Глава 7. Уже который час он пытался поговорить с ней

Уже который час он пытался поговорить с ней. Как же это трудно! Хеймитч изображал ведущего, а Китнисс старалась отвечать на его вопросы со всей любезностью, на какую была способна. Точнее, не способна: она огрызалась, не могла внятно связать двух слов, а под конец их импровизированного интервью уже не говорила, а откровенно рявкала, даже не пытаясь скрыть свою злость.

В глубине души Хеймитч прекрасно понимал ее. Китнисс взбесилась после того, как утром Пит, следуя совету наставника, попросил готовить его отдельно. Ее прозрачные глаза обожгли огнем - предатель! Девчонка смерила напарника яростным взглядом, и ментору на мгновение показалось, что она вот-вот набросится на него с кулаками. Но нет, через минуту ее нахмуренные брови разгладились, а в глазах появилось странное облегчение. Она безразлично повела плечами и, развернувшись, гордой походкой удалилась в гостиную в сопровождении Эффи Бряк. Ментору даже не нужно было смотреть на Мелларка, чтобы почувствовать, как глубоко задело мальчишку ее безразличие. В ту минуту он подумал, что малышка еще отыграется и на парне, и на своем наставнике по полной программе.

Чем она успешно сейчас и занималась.

Другое дело Пит. Его вообще не требовалось готовить – по крайней мере, не Хеймитчу. Этот парень умел говорить связнее, чем ментор умел думать, поэтому за то, что касалось его будущей словесной дуэли с Цезарем Фликерманом, ментор был спокоен. Что-то изменилось за прошедшую ночь - казалось, тяжкий груз свалился с юношеских плеч. Мальчишке больше не приходилось таиться от Хеймитча, особенно после их долгого разговора по душам накануне вечером. И хотя ментор не стремился снова вызвать Мелларка на откровенность, сознание общего маленького секрета придавало их утренней беседе уверенную непринужденность.

А вот с Китнисс дела обстояли хуже некуда. Обаяния в ней оказалось не больше, чем в дохлой рыбе. Несколько часов их интервью прошли в сплошных мучениях. Ему сразу стало ясно, что забитой провинциальной девчонки из нее не выйдет – ее бурные восторги напоминали скорее траурный марш. Для свирепой она слишком субтильная. Она не дерзкая. Не остроумная. Не забавная. Не сексапильная. Не загадочная. К концу консультации она вообще никакая. Он молча усмехнулся. И кто тут сомневался, стоит ли выкладывать свою козырную карту? Что бы она делала завтра со своим невозможным очарованием, если бы небеса не послали ему Пита Мелларка!

- Все, сдаюсь, солнышко. - Он вытащил из-за пазухи любимую фляжку и сделал большой жадный глоток. - Просто отвечай на вопросы Цезаря и постарайся не отравить зрителей своим ядом.

Она фыркнула и выплыла из гостиной, надменно задрав голову и царственно подобрав полы длинного платья, в котором училась ходить на консультации у Эффи. Хеймитч со смехом смотрел ей вслед. Несмотря на свой жуткий нрав, эта чертовка неизменно вызывала в нем непередаваемую жажду жизни. В эту минуту он как нельзя лучше понимал Пита - разве можно было не влюбиться в такую?

Вдоволь наговорившись с обоими подопечными, он пребывал в прекрасном расположении духа. Сказать по правде, хорошее настроение было ему только на руку: через час в пресс-центре Игр начиналось первое общее собрание распорядителей и участников. Он надеялся увидеть, наконец, Рубаку, старинного приятеля, собутыльника и по совместительству ментора Одиннадцатого дистрикта, и перекинуться с ним хотя бы парой слов.

Пресс-центр располагался в конференц-зале на первом этаже Тренировочного центра. Сегодня в нем собралась куча народу: менторы, сопровождающие лица и организаторы во главе с Сенекой Крэйном. Главный Распорядитель, как всегда, явился в белом костюме и неизменной шелковой шали цвета морской волны. Зная пристрастие Сенеки ко всяким штучкам, ментор решил, что это самый модный цвет сезона. После того, как все заняли свои места за круглым столом, Крэйн зачитал напыщенное приветствие президента Сноу, добавил в конце несколько не менее напыщенных фраз от себя и повторно озвучил результаты индивидуальных показов. Зал оживился и зашумел. Хеймитч шкурой чувствовал причину этого оживления. Он с вызовом оглядел присутствующих. Рубака ободрительно улыбался, зато в глазах менторов Первого и Второго читалась неприкрытая враждебность, смешанная с болезненным интересом. Еще бы - в этом году жалкий Двенадцатый дистрикт набрал самые высокие баллы, обойдя даже профи!

Такого не случалось уже давно. Если не сказать – не случалось никогда.

На столе перед каждым ментором лежала топографическая карта Арены и стопка пустых бланков. В первый день Игр в бланки внесут несколько обязательных, а также все интересующие ментора атрибуты Арены: еда, вода, погода, продолжительность светлого и темного времени суток. И цену. Сначала плата невысока и вполне по карману любому ментору, имеющему хотя бы двух-трех спонсоров, но по мере выбывания трибутов она растет в геометрической прогрессии. И за простой кусок хлеба в начале и в конце Игр менторам приходится выкладывать совсем разные, порой несоизмеримые суммы.

Прежде Хеймитч не попадал даже в десятку лучших, но в этом году он был настроен более решительно. Приободрившись, он вытащил из кармана свою фляжку и демонстративно положил ее на стол рядом с картой Арены.

Сенека поднял руку, требуя тишины.

- Итак, все вы уже видели предположительное расположение Арены, - торжественно заговорил он. - Зрителей не впечатлила слегка засушливая местность прошлых Игр, в ней не хватало… как бы это сказать… натуральности, так что в этом году мы посоветовались и решили остановиться на более умеренном климате.

Кто-то сидящий рядом многозначительно фыркнул. Слегка засушливая местность? Да в прошлом году двадцать четыре трибута были выброшены в голую пустыню, и Игры закончились за неделю - те, кто не прикончил друг друга в самом начале, в течение следующих дней просто умерли от жажды! Победителем оказался профи из Второго: у парня хватило ума утащить из Рога Изобилия не тяжеленные топоры и копья, а недельный запас питьевой воды. Но даже его потом пришлось спасать от обезвоживания. Да и с каких пор в Капитолии появилась мода на натуральность? Хеймитчу всегда казалось, что как раз с натуральностью в столице на редкость большая проблема.

Видимо, эта новость удивила не только Двенадцатого – он заметил, как его соседи по столу растерянно зашушукались. Что имели в виду распорядители, говоря об умеренном климате?

- Да, в этом году Арена расположена в более благоприятных температурных широтах. Мы планируем добавить некоторую растительность и природный источник питьевой воды. Это исходный вариант. Остальное зависит от Двенадцатого, Четвертого и Второго. - Сенека снисходительно оглядел менторов упомянутых дистриктов, а затем очаровательно улыбнулся и повернулся к Хеймитчу. - Эбернети, ты начинаешь. На тебе растительность, выбирай!

- Лиственный лес. - Он на мгновение представил Китнисс за забором Двенадцатого дистрикта. То, что нужно. - Не слишком густой – джунгли я не потяну.

- Ха, я думал, ты закажешь шахты, – язвительно отозвался со своего места ментор Первого. – Они бы обошлись тебе в несколько раз дешевле!

Первый дистрикт в этом году представляли двое – мужчина и женщина. Хеймитч достаточно хорошо знал обоих. Рубин и Кашмир, брат и сестра. Так похожи, что кажутся близнецами. Что ж, для профи это не редкость, несколько победителей в одной семье. Он усмехнулся, припоминая - даже если твое имя не вытащили на Жатве, можно ведь вызваться добровольцем? А в Первом и Втором дистриктах выйти добровольцем даже почетно.

Именно Рубин и обращался сейчас к Двенадцатому, скалясь в ухмылке с другой стороны стола. Ментор сжал зубы, натянул милую резиновую улыбочку и молча сосчитал до пяти. Глаза его угрожающе сузились: большая ошибка, этому кретину из Первого не стоило сейчас задирать его! Если он хотел выяснить отношения, то выбрал для этого не лучшее время и не лучшее место. Или этот болван решил, что у старого пропойцы не хватит духу набить ему морду? Еще как хватит!

Он коротко глянул на Рубаку – тот едва заметно отрицательно покачал головой, пряча понимающую ухмылку. Уж он-то знал, что Хеймитча Эбернети лучше не злить по пустякам.

- В шахтах плохое освещение, - в тон Первому отозвался он, издевательски подмигнув. - Зритель ведь не должен ничего пропустить, верно?

- Освещение? Ну, на этом ты точно сэкономишь! – никак не унимался Рубин. - Разве твоя Огненная Китнисс не компенсирует тебе его стоимость?

Он, что, не видит, что заигрывает с разъяренным носорогом? Ментор глубоко вдохнул и уже открыл рот, чтобы ответить кретину на доступном для него языке, как его вдруг осенило. Да это же просто провокация! Черт, как он сразу не понял? Ясное дело, профи в шоке от того, что какой-то чумазый дистрикт увел у них из-под носа преимущество выбора, и теперь пытаются подставить его ментора! Тем более, что Двенадцатый - один, и в случае дисквалификации его некому будет заменить.

Иными словами, если он сейчас сорвется, то завтра и в течение всех Игр его ребята останутся без поддержки. И без шансов.

Вокруг повисла мертвая тишина. Очень медленно он открутил пробку заветной фляжки, сделал большой глоток и свирепо оглядел присутствующих. Мало кто в Капитолии не знал огнеопасного характера Двенадцатого, и он мог поручиться, что многие из сидящих рядом уже считали секунды до взрыва.

Не дождетесь, сказал он себе и подчеркнуто очаровательно оскалил зубы.

- Но если зрители будут смотреть только на Огненную Китнисс, кто же тогда заметит остальных трибутов?

Сенека занервничал, чувствуя, что в пресс-центре назревает громкий скандал. Он сделал выразительный жест, и его первый заместитель, Плутарх Хавенсби, поспешно поднялся со своего места и примирительно развел руками.

- Хватит вам! - Он коротко глянул на закипающего Хеймитча и строго одернул Первого, выразительно подняв брови. - Правило дисквалификации нарушителей порядка пока еще никто не отменял! И оно действует для всех дистриктов! Четвертый, выбирай источник!

В этом году ментором Четвертого был грузный мужчина с колючими усами и обветренным лицом. Кажется, он победил лет тридцать назад. Хеймитч недовольно сдвинул брови – на его месте он ожидал увидеть совсем другого человека.

Четвертый потер лоб и снисходительно усмехнулся:

- Глупый вопрос. Побольше воды, не откажусь даже от моря.

По залу прокатились смешки. Ну да, чему удивляться? Хвала небесам, что Четвертый не оказался первым – будь его воля, семьдесят четвертые Голодные Игры превратились бы в водное поло!

- Тебе по карману целое море? – едко пробасил Рубака и удивленно покачал головой.

- Возможно. - Четвертый только пожал плечами. - Платить ведь буду не я.

- И лес, и море - это вряд ли, - отсмеявшись, с сожалением заметил Хавенсби. - У Эбернети преимущество, так что в этот раз, уважаемый, мы будем сражаться на суше. Взамен моря могу предложить озеро, сойдет?

- Сойдет. И пару ручейков, для разнообразия, - словно читая мысли Хеймитча, ответил тот. Видимо, тоже вспомнил слегка засушливую местность.

- Принято. Второй дистрикт!

Энобария, одна из менторов Второго, вызывающе оскалила свои легендарные, позолоченные, остро заточенные клыки. Ей около тридцати, она довольно привлекательна, если бы не эта ее кошмарная улыбка. Хеймитч еще помнил, как на собственных Играх она перегрызла горло одному из противников. Он представил Катона - к его габаритам да ее зубки! Оставалось надеяться, что в этот раз трибуты Второго окажутся не такими зубастыми.

- Лично мне бы оно не понадобилось, - она многозначительно откинулась на спинку стула и сверкнула глазами, - но малышам не помешает… Конечно, огнестрельное оружие!

По залу пронесся возмущенный ропот. Хеймитч криво усмехнулся: не зря Второй дистрикт готовил миротворцев для всего Панема. Заветная мечта любого профи из Второго – пройтись одной очередью из хорошего автомата, и венок победителя у тебя на голове!

- Энобария, ты знаешь правила - огнестрельное оружие не входит в перечень вооружения для Арены, - укоризненно поправил ее Сенека. – Какой в нем интерес?

- Интереса, может, и мало, зато толку побольше, - с вызовом отозвалась она. – Хорошо, не будет огнестрельного, так хоть холодное обеспечьте приличное!

- Само собой разумеется! - Сенека удивленно и снисходительно рассмеялся. - Неужели ты думала, что я заставлю их охотиться друг на друга с дубинами? Это мы уже проходили, в тот год рейтинги упали ниже некуда. Что ж, заявки приняты, господа. Оформите ваши бланки, включив в них все необходимое, а мы посмотрим, что успеем сделать. В любом случае, к началу Игр вы получите ваши прайсы.

Народ зашумел и поднялся с мест. Кто-то из профи задержался, чтобы подробнее обсудить с распорядителями условия Арены, другие менторы – по большей части те, от которых уже ничего не зависело, - хмуро ссутулившись, по одному выходили из зала. Время близилось к полуночи, а завтра многих из них ожидал еще один трудный день.

Хеймитч не спешил покидать свое место: он лениво потянулся и принялся демонстративно копаться в бланках и бумажках. Потом переглянулся с Рубакой, выразительно поднял брови и еле заметно кивнул в сторону выхода. Тот одобрительно моргнул. Видимо, ментору Одиннадцатого тоже было что сказать своему другу и коллеге: не только Хеймитча смущала эта странная конспирация Капитолия. Но здесь даже стены имели уши. Хеймитч знал только одно место, где можно было говорить спокойно и безопасно - крыша Тренировочного центра, как раз над этажом, который занимал Двенадцатый дистрикт.

Одиннадцатый и Двенадцатый знали друг друга уже давно. Рубака был единственным ментором мужского пола в своем дистрикте, кому под силу было сопровождение трибутов и все эти выезды в столицу - его собственному наставнику, в свою очередь, недавно исполнилось семьдесят лет. Не первый год мужчины встречались на Играх. Не раз они тайком общались на той самой крыше и обсуждали события и новости, не предназначенные для столичных ушей. Не единожды им обоим приходилось провожать на Арену своих подопечных, а потом прикладываться на пару к бутылке, чтобы помянуть погибших.

И уже очень и очень давно они научились понимать друг друга без слов.

Выразительно крякнув, Одиннадцатый нехотя встал, засунул подмышку карту, стопку бланков и вразвалочку направился к выходу. Хеймитч надеялся, что он понял подмигивания и будет ждать его в условленном месте. Оставалось добраться до крыши, не привлекая внимания. Точнее, привлекая его как можно больше.

Он пошатнулся и с грохотом свалился на пол, опрокинув стул, на котором только что сидел. Остававшиеся в зале распорядители и профи переглянулись и обменялись кривыми усмешками – видимо, радуясь высоким оценкам, Двенадцатый снова надрался! Никто из них даже не пошевелился, чтобы помочь ему подняться на ноги. Он выдержал паузу, затем грязно выругался и попытался встать из-под стола, стараясь издавать как можно больше громких звуков. Жаль, что он мало выпил сегодня за ужином – для полного эффекта не хватало только, чтобы его вырвало прямо в конференц-зале. Тогда уж точно никому не придет в голову сопровождать его! Но он напрасно беспокоился: никто из капитолийцев даже не двинулся с места, предоставляя ему возможность собственными силами добираться до лифта.

Первый акт своего собственного спектакля он отыграл на «отлично» - образ вечно пьяного ментора никогда еще не подводил его.

Когда Двенадцатый выбрался на крышу, там вовсю гулял ветер. Рубака стоял у парапета, прямо перед силовым полем, и задумчиво разглядывал ночное небо. Как-то лет пять-шесть назад ментор Третьего случайно проговорился им, что напряжение поля гасит звуковые сигналы, и теперь все особо важные разговоры велись на самом краю крыши.

- Что, черт подери, происходит? - зашептал Хеймитч, приветственно протягивая другу руку. - Первое общее собрание всего за день до Арены - за двадцать пять лет моего менторства такого еще никогда не было! И меня, и эту кошмарную женщину поселили в отеле, отдельно от Тренировочного центра, туда и обратно возят по расписанию едва ли не в бронированной машине. Цинна - единственный, с кем я могу общаться без проволочек, и то лишь потому, что он не последний человек в Капитолии… здесь, что, все с ума посходили?

Принимая его пожатие, Рубака усмехнулся и выразительно поднял брови:

- Так ты не в курсе? В Панеме здорово штормит, дружище - и не только в морском дистрикте.