Посев х…ев

Жили‑были два мужика, вспахали себе землю и поехали сеять рожь. Идет мимо старец, подходит к одному мужику и говорит:

– Здравствуй, мужичок!

– Здравствуй, старичок!

– Что ты сеешь?

– Рожь, дедушка!

– Ну, помоги тебе Бог, зародись твоя рожь высока и зерном полна!

Подходит старец к другому мужику:

– Здравствуй, мужичок!

– Здравствуй, старичок!

– Что ты сеешь?

– На что тебе надо знать? Я сею х…и!

– Ну и зародись тебе х…и!

Старец ушел, а мужики посеяли рожь, заборонили и уехали домой. Как стала весна да пошли дожди – у первого мужика взошла рожь и густая, и большая, а у другого мужика взошли все х…и красноголовые, да так‑таки всю десятину и заняли: и ногой ступить негде – все х…и! Приехали мужики посмотреть, каково их рожь взошла; у одного дух не нарадуется, глядя на свою полосу, а у другого так сердце и замирает. «Что, – думает, – буду я теперича делать с эдакими чертями?» Дождались мужики – вот и жнитво пришло[31]; выехали на поле: один зачал рожь жать, а другой смотрит – у него на полосе выросли х… аршина в полтора, стоят себе красноголовые, словно мак цветет. Вот мужик поглазел‑поглазел, покачал головой и поехал назад домой; а приехавши собрал ножи, наточил повострее, взял с собой ниток и бумаги и опять воротился на свою десятину и начал х…и срезывать: срежет пару, обвернет в бумагу, завяжет хорошенько ниткою и положит в телегу. Посрезывал все и повез в город продавать. «Дай‑ка, – думает, – повезу, не продам ли какой дуре хошь одну парочку!» Везет по улице и кричит во все горло:

– Не надо ли кому х…и, х…и, х…и! У меня славные, продажные х…и, х…и, х…и!

Услыхала одна барыня, посылает горничную девушку:

– Поди поскорее, спроси, что продает этот мужик?

Девка выбежала:

– Послушай, мужичок! Что ты продаешь?

– Х…и, сударыня!

Приходит она назад в горницу и стыдится барыне сказать.

– Сказывай же, дура! – говорит барыня, – не стыдись! Ну, что он продает?

– Да вот что, сударыня, – он, подлец, х…и продает!

– Эка дура! Беги скорей, догони да поторгуй, что он с меня за пару возьмет.

Девка воротила мужика и спрашивает:

– Что парочка стоит?

– Да без торгу сто рублей.

Как только сказала девка про то барыне, она сейчас же вынула сто рублей.

– На, – говорит, – поди, да смотри выбери какие получше, подлиннее да потолще.

Приносит девка мужику деньги и упрашивает:

– Только, пожалуйста, мужичок, дай каких получше.

– Они у меня все хороши уродились!

Взяла горничная пару добрых х…ев, приносит и подает барыне; та посмотрела, и показались ей оченно[32]. Сует себе куда надыть, а они не лезут.

– Что же тебе мужик сказал, – спрашивает она у девушки, – как командовать ими, чтобы действовали?

– Ничего не сказывал, сударыня.

– Эка ты дура! Поди сейчас спроси.

Побежала опять к мужику:

– Послушай, мужичок, скажи, как твоим товаром командовать, чтобы мог действовать?

А мужик говорит:

– Коли дашь еще сто рублей, так скажу!

Горничная скорей к барыне: так и так, даром не сказывает, сударыня, а просит еще сто рублей.

– Такую штуку и за двести рублей купить – не дорого!

Взял мужик новую сотню и говорит:

– Коли барыня захочет, пусть только скажет «но‑но!» Барыня сейчас легла на кровать, заворотила свой подол и командует: «Но‑но!» Как пристали к ней оба х…я, да как зачали ее нажаривать, барыня уж и сама не рада, а вытащить их не может. Как от беды избавиться? Посылает она горничную:

– Поди, догоняй энтого сукина сына да спроси, что надо сказать, чтоб они отстали?

Бросилась девка со всех ног:

– Скажи, мужичок, что нужно сказать, чтоб х…и от барыни отстали? А то они барыню совсем замучили.

А мужик:

– Коли даст еще сто рублей, так скажу!

Прибегает девка домой, а барыня еле жива на кровати лежит.

– Возьми, – говорит, – в комоде последние сто рублей, да неси подлецу поскорей! А то смерть моя приходит!

Взял мужик и третью сотню и говорит:

– Пусть скажет только «тпрру!» – они сейчас отстанут.

Прибежала горничная и видит: барыня уж без памяти и язык высунула. Вот она сама крикнула на них «тпрру!» Оба х…я сейчас выскочили. Полегчало барыне; встала она с кровати, взяла и припрятала х…и и стала себе жить в свое удовольствие: как только захочется – сейчас достанет их, скомандует, и х…и станут ее отрабатывать, пока не закричит барыня «тпрру!»

В одно время случилось барыне поехать в гости в иную деревню, и позабыла она взять эти х…и с собою. Побыла в гостях до вечера, и стало ей скучно: собирается домой. Тут зачали ее упрашивать, чтоб осталась переночевать.

– Никак невозможно, – говорит барыня, – я забыла дома одну секретную штуку, без которой мне не заснуть!

– Да коли хотите, – отвечают ей хозяева, – мы пошлем за нею хорошего, надежного человека, чтоб привез ее в целости.

Барыня согласилась. Сейчас нарядили лакея, чтоб оседлал доброго коня, ехал в барынин дом и привез такую‑то вещь.

– Спроси, – сказывает барыня, – у моей горничной, уж она знает, где эта штука спрятана.

Вот лакей приехал, горничная вынесла ему два х…я, оба завернуты в бумагу, и отдала. Лакей положил их в задний карман, сел верхом и поехал назад. Пришлось ему по дороге въезжать на гору, а лошадь‑то была ленивая, и только что начал он понукать ее «но‑но!», как они вдруг выскочили оба и ну его зажаривать в жопу. Холуй ажно испугался! Что за чудо такое, откуда они, проклятые, взялись? Пришло холую хоть до слез[33], не знает как и быть! Да стала лошадь с горы спускаться прытко, так он закричал на нее «тпрру!» Х…и сейчас из жопы и повыскакали вон. Вот он подобрал их, завернул в бумагу, привез и подает барыне.

– Что, благополучно? – спрашивает барыня.

– Да ну их к черту, – говорит холуй, – коли б на дороге да не гора, они зае…ли б меня до двора!

Дурень

Жили мужик да баба, у них был сын дурак. Задумал он, как бы жениться да поспать с женою, – то и дело пристает к отцу: «Жени меня, батюшка!» Отец и говорит ему:

– Погоди, сынок! Еще рано тебе жениться: х…й твой не достает еще до жопы; когда достанет до жопы, в ту пору тебя и женю.

Вот сын схватился рукой за х…й, натянул его как можно крепче. Посмотрел – и точно правда, не достает немного до жопы.

«Да, – говорит, – и то рано мне жениться – х…й еще маленький, до жопы не хватает! Надо повременить годик‑другой». Время идет себе да идет, а дураку только и работы, что вытягивает х…й; и вот‑таки добился он толку, стал х…й его доставать не только до жопы – и через хватает! «Не стыдно будет с женою спать: сам ее удовольствую, не пущу в чужие люди!»

Отец подумал себе: «Какого ожидать от дурака толку!» Сказал ему:

– Ну, сынок! Когда х…й у тебя такой большой вырос, что через жопу хватает, то и женить тебя не для чего; живи холостой, сиди дома, да своим х…ем е…и себя в жопу!

Тем дело и кончилось.

Пастух

В одной деревне жил‑был пастух, молодой парень; деревенские девицы и молодые молодицы к нему были привычны и всякие шутки от него принимали. Многие девки на него завидовали: хочется полюбиться с ним, да не всякой удается‑то! Вот девки и придумали на него напраслину, а может, и взаправду – застали его на кобыле и ну над ним потешаться. Другие девки еще не так его докоряли, как одна Дуня. Погонит, бывало, она поутру скотину, а сама кричит пастуху:

– Смотри‑ка, Иван, стереги мою кобылу!

Просто проходу ему не дает своей кобылой. Пастух все себе на ус мотает. А в деревне жила старуха, такая приветливая, и к этой старухе собирались девки на посиделки. Пошел пастух к старухе и прямо упал к ней в ноги:

– Заставь, бабушка, за себя вечно Бога молить; а я тебя до веку не забуду.

Рассказал ей про свое горе и дал ей полтинник денег.

– Хорошо, родимый! Приходи ужо в сумерки.

Вечером пригнал пастух с поля стадо, а в то время дождик; стали бабы зазывать свою скотинку, Дуня тоже побежала по деревне искать свою корову. А старуха увидала ее в окно и закричала:

– Дуня, Дуня! Поди‑кась сюда.

Девка прибежала. Как зачала бранить ее старуха, а пастух‑то спрятан у нее за печкою:

– Смотри, Дуняша, будешь каяться, да не воротишь!

Дуня испугалась и не знает, какая такая вина за нею.

– Экие вы дуры безопасные, – сказала старуха, – бегаете неосторожно и прыгаете через канаву как попало! Годится ли эдак делать! Посмотри‑кась, что ты теперь наделала: ведь ты, дура, честь свою испортила! Кто тебя замуж возьмет?

– Ах, бабушка! Нельзя ли похлопотать да поправить как‑нибудь?

– То‑то поправить! За все про все отвечай бабушка! Поди‑ка сюда, делай, что скажу, да терпи, хоть и больно будет.

– Хорошо, бабушка.

– Смотри в окно да раскорячься пошире, а сама чур не оглядывайся: а то все дело пропадет в то время, и поправить нельзя будет!

Заворотила ей сарафан и махнула пастуху. Иван подкрался тихонько, скинул портки и начал поправлять Дунькину честь.

– Ну что? Хорошо? – спрашивает старуха.

– Хорошо, бабушка; ух как хорошо! Еще поправь, бабушка! Я тебя никогда не забуду.

Покончил свое дело пастух и спрятался за печку.

– Теперь, – сказала старуха, – ступай, глупенькая, домой! Да моли за бабушку Бога.

На другой день погнала Дуня скотину и опять стала дразнить пастуха кобылою; а он ей в ответ:

– А не хочешь ли честь тебе поправлю!

– Ну, хорошо, Иван, – сказала с укором девка.

– Не знаю как тебе, а мне хорошо было! – отвечал пастух.