Глава 27. Боль вернула её из забытья

Боль вернула её из забытья.

Оливия медленно открыла глаза.

Бип, бип.

В начале комната была расплывчатой, словно кто‑то смазал её масло.

Но затем ясность мало‑помалу возвращалась.

Не полная ясность‑её глаза опухли‑но и этого было достаточно, чтобы понять, что она всё ещё на складе, хотя и в другой комнате.

В ней были больничные каталки.

Она была подключена к монитору, а на ее груди были закреплены электроды, отслеживающие её сердцебиение.

Её сломанная рука не была в гипсе, отметила она, но была прикована наручником к перилам каталки.

– Лисандер? – Эти несколько слогов принесли её горлу ничего, кроме агонии.

Слезы наполнили ее опустошенные глаза.

Ответа не было.

Она попробовала снова.

– Лисандер.

И вновь ничего.

Значит он ушел.

Он бы не игнорировал её, это не в его характере.

Он бы наорал на неё вновь, и прямо сейчас его крик был бы встречен радостным приветствием.

Она была одна и напугана.

Нет, не одна, поняла она, когда взглядом осмотрела остальную часть комнаты.

Рядом с ней лежал мужчина на других каталках.

Человек, которого она не видела прежде.

Он был молод, возможно ему меньше двадцати, и под его глазами были синяки.

У него были впалые щеки а кожа имела желтоватый оттенок.

Он смотрел на неё.

Когда он осознал, что был замечен за рассматриванием, он покраснел и сказал:

– Ой, привет.

Рад, что ты очнулась.

Меня зовут Доминик.

– Оливия, – ответила она автоматически.

Ох.

В этот раз было еще больнее.

– Звучишь ужасно.

Раскаяние и вина волнами исходили от него.

"Ты знаешь, предполагалось, мы – хорошие ребята.

Стефано сказал мне, что ты подружка Гнева, но меня это не заботит.

Тебя не должны были так пытать.

Никого не должен так страдать.

Ей не нужно было спрашивать, что значит "мы".

Ловцы.

Её взгляд исследовал тело парня на повреждения.

Он был без рубашки и его плече и туловище было перевязано.

Вокруг повяски тело было покрыто каплями засохшей крови.

На нем была пара свободных штанов.

– Ранили…

тебя тоже?

Он казалось не услышал её, полностью погрузившись в свои мысли.

– Они сказали мне, что наш лидер тоже демон.

Когда последнее слово сорвалось с его губ, он начал кашлять.

Кашель был настолько сильным, что он начал захлебываться кровью.

Когда он наконец успокоился, он добавил, "Я должен был поверить им.

После того, что сделали с вами, я верю им."

Им.

Повелителям? Она не могла уловить ложь в его тоне, но в то же время, не могла уловить и правду.

Так или иначе в глубине души она знала, что он не собирался жить намного дольше.

Она ненавидела, что он собирается умереть в подобном этому месте.

Поскольку она, вероятно, могла.

Нет.

Нет.

Она не должна так думать.

Она была приносящей‑радость в глубине души, да, но это не означало, что она была беспомощна.

Она противостояла огню ада.

Она вытерпела, пока ей отрывали крылья от тела.

Она могла избежать это.

Она должна избежать это.

Доминик сел, вздрогнул и потер свою макушку.

Успокоившись, он пнул ногой каталку, с той стороны, где стоял.

"Осторожно", удалось прохрипеть ей.

Снова, он, казалось, не слышал ее.

"Они нашли меня на улице.

Я был вором и шлюхой, и они сказали мне, что это – не моя ошибка."

В его голосе слышался позор, которого было намного больше, чем раскаяния.

"Они сказали, что это была их ошибка.

Повелителей.

Что демон Поражения пировал на мне и моих обстоятельствах.

Я поверил им, потому что это было легче, чем обвинять себя."

"Лгали," сказала она.

Его последнее признание почти заставило ее всхлипнуть.

Смерть не должна ее беспокоить.

Этого никогда не происходило раньше.

Но сейчас она знала о таком конце.

У этого ребенка, которым он был сейчас, должен был быть шанс пожить длинной и счастливой жизнью.

Вместо этого он знал только горе и сожаление.

Один робкий шаг, два, он шел вокруг каталки, приближаясь к ней.

"Я знаю, что они лгали.

Сейчас.

Повелители послали меня назад.

Оставили свободным.

Они не хотели этого, но сделали.

Поражение сделал это, и в его глазах было сострадание.

Я видел.

Зло не чувствует сострадания, не правда ли?"

"Нет."

"Ты знаешь, что я изучал его? Больше, чем всех остальных.

Я хотел убить его сам, но он спас меня.

А Стефано, что он сделал с тобой."

Доминик дрожал и хмурился.

– Избил беззащитную женщину без всякого сострадания.

Гален был в ярости, когда выяснил это, но ангел не наказал Стефано за его действия."

Галена расстроило плохое обращение с ней? Удивительно.

Когда Доминик наконец добрался до нее, он подарил ей маленькую улыбку, которая получилась печальной и в то же самое время счастливой.

"Эти ублюдки никогда не подумали бы, что я помогу тебе."

Он потянул за один конец пояса своих штанов и вытащил тонкое металлическое лезвие.

– То, что они делают – неправильно.

За эти годы я научился быть готовым ко всему.

Ее глаза сузились от удивления: он трудился над наручником, удерживающим ее в плену.

Глаза снова слезились.

Боль была непереносимой, она снова чуть не провалилась в ту зияющую пустоту.

Металл поддался, прежде чем она провалилась в забытье, благодаря этому ее боль уменьшилась, она освободилась..

– Спасибо тебе.

Он кивнул.

– У нас есть 10 минут.

Скорее всего.

Кто‑то обязательно заходит сюда, чтобы проверить как ты.

Произнося это, он помог ей сесть.

– К тому же, я обещал позвать Галена, когда ты очнешься.

Конечно, я не собираюсь это делать.

После короткой паузы он добавил:

– За дверью мы поворачиваем налево.

Мы будем двигаться вдоль всех дверных проемов, и надеюсь, мое тело заслонит тебя.

Здесь есть люди, их немного, но даже при том, что они всего лишь медицинский штат, они без раздумий расстреляют тебя, если засекут, что это ты и ты освободилась.

Неуверенно, Оливия спустила сначала левую ногу, потом правую.

Она держалась на ногах.

Она облегченно вздохнула… и почувствовала досаду.

Ее губы разбиты, и малейшее движение снова вскрывало ссадины на них.

– Я не могу уйти без Плаща, – сказала она:

– Где?..

– Это невозможно.

Гален держит его при себе все время.

Единственный способ завладеть – вступить с ним в схватку, но ты не выживешь если сделаешь это.

Доминик был прав.

Она недостаточно сильна, чтобы победить Галена.

Но она не может допустить, чтобы Плащ остался у него.

Кто‑то ещё должен будем придти за ним.

И придет.

Гален не будет колебаться, он не будет так…

снисходителен к другим людям.

– Пошли, – сказал Доминик, он подхватил ее за талию, и они направились к двери.

– Где сейчас Гален?

– Ну, нет.

Я знаю, что ты задумала, но я уже сказал тебе.

Мы не сможем сделать это.

Нет никакой возможности.

– Я должна попытаться, – сказала, излучая решимость.

Он замер, закрыв глаза.

Она могла чувствовать сбивчивые тяжелые удары его сердца о ребра.

– Он – здесь.

Ждет.

С нетерпением.

Он горько рассмеялся.

– Я пытался разбудить тебя раньше, но ты была столь прекрасна во сне.

Если она выберется, Гален покинет этот склад и никогда не вернется сюда, зная, что она сможет привести сюда Повелителей.

Она снова не будет знать, где найти его; это был шанс, который она не может упустить.

– Я хочу, чтобы ты отправлялся дальше без меня, – сказала она.

Она забросала его указаниями как попасть в крепость.

Повелители обнаружат тебя раньше, чем ты доберешься до горы.

Найди Аэрона и передай ему…

– Нет.

Доминик затряс головой.

– Сколько раз нужно сказать тебе? Ты не сможешь побить Галена.

Он убьет тебя, но не отдаст Плащ.

Я в любом случае умру, и мне без разницы, где это произойдет – здесь или в другом месте.

Но ты…

Нет, – повторил он.

– Я не позволю тебе.

Не хочу умереть, зная, что не сделал ничего, чтобы помочь тебе.

Она открыла рот, чтобы возразить ему, сказать что‑либо, чтобы убедить его сделать так, как она хотела, но звук спешащих шагов и отдаленные крики остановили ее.

Доминик напрягся.

– Он зашел, чтобы проверить тебя, – прошептал он с ужасом.

– Дерьмо.

Дерьмо.

Он затащил ее в дверь и прижал к стене так, чтобы они были незаметны в том случае, если дверь откроют.

– Я не могу уйти без Плаща.

Просто не могу.

Снова Доминик прикрыл глаза, как будто решал как настоять на своем решении.

Прошла секунда, секунда, показавшаяся бесконечной, но когда он открыл их, в его глазах было больше решимости, чем она когда‑либо раньше видела у кого‑нибудь.

– Плащ будет у него в кармане.

Он уменьшается, когда его сворачивают.

Он серый, мягкий.

Хватай его и удирай.

Не оглядываясь.

Просто беги.

Хорошо?

Как и его, ее сердце колотилось о ребра.

Пот капельками скатывался по ее коже, ее конечности тряслись, а во рту пересохло.

– А как же ты?

Хоть он и сказал, что готов к смерти, она не была готова просто наблюдать за этим.

Он был просто милым мальчиком, который повидал за свою очень короткую жизнь слишком много плохого.

После всего этого, он заслужил немного счастья.

– Я задержу Галена.

Хорошо?

Он потянул за другой конец пояса, к которому было прикреплен кинжал..

Он сжал рукоятку так, что побелели костяшки.

– Просто доберись до его карманов, схвати то, что сможешь и беги.

Карманы.

Гален носил одеяние такое же как у Оливии и она знала, что там три кармана.

Два – справа, один – слева.

Невозможно обыскать три кармана одновременно.

Тем не менее она сказала:

– Хорошо.

и умоляла, чтобы ее выбор оказался верным.

Дверь распахнулась и Гален шагнул внутрь.

Он остановился в центре комнаты, он повернул голову налево и направо, осматривая пустые каталки.

Она не думала о своих последующих действиях, просто рванула к нему и скользнула руками по его бокам в два кармана.

Он чертыхнулся и попытался оттолкнуть ее.

Возможно ей помогал Лисандр, потому у Галена ничего не вышло.

Ее сломанная рука дрожала, пальцы опухли и медленно реагировали на сигналы мозга, но она выхватила все до чего смогла дотронуться, увернулась и побежала.

Просто бежала.

Как и настаивал Доминик.

Чьи‑то пальцы схватили ее за волосы и дернули, но она продолжила двигаться.

Она миновала дверь, на полпути ее особенно сильно схватили за плечо или запутались в ее волосах снова, но это ее не остановило.

Потом, она услышала крик, наполненный болью, она догадалась, что Доминик напал на Галена.

Удар кинжал не сможет надолго задержать бессмертного.

Из открытых дверей других комнат несколько мужчин выскочили в коридор.

Их растерянные, испуганные лица поразили ее, она увеличила скорость и рассматривала всю добычу.

Тут, на ее ладони, был прямоугольник серого материала.

Облегчение.

Волнение.

Да, она испытывала и то и другое.

Они придали ей сил.

Оливия выбросила все остальное, сейчас это было не столько важным, и встряхнула материю.

Из‑за своей невнимательности, она врезалась в целую стену из людей.

Удар отбросил ее, причинил боль, но не до такой степени, чтобы она прекратила разворачивать материю, даже упав.

Когда один из людей наклонился, чтобы схватить ее, она накинула Плащ себе на плечи.

Секунду назад он видел ее, в следую – уже нет.

Даже не дыши.

Замри.

Все закружились, хмуро разыскивая ее.

Они открыли огонь по тому месту где она была, она уже убежала оттуда.

Она прижалась к стене, и они наконец, кинулись мимо нее, зовя на помощь.

Гален вышел из комнаты, кровь хлестала из его живота.

Она нахмурилась застыв в нерешительности… пожалуйста, пусть он будет жив… Доминик был рядом с ним.

– Куда она пошла? – резко спросил он.

– Я не знаю.

Она просто исчезла.

Гален провел языком по зубам.

Он оттолкнул Доминика, который беззвучно задыхался.

– Она не могла уйти далеко.

Она ранена.

Рассредоточьтесь и двигайтесь по направлению к логову демонов.

Именно туда она направится.

Если почувствуете что‑то, но ничего не увидите, стреляйте.

Если услышите женское дыхание, но ничего не увидите, стреляйте.

Вы поняли? Я дал четкие указания.

У нее кое‑что, что принадлежит мне.

Только не взбирайтесь на гору.

Повелители увидят вас, а я ещё не готов к этому.

Раздалось коллективное "да", и мужчина ушли.

Гален оставался тут ещё долгое время, щелкая челюстями, глубоко дыша.

Оливия не рискнула даже вздохнуть, она просто хватала кислород носом и ждала.

Наконец, он рванул, следуя за ушедшими людьми.

Она прокралась на цыпочках и дотронулась пальцами до шеи Доминика.

Нет пульса.

Ее подбородок задрожал, а слезы снова подступили к глазам.

Он был готов к смерти, желал ее, но это все равно разбило ей сердце.

Он никогда не знал радости.

Он должен был узнать радость.

Помолись о его душе.

Позже.

Ты ведь никому не сможешь помочь, если умрешь.

Оливия стояла, а слезы катились по ее лицу, как капли дождя.

Она могла что‑то предпринять, но осталась стоять в стороне, делая тоже самое, что и Гален.

Коридор вел на пустую площадку, но эта пустая площадка вела к закрытой двери.

Выход? Наиболее вероятно.

Щель между двойными дверями пропускала солнечный свет.

Сдерживаясь, она схватилась своей израненной рукой одну из створок и толкнула ее, открывая.

Теплый воздух тут же окутал ее.

Теперь не было сомнений, солнце ярко освещало автостоянку.

Слишком ярко для ее чувствительных глаз.

Она моргала из‑за этих лучей, когда пробиралась вперед.

Пока улыбающийся Гален не встал у нее на пути.

Его крылья широко распахнулись, а она бежала так быстро, что не могла вовремя остановиться.

Она врезалась в него и отлетела назад, падая на металлическую стену склада.

В шоке, болезненно задыхаясь, она скользнула на каменистую почву.

– Я знал, что ты останешься, чтобы проверить как мальчик, – сказал он широко усмехаясь.

Твои друзья виновны в его смерти, стоит задуматься, прежде чем возвращаться к ним.

Какое разочарование.

Какая предсказуемость.

Ублюдок!

Он подошел к стене, и Оливия увернулась с его пути, хватая как можно больше камней.

Она с трудом поднялась на ноги, стараясь не издать ни единого звука, а Гален вплотную приблизился к зданию.

Он выпрямился.

– Не важно.

Я могу видеть твои шаги.

Поймать тебя – не вопрос.

Спасибо за предупреждение.

Она прыгнула влево, вправо – зигзагообразно, взглядом постоянно разыскивая безопасное место.

Кругом только грязь и гравий.

Это означает, что куда бы она не ступила, везде будут видны ее следы.

И он делал это.

Он следовал за ней.

– Сбеги от меня, и я приду за Аэроном.

Я отрежу ему голову на твоих глазах, и ты ничего не сможешь сделать.

Он дразнил ее, пытаясь не дать ей ускользнуть.

Медленно, шаг за шагом, мучительно, Оливия двигалась назад.

Гален все ещё следовал за ней.

Она бросила взгляд за свою спину.

Через сто ярдов была оживленная местность, скоростное шоссе и много других зданий.

Ловцы вероятно выбрали это место чтобы без труда скрыться, но они не учли того, что и их пленникам тоже будет легче скрыться.

Ей всего лишь нужно туда добраться, и она будет спасена.

Там он никогда не сможет подобраться к ней.

Проблема в том, что он был быстр, быстрее ее и не ранен.

Если она побежит, он сможет поймать ее.

Не стоит рисковать.

Она не знала, откуда она черпала силы, она петляла и двигалась вперед.

Раздавался хруст гравия, она знала Гален идет по горячим следам.

Все ее тело протестовала против каждого следующего шага, но все равно увеличивала темп.

Почти что там…

Гален схватил Плащ и дернул.

Сжав материю в свободной руке, она обмоталась ей, она завернула за угол и столкнулась с группой пешеходов.

Двое из них упали, а ее руки и плечи стали стали видимыми.

Дрожа, Оливия снова обмоталась материалом, а потом прижалась к ближайшей стене.

Она бросила горсть камней в столб.

Щелк, щелк, щелк.

Она наблюдала, надеясь, как Гален направился мимо нее к столбу, полагая что она отправилась туда.

Так близко.

Так близко к беде.

Но она сделала это.

Она действительно сделала это.

Горячее дыхание вырывалось и врывалось обратно через нос, обжигая ее горло и легкие.

Она просто обливалась потом, и скорее всего воняла.

Ее руки и ноги дрожали.

К несчастью, она не могла отправиться в крепость.

Люди Галена уже окружат местность к тому времени когда она доберется туда.

Она не могла позвонить Аэрону, потому что не знала его номера.

Она должна что‑то делать, куда‑то идти, она не могла оставаться здесь.

Используя стену в качестве опоры, она продвигалась вперед, иногда сворачивая, позволяя себя смешиваться с толпой.

Наконец, она шмыгнула в затененный пустой переулок и села.

Ошибка.

В тот момент когда ее тело замерло, она поняла, что не сможет заставить себя двинуться снова.

Ее мышцы сжались и каждая искорка энергии угасла.

– Лисандр, – прошептала она.

Она ждала.

Снова она не получила ответа.

Одиночество.

Ужасные мысли.

Это не самое удачное место, чтобы прятаться.

Кто‑то мог просто запнуться о ее невидимые ноги.

Более того, Ловцы вероятно искали во всех переулках, чтобы она не смогла достигнуть крепости.

Но…

Она должна дать отдых глазам, подумала она.

Ненадолго.

А ещё отдышаться.

Затем она заставит себя подняться и двигаться дальше.

Она, должно быть, провалилась в забытье, потому что когда она открыла глаза, все ещё неспособная пошевелиться, она увидела, что солнце уже село, а луна красиво светилась.

Ее боль была непереносимой, все ее конечности тряслись.

Она не могла ничего поделать.

Она не могла двинуться.

Смерть была бы счастьем.

Она не хотела сражаться.

Она хотела…

– Оливия, – произнес мужской голос, напугав ее.

– Давай, дорогая.

Я знаю, что ты здесь.

Твой дух остановился здесь, но я не могу разглядеть тебя.

Секундой позже, материализовалось тело.

Люциен.

Она узнала его, хотя наверное они не были представлены друг другу, она знала, он – хранитель демона Смерти.

Как кстати.

Он мог бы проводить ее…

– Я не собираюсь причинять тебе вред.

Я хочу помочь тебе.

Аэрон разыскивает тебя.

Аэрон.

На хрен смерть.

Трясущимися руками как будто к ним были привязаны кирпичи, она дотянулась до Плаща и стащила его с плеч.

– З‑здесь.

Я здесь.

Глаза Люциена сузились когда она внезапно появилась.

– О, дорогая.

Мне так жаль.

Всё это было…

Он затряс головой.

– Нет времени объяснять, что произошло.

На складе, где тебя мучили, есть душа, и мне нужно сопроводить ее.

– Его зовут Доминик, – сказала она обвиняюще.

Он спас меня.

Будь помягче с ним, пожалуйста.

– Буду.

Люциен исчез.

Она спрятала Плащ так хорошо, как смогла, в то время как Люциен появился с Аэроном.

Все остальные мысли развеялись.

Аэрон.

Она не ожидала.

Привет.

– Я думала, ты…

душа…

– Это то, что я собираюсь сделать после этого.

Увидимся в крепости, – сказал Люциен, и снова исчез.

– О, детка, – мягко сказал Аэрон сгибаясь возле нее.

Несмотря на мягкость, она расслышала в его голосе беспокойство и ярость.

Но он был здесь, целый и невредимый после прошедшей битвы.

– Что они сделали тебе?

Как и у Люциена у нее не было времени объяснять.

– Они здесь и разыскивают меня.

Подожди до возвращения в крепость.

Он немедленно напрягся, его взгляд охватил ближайшее пространство.

– Никого нет поблизости.

Ты в безопасности.

Я позвоню Торину и извещу его о произошедшем.

И прежде чем мы добиремся до места, он позаботится чтоб вокруг не было никого.

С выражением нежности на лице, он вытащил флакончик из кармана и поднес к ее губам.

– Пей, детка, пей.

Она затрясла головой.

Нет необходимости тратить драгоценные капли на нее.

Скоро она отправиться домой и…

Он решительно раздвинул ее ее губы и наклонил пузырек.

Прохладная жидкость скатилась по ее горлу, больше чем капелька, и изумительно приятно растеклась в ее желудке.

Через секунду, жидкость проникла в каждую часть ее тела, принося силу и покой.

Боль совершенно ушла, оставляя легкий привкус удовольствия.

Упрямец.

– Ты не должен был давать мне так много.

Теперь, когда ее горло исцелилось, слова просто лились из нее.

– Я отдал бы тебе все.

Как сладко это звучало.

Сладко и неправильно.

Она не хотела слышать подобные вещи.

Не сейчас.

Так с ним будет ещё труднее расстаться.

– Как вы нашли меня?

Его глаза сузились.

– Я знал, что ты не ушла бы не попрощавшись, поэтому я заставил Люциена следовать за твоим духовным следом.

Это означает, что он видел, где ты была, какие пути выбирала.

Я никогда не прошу себя за то, как много времени заняло у нас выяснение твоего местонахождения.

И я прикончу этого долбанного ублюдка Галена, даже если это будет последнее…

– Аэрон, – прервала она.

Она не хотела, чтобы он подвергал себя опасности из‑за нее.

– Просто обними меня.

Он подхватил ее под коленями и за спину, поднял и бережно прижал к груди.

– Когда мы вернемся домой, ты расскажешь мне обо всей, что с тобой сделали.

Ты также должна рассказать мне, что с тобой сделали демоны в ту самую первую ночь.

С каждым словом его голос становился жестче.

– А потом я собираюсь найти Галена и тех демонов и воздать им по заслугам.

Никто не смеет навредить моей женщине и после этого выжить.