Глава 10. Когда они вышли на лестницу, Управляющему на мгновение показалось, что от их голов в темноте исходит сияние

ДАНЬ

Когда они вышли на лестницу, Управляющему на мгновение показалось, что от их голов в темноте исходит сияние. Потом он подумал, что это всего лишь игра воображения. Или обман зрения, ведь он так долго просидел в темноте. Он продрог. Ему было трудно подняться. Его кости хрустели. «Нехватка физических упражнений», — подумал он.

Джон Дэниэлс мог бы сказать ему, что дело не в этом. С самой первой их встречи он заметил в теле молодого человека признаки неизлечимой болезни. Жить Управляющему оставалось не больше года. Года, полного страданий.

Джон сделал все возможное для того, чтобы замедлить процесс. Он проник своим сознанием в некоторые нервы и преобразовал их так, чтобы они не передавали импульсы боли. Изменил функции некоторых групп клеток. Замедлил рост других.

Он сделал все, что мог. Монах без прикрас рассказал ему о границах новых способностей.

«Ты станешь своего рода механиком. Сможешь настраивать механизм, чтобы он работал наилучшим образом, но не будешь способен починить его окончательно. Как не будешь способен понять, как он работает. Тебе придется ограничиться этим».

Но и это казалось просто невероятным даром.

В первые дни Джон отказывался от него. Ведь он всего лишь простой человек. Он не мог и помыслить о том, чтобы творить чудеса.

Услышав это возражение, Монах рассмеялся.

«Это не чудеса. Это всего лишь чуть более глубокий уровень знаний. Человек обладает огромным потенциалом, невероятными способностями, погребенными под пластами забвения, как сокровища в глубине пещеры. В том, чему я собираюсь тебя научить, нет ничего чудесного, ничего сверхъестественного. Эволюция, ставшая для твоего вида символом веры, — странная штука: развить какое-то одно свойство всегда означает отказаться от другого, пожертвовать другими возможностями. Как если бы люди, имея в своем распоряжении тысячи кубиков конструктора, использовали для постройки только десятую их часть. Кто сказал, что с другими кубиками вы не добились бы лучшего результата? Я собираюсь всего лишь показать тебе, где лежат альтернативные кубики, и дать ключик от коробки, в которой они хранятся».

И он это сделал.

На самом деле, многие из вещей, которые кажутся людям колдовством или чудесами, — это всего лишь забытые человечеством естественные способности.

Джон еще помнил, как он удивился, когда обнаружил, что Создания ночи способны видеть, несмотря на отсутствие глаз. Точно такое же удивление испытывали теперь окружающие, замечая, что при явной слепоте он не был слепцом. Теперь ему, преобразившемуся человеку, Создания ночи уже не казались ни монстрами, ни уродами, — это была всего лишь одна из вариаций на тему человеческой расы.

Во время своего путешествия Джон часто думал о христианском понятии прославленного тела — тела после воскресения из мертвых, которое практически обретает способность творить чудеса. Это понятие использовалось Церковью, но Джон почти никогда не задумывался о нем, предпочитая думать о более банальных, но более насущных вещах. Однако теперь идея прославленного тела сама врывалась в сознание и настоятельно требовала рассмотрения.

Джону было жаль Управляющего. Этому мальчику пришлось слишком быстро повзрослеть. Он научился поддерживать существование целой общины, но ценой, которую он за это заплатил, была его собственная жизнь. Люди испытывали к нему уважение.

Но нередко его решения вызывали возмущение среди населения Его работа была очень непростой. Однако он старался выполнять ее как можно лучше. А теперь он умирал. Ему, посвятившему всего себя своему народу, было суждено умереть, так и не оставив детей и даже не познав, каково это — быть любимым.

«Как и мне», — подумал Джон.

«Что я могу для тебя сделать? Как я могу отплатить тебе за то, что ты сделал, и за ту боль, которую сам тебе причиню?»

Наконец он нашел подходящий дар.

Он нашел его, как мы находим забытую на дне сумки мелочь — монетку, засохший лист.

Он встроил в его сознание видение. Оно явится ему в последний миг его жизни и сопроводит туда, где, как надеялся Дэниэлс, находится рай. И даже если по ту сторону ничего нет, Дон хотя бы получит этот дар — иллюзию, но иллюзию, способную облегчить страдания, разрешить от грехов и сказать, что все, что он делал, было правильно, прекрасно, справедливо.

Он умрет счастливым.

Это было все, что священник мог дать ему.

Спокойную смерть.

То, что он получит потом, aeterna Christi munera, вечные дары Христа, ему даст Господь, а не он. Такие большие чудеса были ему неподвластны.

Увидев, что дверь открывается и из нее выходят Вагант и Дэниэлс, Управляющий обрадовался. В это мгновение он уже не думал о том, что его выставили одного из комнаты в темноту и холод.

― Спасибо, что подождал нас, — сказал ему Джон.

― Ты понял, чего он от нас хочет? — спросил нетерпеливым шепотом Управляющий.

― Да, — ответил Вагант.

А потом, не добавив к этому ни слова, зажег свечу и начал спускаться по лестнице.

Позже, в комнате Управляющего, Вагант рассказал о том, что говорил Дэниэлс.

Управляющий слушал его в ошеломлении, молча.

― Но это невозможно! — сказал он в конце концов. — Это чудовищно.

― Мы должны сделать это.

― Почему? Это убьет Город...

Вагант встряхнул головой. Он походил на молодого жеребца, еще не готового к упряжи.

― Есть вещи более важные, чем Город. Знаешь, это как раньше призывали на войну. Ты попросту не мог отказаться. Ты оставлял свою семью, свою работу — все. Ты просто уходил, и баста. И это тоже как война.

― Но это не наша война!

― К сожалению, ты ошибаешься. Я все видел. Дэниэлс показал мне, что произойдет, если мы не поможем ему.

― Да что может быть ужаснее, чем смерть Города?

Вагант знал ответ.

Джон Дэниэлс собирал свои вещи в рюкзак. Теперь он стал еще легче, чем когда Джон пришел сюда. Раньше на обратном пути домой багаж становился тяжелее, чем при отъезде. Теперь все было иначе. Этот новый мир постоянно обдирал тебя как липку. До костей. Он отнимал у тебя мечты и надежды, а взамен не давал тебе почти ничего: глоток воздуха, немного еды, редкие встречи с другими потерянными душами.

Джон сразу заметил ребенка, наблюдавшего за ним из-за портьеры на входе в комнату. Он ощутил его как некое присутствие — не враждебное, любопытное, старающееся не производить шума.

― Можешь войти, — пробормотал он.

Пойманный врасплох ребенок вздрогнул.

― Тебя зовут Микеле, да?

Малыш кивнул, наивно не думая о том, что слепой не способен увидеть это движение.

― Да, но все зовут меня Микой.

У него были очень темные глаза. Даже темнее, чем его волосы.

Джон подумал, что у него должна быть арабская или североафриканская кровь.

― Я тебя уже видел, — сказал он.

Ребенок смущенно кивнул.

― Ты был среди тех, кто спас меня. Этим странным нефизическим разрядом....

Малыш вытаращил глаза. Он не понял, о чем говорит священник.

― Когда вы все взялись за руки, — объяснил Джон.

Ребенок улыбнулся.

― А девочка, похожая на тебя, — это твоя сестра?

― Да.

― Как ее зовут?

― Альбакьяра.

Джон улыбнулся.

― А ты из тех, из кого слова нужно клещами тащить.

Ребенок смотрел на него долгим, странным взглядом.

Потом он спросил:

― А как зовут эту тетю?

Джон посмотрел на него удивленно.

― Ты видишь ее?

― Иногда. Но не очень хорошо. А она была с тобой, когда мы все держались за руки?

― Думаю, да.

― А, хорошо. Значит, мне не показалось. Мне было плохо ее видно. Теперь она виднее.

― А сейчас она здесь?

― Да. Она стоит рядом с тобой. Она улыбается.

― Ее зовут Алессия.

― Она твоя подруга?

― Да. Я познакомился с ней в Венеции.

― И она пришла сюда вместе с тобой?

― Похоже на то. А ты рассказывал кому-нибудь о ней? Ребенок помотал головой.

― А она как привидение? — просил он через секунду.

― Нет. На самом деле все гораздо сложнее. Я сам не очень-то хорошо это понимаю, — вздохнул Джон. — А с тех пор, как я ослеп, я больше не могу ее видеть. Я способен видеть другие вещи, а вот ее нет. Только слышу голос. Прямо в голове.

― Ты странный.

― Да. Ты даже не представляешь себе, насколько.

― А она хорошая?

Джон задумался над этим вопросом.

― Думаю, можно сказать, что она не хорошая и не плохая. Как все мы.

― Поэтому я ее не боюсь. Привидения в сказках страшные. А она нет.

Некоторое время они молчали.

― Когда Маттео спросил тебя об Иисусе... — Джон Дэниэлс внимательно смотрел на ребенка и ждал, что тот скажет дальше, — ты сказал, что у Бога на каждого из нас есть свои планы и что может быть, Чрезвычайное положение...

Джон улыбнулся.

― Да. Может быть, это такой способ, которым Бог решил стереть прежнее и начать творить человечество по-новому.

― Да. Ты сказал так, но я не понял, что ты имел в виду.

― Это трудно объяснить. Проще почувствовать.

― Думаешь, когда-нибудь я смогу почувствовать это, как ты? А можешь меня научить?

Джон покачал головой.

― Этот способ тебе не подходит. Мне пришлось отдать за это свои глаза.

― Как это случилось?

― Когда-нибудь я расскажу тебе это.

― Когда-нибудь? Значит, ты останешься с нами?

― Нет. Значит, вы останетесь со мной.

Управляющий был в бешенстве. Он ударил кулаком по столу.

― Я не ожидал, что ты последуешь за этим чокнутым.

― Ни за кем я не следую. Я всего лишь говорю тебе, что считаю: нам следует послушать его.

― Здесь мы в безопасности.

― Да никто не может быть в безопасности. И мы никогда не были. Если ты думаешь, что в безопасности, это значит только, что ты ошибаешься.

― Глупости.

― А я говорю тебе, что у него хороший план.

― У него безумный план.

Вагант понизил голос.

― Думаешь, если бы Город узнал о твоей договоренности с Сынами Гнева, он посчитал бы его менее безумным?

Управляющий не ожидал этого удара.

― Только мы с тобой знаем об этой договоренности. И я не расскажу о нем никому.

Вагант расхохотался.

― Я так понимаю, что Медведя и Малыша ты в расчет не берешь? Думаешь, они никогда не задумываются над тем, что лежит в пакетах, которые они выносят из Города каждую пятницу?

Управляющий был вовсе не глуп. Он не боялся Медведя и Малыша, в которых бойцовская сила сочеталась с мозгами настоящих микробов. Эти умственно отсталые, да еще Васко, которого больше не было, были любимчиками Мамы. Это единственное, что спасло их от участи быть принесенными в жертву в тяжелые для Города времена. Они были полезны для выполнения простых задач. Они никогда ни о чем не задумывались, потому что даже любопытство требует наличия хотя бы минимального количества серого вещества. И еще они прекрасно подходили для того, что Управляющий называл «грязной работой». И они совершенно точно не могли проболтаться, потому что их память не способна была удержать даже то, что они сделали секунду назад.

А вот Ваганта Управляющий боялся.

Самый необходимый ему человек был в то же время самым опасным. Он знал такие вещи, которые, открывшись однажды, могли положить конец его правлению и погрузить город в хаос.

― Ты знаешь, что мне пришлось сделать это, — сказал он и сам разозлился на тон, которым он произнес эти слова: тихий, почти покорный.

― А ты знаешь, что я так не считаю. Как бы то ни было, я вынужден поправить тебя. Есть еще один человек, который знает о договоренности. Отец Дэниэлс.

― Это невозможно!

― Некоторые вещи кажутся невозможными, и все же человек делает их.

Управляющий закусил губу. Вагант ненавидел эту детскую привычку. Ему хотелось отвесить Дону оплеуху, хотелось кричать, что он уже не ребенок.

Но все же он был Управляющим. Его роль требовала уважения. Уважения со стороны всех, без исключений.

И все же Вагант не мог запретить себе вести себя с ним свободно.

― Ты прекрасно знаешь, что договоренность долго не протянет. Люди начинают задумываться, как так выходит, что производство еды идет лучше, чем когда-либо, а рацион при этом за последние два месяца урезался в несколько раз. Среди разведчиков уже пошли слухи о том, что кто-то прячет часть продукции для личных запасов...

― Как они смеют?

― Они всего лишь прислушиваются к урчанию своих пустых желудков.

Управляющий стал похож на загнанную в угол мышь.

Его зубы впились в нижнюю губу, и из ранки вытекла капля крови.

― Я могу попробовать... попробовать поговорить с Сынами Гнева... Сказать им, что это временное затруднение. Думаю, они согласятся на несколько недель сократить размер дани.

― Ты уже пробовал. Помнишь?

Управляющий вздрогнул. Разумеется, он помнил.

В тот раз он впервые сопровождал еженедельную экспедицию с данью.

Они встретились с Сынами Гнева в установленном месте — на раздираемом ветрами старом перекрестке. На фонарных столбах висели голые манекены. Под порывами ледяного ветра со снегом они отплясывали похоронную джигу, эдакую демоническую пляску смерти. Скрип и треск манекенов траурной музыкой сопровождал эту встречу.

Бронированный автомобиль Сынов Гнева гордо стоял на середине перекрестка. Из выхлопной трубы шел черный зловонный дым.

Выйдя на открытое место, люди из Города выстроились в ряд в свете фар, как им и было сказано.

Главарь бандитов открыл дверь машины и соскочил с подножки.

Он был низкого роста. Крысиные глаза смотрели притворно-доброжелательно. Он был с ног до головы одет в черное. В его поведении чувствовалась уверенная, спокойная сила.

Он снял с головы противогаз, чтобы лучше видеть. Кончиком хлыста приподнял материю, закрывавшую ящики. Разочарованно вздохнув, покачал головой.

― Нет-нет-нет. Так не годится. Здесь нет даже половины того, что вы должны были принести. Думаю, поэтому ты соизволил появиться лично.

Управляющий смиренно опустил голову.

― Это так. Я пришел...

Главарь остановил его жестом.

― Говорю здесь я. Дай догадаюсь. Ты пришел, чтобы сказать, что у вас проблемы, что вы не можете доставлять нам дань в установленном объеме. Ты пришел лично, чтобы попросить сделать вам скидку. Или отсрочку.

― Да, мы действительно думали о небольшой отсрочке.

― Пожалуйста, я уже сказал, что говорю здесь я.

― Прости.

― Ничего страшного. Мы же все тут культурные люди.

Он повернулся лицом к своим. Развел руки в стороны и отвесил глупый полупоклон, стоя на мысках, как балерина. Потом снова повернулся к посланникам Города.

Улыбка не покидала его уст. Но она как-то изменилась. Его малюсенькие глазки стали жесткими. И острыми, как иглы.

Главарь бандитов сделал три шага вперед. Потом протянул руку и положил ее сначала на плечо Медведю, потом Малышу, потом Васко. Наконец положил ее на плечо Ваганта. Пощупал его мышцы.

Вагант продолжал невозмутимо стоять на месте.

Сын Гнева заглянул ему в глаза. Затем отпустил его руку и повернулся к Васко.

Умственно отсталый юноша дружелюбно посмотрел на него своими небесно-голубыми глазами.

― Сколько мяса ты должен был принести нам в этот раз, мальчик? — спросил бандит, не отводя глаз. Его рука в перчатке ощупывала мускулы на груди и животе Васко.

― Трид... тридцать килограммов, — пробормотал Управляющий.

― Трид... тридцать килограммов. Великолепно. Сколько ты весишь?

― Не знаю, — ответил Васко.

― На вид под пятьдесят кило. Так что поступим так: тридцать килограммов вы были должны, так что пятьдесят платите в качестве штрафа. Таким образом, с учетом этой скотины мы квиты.

Управляющий потерял дар речи, но в этот момент Вагант сделал шаг вперед.

― Вы не можете взять его.

― А мне кажется, можем. Более того, считайте, что мы это уже сделали.

― Дайте нам время. Мы дадим вам то, чего вы хотите.

Бандит улыбнулся.

Увиденное заставило людей из Города вздрогнуть. Его зубы были остро заточены и выглядели, как акульи.

― Нам нужно время, — пробормотал Управляющий.

― Понимаю. Тогда поступим так. Я даю вам время до завтра, до этого же часа. Вы принесете мне мясо и остальной долг. Взамен получите вашего друга. А если не явитесь, то мы оставим этого бычка себе, и на этот раз мы квиты. Ах, да, чуть не забыл: квота на следующий раз только что выросла на двадцать пять процентов. Ваши мыши — просто объедение. Жаль, что вы не можете позволить себе есть их почаще. Но ваша щедрость служит благому делу.

Не сказав больше ни слова и не дав времени ответить, главарь бандитов повернулся к ним спиной и направился к машине, уводя за собой Васко, как бычка под уздцы.

Они проспорили несколько часов. Вагант кричал, бил кулаками в стены, угрожал. Но Управляющий был непреклонен. Они не могут отдать бандитам больше еды.

― И мы позволим им съесть Васко?

― Ну, может быть... все еще обойдется, — слабо возразил Управляющий.

― МОЖЕТ БЫТЬ, ВСЕ ЕЩЕ ОБОЙДЕТСЯ? — Вагант посмотрел на него с презрением. — Нам пора прекратить отношения с этими бандитами. Пришло время покончить с этим раз и навсегда. Нам никогда не стать сильнее, чем сейчас. А они морят нас голодом. Скоро мы потеряем даже способность двигаться, не то что сражаться.

― То, что ты предлагаешь, не подлежит обсуждению, — отрезал Управляющий. — Мы недостаточно сильны, чтобы сражаться с Сынами Гнева.

― Может, и так. Но хотя бы умрем сражаясь.

― Какие глупости. Ты рассуждаешь как дурак. Я несу за всех вас ответственность. Я не могу рисковать жизнью Города. Ты подумал о детях?

― Если мы будем продолжать кормить этих тварей, дети умрут от голода.

― Неправда! Ты знаешь, что сельскохозяйственное производство продвинулось уже довольно далеко. Нужно только, чтобы нам повезло в нескольких экспедициях, и мы вернемся в норму.

― Значит, ты не хочешь спасать Васко.

― Я не могу!

Управляющий опустил голову. Вагант был одновременно разочарован и взбешен.

― Васко — один из моих людей. Я не могу допустить, чтобы он умер вот так.

― Бери своих людей и иди искать еду, если хочешь сделать что-нибудь полезное.

― Веди их наружу сам, если желаешь!

Вагант в бешенстве вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь с такой силой, что дрогнули стены.

На следующий день в назначенный Сынами Гнева час Вагант караулил перекресток, лежа на крыше одного из полуразрушенных зданий. Глядя в прицел своего охотничьего ружья, он целился в головы висевших на фонарных столбах манекенов. Ярость в его груди была холодна как лед. Белая маскировочная ткань, под которой он лежал, уже успела покрыться слоем снега.

Темнело. Ветер выл, подражая человеческим стонам. Тысячи опасностей, тысячи враждебных взглядов могли нависать над ним, но глаза Ваганта были устремлены только на перекресток и на устрашающую коллекцию танцевавших под порывами ветра манекенов на столбах.

Вначале послышался похожий на урчание тигра приглушенный шум моторов. Потом показался бронированный автомобиль разбойников. Он медленно выехал из снежной пелены. Две пары фар были похожи на глаза чудовища.

Вагант навел ствол на одну из фар. Потом слегка приподнял мишень, чтобы взять на прицел место водителя.

Не выключая мотора, бронированный автомобиль остановился на середине перекрестка.

Спустя несколько секунд дверь у пассажирского места открылась.

Главарь бандитов — тот самый, что накануне увел Васко, — спрыгнул на землю. Он нервно оглядывался по сторонам и двигался с осторожностью.

Улыбаясь, Вагант навел прицел на голову бандита, как будто это могло что-то изменить. У того было длинное и вытянутое, как морда добермана, лицо. Снятый противогаз висел на шее. Пластиковый капюшон плаща сброшен на плечи. На вид бандиту можно было дать около пятидесяти. Но его движения были плавными, почти гипнотическими.

Вагант прикинул в уме силу ветра и сдвинул прицел чуть влево. Ухо бандита было проклепано тремя кольцами из черного металла.

Сын Гнева прошел в самый центр перекрестка и встал, уперев руки в бока и чуть наклонившись, как бык.

Он поводил головой в стороны, после чего издал звук, от которого у Ваганта заледенела кровь.

Бандит заблеял, изображая испуганную овцу. Потом обшарил глазами темноту перед собой, словно зная, что за ним кто-то наблюдает. Вынул что-то из плаща и с презрением выбросил в снег. Облизал губы, как собака.

Вагант целился в лоб ублюдка.

«Стреляй, — сказал он себе, глядя на наглую ухмылку на морде каннибала. — Стреляй и покончи с этим. И плевать на последствия».

Его указательный палец лежал на курке.

Внезапно бандит испарился. Вагант даже не успел понять, как это произошло.

Всего секунду назад он целился из своего ружья, а секунду спустя мишени уже не было.

Бронированный автомобиль скачком рванул назад и скрылся в гуще метели. Свет удаляющихся фар постепенно тускнел в темноте.

Момент был упущен.

Упав лицом в снег, Вагант зарыдал. Он спустился с крыши только спустя два часа, когда стало уже гораздо темнее. Хотя инстинкт охотника требовал двигаться с осторожностью, Вагант сказал себе, что устал прятаться. Он прошел прямо в центр перекрестка, пытаясь вспомнить, куда именно упал брошенный разбойником предмет.

Он нагнулся и протянул руку.

Предмет, поднятый с земли, был похож на пластмассовую розу. Он поднес его ближе к глазам.

Это было человеческое ухо.

При воспоминании о том дне Вагант испытал ярость и инстинктивное желание убить.

Он попытался сохранить самообладание. Он хотел бы схватить Управляющего за горло, но вместо этого сунул руки в карманы.

Часть его сознания была рада видеть, как побледнел этот придурок, узнав, что отцу Дэниэлсу все известно о его договоренности с Сынами Гнева.

― Как ему удалось узнать об этом? — пробормотал Дон, нервно оглядываясь по сторонам, словно боясь увидеть, как священник материализуется из полутьмы.

Вагант рассмеялся.

― Ты спрашиваешь меня, как об этом удалось узнать человеку, который способен видеть без глаз?

Управляющий смотрел на него, разинув рот.

― Ты хочешь сказать, что он умеет читать мысли?

― Скажем так: никто ему этого не говорил, и все же он это знает. Понимай, как хочешь.

― Я так и знал. Мы должны убить его.

― Нет!

Это слово прозвучало из уст Ваганта как приказ.

Начальник разведчиков достал из кармана правую руку, сжимая в ней автоматический пистолет. Положил оружие на стол. Управляющий непонимающе смотрел на него. Взгляд Ваганта был твердым, угрожающим.

― Я знаю, что среди качеств, которыми должен обладать Управляющий, есть такие, которых у меня никогда не было и не будет. Дипломатичность, например. Умение планировать. И, хоть мне и трудно это признать, умение обуздывать свой инстинкт и выбирать более сложный путь, если это будет в интересах Города. Нет, не перебивай меня. Дай мне закончить. Я говорю тебе, что признаю твои заслуги и осознаю, что никогда не буду способен занять твое место. Ты нужен Городу. Но только вот сейчас необходимо сделать эволюционный скачок. Ты молодец, что смог занять место Мамы...

― Никто не может занять место Мамы.

― Я сказал тебе, дай закончить. Ты знаешь, у меня не очень-то со словами. Ты большой молодец, говорю тебе. Благодаря тебе Город процветает. Ты не раз спасал нас от опасности. Но теперь мы столкнулись с препятствием, на которое нельзя не обращать внимания. С врагом, который может нас уничтожить. Мы не можем просто взять и отвернуться от него. Мы должны встретить его лицом к лицу. Отец Дэниэлс указывает нам путь, по которому мы можем пойти. И я считаю, что этот путь правильный.

― И каков он, этот путь? Сражаться? А у тебя есть представление о том, сколько их, наших врагов? У тебя есть хоть малейшее представление о том, насколько сильны Сыны Гнева?

Вагант улыбнулся.

― Никто этого не знает. Нас напугало то немногое, что мы видели. Хорошо, у них есть бронированный автомобиль. И что? Мы уверены, что он не единственный? И сколько их? И какое у них оружие?

― Вот именно. Мы этого не знаем, — презрительно заметил Управляющий и откинулся на спинку кресла, скрестив на груди руки. Это было настоящее кожаное директорское кресло, хоть и настолько старое, что протерлось по швам.

― Зато Джон Дэниэлс знает, — возразил Вагант. Управляющий чуть не упал вместе с креслом.

― Что ты имеешь в виду?

― Джон Дэниэлс знает, сколько их. Где их убежище. Сколько у них оружия...

― Брехня!

―...а самое главное, он знает, где мы можем достать хорошее оружие.

Управляющий никогда не употреблял ругательств. Но при этих словах у него вырвался целый поток проклятий.

― Придурок хренов! Ты правда проглотил все говно, которым тебя накормил этот долбанутый священнишко? Хорошее оружие! Да мы уже двадцать лет его ищем и никак не можем найти!

― Может, вы искали в неправильном месте, — раздался вдруг голос из темного угла комнаты.

― Ка... как ты вошел, священник? — пробормотал потрясенный Управляющий. Джон Дэниэлс появился из темноты.

― Если хочешь, я могу тебя этому научить.

― Меня это не интересует!

― А меня интересует, — ответил Вагант с улыбкой.

― Тогда я тебя научу. Но сейчас поговорим об оружии.

Священнослужитель уверенно и ловко вышел на середину комнаты и подошел к столу Управляющего.

― Вы с Вагантом говорили о Железных Вратах и о городе, который живет в том здании. Оружие находится там. Вы даже представить себе не можете, насколько оно мощное. С этим оружием и силами, которые присоединятся к нашему крестовому походу, мы захватим крепость Сынов Гнева.

― Это невозможно.

― У меня было видение. А мои видения никогда не врут.

Вагант ударил кулаком по столу.

― Мы больше не можем ждать! Видение — это лучше, чем ничего, если оно может указать нам путь к спасению!

― Ты хотел сказать, путь к смерти. Сколько у нас бойцов, способных сражаться?

Едва произнеся эти слова, Управляющий пожалел об этом. Он искоса взглянул на священника, спрашивая себя, не слишком ли далеко он зашел.

― Двадцать человек, — уверенно ответил Вагант. Управляющий покачал головой.

― Двадцать человек, — повторил он.

― Мы будем не одни, — сказал Джон Дэниэлс.

― Как ты сказал?

― Я сказал, что мы будем не одни. Нам кое-кто поможет.

― Кто-то свыше, подозреваю я. Пожалуйста, избавь меня от своих детских сказочек.

Джон улыбнулся.

― Ты прекрасно сказал. Кто-то свыше. Пойдем. Я хочу вас познакомить.