Глава 13. В ее висках пульсировала боль, а ее мозг казалось как будто опустили в бензин и подожгли

Оливия застонала.

В ее висках пульсировала боль, а ее мозг казалось как будто опустили в бензин и подожгли.

Все же, она закрыла‑открыла глаза, твердо намереваясь понять что с ней не так, тотчас выступили слезы, еще более горячие, чем ее голова.

А теперь, когда понимание обрушилось на нее, она почувствовала, что ее рот как будто набид колючей проволокой и ватой.

Она облизала губы, озадаченно, заинтересованно.

"Вот это хорошая девочка." сказал Аэрон.

Хотя сами слова были положительными, они звучали затравленно.

Даже огорченно.

И громко.

Слишком громко.

"Просыпайся.

Ну, давай же, Оливия.

Ты можешь проснуться."

"Тише."

Несмотря на легкий туман, ей удалось сосредоточиться на нем.

Он присел на корточки возле нее, обе руки были вытянуты.

В одной – лежали две маленькие таблетки

В другой – была чашка с чем‑то темным и дымящимся.

"Пожалуйста."

"Мне надо, чтобы ты взяла это и выпила.

По крайней мере, в этот раз он прошептал.

Будучи ангел, ее чувтва не были приспособлены к этому измерению, и она никогда по настоящему не чувствовала запах того, что люди готовили, или пили, или чем умасливали все свое тело.

Но теперь она могла чувствовать запах, и эта темная жидкость пахла божественно.

Как разлитая в бутылки сила, обещающая новое начало, возможно даже полное исцеление тела.

Кофе, она знала как люди называли это.

Не удивительно, что они стояли в длинных очередях за ним, и были готовы отдать последнюю копейку за единственный глоток.

"Что это?" ей удалось прохрипеть, кивнув подбородком на таблетки.

Ошибка! Движение послало волну головкружения разрушительно действуя на нее.

"Просто выпей их.

Они помогут тебе почувствовать себя лучше."

Это он не прошептал, и она прикрыла свои глаза.

"У тебя есть внутренний голос? Можешь просто использовать его, пожалуйста?" Он зажал в кулаке таблетки и осторожно передвинул ее руки.

"Хватит играть.

У нас мало времени."

"Шшш! Ливви говорит, и она не прочь уничтожить твои голосовые связки, если ты не убавишь звук.

"Почему она снова как человек?"

"Поднимись.

Сейчас же."

Она осторожно села и протерла заспанные глаза.

Ее все еще пылающий мозг был близок к тому, чтобы взорваться, и она простонала.

Аэрон бросил на нее нетерпеливый сердитый взгляд.

Нет, терпеливый.

Эмоции в этом сердитов взгляде были мрачные, но то что он чувствовал было еще тяжелее.

Нуждающися? Подействовал ли на него так ее стон? Она хотела покрасоваться.

Она распушила свои волосы – только чтобы понять что вьющаяся масса падала на ее плечи в бесконечном беспорядке.

Ее щеки запылали, когда она натянула на голову капюшон своей мантии.

Или попыталась натянуть.

Нахмурившись, она посмотрела вниз.

Голубой топ, и короткая черная юбка.

Почему… Ее новый облик "плохая девочка, припомнила она.

Ах, да.

Но это не объясняло ее головной боли.

Ее ресницы поднялись и она встретилась с проницательным взглядом Аэрона.

"Я была ранена?"

Он фыркнул.

"Едва ли.

Ты слишком много выпила, и теперь расплачиваешься за это."

Это была не единственная плата.

Одно ужасное воспоминание за другим внезапно накрыли ее.

После первой бутылки "веселящего сока", который на самом деле оказался не таким уж и веселящим, она испытывала ужасное чувство потерянности.

После второй бутылки, она почувтвовала сокрушительное чувство депресии, и она безудержно разрыдалась.

Гидеон обнимал ее, и она заплакала его всего.

Из‑за Аэрона.

Оскорбленная.

Аэрон поднес свою руку к ее рту.

"Выпей таблетки, но не жуй их.

Поняла? Проглоти их целиком."

Сможет ли она? Именно тогда, когда они стали похожи на большие апельсины.

Ее руки тряслись, когда она зажала таблетки между своими пальцами и бросила их в рот.

Попыталась проглотить.

Не получилось.

Ох.

Ну и привкус! Ее лицо сморщилось от отвращения.

"Пей.

Это поможет."

Он поднес дымящуюся чашку к ее губам и заставил ее отпить.

Оливия сдалась.

Хоть жидкость и пахла замечательно, на вкус она была как смесь серной кислоты и грязи.

Какой бы леди она была, если бы выплюнула все это на кровать?

"Глотай," рявкнул он, когда поставил чашку в сторону.

Она проглотила.

Еле‑еле.

Таблетки скользнули вниз по ее горлу, обдирая ее чувствительный участок, также как и это отвратительное кофе.

Когда она перестала вздрагивать, она посмотрела на него.

"Никогда так больше не делай со мной!"

Он закатил глаза и опять сел на корточки.

Ты сделала это с собой сама, когда позволила Гидеону напоить себя."

Сколько раз он будет напоминать ей о ее глупости?

"Теперь мне надо, чтобы ты поднялась.

Ливви.

Мы должны кое что сделать."

Прямо сейчас она хотела бы снова завалиться в кровать.

И на самом деле, она упала назад на матрасс и уставилась в потолок.

Там висел плакат женщины в бикини, ее кожа была золотистой, щеки румяны, а ее соски твердыми.

Длинные светлые волосы развивались на ветру.

Оливия нахмурилась, в замешательстве.

Этого не было в спальне Аэрона прежде.

Она осмотрела остальную комнату, но ничего не узнала здесь.

Там был комод из орехового дерева, с хрустальной вазой, которая искрилась на свету, струящегося черех белую штору, на стенах картины разноцветных цветов и симпатичный бежевый ковер на полу.

"Это не похоже на твою комнату," сказала она

"Потому что это и не она."

Она еще больше нахмурилась.

"И…

чья же она?"

"Твоя.

Ты останешься с Джилли, в этой гостевой комнате.

Ты знаешь Джилли?" Он не дал ей возможности ответить.

Раньше здесь жили и Парис, и Уильям, поэтому и плакат.

В любом случае ты будешь здесь жить пока не решишь вернуться на небеса."

Ее поразило понимание.

Но так отчаялся быть с ней, что перенс ее в город, пока она спала.

Ох, это так больно.

"Оливия?"

Прогони свою боль.

"Да я знаю Джилли." сказала она дрожащим голосом.

Вообще‑то она знала эту девушку лечше, чем кто‑либо из Повелителей.

Джилли была молодой и нежной, и жила трагической жизнью пока не переехала сюда, ее родители причиняли ей боль разными способами.

Одно время, Оливия была ответственна за то чтобы привнести немного радости в жизнь Джилли.

Вот почему, когда Джилли убежала из дома, она привела ее в Лос‑Анджелес.

Если быть откровенной, даже Оливия не понимала почему, она просто знала, что там Джилли найдет спасение.

Чего она не знала, так это то что этим спасением окажется Даника и Повелитель Преисподни.

Ее Бог работал загадочно.

"Но, – продолжила она." Я не вернусь на небеса."

Понимание блеснуло в глазах Аэрона, но все что он сказал это – Мы поговорим об этом позже.

Прямо сейчас, как я тебе сказал у нас есть работенка.

У тебя есть время быстро принять душ, но это будет многозадачный душ.

У меня есть вопросы к тебе, поэтому мы поговрим пока ты будешь принимать душ."

Он не стал ждать ее ответа, он подхватил ее на руки и понес в ванную.

Времени насладится этой "поездкой" не было.

Он опустил ее на пол, прерывая все прикосновения, нагнулся и открыл кран в кабинке душа.

У него был отличное орудие, которое она наблюдала, выпирающим прямо из его джинсы.

И под "отличным" она конечно же подразумевала "такое совершенное", что у нее в желудке затрепетало.

Вдруг из крана полилась горячая вода, капли жгли глаза.

В тоже время она поняла что сделала – надо больше! – но он уже выпрямился.

Как печально.

А может и нет.

Эта вода обещала силу, энергию и…

ее веки наполовину опустились.

Забавно, второй раунд? Возможно.

Ее первый душ, а Аэрон будет наблюдателем.

Будем надеяться, он не сможет смотреть и не прикоснуться.

Утро внезапно превратилось в многообещающее начало.

Желание прокатилось по ней волной.

Он повернулся к ней, и несмотря на то что он был таким же высоким как всегда, он все же казался еще больше, еще опаснее.

Его глаза были ярко‑фиолетовые, его татуировки застыли, а пульс на его шее дико бился.

Он был одет в черную рубашку и черные штаны – и то и другое так легко снималось – и она могла видеть выпирающее оружие на его талии и лодыжках.

Так прекрасен, подумала она, и сердцебиение участилось.

Она хотела снова прикоснуться к нему.

Хотела, чтобы ее губы провальсировали по всему его телу.

Особенно между его ног.

Когда она обхватила его там, она почувствовала каплю влаги.

Какая на вкус будет эта капля?

Он сглотнул.

Чувствовал ли он направление ее мыслей? "Ты знаешь как принимать душ? Ты…

разденься…" его голос оборвался на этом слове" и иди под воду и намылься мылом от головы до пяток."

"Ты присоединишся ко мне?" Она стянула топ через голову, и бросила его на пол.

Обнажение ее тела должно было бы вызвать у нее чувство неловкости, как она думала, но она хотела, чтобы он видел и жаждал ее, так же как она его.

Невыносимо.

Кроме того она была уверенна, он – упрямый, и теперь когда она знала, какое наслаждение они могут дать друг другу, она сделает все что угодно, скажет все что угодно, чтобы добиться этого.

"Или ты собираешься просто смотреть?" Если дело в этом, ты можешь наблюдать за мной.

Она сжала свои груди, вдруг представив как он сжимает их, не в силах себя остановить.

О, да.

Это так приятно.

Его глаза расширились, казалось его взгляд приклеелся к ней, атмосфера в ванной менялась.

Наполняясь электричеством.

"Не делай этого."

Резко, задыхаясь.

"Почему нет?"

"Потому что твой Бог должен быть вознагражден за их создание."

Он потряс головой, не отрывая от нее своего прищуренного взгляда.

"Я имел ввиду, потому что я… Черт тебя побери.

И меня черт побери.

Я должен быть наказан.

Из‑за мыслей в моей голове…"

Были ли они такие же как ее? "Аэрон." она умоляла.

"Я только что понял, что никогда не целовал их." произнес он грубым голосом, наполненным тем же электичеством, что гудело в воздухе.

"И боги, женщина, это же преступление."

"Поцелуй их сейчас."

"Пожалуйста."

"Да."

Он двинулся к ней, наклоняя голову, зрачки увеличились – в этот раз она знала, что это было желание, а не гнев.

Ее соски отвердели, ожидая…

…

.

ожидая…

.

.

но прямо перед прикосновением, он опомнился, выпрямился и зарычал.

Она выдохнула, даже не заметив, что задержала дыхание.

Он почти…

.

.

Святой Боже.

Он действительно почти поцеловал ее там.

"Аэрон."

Пробудилась боль от подобного знания…

.

.

Сделай это.

Не останавливаяся теперь.

"Нет.

"Почему?"

"Потому что!" он знал чего она желала, в чем нуждалась, но все еще отвергал ее.

Просто потому что.

Ублюдок! "Ты сделаешь это сама.!

Он прошел мимо нее и вышел из ванной, прикрыв за собой дверь, оставив только маленькую щулку.

Так близко…

.

.

Она могла бы закричать, ее кожа внезапно показалась слишком стянутой для ее тела.

Вместо этого, она сняла оставшуюся одежду и зашла в кабинку душа.

В момент когда она почувствовала как первые струи воды ударили по ее телу, она хотела бы закричать.

Сделать что‑нибудь, что уменьшит давление нарастающее внутри нее.

Воздействие мягкой ласки воды почти спровоцировало ее.

Она попыталась все забыть, но набор слов настойчиво вертелись в ее голове.

Поцелуй.

Груди.

Тела.

Движения.

Трение.

Ааах!

"Я не слышу как ты моешься." резко сказал Аэрон.

"Get bent," she snapped back, an expression she'd heard humans utter

to those who irritated them.

Ох, неужели Аэрон раздражает ее.

Поцелуй.

Груди.

Тела.

Движени.

Трение.

Скольжение.

Проникновение.

Ее ноги почти подкосились.

"Оливия.

Беспокойство?

"Заткнись, демон!" Дрожь, она сделала несколько мыльных пузырей из мыла с запахом розы в своих руках, и наконец начала намыливать себя.

Даже это беспокоило ее, удваивая давление.

Как он возбуждает ее так быстро и так сильно? Даже не целуя ее?

Поцелуй.

Груди.

Тела.

Движение.

Трение.

Скольжение.

Проникновение.

Обладание.

Облизывание.

Посасывание.

Скоро она сломается.

Отвлечься.

Да, это то что ей надо.

"А Парис и Уильям пользуются мылом? И да, ты можешь говорить теперь."

"Я не знаю и это не имеет значения.

Ты не должна думать о них.

Более того, я задам вопросы отсюда.

Как ты узнала что мы не сможем поймать Скарлет вчера?"

"Я говорила тебе.

Я знаю множество вещей, которые могут тебе помочь, но до сих пор ты казался заинтересованным в изучении их."

"Ну, я заинтересован теперь, так что начинай рассказывать.

Есть ли другие бессмертные одержимые демонами в городе?

Самоуверенность, напомнила она себе.

"Ты думаешь все так просто?"

Агрессивно.

"Ты спрашиваешь, а я отвечаю?"

Пауза.

Неуверенность. "Чего ты хочешь?"

Какое облегчение! "Начнем с извинений."

"Я…

.

.

извиняюсь."

Неохотно предложил, с жадностью получила.

"Нет." наконец ответила она.

В городе нет других бессмертных, одержимых демонами."

"Тогда, ладно.

Мне надо, чтобы ты отвела меня туда, где остановилась Скарлет."

"Неа, извини."

Оливия поворачивалась под струями воды, котора пузырилась и стекала по ее телу.

Поцелуй.

Груди. Ааах!

"Я ничего для тебя не сделаю."

"Сделаешь."

Еще одно требование, прозвучало с определенной решимостью…

.

.

решимостью, которая должна была выводить из себя почти как секс.

Возбуждение нарастало…

.

.

опять…

.

.

"Почему ты жаждешь моей помощи теперь?"

"Я хочу, чтобы ты поняла какой жизнью я живу.

Я хочу, чтобы ты увидела сражения, кровь и боль.

Я хочу, чтобы ты поняла, что мне наплевать на всех кроме моих друзей и Легион, и я сделай больно любому – любому – кто будет угрожать им."

Любому, даже Оливии? Даже несмотря на то, что он вчера он выбрал помочь Оливии и отослал Легион прочь? Невероятно.

Прощай, возбуждение.

Да здравствует, пустота.

Слова были сказаны холодно, жестко, больше похожие на клятву, чем на угрозу.

Возможно он и не хотел бы этого, но он не остановился бы.

"Ну, ладно." сказала она.

Если он хочет провести остаток своей жизни показывая ей все это, что ж пускай.

Она в долгу не останется! Она покажет ему как раз то, что он потеряет, если она уйдет.

Как груди, он должен быть "наказан" за пренебрежение.

Как губы, которые хотят так сильно сосать ег.

Возбуждение…

.

.

еще большее чем до этого…

.

.

Воздух, ей нужен воздух.

Она крутила ручки крана пока вода не перестала течь, воздух вокруг мгновенно охладил ее.

Только это не помогло уменьшить ее желание.

Маленькая капля упала на ее мокрое тело, и она застонала.

Хватит.

Возможно она могла бы сама дать себе облегчение, заинтриговано подумала она.

Аэрон использовал свои пальцы…

и она сама использовала пальцы…

Она облизнула губы, сердце заколотилось снова.

Он не узнает.

Она повернула ручки крана назад, притворяясь, что ей надо еще помыться и…

– Готово? – спросил он.

Она напряглась.

– Я… я просто…

– Оливия, полагаю я упоминал, что у меня мало времени."

Действительно.

Он долго не протянет.

Напоминание отрезвило ее, охладило ее желания, как не сделал этого воздух.

Она думала, что смирилась с его скорой смертью.

Но девять, слишком коротких, дней? Этого едва хватало, чтобы попробовать все что она хотела, попробовать вместе с ним.

Особенно с таким упрямцем, как он.

У тебя все должно получится.

– Ну, ладно, – вздохнув, сказала она и вышла из душа.

Собираться сейчас вместе с ним куда‑то – это то же время проведенное вместе.

Она подумала, что не будет мучить его тем, чего он никогда не будет иметь, горько подумала она, ненавидя свой отказ от такой сладкой мести.

Она подумала, что предложила бы ему свои груди и свои жаждущие губы – да все что он пожелает – без ложной скромности.

А между своими подношениями, она сможет защитить Аэрона, как она поклялась сделать, если кто‑нибудь или что‑нибудь будет ему угрожать.

– Ладно, что? – спросил он, смущенно.

На полке лежала зубная щетка с тюбиком ментоловой зубной пасты.

Наблюдая за людьми тысячи раз, она знала, что надо с ними делать и почистила зубы без приключений.

– Ладно, я покажу тебе, где живет Скарлет.

Рот свежий и чистый, она схватила расческу с полки.

Расческа запуталась в волосах, заставляя ее корчить гримасы, но она не остановилась пока ее волосы не стали гладкими.

В следующий раз она не забудет взять свою мантию, даже если она не планирует ее надевать.

– Что изменило твое решение? – Подозрение было в каждом слове.

– Спорить с тобой – это впустую потраченное время.

Правда, если что‑то вводит в заблуждение.

– Умная женщина.

Кто бы догадался?

Она бросила щетку в раковину.

– Бесчувственный мужик, который не получит поцелую, если и дальше будет так себя вести.

Снова, правда.

И потрясение.

Эта мстительная сторона ее натуры…

ей нравилась.

Ее встретило молчание.

Означает ли это, что он жаждет еще поцелуя? Несмотря на ее новую близость к мукам, она старалась не слишком надеяться на это.

– Я не причинила боли Легион, ты же знаешь, – сказала она.

– Даже когда она била меня.

– Вообще‑то, ангел, ей больно от твоего присутствия рядом.

Или было больно, когда у тебя были крылья.

Но мне не было больно, так же как и другим воинам, а ведь мы такие же демоны как и Легион.

Почему так? Ты делала это нарочно?

– Конечно же нет.

Хотя и правда то, что демоны ненавидят быть рядом с ангелами, ты очеловечил своего демона.

Или что‑то вроде того.

Теперь.

Хватит болтать о Легион, хотя Оливия сама начала говорить о ней.

– Ты хочешь знать как поймать Скарлет или нет?

– Извини, – пробормотал он.

– Да.

Хочу.

Она боролась с усмешкой.

Еще одно извинение.

Хоть и с неудовольствием, но так мило.

– Вот что я знаю.

Она слаба в дневные часы, потому что одержима демоном Кошмаров.

Пока говорила, Оливия изучала себя в зеркале.

Под ее глазами были синяки, а ее щеки немного впали.

Она всего лишь хотела, чтобы Аэрон видел ее в самом лучшем ее виде, а не такой, но ничего не могла сделать.

– В этом смысле она как вампир.

Она спит днем, ее тело слишком слабое даже, чтобы ходить.

Аэрону потребовалась минута, чтобы переварить все, что она сказала.

– Мы поймаем ее сегодня, пока она спит.

– тПочему такая срочность? И что вы планируете с ней делать?

– Ловцы в городе.

Мы обнаружили их укрытие, и мы теперь знаем, что им помогает Рея, королева богов.

– Мы хотим задать ей пару вопросов, и помешать помогать Ловцам.

– Я могла бы сказать тебе, что они в городе, но ты отказался слушать меня.

– Я знаю, знаю, и я извиняюсь за это тоже.

Так что тебе известно о Рее?

Еще одно извинение от него.

Парень заслужил награду.

– Я знаю что она называет себя Мать Земля, и что она помогает Ловцам, – сказала Оливия, хотя все о чем она думала, так это о награде Аэрона.

– Я знаю, что она была лишена сил внутри Тартара, все Титаны там были, таким образом Греки смогли заключить в нее демона Раздора.

– Не могу поверить, что эта информация была у нас под самым носом, – пробормотал он.

– Если демона освободят из нее, она умрет? Так же как мы?

– Да.

– Тогда почему она помогает Ловцам?

– По той же причине, по которой Гален возглавляет их.

Они планируют убить вас, и спасти себя, а затем использовать ваших демонов в своих целях.

В случае Реи: взять верх на небесах и уничтожить Крона раз и навсегда.

Если у него были еще вопросы, и она была уверена, что были, он не позволит себе их задать.

Планировал ли он пойти с ними к своему другому источнику, что бы то ни было или кто бы то ни был? А он имел источник информации.

Это было ясно.

Он не был так осведомлен раньше.

Если он пойдет к другому, Оливия ему будет не нужна, и она ненавидела саму мысль об этом.

– Спасибо за информацию, – грубовато сказал он.

– Пожалуйста.

Подтолкни его.

Будь уверенной в себе.

Решительной.

Покажи ему, что он нуждается в тебе больше, чем в ответах.

– Я принимаю оплату в виде поцелуев.

И в любом случае, думаю я задолжала тебе два.

В конце концов, ты извинился за свою нечувствительность.

Аэрон прочистил горло.

– Да, ладно, но я никогда не говорил, что заплачу тебе.

Или приму оплату.

Нам, хм, надо уходить.

Разачаровывающий мужчина.

– Просто позволь мне… – Оливия посмотрела на полотенце.

Если она наденет его, она сдастся, а она не была готова сдаваться.

Она закусила губу, когда слова Гидеона проплыли у нее в голове.

Ну, ее перевод его слов.

Мужчинам нравятся обнаженные женщины.

Мужчины с трудом сопротивляются обнаженным женщинам.

Итак, никакого полотенца, она задумалась, почти напевая от нетерпения.

Возбуждение…

– Неважно, – хрипло сказала она.

– Я готова.

Выгнув спину, чтобы грудь приподнялась – ему понравилась ее грудь, она взялась за ручку и распахнула дверь настеж.

Уверенная в себе.

Аэрон изучал стену напротив, и поэтому был к ней спиной.

Его руки все еще были скрещены на груди.

К сожалению, он был все еще одет.

Решительно.

Они просто должны это изменить.

Обнаженная и мокрая, она прошла и встала перед ним, ее сердце колотилось сильнее и быстрее чем, когда она обдумывала свои прикосновения.

Когда она остановилась, его челюсть отвисла.

Его ноздри раздувались.

Его зрачки практически взорвались, фиолетовая радужка была полностью потемнела.

Оливия почти простонала.

Ну же, ну же.

Гидеон был прав.

Аэрону нравилось смотреть на обнаженную женщину.

Добейся.

Боль…

она нуждалась в нем, чтобы успокоить боль…

– Как тебе моя экипировка? – спросила она, поворачиваясь.

Он начал задыхаться, и ловил ртом воздух.

Она может никогда не носить одежду опять.

– Я теперь человек, а люди всегда требуют оплату за свои услуги.

Мог ли он услышать волнение и нервозность в ее голосе?

– Итак, если ты хочешь получить больше информации от меня, а я, поверь, многое могу предложить, ты должен заработать ее.

– Как? – Он прорычал, но рычание не было пронизано гневом.

– Поцелуями, о которых ты говорила?

– Эта ставка была пять минут назад, и ты отказался ее платить.

Поэтому, моя цена теперь выросла.

Если ты хочешь узнать что‑нибудь еще, ты должен согреть меня своим телом.

Я замерзла.

Мне так жарко, я просто горю.

Он сглотнул.

Выпрямился.

Его взгляд путешествовал по ее телу, задерживаясь на груди, между ее бедер.

Его дыхание стало порывистым, поверхностым.

– Святая преисподня.

Умираю.

Я умираю.

Также как и я.

– Аэрон.

Дай мне.

Возьми меня.

– У нас…

у нас нет времени.

– Так найди время, – сказала она, и сократила расстояние между ними.

Должна…

прикоснуться…

Он мог бы удрать от нее, и она бы не смогла его остановить, но он этого не сделал.

Его большие руки легли на ее бедра, а пальцы глубоко впились в нее.

Наконец!

– Я не должен, – сказал он.

– Говорил себе, что не буду, даже несмотря на то что он не…

– Он? – Еще.

– Кто не что?

Впервые он не ответил.

– Мой…

демон, – сказал наконец он тяжело, пальцы раскинулись, покрывая больше тела.

Он ласкал ее от талии до ягодиц.

Зажигал ее.

– Он не…

причинит тебе боль.

На этот раз, мне не о чем беспокоиться.

"Он", а не "оно"? Что произошло между двумя существами? Какая разница? Прогресс!

– Тогда почему тебе не быть со мной? – Если бы он надеялся отговорить ее от этого, он бы никогда не познакомил ее со страстью.

Его ошибка, которую она исользует на всю катушку.

– Ведь нет никаких препятствий.

– Препятствия…

Слова давались ему с трудом, его взгляд приклеелся к ее губам.

– Мы…

Она положила свои ладони на его грудь, нежелая слушать его заученный список бесконечных проблем.

Который он, по‑видимому, планировал озвучить.

Его сердце билось тяжелее и быстрее, чем ее.

Хороший знак.

Спокойно.

Желая этого даже сильнее, даже быстрее, она выгнула свое тело, соприкоснувшись с его нижней частью, и застонала.

О, да.

– Тебе ведь нравится получать ответы, не так ли Аэрон? Это важно для тебя? Ради тебя и тех кого ты любишь.

Просто заплати мне."

Он облизал свои губы, оставляя блестящий след влаги.

Вкусить единожды, это всё, что ей нужно…

– Кто бы мог подумать, что ангел будет таким манипулятором? – спросил он хрипло.

– Я падшая, – напомнила она.

В очередной раз.

– Теперь хватит болтать.

Пора платить.

– Да…

Он наклонился, а она привстала на носочки.

Их губы столкнулись, но сначала он не отвечал.

Ей пришлось силой протолкнуть свой язык мимо его стиснутых зубов, но как только её язык коснулся его, он застонал и откликнулся ей.

О, да, он ответил.

Его руки соединились на её талии, и он поднял её.

Ей пришлось обвить его ногами и сомкнуть их у него за спиной, иначе они бы просто болтались.

Новая поза была восхитительной, как раз то что нужно. Ноющий центр ее тела оказался рядом с его мощной эрекцией.

Эрекция, отчетливо выступающая через его штаны.

Дурацкие штаны.

Его волосы коротко обрезанные, щекотали ее ладони, когда она провела по ним вверх и вниз.

Одна его рука легла на ее затылок и наклонила ее голову для более удобного прикосновения.

Это прикосновение она чувствовала каждым дюймом кожи, кажда частичка это чувства неслась по ее венам, каждая ее косточка кричала о большем.

– На тебе слишком много одежды, – сказала она глубоко дыша.

– Недостаточно, – выпалил он.

Его губы опустились на ее ключицу и стали посасывать.

Опустились ниже.

Он облизал сосок, наконец осуществляя свое обещание поцеловать ее там, и она застонала.

Его другая рука ласкала ее обнаженные бедра.

– Не думаю что моя оборона защитила бы меня от твоей притягательности.

Такое милое признание.

– Мы должны снизить обороты.

Что? Нет!

– Быстрее.

Она покрутила мочку его уха, получив рычание.

Снова он пососал ее другой сосок, укус заставил ее задохнуться… затем она застонала, когда он облизал кожу там, где покусывал.

Она выгнулась ему навстречу еще сильнее, трясь об него, как ей это нравилось.

– Я замочу всего тебя.

– А это плохо? – спросил он.

Плохо, плохо.

Слова эхом отозвались у нее в голове, и она вспомнила как пыталась облизать его пенис, в прошлый раз когда они вот так же целовались, но он не позволил.

Думает, что она слишком невинна.

Она опустила ноги, ступни ударились о мягкий ковер.

Он нахмурился.

– Что ты…

Она упала на колени, расстегивая его штаны, пока его стержень не освободился.

Толстый, длинный, и такой внушительно тяжелый.

– Оливия…

Стон, как будто она его мучила.

– Ты не должна.

Ее рот наполнися слюной, когда она прижалась щекой к гладкой, атласной плоти.

Горячий, запоминающийся.

Его пальцы запутались в ее волосах.

Она немного потянула назад, растегивая штаны шире, и затем пососала его.

Он сжал волосы в кулак, натягивая кожу на ее лице, что было несколько неудобно, но его солено‑сладкий привкус привел ее в восторг.

– Я ошибался.

Ты должна, – прохрипел он.

– Ты действительно должна.

Вверх и вниз, она ездила по нему своим ртом, руки играли с его тяжелыми яичками.

Она наслаждалась им, наслаждалась делать это, разрушая его нежелание, побуждая его к увлеченной несдержанности.

Но он не дал ей вобрать всего себя.

Слишком быстро, он схватил ее за плечи и рывком поставил на ноги.

– Хватит.

Пот блестел на его лице, когда он повернул ее и толкнул к стене.

Без единого слова, он опустился на колени.

Его сильные руки развили ее ноги, и затем он начал облизывать ее там, посасывать, жадно поглощать ее.

Она нуждалась в опоре, но не могла ее найти, когда ее руки царапали вверх и вниз стену позади нее.

Ее голова металась из стороны в сторону.

Ее волосы хлестали ее по спине.

Все возбуждало.

И она была близка…

так близка…

просто необходимо…

Он вскочил на ноги, задыхающийся, наслаждающийся влагой, оставленной ею на его лице, глаза прикрыты, потный.

– Хочу взять тебя…

не могу взять тебя…

такая вкусная…

нужно больше…

не могу взять больше…

Больше.

Да.

– Аэрон.

Он потряс головой, все намеки на его сопротивление исчезли… вытесненные решимостью.

Он протянул руку между их телами и погладил свою эрекцию.

Другой рукой он сжал ее грудь.

– Не могу…

не могу…

вспомнить…

– Что? Вспомнить что? Ты собираешься…

мы собираемся…

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

– Не могу.

Он замер.

Его дребезжащие брюки были единственным звуком в комнате, дико спутанные между собой, так же как и она хотела сплестись вместе с ним.

– Не могу.

Мы собираемся… – Еще один возглас досады.

Он оторвал свою руку от нее и провел ею по своему лицу.

Когда рука опустилась вниз, открывая его лицо, она увидела изменения в нем.

Решительность сменилась бешенством.

– Большинство смертных разгуливают неудовлетворенными.

Если ты хочешь стать смертной, ты должна узнать что это за чувство.

Неудовлетворенность? Она бы предпочла умереть.

– Расскажешь это мне в другой раз.

Умоляю, Аэрон.

Она слишком остро нуждалась в нем сейчас.

– Умоляю.

Она пошевелила бедрами, вперед, назад, приближая влажный центр своего тела к его разгоряченному члену, который она уже познала на вкус.

Она скользнула вниз, потом вверх и снова вниз.

О, Создатель.

Удовольствие…

ни с чем несравнимое…

Обжигающее, волнующее…

запретное.

Должно быть он чувствовал то же самое, потому что он снова начал действовать.

Он сжал ее ягодицы и притянул к своему члену.

Снова и снова, ещё и ещё.

Никто никогда не проникал в нее, да это и не имело значения для ее влажного тела.

То, что он делал было слишком прекрасно, возбуждающе, они оба застонали, двигаясь быстрее, вздрагивая.

Даже их поцелуй вышел из‑под контроля, их языки схлестнулись, их зубы ударялись друг о друга.

Ее ногти впивались в него, в его спрятанные крылья… слишком яростно? Гидеон сказал ей, что Аэрон на самом деле нужна безудержная женщина, а что если она уже перестаралась, что если это уже слишком для ее воина, она не хотела бы отпугнуть его.

Собрав остатки своего здравого смысла, Оливия смягчила свои прикосновения, убрала свои ногти от его спины и подальше от слишком чувствительных прорезей на ней.

– Что ты делаешь? – выпалил он.

– Доставляю тебе удовольствие, – ответила она.

– Вернее сказать доставляла, до того как ты открыл свой рот.

Он нахмурился, отодвинул свое лицо от нее так, чтобы заглянуть ей в глаза.

– Тогда начни заново.

– С удовольствием.

Она прикусила нижнюю губу, и выгнулась навстречу ему.

– Но сначала, я хочу, чтобы твой член оказался во мне.

Он издал сдавленный стон.

Она снова выгнулась.

Кончик его члена ласкал ее клитор. Она задыхалась.

Он зашипел.

Как приятно.

Как же приятно.

Ее голова откинулась, влажные волосы разметались, щекоча ее кожу.

Уже совсем близко, подумала она.

Уже совсем близко пик удовольствия, такого же удовольствия, какое он доставил ей, когда они в прошлый раз "целовались" подобным образом.

Пик, который наконец избавит ее от напряжения, нарастающего внутри нее, мучающего ее.

– Аэрон, Аэрон.

Ещё чуть‑чуть, – прошептала она, – я смогу…

– Нет.

Нет!

Он отпустил ее, внезапно, без предупреждения, ее тело не слушалось его.

Задыхаясь, она повалилась на пол.

Даже это не охладило ее страсть.

Или не уменьшило мучения.

– Не могу.

Дрожащей рукой он вытер рот, будто стараясь стереть с себя ее вкус, скрыть связывающее их напряжение.

Затем он натянул штаны, его пальцы всё ещё дрожали.

– Никаких кульминаций, – сказал он грубым тоном, который она так ненавидела.

Злость вытеснила желание.

– Я… Я не понимаю.

Он сузил глаза и уставился на нее с каменным выражением.

– Я говорил тебе.

Смертные часто испытывают неудовлетворенность.

Ты так сильно хочешь стать смертной, значит без труда переживешь случившееся.

Теперь одевайся.

Как я уже говорил тебе, мы должны кое‑куда отправиться.