринято без прикосновения) и движут его” [там же, с. 102].

Ощущение есть, таким образом, восприятие изменений и движения извне. К нему не только восходят, но и сводятся все остальные действия в процессе познания. Воображение (imaginatio) и воспоминание (гесог-datio) суть не что иное, как “ощущение заново”, т. е. повторение в сознании уже воспринятого движения и ощущения [там же, с. 105–106]. В свою очередь, мышление (intellectio) и рассуждение (ratio) не только зависят от чувств как от источника знания, но и сводятся к нему. Мышление имеет дело с чувственными образами; только при ощущении мы воспринимаем реально наличествующие объекты, а в процессе мышления они предстают перед нами, “как если бы они присутствовали” [там же, с. 107]. Мышление (intelligere) есть “как бы внутреннее чтение” (quasi intus legere) сознания в самом себе на основе уже воспринятых ранее чувствами и закрепленных в нем впечатлений и образов. Оно не удаляет нас от действительного объекта, поскольку чувственный образ представляет нам его таким, каким мы его воспринимаем, или вполне подобным ему. Поэтому “нам представляется, что мы заново видим те же вещи или их подобия; а видя и познавая их, дух как бы ясно осознает их бытие и сущность их бытия. Действительно, если в образе нам предстает сама вещь, то предстает также и сущность этой вещи, которая никогда и никоим образом не находится вне ее и без которой не существует и сама вещь” [там же, с. 107].

Поскольку образ есть “подобие” вещи, то он способен передать нам то же ощущение, что и сама вещь, или во всяком случае нечто весьма ей близкое. Агостино Дони отрицает самостоятельность “абстрактных форм” вещей, отделенных от самих объектов познания. Абстракции формируются в процессе познания либо непосредственно под воздействием вещей на органы

[246]

чувств, либо на основе их образов-подобий. Поэтому, заключает Дони, ощущение выше и благороднее мышления, ибо имеет дело с реальными вещами, а не с их подобиями. Ошибки в познании возникают именно по мере отдаления от непосредственного ощущения, когда мы пытаемся судить о вещах, воспринимая не все их стороны, не все их свойства на основе одностороннего и неполного ощущения. Из ощущения исходит и память: она есть сохранение в сознании ранее воспринятых форм вещей: “Мы, очевидно, помним те вещи, которые поразили нас особенно значительно либо новизной, либо силой, либо частотой своих воздействий” [там же, с. 110].

Итак, все действия и способности души суть “не что иное, как движение и ощущение”. Образ есть воображение ранее воспринятого движения. Воспоминание есть повторение образа и возврат к ощущению того, что было донесено в образе. Мышление есть ощущение тех вещей, которые открывают ему себя и оповещают его о себе. Рассуждение заключается во внутреннем рассмотрении воспринятых ощущений. Память же есть “сохранение образов, то есть движений и вместе с тем ощущений тех объектов, благодаря которым возникли эти образы” [там же, с. 112-113]. А стало быть, как “в двух словах” заключает Агостино Дони, “все действия духа, каковы бы они ни были, сводятся к двум, то есть к движению и ощущению” [там же, с. 113].

Теория познания Агостино Дони, продолжившего и развившего основные положения телезианской философии природы, явилась наиболее последовательным выражением сенсуализма и итальянской философии XVI в. Противостоя схоластическому “рационализму”, она расчищала дорогу экспериментальному методу нового естествознания.

Одновременно с Телезио и его школой разработку натуралистической теории человека предпринял испанский врач и философ Хуан Уарте (1529–ок. 1592). В своей книге “Исследование способностей к наукам” (1575) он предлагал строить философию природы независимо от теологических предпосылок, коль скоро в мире существует заложенный в нем изначально, с момента творения, естественный подядбк Вселенной, именуемый природой. Испанский философ связывал специфические способности человеческой души с телесным строением человека, с образом жизни, климатическими

[247]

условиями и питанием, полагая, что человеческий темперамент и способности зависят от сочетания в человеческом организме четырех элементов. Активным элементом, определяющим душевную жизнь, Уарте считал огонь, проявляющийся в человеческом теле в форме усвоения пищи и дыхания. Книга Уарте при всей примитивности его физиологического натурализма, связанного с состоянием тогдашней медицины, прокладывала путь к естественнонаучному познанию и истолкованию духовной жизни человека. Несмотря на церковные запреты, она неоднократно переиздавалась и была переведена на основные европейские языки.

Натурфилософия Бернардино Телезио оказала значительное воздействие на дальнейшее развитие реиес-санснОй философии природы. С ним полемизировал, но в то же время многое воспринял от него Франческо Пат-рици. Джордано Бруно высоко оценил “честную войну”, которую вел против Аристотеля Козентйнец. Для юного Томмазо Кампанеллы именно открытие книги “О природе согласно ее собственным началам” послужило толч-ком к самостоятельному философствованию и разрыву со схоластической традицией. Ф. Бэкон назвал Б. Телезио в числе “первых из новых” философов, открывших путь философской мысли XVII в. Подвергавшиеся нападкам со стороны схоластов еще при жизни автора книги Телезио после его смерти были занесены в папский Индекс запрещенных книг. Не случайно это произошло во время инквизиционного процесса Джордано Бруно: в свете смелых идей Ноланца стали особенно Очевидны опасные для теологии и схоластики тенденции философии природы, объясняемой из ее “собственных начал”.

[248]