Наука и истина

До сих пор мы рассматривали понятие истины в общем виде. Обратимся теперь к более специфическому понятию научной истины '.

Выражение «научная истина» может показаться тавтологичным. Оно действительно было бы тавтологией, если бы понятия «истинное знание» и «научное знание» совпадали. Однако эти понятия не тождественны. Во-первых, наука не сводится к совокупности истин. В ней могут существовать и, как показывает история науки, практически всегда существовали ошибочные гипотезы и теории. Во-вторых, далеко не все знания, которые соответствуют действительности и поэтому являются истинными, носят научный характер. Наряду с научными истинами существуют истины, принадлежащие обыденному знанию.

Различие между этими двумя видами знания — обыденным и научным — является существенным. Обыденное

' Проблема истинности научной теории как системы рассматривается в статье: М. В. Попович. Проверка истинности теории. «Логика научного исследования». М., 1965.

знание сводится к констатации явлений и корреляций между ними. В отличие от него научное знание ориентировано на исследование закономерностей. Научные истины так или иначе связаны с теоретической формой отображения мира. Это относится не только к теоретическим истинам в узком смысле этого слова, но и к эмпирическим истинам. Последние приобретают статус научных только при условии их теоретической интерпретации.

Предложение «Снег бел» может квалифицироваться как истинное. Эта истина принадлежит к сфере обыденного знания. Она представляет собой простую констатацию наблюдаемого явления. Переходя к научному уровню познания, мы прежде всего должны уточнить это предложение. Научным коррелятом истины обыденного познания «Снег бел» будет предложение «Белизна снега — это эффект воздействия некогерентного света, отраженного снегом, на зрительные рецепторы». Это предложение представляет собой уже не простую констатацию наблюдений, но и следствие научных теорий — физической теории света и биофизической теории зрительного восприятия.

Правомерность разделения знания на обыденное и научное как предпосылки рассмотрения научной истины в качестве особого вида истины практически никем не оспаривается. Однако в современной буржуазной философии можно встретить негативное отношение к понятию научной истины, которое основывается на мотивах совершенно иного рода. Законность данного понятия подвергается сомнению на том основании, что естественные науки якобы не способны постичь истину в классическом ее понимании. Отметим три позиции, с которых критикуется понятие научной истины. Одна из них принадлежит неопозитивизму, две другие — постпозитивизму.

Неопозитивисты по существу исключают понятие истины из естествознания, считая выражение «научная истина» незаконным. Такая их позиция является логическим завершением ревизии классической концепции истины. Цель науки заключается, по их мнению, не в выработке представлений, соответствующих объективному миру, а в эмпирической проверке. В некоторых случаях эмпирическая подтверждаемость квалифицируется неопозитивистами как эмпирическая, или фактуаль-

ная, истинность. Это относится в основном к простым предложениям, взятым из обыденного познания,— таким, как «Луна круглая», «Человек—двуногое существо», и т. д. Эти и им подобные примеры как иллюстрации фактуальных истин можно встретить в работах Р. Карнапа и других представителей неопозитивизма. Однако в тех случаях, когда рассматриваются теоретические предложения, подлежащие проверке, обнаруживается неадекватность и самого выражения фактуальной истины даже в смысле эмпирической подтверждаемости. В науке эмпирическая подтверждаемость должна получить количественную оценку. Это осуществляется на языке теории вероятности. В результате категория истины, даже в своем чисто терминологическом качестве, должна вообще сойти со сцены и уступить свое место понятию вероятности.

К. Поппер заменяет понятие научной истины понятием правдоподобия. Под последним он понимает следующее. Истиной может считаться только «строгая» истина — классическая истина, уточненная на основе семантической теории Тарского. Идеалу этой строгости не отвечает ни одна научная теория. Поэтому о научных теориях нельзя говорить как об истинных. Но их можно считать правдоподобными. Понятие правдоподобия характеризует научную теорию как конгломерат истинных и ложных утверждений '.

Правдоподобие — не особая истинностная характеристика научных теорий, имеющая самостоятельный смысл наряду со значениями «истина» и «ложь». То, что считается правдоподобным, фактически ложно, ибо истиной, по Попперу, может считаться только абсолютная истина. Но из двух ложных теорий одна может быть ближе к истине, чем другая. Именно для оценки степени приближения ложных теорий к истине Поппер и вводит понятие правдоподобия, которое предназначено для замены якобы неадекватного науке понятия истины. Правдоподобие является, таким образом, альтернативой диалектического понятия относительной истины.

С иных позиций критикует понятие научной истины Т. Кун. В своей книге «Структура научных революций» он утверждает, что наука не занимается описанием объективного мира. Деятельность ученых направлена на

' К. Popper. Objective knowledge. Oxford, 1972, p. 52.

решение проблем, имеющих сугубо внутринаучное значение, которые Кун называет головоломками.

На чем основано это противопоставление процедуры решения научных проблем описанию объективного мира? Во-первых, к такому выводу Куна приводит интерпретация им активности субъекта в процессе научного познания. Для постижения сущности материального мира ученый конструирует теоретическую онтологию — систему теоретических объектов, репрезентирующих объекты материального мира. Научные теории, строго говоря, являются описанием не самих объектов материального мира, а их теоретических идеализации. В этих условиях, по мнению Куна, оказывается иллюзорным само понятие соответствия теории реальности, а следовательно, и классическое понятие истины. Во-вторых, в смене теорий и основанных на них теоретических онтологии Кун не видит преемственности, которая бы свидетельствовала о все более глубоком и полном отображении объективного мира в развивающемся знании, а следовательно, и о процессе углубления объективной истины. Кун пишет: «Часто приходится слышать, что следующие друг за другом теории всегда все больше и больше приближаются к истине. Очевидно, что обобщения, подобные этим, касаются не решения головоломок и не конкретных предсказаний, вытекающих из теории, а скорее ее онтологии, то есть соответствия между теми сущностями, которыми теория «населяет» природу, и теми, которые в ней «реально существуют».

Возможно, что есть какой-то путь спасения понятия истины для применения его к целым теориям, но во всяком случае не такой, какой мы только что упомянули. Я думаю, что нет независимого ни от какой теории способа перестроить фразы, подобные выражению «реально существует»; представления о соответствии между онтологией теории и ее «реальным» подобием в самой природе кажутся мне теперь в принципе иллюзорными» 1.

Вся эта аргументация направлена не против классического понятия истины вообще, а против его применения в науке. Кун, вообще говоря, допускает истину в обыденном познании. У него нет прямых возражений против употребления понятия истины в этом аспек-

' Т. Кун. Структура научных революций. М., 1975, стр. 259-260.

те. Но в науке, с его точки зрения, для истины нет места.

Отрицание неопозитивистами и постпозитивистами научной истины, конечно, не означает, что ее не существует. Это лишь свидетельствует о неадекватности неопозитивистских и постпозитивистских концепций, из которых следует такое отрицание. Характерно, что отрицание научной истины основано на противопоставлении таких ее сторон, которые ей реально присущи,— объективности и проверяемости, объективности и относительности, изменчивости и преемственности и т. д. У реальной научной истины эти моменты не взаимоисключают друг друга, а находятся в диалектическом единстве. Но раскрыть это единство, а следовательно, и понять, почему истина как феномен научного познания возможна, можно только в том случае, если научная истина рассматривается с позиций материалистической диалектики.

Диалектико-материалистическая трактовка научной истины — не произвольная философская интерпретация науки. Она соответствует природе науки и отвечает устремлениям самих ученых. Ученые принимают истину как главную цель научных исследований. Вот что писал по этому поводу выдающийся физик Л. Больцман:

«Я держусь мнения, что задача теории заключается в конструировании существующего исключительно в нас отражения внешнего мира, которое должно служить путеводной звездой во всех наших мыслях и экспериментах... Своеобразие человеческого духа заключается именно в том, что он стремится создать себе такое отражение и все более и более приспособлять его к внешнему миру... Первоначальная выработка и постоянное усовершенствование этого отображения и являются главной задачей теории» '.

Развернутую характеристику отношения науки и ученых к истине дал и М. Планк: «Когда великие творцы точного естествознания проводили свои идеи в науку,— когда Коперник удалил Землю из центра мира, когда Кеплер формулировал свои законы, когда Ньютон открыл всемирное тяготение, когда Гюйгенс установил волновую теорию света, когда Фарадей создал основы электродинамики,— едва ли все эти ученые опирались на экономическую точку зрения в борьбе против

' Л. Больцман. Статьи и речи. М., 1970, стр. 54.

унаследованных воззрений и подавляющих авторитетов. Нет, опорой всей их деятельности была незыблемая уверенность в реальности их картины мира. Ввиду такого несомненного факта трудно отделаться от опасения, что ход мыслей передовых умов был бы нарушен, полет их фантазии ослаблен, а развитие науки было бы роковым образом задержано, если бы принцип экономии Маха действительно сделался центральным пунктом теории познания» 1.

Размышляя о том, что заставляет ученых служить науке, А. Эйнштейн писал: «Природа человека такова, что он всегда стремился составить для себя простой и не обремененный излишними подробностями образ окружающего его мира. При этом он пытался построить картину, которая дала бы до какой-то степени реальное отображение того, что человеческий разум видит в природе» 2. Касаясь особенностей построения картины мира на основе теоретической физики, Эйнштейн продолжает:

«Главной ее особенностью должна быть особая точность и внутренняя логическая непротиворечивость, которые можно выразить только на языке математики. С другой стороны, физик должен быть жестоким по отношению к материалу, который он использует. Ему приходится довольствоваться воспроизведением лишь наиболее простых процессов, доступных нашему чувственному восприятию, ибо более сложные процессы человеческий разум не может представить себе с той чрезвычайной точностью и логической последовательностью, которые столь высоко ценимы физиком-теоретиком. Даже пожертвовав полнотой, мы должны обеспечивать простоту, ясность и точность соответствия между изображением и изображаемым предметом» 3.

Как видно из приведенных цитат, выдающиеся ученые подчеркивали органическую связь науки с истиной. И здесь нелишне заметить, что такой точки зрения придерживались не только они. Ее придерживаются большинство ученых. Она составляет неотъемлемую часть естественноисторического материализма, которому стихийно следуют естествоиспытатели и без которого научная деятельность просто невозможна.

' М. Плана. Избранные труды. М., 1975, стр. 632.

2 А. Эйнштейн. Собрание научных трудов в четырех томах, т. IV. М.,1967, стр.153.

3 Там же.

Date: 2015-10-22; view: 496; Нарушение авторских прав