Глава 4. По моим глазам Хаким понимает, что что-то не так

По моим глазам Хаким понимает, что что-то не так. Мгновенно оказывается возле меня, не могу даже ответить на его быстрое:
— Куда?
Указываю вниз. Он сдергивает мои штаны. Не хочу даже смотреть на укус. Наверняка там все покраснело, вспухло. О, нет, так и есть. Выглядит ужасно.
— Какая она была?
— Кто?
— Змея. Какая?
Мужчина что-то достает из рюкзака.
— Ну… — думать тяжело. – Будто палка. Как дерево… Ай!
Хаким впивается в место укуса, крепко прижимая мои бедра к себе. Инстинктивно пытаюсь вырваться, но мне не удается – его хватка как у бульдога. Чувствую, как он зубами нажимает на воспаленную вокруг укуса плоть. Голова кружится. Едва стою. Мужчина отстраняется и сплевывает несколько раз. Затем быстро обкалывает место укуса. Ого, у него с собой даже шприцы.
— Руку дай.
Даю. В вену втыкается игла, запуская противоядие. Какой он предусмотрительный. Мечта, а не мужчина. Заклеивает пластырем рану. Он натягивает на меня штаны, расправляет футболку. Не понимаю, почему я прижимаюсь к нему, со слезами спрашиваю:
— Я не умру?
— Я не позволю. Ну, тише, ты весь дрожишь.
Меня и правда бьет крупная дрожь. Хаким берет меня на руки, проносит пару метров, джунгли расступаются, и мы оказываемся в красивейшем месте. Небольшая поляна с одной стороны окружена скалистыми породами, из которых пробивается струйка воды, превращающаяся в озеро, а с другой бесконечная зелень.
— Как красиво, — шепчу я, обнимая его за шею. – Тут можно и умереть.
— Вот дурак, — вздыхает мужчина, осторожно опускает меня на один из нагретых солнцем камней.
Кладет рюкзак рядом, снимает с себя рубашку, брюки, мокасины. Гляжу на его тело и офигеваю. Не много я видел столь прекрасных людей. Да ему самому себя продавать нужно. У него бронзовая кожа, отливающая золотым на солнце. На груди совсем нет волос, зато ниже пупка к паху идет темная дорожка волос. Такая манящая дорожка. У него настоящие кубики пресса на животе, в меру накачанные руки, которые хочется потрогать. Жалко, что на нем боксеры. Хотелось бы посмотреть на его достоинство. Глупо улыбаюсь, когда Хаким стягивает с меня футболку. По сравнению с ним у меня белоснежная кожа. Кладу его руку на плечо для подтверждения своих мыслей. Он вздрагивает. Чуть приподнимает меня за поясницу, стаскивая штаны. Это кажется таким естественным. Я улыбаюсь, тянусь к нему, обвиваю его шею. Он напрягается, затем хмыкает, встает вместе со мной, несет меня к воде. Что?.. С разбегу прыгает. Ледяная вода прекрасно приводит в чувство. Фыркаю, пытаюсь отдышаться. Гребу к берегу, но меня хватают за запястье и притягивают к себе.
— Ну что ты, тише, — горячий шепот на ухо.
Обхватываю мужчину руками и ногами. Он такой теплый по сравнению с горной водой. Хочется прижиматься к нему тесней и тесней.
Хаким находит какой-то камень там, где озеро помельче, садится на него. Я чувствую его руки, блуждающие по моей спине, смело гладящие меня по ягодицам. Дыхание перехватывает. Это так приятно. Нежность так не вяжется с его вечной суровостью. Как от него божественно пахнет. Именно потом, смешанным с запахом, плывущим над гладью озера. Вечерний запах, скоро ночь…
Кажется, я что-то шепчу. Бессвязно-глупое. Неважное. Мои пальцы обводят каждую черточку его лица, которое непривычно близко. Какие у него неповторимые глаза. В них столько чувств. Они сами будто гладь озера. Пока спокойные, но стоит потревожить, разводы пойдут далеко. Какие у него губы. Никогда не замечал. Я наклоняюсь к ним, но Хаким шепчет:
— Не нужно, — не слышу привычной твердости. Чувствую ее в другом месте. Его член упирается мне в бедро.
Снова наклоняюсь к этим губам, но мужчина сдерживает меня за плечи:
— Ты под действием лекарств. Не соображаешь, что творишь.
— Я хочу…
— Замолчи.
— Тебя.
— Да замолчи же ты.
Он едва не отталкивает меня.
— Ну почему ты противишься? – сокрушенно вздыхаю я, размышляя о том, как было бы здорово лишиться в таком прекрасном месте девственности.
— Черт, — качает головой Хаким. – Холодная вода должна была тебя отрезвить.
Все-таки встает. Поддерживая меня под бедра. Кладет на камни, достает что-то тонкое, но отдаленно напоминающее плед. У него потрясающий рюкзак. Что там еще есть, интересно? Сам мужчина обсыхает при последних солнечных лучах. Быстро становится темно. И страшно. Хаким одевается сам и помогает мне. Потом все так же закутывает в этот тонкий «плед».
— Ты голоден? – спрашивает он. – Могу поискать что-нибудь.
Что можно поискать в джунглях я не представлял, но не хотел, чтобы он уходил. Не хотел оставаться один. Хватаю его руку, прижимаюсь к ней:
— Не уходи, пожалуйста, мне так страшно, так холодно.
Тяжкий вздох. Раздраженный. Я его достал. Он сейчас уйдет. Всхлипываю.
— Под действием лекарств ты не выносим, — Хаким вдруг ложится рядом и обнимает меня. Крепко, собственнически. Так хорошо. Выдыхаю. Утыкаюсь ему в шею.
— Ты не уйдешь?
— Нет.
— Правда?
— Заткнись уже и спи. Завтра идти еще пятнадцать километров. Надеюсь, не придется тебя тащить.
— Хаким…— помолчав, говорю я.
— М?
— Поцелуй меня.
— Нет.
— Почему?
— Я не порчу товар.
Обидно. Товар… Вот как… Соплю. Зеваю. Товар… Какой товар? Почему так хочется спать…

***

Хаким и, правда, не ушел. Проснулся я, чувствуя тяжелую руку, перехватившую меня. Мгновенно вспомнил все, что вчера произошло. О, боги… Щеки залил малиновый румянец. Я вчера так прижимался к нему… Просил меня поцеловать?.. Какой кошмар! Выбираюсь и обхватываю голову руками. Что я за идиот? А если бы он согласился? Что на меня нашло? Это я вчера хотел лишиться девственности в этом райском месте? О… Бесподобный дурак. Таких больше нет. Сзади раздается тихий смех:
— Так и знал, что ты с утра будешь умирать со стыда. А под кайфом ты очарователен. Знал бы, давно бы накачал тебя наркотиками.
Сжимаю голову сильней. Не знаю, что ему ответить, чтобы не выглядеть еще большим дебилом.
— Прости… я…
— Да ладно, — серьезнеет Хаким. – Как нога?
— Нормально.
Прислушиваюсь к ощущениям. Даже не болит.
— Мне нужно посмотреть.
Мужчина на расстоянии протянутой руки.
— Э, с ногой все хорошо.
— Снимай свои штаны и показывай.
Так как я не шевелюсь, он вздыхает:
— Если бы я хотел, то воспользовался бы ситуацией вчера.
Ладно. Стягиваю одежду, прикрываясь футболкой. Хаким мстительно резко отрывает пластырь, осматривает укус. На его месте лишь легкое покраснение. Он прилепляет новый лейкопластырь, а я поспешно надеваю штаны.
Вместо утренних процедур, он раздевается и прыгает в озеро, долго там плещется. А я сижу на камне, поджав под себя ноги. Растяжение совсем не беспокоит, как и укус. Если бы не Хаким, я не продержался бы в этих джунглях. Получается, что мне еще повезло натолкнуться на пиратов. Если бы не они, то я бы умер от солнечного удара или обезвоживания. В этой стране у меня нет шансов. Мало ли что мне может встретиться под той же пальмой. Я с подозрением уставился на дерево. Чувствую себя ничтожеством.
Мужчина вышел из воды (грациозно подтянулся на камень, демонстрируя все свои мышцы) и сел рядом:
— Что такой печальный?
Не знаю почему, но отвечаю:
— Я бы умер без тебя, если бы не пираты, я бы тоже умер. Я вообще ни на что не способен.
На мои слова он странно усмехается, будто знает больше, чем я:
— Способен. Просто джунгли и все эти приключения не для тебя. Тебя нужно любить, заботиться о тебе. Твое место не здесь, а в роскошном доме, на не менее роскошной постели. Ты горячий, я понял это вчера, когда ты так страстно прижимался ко мне, ты настоящее сокровище для того, кто будет обладать тобой.
Кажется, у меня снова закружилась голова. Как он может так все это произносить? Лестно и обидно одновременно. И вместе с тем я вынес из этого маленького монолога главное – я для Хакима товар. Красивая вещь.
— Сколько там нам еще километров пройти? – спрашиваю я, переводя тему.
— Пятнадцать.
— Тогда пошли.
Хаким прячет усмешку, одевается. Мы бодро идем. Ни о чем не разговаривая. У меня свои мысли, у него свои. Около полудня мы останавливаемся, отдыхаем минут тридцать. У меня начинает болеть левая нога, но я ничего не говорю. Не хочу, чтобы он лишний раз прикасался ко мне. Ближе к вечеру я все-таки спрашиваю:
— Еще долго?
— Нет, ты устал?
— Немного.
— Отдохнем? Время есть.
— Нет, давай дойдем, а потом будем отдыхать.
Снова в путь. Я возненавижу эти джунгли. Идем около часа. Я опять весь мокрый, в пыли. Откуда она только в джунглях? Мужчина резко останавливается. В этот раз я успеваю остановиться, прежде чем впечататься в него. Дальше мы идем осторожно, через пару минут оказываемся на открытом пространстве. Деревья вырублены, повалены чуть дальше.
— Здесь.
— Что здесь?
— Здесь нас заберут.
Хаким отводит меня обратно в джунгли, на этот раз так, чтобы пространство просматривалось. Ничего не понимаю, но просто стою. Как нас отсюда заберут? На вертолете что ли? И как он нашел сюда дорогу без компаса и карты? Хотя, будь у меня эти две вещи, я бы все равно заблудился. Устал чертовски. А мой спутник выглядит все так же прекрасно. Даже рубашка не сильно мятая. Легкая небрежность идет ему. Вдруг слышу приближающийся шум. Задираю голову. Ну, надо же, вертолет. Быть не может. Неужели я скоро смогу принять душ и поспать на мягкой постели? Делаю шаг, но меня хватают за руку и притягивают к себе. Мужчина не разделяет моей радости, ждет, пока вертолет не подлетит поближе, рассматривает его. Затем кивает, и мы выходим. Нам опускается веревочная лестница, и я тяжело вздыхаю. С моей больной ногой это будет сущей пыткой. Но выбора нет – лезу. Хаким сразу за мной. И я знаю, что если вдруг я сорвусь, то он не даст мне упасть.
В вертолете пилот и Джо, который с радостью пожимает руку хозяину. Что-то говорит, но из-за шума я ничего не понимаю. Все кончилось. Скоро я буду… сказать бы дома, так мой дом черт знает за сколько тысяч километров. Как грустно. Зубы буквально сводит. Отворачиваюсь к окну и вытираю слезы кулаками. Я истеричка. Сразу начинают болеть обе ноги. Вот же не везет. Рука на плече, другая разворачивает меня к себе лицом. Хаким смотрит на мои слезы. Немой вопрос. Указываю на ноги. Одними губами «потерпи». Киваю. Он вдруг притягивает меня к себе, шепчет что-то на ухо и в нос утыкается платок, чем-то странно пахнущий. Негодую, когда понимаю, что меня усыпляют. Это несправедливо. Моя голова падает на колени к Хакиму, еще ловлю тот момент, когда его рука небрежно перебирает мои волосы.
Темнота.

***

Удивлен. Лежу на кровати с пристегнутыми ее изголовью руками. Чудесно. Как у пиратов. Я вымыт. Пахну чем-то приятным. Укус обработан и заклеен пластырем, подвернутая нога туго перевязана и покоится на возвышении. Откидываюсь на мягкие подушки. Снова я пленник. Теперь Хаким с меня глаз не спустит. При одном только его имени внутри что-то растекается, тяжелое, словно ртуть, и в то же время приятное, сбивающее дыхание. Зажмуриваюсь. Слышу шаги, щелкает замок. Не хочется открывать глаза, но делаю это. Хаким непривычно в халате, но привычно нахмурен. Сразу набрасывается:
— Из-за тебя нам пришлось покинуть Тайланд.
Какая жалость. И что, мне прощения попросить? Разглядываю комнату. Конечно, ту его виллу я спалил, мы где-то в другом месте. Окно с решетками, из мебели лишь кровать. Интересуюсь:
— Я теперь буду все время прикован?
— Да.
Чудесная перспектива. Злость внутри поднимается неожиданно. Хочется сказать этому козлу, что он животное. Едва удерживаюсь от этого.
— Я еще не решил, что с тобой делать. Как тебя наказать.
Будто пощечина. Этот его тон… Спокойный, с издевкой. Он знает, что я полностью в его власти. Это чувство развращает. Не могу больше молчать:
— Что, фантазии не хватает?
Он усмехается. Садится на кровать у меня в ногах.
— Могу подержать тебя так недельку, лишенным возможности двигаться, без еды. А могу так, — он понижает тон, резко хватает меня за опухшую щиколотку и сдавливает ее. Больно. На мгновенье перед глазами темнеет. Сдерживаю вскрик, но не могу сдержать быстро бьющееся сердце и быстро поднимающуюся грудь.
— Знаешь, что означает мое имя? – шепчет он и подбирается ближе. Невольно закрываю глаза. – Правитель.
Чувствую его дыхание на своих губах. Знаю, что он меня не поцелует. Не сделал этого же там, на озере, значит и здесь не будет. Просто дразнит. Просто знает, что у меня кружится голова.
— Хаким, — устало говорю я. – Может, хватит?
Мне надоело. Все. Хочет продать – пусть продает.
— Расстегни наручники. Я обещаю, что больше не попытаюсь убежать от тебя. Буду выполнять все твои приказы.
Он внимательно смотрит на меня:
— Это правда?
— Да.
Чувствует, как меняется мое настроение. Пожимает плечами. Как-то слишком легко соглашается:
— Ладно.
Тянется, расстегивает наручники. Не разминаю запястья, просто отворачиваюсь от мужчины. Он некоторое время сидит и не шевелится. Затем уходит.

***

Дверь заперта. А мне нужно в туалет. И желательно зубы почистить. Стучу и сообщаю об этом пришедшему Джо. Он ведет меня в нужную комнату. Минут десять провожу там, а потом, немного удивившись отсутствию охраны, иду в свою комнату. На кровать, на мягкие подушки. Нога болит. Одна и вторая. Вздыхаю.
— Неужели и правда не попытаешься сбежать? – насмешливо спрашивает Хаким, входя.
— Обещал же, — не смотрю на него.
— Вряд ли твои обещания чего-то стоят, — хмыкает он. – Как нога?
— Хорошо.
— Врешь. Я видел, как ты морщишься.
— А тебе какое дело? – поворачиваюсь. Снова раздражение, злость. – Поболит и перестанет. Не потеряю я товарный вид!
— Что тебя злит?
— Ты.
Он улыбается:
— Скоро я исчезну из твоей жизни.
— Скоро? – почему сердце замирает?
— Да, очень скоро.
Будто издевается.
— Скажи, когда точно.
— Через пять дней аукцион.
Больно. Внутри. Глубоко.
— А как же… обучение?
— Опасаюсь, что ты убежишь, как песок сквозь пальцы, малыш, — смеется он. – Да плевать на обучение, с такой внешностью я продам тебя за отличные деньги.
Мне нечего сказать. Кроме того, что я ненавижу Хакима.
— Так что ты отдыхай. Завтра придет стилист, подберет тебе прическу. Так же врач, возьмет все анализы.
— Кто еще? Фотограф сфотографировать мою задницу?
— А это идея.
— Да… ты… — не могу подобрать слов.
— Я все это уже слышал, — смеется он. Швыряет в меня конверт.
— Что там?
— Открой.
Не нравится мне это. Пара фотографий. Какое-то здание с иероглифами на вывеске. Красные фонарики. Фото комнат. Все обветшалое, ужасное. Люди. Побитые, измученные жизнью. Нет, изможденные.
— Это то место, где ты окажешься, если будешь оказывать сопротивление.
Холодно, бесстрастно.
— Я лично прослежу, чтобы тебя трахали во все дырки, ты понял?
Так как я молчу, мужчина довольно грубо хватает меня за подбородок:
— Понял?
Сжимаю руки в кулаки, чтобы он не видел, как дрожат мои руки. Киваю.
— Хороший мальчик.
Он треплет меня по щеке, почти ласково и уходит.

***

Следующие три дня я Хакима не видел. Ко мне заходил врач, дал баночку помочиться и взял кровь. Он осмотрел ногу, намазал ее чем-то, подвигал и к вечеру боль совершенно прошла. Затем ко мне пришли неразговорчивые азиатки. Сделали маникюр, педикюр, удалили волосы с ног, подмышек и, конечно, с паховой области. После появился стилист. Он что-то быстро лопотал на английском, долго колдовал над моей головой, оставил длинную челку, по бокам подстриг. Получилось невероятно стильно. Я и не думал, что так можно. Волосы будто покрасили, потому что у них добавилось несколько оттенков. На следующий день он принес несколько чемоданов с одеждой и различными аксессуарами. Подобрал мне несколько комплектов, потому как одежды у меня совсем не было. Первый был повседневным – джинсы, идеально сидевшие на моей фигуре, тонкую кофту с рукавом до локтя темно-синего цвета и такого же цвета кардиган. К ним он добавил часы на тонком черном браслете известной фирмы и белые очки. Всегда думал, что аксессуары такого цвета для девочек. Так же он подобрал мне туфли, выглядящие, как кроссовки. На выход стилист решил довериться классике. Белая рубашка, темные брюки, разбавлял этот комплект ремень из кожи крокодила с парой бриллиантов на пряжке. Удивительно, в мире бриллианты девать некуда? Как и деньги. Последний комплект был так же парадным. Свободная черная рубашка, светлые пуговицы, узкие брюки.
Стилист оставил мне еще нижнее белье от «Прада», пару носовых платков, несколько пар носков и комплект для сна из тончайшего шелка. Шортики и рубашку с короткими рукавами. Очень мило. Чувствую себя содержанкой. Вечером стилист прислал мне чемодан «Луи Витон». Я с опозданием догадался, что у меня даже некуда это барахло положить.

***

На четвертый день, когда я проснулся меня, у двери ждал завтрак на подносе. На нем же лежала записка, накрытая красной розой. К чему это? На белой бумаге было выведено: «Будь готов к двенадцати». Три часа. Меня охватило непонятное чувство. Нежелание покидать это место. Прогнал от себя эти глупые мысли, умылся, принял душ, позавтракал хлопьями, выпил еще теплый кофе, собрал вещи, заправил постель. Сел на нее и едва не заплакал. Я не вещь, чтобы меня так просто можно было продать. Не вещь! Хаким ужасный человек. Будто с ледяным сердцем. Он отлично подходит на роль торговца людьми.
Ровно в двенадцать за мной пришел Джо. Присвистнул:
— Ты отлично выглядишь. Этот стилист просто мастер.
Пропускаю его слова мимо ушей. Он берет мой чемодан, и мы спускаемся вниз, где ждет машина. Хаким уже там. Успеваю заметить, как его глаза чуть расширяются, когда он видит меня. Скользит по фигуре, останавливается на прическе, опускает взгляд на безупречный маникюр. Затем возвращается к своему ноутбуку на коленях. Безумно хочется зашвырнуть в него чем-нибудь.
Дорога занимает часа два. До сих пор не могу определить, где мы. Азия однозначно, но где. При въезде в город пробка. Льну к окну, рассматриваю небоскребы вдалеке. Где же мы?
— Сингапур, — подсказывает Хаким.
От его голоса по телу пробегают мурашки. Не оборачиваюсь, не отвечаю. Красивый город, нужно сюда вернуться. Если у меня когда-нибудь будет такая возможность. Скоро мы подъезжаем к аэропорту. Джо достает мой модный чемодан и обычный черный чемодан хозяина. Сам хозяин направляется в аэропорт, следую за ним. Ни секунды не сомневаясь, он проходит к нужной стойке, даже не глядя на табло, протягивает два паспорта. Хочется посмотреть, что там написано в моем, и что там за фото, но стою с равнодушным видом. Джо подтаскивает чемоданы, ставит на ленту. Ух ты, мы летим бизнес-классом. Какая честь. Мог бы меня и в грузовом провести.
Не могу не замечать, как люди оборачиваются на меня. Останавливаются, переговариваются. Вздохнув, надеваю очки. Мне неприятно внимание. Это не я. Это не мое отражение. Этот шикарный парень не Алексей из России.
Хаким прощается с Джо, кивает мне и ведет дальше, не выпуская из рук мой паспорт. Помню, когда я только летел в Таиланд, как замучили в Москве на таможне. Здесь же все просто. Улыбка, печать, пожелание счастливого полета.
Бизнес-зал впечатляет. Тут тихо, журчат фонтанчики, ненавязчиво играет музыка. Кожаные кресла, пышные, широкие, как диваны. В углу столики, где можно выпить кофе или перекусить. Мужчина занимает одно из кресел, снова утыкается в ноутбук. Ему несколько раз звонит сотовый, он говорит то по-арабски, то по-английски, то на языке, который я не знаю.
Неужели я здесь. В Сингапурском аэропорту. Не может быть. Ощущение нереальности не покидает. Даже здесь на меня обращают внимание. Что они думают? Что, быть может, я какая-нибудь звезда? Чуть наклоняюсь вперед. Сжимаю виски. Начинает болеть голова. Так теперь будет всегда? За эту красоту платят эти богачи? От Хакима не укрывается мое состояние:
— Что с тобой? Голова болит?
Качаю головой, все в порядке. У вещей ничего не может болеть. Он не удовлетворен ответом, но возвращается к ноутбуку. Вскоре объявляют посадку. Никакой очереди, такие любезные стюардессы. По два широких кресла в ряду. Хаким пропускает меня к окну. Так легче контролировать? Да мне все равно. Едва опускаюсь в кресло и застегиваю ремень, закрываю глаза. Неожиданно чувствую теплые пальцы на запястье и вздрагиваю. Хаким, чуть улыбаясь, смотрит на меня, пристально, словно хочет вытащить душу, на столике перед ним два бокала шампанского и клубника. Отрицательно качаю головой, но он буквально впихивает в мою руку начинающий запотевать бокал.
— За тебя, котенок.
Теперь я котенок. Ну чудесно. Делаю глоток, лишь бы только он отстал.
— Клубники?
Не хочу. Он берет одну ягоду и проталкивает ее мне в рот. Если меня можно продать, то это не значит, что со мной можно делать все, что хочется. Жую эту гребаную клубнику.
— Ты за все время ни слова не произнес, — простая констатация факта от Хакима.
Гляди-ка, заметил. И сейчас не произнесу.
— Так и будешь молчать? Нам лететь почти восемь часов.
Да мне по фигу сколько лететь.
— Что ж, — его пальцы снова касаются моего запястья, выводят кружки на раскрытой ладони.
Сжимаю зубы. Уверяю себя, что не чувствую ничего кроме омерзения. Как же… Теплые волны расходятся по телу и собираются внизу живота. Это так приятно, будто он проделывает это губами. А между тем это всего лишь пальцы. Дергаю руку, но он быстрее, хватает ее, словно хищник добычу. Насмешка плещется в глазах. Я так понимаю, он от меня не отстанет. Ставлю бокал, отстегиваю ремень безопасности и иду в туалет. Благо, тут пока мы еще не взлетели, туда пускают. Хоть немного приду в себя. Только я хотел защелкнуть замок на пластиковой дверце, как в крошечную комнату вошел, кто бы вы думали? Хаким. С чрезвычайно наглым выражением лица. Он закрывается и смотрит на меня. Я смотрю на него в ответ, пытаясь выразить свое возмущение. Но не так легко это сделать в полутемном, неярко освещенном помещении, да еще и когда приходится задирать свою голову вверх, потому что оппонент намного выше.
Без лишних слов он заставляет меня упереться спиной в стену. Одной рукой забирается под мою кофту, другой прижимает меня к себе за талию. Выворачиваю голову, смотрю в сторону. О, как чудесно, сколько здесь различных средств. Не просто одно мыло, как в эконом-классе, а целый выбор разных флакончиков. От мыслей отвлекают скользящие по шее губы, непривычно нежные, дарящие ряд чувственных ощущений. Рука под кофтой поглаживает спину, словно успокаивая, но в то же время, даря россыпь мурашек, которые в свою очередь, разгоняют кровь. Тело напрягается. Вздрагивает от каждого прикосновения. Словно он дразнит обнаженные нервы. Дыхание сбивается. Я то забываю дышать, то судорожно вбираю в себя воздух. Когда он уверенно берет мое лицо в свои руки с твердым намерением поцеловать, я не сопротивляюсь. Пропускаю его язык, позволяю все. Он поглаживает мой член сквозь джинсы, которые стали такими тесными. Эта смелая ласка выбивает последние остатки мозгов. Разум, кричавший, что же ты делаешь, замолкает, сметаемый удовольствием. Я всхлипываю. Хаким в ответ прикусывает мою нижнюю губу. Ощутимо так. Не прекращая поглаживать. Черт возьми… Я кончу. Это ужасно. Словно вспышка. Хаким делает со мной что хочет. Играет. Издевается. Я снова вещь, которую можно потискать в туалете самолета. Резко выворачиваюсь, оказываюсь к нему спиной. Прерывисто шепчу:
— Перестань…
Нарушил свой обет молчания. Но Хаким это никак не комментирует. Мое «перестань» повисает между нами. Сам понимаю, что его уже не остановишь. Блеск в его карих глазах еще более пугающий, чем когда он меня избивал. Он легко удерживает оба мои запястья одной рукой, а другой проскальзывает в узкие джинсы. Когда он находит мой член, я задыхаюсь. Сам кусаю свою губу, откидываю ему на грудь голову. Бесконечно хорошо, ярко, невероятно. Он целует меня, так по-собственнически, что я теряюсь, забываю о сопротивлении, отдаюсь.
Все кончается внезапно. Упираюсь о стенку лбом, чтобы не упасть, полностью без сил. Он отпускает мои запястья, тянется за салфеткой, вытирает свою руку, потом просовывает салфетку в мои джинсы. Рыдания душат меня, сотрясают мои плечи. Хаким удивлен, вытирает мою сперму, разворачивает к себе лицом. Меня прорывает:
— Ты, ублюдок, об меня нельзя вытирать ноги!
— Я это и не делал.
— Ты делал, что хотел! Так тоже нельзя!
— А ты этого не хотел? По-моему, еще возле озера…
Перебиваю:
— Я был под действием лекарств, которыми ты же меня и накачал!
— Сейчас ты не был…
— Хватит! Ты… мерзкий… я…
Мне кажется, или он выглядит слегка озадаченным?
— Я не думал, что ты так отреагируешь. Это и моя слабость, прости, — вдруг Хаким тяжело вздыхает. Обнимает меня. – Нельзя позволять себе такое. Но после озера я так хотел увидеть какой ты, когда кончаешь.
Вырываюсь, кричу:
— Так вот, значит, что ты хотел? Просто интересно стало?!
— Говори тише. Не просто интересно.
Зажигается лампочка над табличкой занять свои места. Стюардесса вежливо стучится. Хаким окидывает меня взглядом, поправляет выбившуюся прядь из прически, и вытягивает за руку из туалета. Все видели, как мы вдвоем выходим, но ни слова не сказали. Залпом выпиваю бокал шампанского. Хаким наклоняется и произносит:
— Вот, — на его ладони таблетка. – Проспишь до пункта назначения.
Беру ее. Отличный выход. Глотаю, запиваю его шампанским, и еще до взлета засыпаю.