Раболовец

Как и советовал старик, они дождались темноты и под покровом ночи подкрались к цементной стене вокруг станции. Юэн не понял, новая ли это была стена или довоенная; в любом случае, вход был только один — через центральное здание с обвалившейся крышей.

— Вряд ли удастся пройти незаметно, — заключил он.

Кейтлин промолчала. И вообще с тех пор, как Мариус ушел, она не сказала ни слова.

— Как думаешь, касса открыта? — попытался пошутить Юэн, но Кейтлин была неприступна, и это уже начинало действовать на нервы. — В чем дело, детка?

— Это нехорошее место, Юэн. И если мы туда пойдем, добра не будет.

— Может, ты подскажешь тогда, как нам еще попасть в Лондон?

Девушка печально покачала головой и вдруг спросила:

— А ты вообще уверен, что тебе туда надо?

— Мы же для того сюда и шли! Хотя теперь нас точно пристрелят или угонят в рабство!

Юэн в сердцах стукнул кулаком по стене и выругался. Кейтлин безучастно наблюдала за ним, ее глаза затуманились и уставились куда-то вдаль. Внезапно девушка посмотрела на него с сожалением, подошла и прикоснулась ладонью к его щеке.

— Я не хочу потерять тебя. — Сердце екнуло у него в груди, и дыхание замерло. — Только помни, что ты сам напросился.

Юэн хотел было ответить, но за его спиной раздался щелчок взведенного курка, и спокойный голос произнес:

— Пожалуйста, поднимите руки и медленно повернитесь.

Юэна прошиб пот. Он попытался заглянуть Кейтлин в глаза, но ее лицо снова превратилось в непроницаемую маску.

Человек за спиной оказался здоровенным быком ростом под два метра и почти столько же в обхвате. На нем была все та же серая военная форма и почти новый бронежилет, одной рукой он небрежно направил в их сторону дробовик, другая лежала на пистолетной кобуре. Больше всего Юэна поразило, что человек оказался гладко выбрит, коротко стрижен и одет во все чистое. А еще был невозмутим и, казалось, совсем не удивлялся тому, что два чужака подобрались так близко к станции. Отцепив от пояса сумку, он бросил ее под ноги Юэну.

— Пожалуйста, сложите патроны в сумку и разрядите оружие.

Голос у бугая был слишком высок для такой комплекции, но говорил он уверенно, как человек, сознающий свое преимущество. Медленно складывая в мешок магазины от автомата, Юэн прикинул, сможет ли он снять великана ножом, и решил даже не пытаться. Человек в сером словно прочитал его мысли, оценивающе окинул взглядом ножи, торчащие из-за пояса Юэна, но не повел и бровью. Дождавшись, пока все магазины окажутся в сумке, он сказал:

— Оружие можете оставить себе.

Затем он вручил сумку Кейтлин и улыбнулся:

— Идите вперед, чтобы я вас видел. Вы наверняка знаете, куда идти.

— Вы что, наблюдали за нами? — спросил Юэн, обернувшись через плечо.

— Будьте любезны, смотрите прямо перед собой, — скомандовал тот, а потом уже ответил: — Вообще-то нет. Я совершал обход и вдруг почувствовал непреодолимое желание заглянуть туда, где вы прятались.

Юэн снова посмотрел на Кейтлин: она шла опустив взгляд, как побитая собачонка.

— Если бы не это желание, я так и прошел бы мимо. Но раз сработала интуиция, нельзя ее не послушать, правда?

Поддерживать беседу Юэну уже не хотелось. Он был уверен, что Кейтлин позвала часового, решив таким образом проникнуть на станцию. Его разрывали противоречивые чувства: он понимал, что лучше способа сам бы не придумал, но боялся того, что они сделают с девушкой.

Это были серьезные люди. Если им удалось восстановить линию и пустить по ней поезда, если у них была своя военная форма и парикмахеры, за ними явно стояла могучая сила.

Дверь открылась, пропуская их по одному, и с той стороны Юэна и Кейтлин встретили пятеро в серых мундирах.

— Где ты их нарыл? — спросил человек с тремя полосками на рукаве.

— Сидели вон там, у стены, — великан махнул за спину большим пальцем. — Отведу их к полковнику.

— Я с вами, — сказал второй и пошел впереди к зданию бывшего трамвайного депо, ныне оборудованного под казармы и разделенного внутри перегородками, взятыми из соседних офисов. По прикидкам Юэна, тут постоянно жили человек двадцать; некоторые и сейчас спали на койках рядом с железными печками.

Полковник был немолод, бледен и гладко выбрит. Он сидел на кровати и зашнуровывал ботинки, а когда встал, то оказался одного роста с Юэном, но не так физически крепок и с брюшком. Холодный блеск его умных серых глаз не предвещал ничего хорошего.

Прежде чем заговорить, он с улыбочкой оглядел Кейтлин с головы до ног.

— Я смотрю, капитан, вы добыли своим людям новую игрушку, — отрывисто отчеканил он.

Юэн встревоженно шагнул в сторону девушки, и в спину ему тут же уткнулось дуло дробовика.

— Не нужно этого, капитан, — вежливо произнес полковник. — Я уверен, наш друг не откажется поделиться с нами.

И тут Кейтлин заговорила с такой дерзостью, какой он совсем от нее не ожидал.

— Я вам не игрушка, полковник Мейзерс!

Все трое повернулись к ней, полные изумления, но по разным причинам.

— Неужто? — спросил полковник.

Кейтлин полезла в карман, заставив слегка понервничать капитана, который перевел дробовик на нее, вынула потертый кожаный бумажник и протянула настороженному полковнику. Тот вздохнул и сгорбился, как человек, бесконечно уставший.

— Вы свободны, капитан, спасибо, — сказал он и посмотрел на Юэна, ожидая от него объяснений. Но тот молчал, и полковник вернул бумажник девушке.

— А это кто?

— Пока что — мой телохранитель, — холодно ответила Кейтлин.

— Ага… — протянул полковник, потом вдруг повернулся, и его кулак полетел прямо Юэну в лицо. Тот увернулся от удара, и нож блеснул в его руке так быстро, что у Кейтлин закружилась голова. Полковник замер, чувствуя холодок стали на горле под самым подбородком, и капитан, снова ворвавшийся в кабинет с дробовиком в руках, в нерешительности застыл на пороге.

— Допустим, — сдавленно проговорил полковник Мейзерс.

Юэн понял, что это была проверка, отошел на шаг назад и заткнул нож за пояс. Капитан на пороге не торопился убирать дробовик и продолжал держать его на мушке.

— Все в порядке, капитан. Девушка с особым поручением из Лондона, лучше ее не трогать.

Капитан кивнул и, еще раз окинув взглядом Юэна, исчез за дверью. Мейзерс повернулся к Кейтлин:

— Ваши люди отбыли неделю назад, вместе с грузом. Что вас задержало?

— Я от них отбилась, — ответила девушка.

Полковник натянул серый китель, продолжая буравить ее взглядом.

— Так это вас они потеряли в Карлайле?

Кейтлин кивнула.

— Теперь я понимаю, почему они так расстроились. — Он улыбнулся — вроде учтиво, но и похотливо — и переключил внимание на Юэна.

— Еще один вопрос. Для проформы, — скучным голосом проговорил он. — Вчера в Шеффилде пропали двое наших солдат. Вы не видели их?

Но Юэн не отвечал. Казалось, он вообще забыл, где находится, погрузившись в невеселые мысли. Худшие опасения подтвердились: Кейтлин была не тем несчастным брошенным ребенком, которым он хотел ее видеть. Конечно, он сам нарисовал в голове этот ее образ, а девушка лишь немножко ему помогла, но была при этом так убедительна, что он, выходит, совсем ослеп. Она была заодно с этими людьми.

— Мы их видели, — уверенно и спокойно произнесла Кейтлин.

— Очень интересно, — сказал полковник. — И что же с ними?

Юэн очнулся и изо всех сил старался сохранить спокойствие, не зная, что собирается сказать девчонка. Предаст его снова?

— Их застрелили какие-то головорезы. Потом напали на нас, и Юэн от них избавился, — ответила Кейтлин.

— Вы отвечаете за свои слова, барышня? — медленно проговорил полковник, буравя девушку взглядом.

— Не думаю, что у вас есть повод — и право — усомниться в моих словах, полковник Мейзерс, — ледяным тоном осадила его Кейтлин.

— Ну что же, — сказал тот. — Шеффилд — опасный город, а эти двое отправились туда в самоволку. Я объяснял им, что мародерство несовместимо с военным званием, но, похоже, кто-то смог объяснить им это еще доходчивей… А у твоего телохранителя хорошая реакция. Послушай, дружок, — обратился он к Юэну. — Если ее люди тебя не примут, найди в Лондоне генерала Хэндела. Скажи, что я тебя рекомендую.

— Ее люди?

— Да, приятель, ее люди. Ты, наверное, называешь их раболовцами.

* * *

Поезд ожидался через два дня, но Юэну так и не выпала возможность поговорить с Кейтлин: полковник Мейзерс поселил ее в отдельной комнате, подальше от мужских глаз, видимо рассудив, что не стоит искушать судьбу. Она выходила оттуда, только чтобы поесть и справить нужду, и каждый раз капитан стоял у дверей туалета, во избежание инцидентов.

Юэну тоже выделили свой угол — еще одна мера предосторожности со стороны полковника, — и в результате у него было много времени на раздумья. В голове роились вопросы, но единственный человек, который мог ответить на них, был от него отрезан. Ему отчаянно хотелось знать, что именно делала Кейтлин, когда угоняли его детей. Может быть, это она запихивала его сына в грузовик? Выкручивала руки дочери? Била прикладом жену?

Она использовала его, с самого начала, зная, что он ищет тех самых людей, на которых работала. Юэну даже пришло на ум, не завела ли она его сюда специально, чтобы доставить своим хозяевам полную семью? Может, за это ей полагалась премия? На этот вопрос у него не было ответа.

Он сидел в одиночестве, перебирая варианты, и боль от сознания собственной слепоты, собственной глупости, пустив корни в его душе, росла с каждой минутой. На второй день он понял, что умудрился влюбиться в Кейтлин, и больше уже не мог избавиться от этой мысли. А еще он был уверен, что девушка каким-то образом подстроила все: его чувства, каждый их шаг, каждую встречу, которая приближала их к конечной цели.

Потом его мысли направились в другое русло: он стал вспоминать, как отчаянно она цеплялась за него, нагая, дрожащая от холода, когда он снял ее с алтаря в Донкастере. Юэн бесконечно спорил с собой о ее мотивах, намерениях и подлинных чувствах…

На третий день, когда появился поезд, Юэн бродил по станции, так и не придя ни к каким выводам. Сначала он услышал металлический скрип, потом с восточной стороны, за стеной, показались клубы серого дыма. Солдаты бросились из казармы открывать ворота, и глазам Юэна открылось небывалое зрелище: огромный черно-красный паровоз, тонущий в клубах дыма, вырывавшихся из трубы. Махина была укреплена тяжелой стальной обшивкой, к которой была припаяна защитная стальная арматура. Черная сетка плотно закрывала окна и даже дымоход, перекрывая любой доступ внутрь.

Два вагона, которые тянул за собой паровоз, были похожи по конструкции, но явно предназначались для разных целей. Оба были покрыты той же стальной обшивкой, той же арматурой и сеткой; оба были покрашены в черный и красный цвета; но из окон первого выглядывали люди в военной форме, а во втором вместо окон были узкие щели, а вместо дверей — большой грузовой трап. Юэн пришел к выводу, что в этом вагоне перевозят рабов.

В детстве он был повернут на паровозах, и теперь, глядя на то, как бронированное чудовище, оглушительно пыхтя, медленно ползет по рельсам на станцию, вдруг ощутил, как в нем шевелятся давно забытые чувства. Однако, в отличие от детских игрушек, этот адский бронтозавр, пышущий огнем и дымом, выполнял жуткую работу, и наваждение быстро прошло: теперь Юэн смотрел на него не глазами восторженного мальчишки, а практичным взглядом бывалого воина.

Поезд был настоящей боевой машиной, готовой к любым испытаниям: на крышах бронированных вагонов устроили пулеметные гнезда и, кажется, даже торчало дуло небольшого орудия, а морда паровоза ощерилась тяжелым отбойником, способным расчищать снег и сдвигать с пути препятствия.

Привалившись к стене, Юэн смотрел на поезд до тех пор, пока его одиночество не было внезапно нарушено: рядом открылась дверь, и на станцию вышли полковник и капитан. Мейзерс направился прямо к поезду, а капитан задержался, чтобы проверить, чем заняты солдаты и не отлынивают ли они от трудов. Заметив Юэна, он подошел к нему и встал рядом, как старый добрый друг.

— Впечатляет, правда? — спросил он, следя за реакцией Юэна.

Тот не стал спорить: его впечатлял любой работающий двигатель, что уж говорить о таком достижении хозяйства, как целый бронепоезд!

— В грузовой вагон человек двести влезет, а если прикладом утрамбовать, и того больше, — ухмыльнулся капитан.

Юэн, с трудом подавив в себе нахлынувшую волну ненависти, перевел взгляд на поезд и на ужасный второй вагон и мысленно напомнил себе, ради чего пришел сюда из Глазго. Неважно, что с ним случилось за время происшествия: он искал семью и близок к цели, как никогда.

Но тут его мысли опять перескочили на Кейтлин, и он ничего не мог с собой поделать.

В конце концов, если девчонка обманула его, чтобы вернуться туда, где ей ничто не угрожает, — ее можно понять и не стоит винить. Мир жесток и опасен, и у молоденькой девушки не было никаких шансов пройти этот путь одной. Она спасла ему жизнь в буране, и он хоть и неохотно, но вынужден был признать, что, если бы не ее связи с раболовцами, на станции его бы приняли совсем по-другому.

Тем временем двери вагона раскрылись, и несколько солдат, отсалютовав полковнику и капитану, направились в казарму. Затем вышел офицер в таком же мундире, что и Мейзерс (должно быть, тоже полковник), и о чем-то коротко поговорил с ним. Мейзерс раздраженно выслушал его и пошел обратно. Дойдя до двери, он остановился и посмотрел на Юэна.

— Ну что, похоже, я поеду с вами в Лондон. Пакуйте вещи: отправимся до темноты.

Когда дверь за ним закрылась, подошел капитан, расплывшийся в широкой улыбке. Он как будто ждал чего-то от Юэна, но того ни капли не интересовали их внутренние разборки. Ему хватало своих проблем, поэтому он промолчал. Но капитана, видимо, распирало, и он не стал ждать особого приглашения:

— Кажется, меня только что повысили.

Юэн подумал и решил, что не стоит лишний раз обижать человека: вдруг доведется попасть сюда на обратном пути.

— Поздравляю, — сказал он мрачно.

Капитан рассмеялся.

— Да ладно тебе, не переживай. Не тебя первого обдурила хорошенькая девчонка.

Он по-компанейски похлопал Юэна по плечу и вошел в здание. Юэн досчитал до десяти, успокоился и последовал за ним. Он пошел к себе, забрать рюкзак и оружие, но на его койке сидела Кейтлин, и все ее вещи, аккуратно упакованные, лежали на полу.

При виде девушки Юэн слегка запнулся, но взял себя в руки и направился к ней уверенным шагом. Он не знал, как себя вести с ней, и тушевался, как подросток.

— Привет! — сказала Кейтлин, глядя на него с надеждой.

— Ты в порядке? — безучастно спросил Юэн.

— Это полковник запретил мне выходить из комнаты и говорить с тобой, — вместо ответа сказала она.

Юэн почувствовал облегчение, но тут же напомнил себе, что верить ей нельзя, хотя бы и очень хотелось.

— Это многое объясняет, — произнес он все тем же безразличным тоном.

Кейтлин хотела что-то сказать, чтобы разломить лед, возникший между ними, но в этот момент раздался голос Мейзерса:

— Пора садиться в поезд, мисс!

— Ты в их армии? — быстро спросил Юэн.

— Нет.

— Тогда почему он говорит с тобой, как с равной?

— Потому что те, на кого я работала, подчиняются тем же людям, что и он.

— Мисс, прошу вас поторопиться, — снова послышался голос полковника уже от самой двери.

— Надо идти, — смирилась Кейтлин и встала, подняв с пола свои вещи.

Юэн закинул за плечи рюкзак и автомат и, вспомнив, что для остальных он по-прежнему телохранитель, пошел вслед за девушкой к поезду.

Пока они шли от двери к путям, машинисты переключили стрелки на рельсах и отогнали паровоз в голову состава, хотя теперь он должен был ехать задом наперед.

Заметив любопытство в глазах Юэна, полковник пояснил:

— Мы полгода возились с рельсами, чтобы сделать развязку для паровоза. Конечно, для поезда нет никакой разницы, тянет его паровоз или толкает, но машинист должен видеть, что перед ним.

— Давно служите в этом гарнизоне?

— С самого его основания, — устало сказал полковник. — Теперь правильнее сказать: служил.

— Отзывают в Лондон? — спросила Кейтлин.

— Да.

У поезда их терпеливо поджидала шеренга солдат, готовых к погрузке. Вслед за полковником они прошли мимо строя и первыми забрались в вагон. Юэн заметил, что некоторые солдаты исподтишка бросали жадные взгляды на Кейтлин, пока она поднималась на подножку вагона.

— Почему вас вдруг решили отозвать? — спросил он полковника.

— Этого мне не скажут. Хотя никакого секрета тут нет: я просидел на станции больше года. Желают проверить, не одичал ли я.

— Что значит «одичал»? — удивился Юэн.

— Это значит — забыл о своем долге перед Английской республикой.

* * *

Внутри вагон был поделен на купе, в каждом из которых могли устроиться восемь человек. Большая часть мест пустовала, и полковник без труда нашел для них отдельное купе.

— Ждите здесь, а я проверю, все ли готово к отправлению, — сказал он и закрыл дверь.

Купе оказалось отделано в той же красно-черной цветовой гамме. Под окном была прикреплена большая металлическая заслонка; на ней, на черном фоне, был нарисован красный крест, окантованный белым. Он был явно позаимствован с флага святого Георгия, древнего покровителя Англии, но еще больше напомнил Юэну эмблему немецких нацистов, которую он видел в исторических книгах.

Над пластиковыми сиденьями были полки для багажа. Юэн положил туда рюкзак и автомат, потом помог Кейтлин закинуть ее вещи и сел у окна, радуясь, что, несмотря на металлическую сетку и слой пыли на стекле, из окна все-таки виден кусочек заснеженной станции. Обернувшись через минуту, мужчина увидел, что Кейтлин застыла посреди купе, не понимая, куда ей лучше сесть. Он снова повернулся к окну с видом полного безразличия и услышал, как девушка вздохнула и села напротив.

— Юэн, я не хотела ничего от тебя скрывать…

Юэн посмотрел на нее, хотел что-то сказать, но тут дверь отворилась, и перед ними снова предстал полковник. Кейтлин тоже уставилась в окно.

Едва возникнув на пороге, Мейзерс чуть не упал: поезд дернулся, и снаружи донеслось пыхтение двигателя. После повторной судороги состав, наконец, тронулся с места.

— Поехали! — удовлетворенно сказал полковник, сел рядом с девушкой и спросил, как ни в чем не бывало: — Что собираетесь делать в Лондоне?

Юэн открыл было рот, но Кейтлин успела его перебить:

— Я еду домой, а он ищет работу.

— Понятно… — протянул полковник и неожиданно добавил: — Ненавижу этот город!

Кейтлин понимающе кивнула, а Юэн равнодушно поинтересовался:

— И почему же?

Полковник удивленно выгнул бровь:

— Что, никогда не бывал в Лондоне?

Юэн молча покачал головой.

— Ты из Шотландии, верно?

— Да.

— Ну и как там у вас дела?

— Холодно, но спокойно. Кажется, во время войны нас даже не бомбили.

— В самом деле? — слегка изумился полковник.

— Наверное, у нас не было ничего ценного.

— Да, только верфи, шахты и тяжелая промышленность, — сухо отозвался Мейзерс.

— Да, только это, — согласился Юэн. — Вероятно, просто повезло…

— В самом деле! Вот про Лондон такого, увы, сказать нельзя: он был поражен несколькими тактическими боеголовками, нейтронной бомбой, которая выжгла все живое на поверхности, и биологическим оружием, которое породило новые, неприятные формы жизни. — Полковник горько покачал головой. — Гордость нации превратилась в груду зараженных радиацией руин, по которой шляются мутанты! В общем, полная жуть.

— Вполне логично, — пожал плечами Юэн, и полковник непонимающе уставился на него. — Столица государства — как голова воина: отруби ее — и победа твоя.

— Красивая аналогия, только не очень верная, — криво улыбнулся полковник. — Штаб армии находился в Глостершире. А в Лондоне было только гражданское правительство. Но это не имеет значения. Глостершир, впрочем, теперь похож на сковородку: гладкий, раскаленный и безжизненный.

— Тоже ядерный удар?

— Нет, что-то поинтереснее. С тех пор там вообще ничего не растет.

— Я уже плохо помню, каким был мир до всего этого… Книги почему-то не сильно помогают восстановить картину, — печально сказал Юэн.

— Нет смысла стараться, — ответил полковник, откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза под мерный перестук колес.

При Мейзерсе говорить было не о чем, поэтому сидели молча. Юэн старался не обращать на свою спутницу внимания и смотрел в окно. Однообразные заснеженные поля и руины оказались зрелищем довольно утомительным.

Поезд ехал очень медленно. Юэн был уверен, что мог бы бежать с такой же скоростью, если бы постарался, и чувство новизны от путешествия в комфорте и безопасности вскоре улетучилось, уступив место скуке.

Пейзаж изменился, когда они въехали в Честерфилд.

Рельсы несколько раз повернули, и Юэн успел рассмотреть город, но не понять, что же с ним не так.

— Проследуем без остановки, — пробормотал полковник, не открывая глаз. — Увидите, почему.

Железная дорога обходила центр города с восточной стороны, и Юэн подумал, что это, наверное, очень удачное обстоятельство. Над развалинами виднелась церковь, шпиль которой был закручен спиралью и как будто шевелился. Поезд еще больше сбавил скорость, и Юэн подался вперед, но так и не разглядел, что именно давало такой эффект.

— Кажется, тормозим, — заметил он, и полковник открыл глаза.

— Вот это плохо. Похоже, подонки опять шалили на рельсах, — с этими словами Мейзерс поднялся и вышел из купе.

В коридоре послышались быстрые шаги, бряцание металла, потом кто-то затопал по крыше. Дверь снова открылась, и Мейзерс заглянул внутрь.

— Сидите, у нас небольшие проблемы. Ребята расчищают пути. Может быть жарковато.

— Жарковато? — переспросила Кейтлин, когда полковник исчез.

Юэн молча снял с полки автомат и зарядил его.

— Откуда у тебя патроны?

— Капитан в Шеффилде вернул, и еще от себя добавил.

— А мне ты не собирался об этом сказать?

— Вот, сказал же, — ответил мужчина и бросил девушке два магазина к ее автомату.

Кейтлин поймала их в воздухе и зарядила оружие, глядя на спутника с подозрением. В этот момент что-то со всей силы жахнуло в окно купе. Оба пассажира подскочили от неожиданности, а Кейтлин даже выронила автомат.

С той стороны окна на них ощерилось размалеванное лицо. С крыши тут же раздался выстрел, и лицо разлетелось на мелкие ошметки.

— Это что еще за хренотень?! — заорал Юэн. — Ты видела? Прямо какой-то пещерный человек!

Вдалеке послышался долгий боевой клич, подхваченный десятками голосов. Кто-то на крыше произнес:

— Парни, приготовились…

Из соседних домов на крышу полетел град камней и каких-то железяк. Они оглушительно грохотали по броне, металлические сетки на окнах дребезжали.

— Зачем они это делают? — нервно закричала Кейтлин. — Они же знают, что поезду ничего не будет!

— Затем, чтобы люди понервничали, — предположил Юэн. — Вот как ты. Хотят потрепать нам нервы перед главным ударом.

— Эти раскрашенные обезьяны давят нам на психику?

— Ну да. С тех пор, как придумали боевые тамтамы, почти ничего не изменилось.

Шум прекратился. Полковник Мейзерс с грохотом распахнул дверь.

— Черт! — вскрикнул Юэн, подпрыгнув от неожиданности.

— Совершенно согласен, — усмехнулся полковник. — Надеюсь, этот зоопарк вас не сильно напугал? Скоро отправимся.

— Что, вы уже покормили зверей? — попытался шутить Юэн.

— Звери, точно. Звери и есть. И никто не знает толком, что случилось после войны с людьми этого славного городка… Почему они озверели, — сказал Мейзерс.

За окном раздался треск, и языки пламени озарили купе. Еще несколько таких же взрывов послышалось неподалеку.

— Так, а вот это уже серьезно, — сказал полковник и выбежал в коридор.

В тех местах, куда попали бутылки с зажигательной смесью, огонь словно прилип к броне. Пламя вязкими ручейками стекало вниз, и краска под ним пузырилась. Купе начало затягивать дымом. В этот момент что-то наверху басовито ухнуло, и один из ближайших домов взорвался.

— Это пушка? — спросил Юэн, посмотрев вверх.

Кейтлин закашлялась от едкого дыма.

— Надо выбираться отсюда!

Перестрелка не утихала, и со стороны города доносились полные ненависти вопли и боевой клич. Юэн закинул за плечо свой рюкзак, а второй бросил Кейтлин.

Выскочив из вагона в середине состава, они оказались посреди полного хаоса. Поезд с обоих боков окутывали клубы черного дыма, сквозь которые пробивались языки пламени. Столбы дыма поднимались и с насыпи: там горели кучи резиновых шин, подожженные дикарями. Со всех сторон доносился непрестанный злобный вой: как будто стоглавое чудовище вопило во все глотки от ненависти к этому миру.

Между руинами мелькали быстрые тени, в дыму похожие на чертей из преисподней. Солдаты стреляли по ним с крыш, и, хотя чаще промахивались, чем попадали, иногда пуля все же достигала цели. Тогда грозный черт падал на камни, бился в агонии и затихал, превращаясь в жалкую скрюченную фигуру в оборванных тряпках.

Руины тоже огрызались огнем: пули то и дело отскакивали от бронированных стен. На глазах у Юэна один солдат на крыше поник головой и завалился набок.

Впереди, поперек путей, стояла огромная фура с проколотыми и подожженными шинами, нагруженная доверху бетонными глыбами и кирпичом. Юэн заметил, что щебень под днищем был покрыт той же темной жидкостью, что продолжала гореть на стенах поезда.

Мейзерс стоял у кабины и при помощи солдата пытался выломать дверь. В этот момент пламя от шин доползло до темных пятен, и с глухим хлопком, от которого тут же стих вой над городом, из кузова фуры вырвался огромный огненный шар, разбрасывая во все стороны языки пламени.

Полковник успел нырнуть в кабину, а солдат замешкался и моментально превратился в живой факел. Он метался по рельсам, пока не рухнул от непереносимой боли и не затих.

Из руин снова заголосили — сначала робко, отдельными выкриками, потом все тем же дружным воем — и тут, словно огненный шар был им сигналом, на рельсы высыпали толпы людей в рваном тряпье. Многие держали в руках какое-то пещерное оружие — копья, ножи, ржавые ружья. Мелькали впалые щеки, тощие ноги, глаза, горящие отчаянным голодом. Но больше, чем внешность этих людей, ужасали ожерелья из человеческих костей и зубов, украшавшие самых отъевшихся.

Сверху заухал тяжелый пулемет, и первые ряды атакующих рухнули, скошенные очередью. Толпа дрогнула, но тут же с удвоенной яростью рванула вперед.

— Живо наверх! — заорал Юэн и буквально забросил Кейтлин на лестницу, ведущую на укрепленную крышу вагона.

— А как же ты? — закричала девушка.

Юэн бросил ей свой автомат:

— Держи. Он бьет дальше, чем твой. Прикрывай меня и не поранься!

Он кинулся туда, где, отрезанный толпой дикарей от своих подчиненных, сидел в кабине фуры полковник. Кейтлин бежала за ним по крыше вагона, мимо солдат, хладнокровно стрелявших в разъяренную кровожадную человеческую массу внизу и срезающих штыками самых крепких, которым удавалось забраться по лестницам наверх.

Юэн расправил плечи и вынул из ножен оба клинка. Прямо перед ним, тыча ему в лицо бутылочной «розочкой», возник дикарь в оправе от очков без стекол и с ожерельем из человеческих пальцев на шее. Кейтлин с крыши вагона показалось, что ее спутник пустился в пляс. Он увиливал от копий и лезвий дикарей, проскальзывал между ними с неожиданной ловкостью, и ножи стали словно продолжением его рук.

Юэн доверился рефлексам: сработали годы тренировок, и мозг очистился от всяких мыслей, уступив место инстинктам. Где-то в темных уголках его разума брезжило осознание того, что это путешествие сломало его. Что, несмотря на благородную цель, он утратил по пути что-то, без чего трудно быть разумным человеком. Его жизнь превратилась в бурлящий водоворот, и былое спокойствие и взвешенность унесло течением куда-то в глубину.

Обезумевшие от голода мужчины и женщины перед ним перестали быть людьми и стали помехами на пути. Их бешеные атаки он отражал спокойно и невозмутимо, как человек в лесу отодвигает ветки от лица.

Ржавое лезвие разрезало воздух в сантиметре от его шеи. Уклонившись влево, Юэн прочертил клинком тонкую линию на торсе врага, от правого бедра до левых ребер, и умчался вперед, пока дикарь пытался собрать выпавшие кишки внезапно онемевшими руками. Потом, перехватив копье, чуть было не воткнувшееся в живот, Юэн рубанул по руке его владельца, а следующим ударом вскрыл ему сонную артерию и усыпил навеки. Дальше на пути стояла девчонка с блестящим ножом. Окутанный бесчувственной пустотой, Юэн обрушился на нее, как ангел смерти. Дикарка успела увернуться и попыталась воткнуть нож ему в ногу, но Юэн отскочил, и оружие по рукоятку вошло в землю. Увидев перед глазами автоматное дуло, Юэн одной рукой рубанул по нему, а второй — по горлу стрелка и, располосовав его от уха до ключицы, швырнул бьющееся в агонии тело на девчонку.

Вот они, бессонные ночи в туннелях. Тренировки не прошли даром.

Или он просто выпустил на прогулку демона, который всегда жил внутри?

Когда Юэн распахнул дверь, полковник направил на него пистолет и только потом узнал его. Мейзерс как раз пытался завести двигатель.

— Твою мать, ты здесь откуда?! — выпалил Мейзерс, глядя в пустые глаза на забрызганном кровью лице. Но тут мотор завелся, и полковник забыл про свой вопрос, бросив через плечо:

— Задержи их, пока я не сдвину эту хреновину!

Юэн спрыгнул на землю рядом с кабиной. Совсем близко послышались шаги, и он резко обернулся, а залитые кровью клинки в его руках блеснули на огне адским пламенем.

— Эй, спокойно! — Перед ним стоял человек в военной форме. Юэн моргнул и начал приходить в себя.

Тем временем пятеро солдат воспользовались замешательством, которое внес Юэн в ряды дикарей, и бросились за ним в образовавшуюся брешь, а Кейтлин с крыши прикрывала их огнем. Все пятеро теперь с опаской смотрели на человека, устроившего на их глазах такую резню.

За спиной Юэна изуродованная фура дернулась вперед, ветхий двигатель натужно закашлял, заскрипели изношенные рессоры. Солдаты взяли кабину в круговую оборону и двигались вместе с ней, стреляя в тех, кто смел подойти слишком близко. Юэн посмотрел на ножи в своих руках, и его охватило внезапное отвращение. Вытерев их об одежду убитого дикаря, мужчина убрал клинки в ножны, и в этот момент фура с грохотом съехала с путей.

Полковник Мейзерс выбрался из кабины.

— Спасибо, братцы! — сказал он солдатам и внимательно посмотрел на Юэна. — Сдается мне, девчонке чертовски повезло с телохранителем. Кажется, я обязан тебе жизнью, а может, и все мои люди тоже.

Юэн молчал, и лицо его ничего не выражало. Полковник нахмурился.

— Видал я такой взгляд у некоторых ветеранов. Осторожно, Юэн. Если долго смотреть в Бездну, Бездна посмотрит на тебя.

Мейзерс повернулся к солдатам, собираясь с боем повести их обратно к поезду, но атака Юэна и меткий огонь с крыш вагонов сломили боевой дух дикарей. Когда фура съехала с насыпи, они бросились назад и растворились среди руин. Вдали еще слышалась стрельба, но пули уже не свистели над головами, и Юэн догадался, что выжившие разбираются между собой.

На земле вокруг поезда лежало примерно с полсотни тел. Пробираясь через них, солдаты то и дело останавливались, чтобы добить раненого. Кейтлин, глядя на это с крыши, бледнела с каждым выстрелом.

— Не стрелять! — раздалась команда с крыши, когда полковник и его свита дошли до дымящихся вагонов. — Давайте грузиться, пока дикари не ударили снова!

Все вернулись по вагонам, и поезд медленно поехал вперед, унося их с кровавого поля боя.

* * *

Когда вокруг снова раскинулись белоснежные поля, поезд остановился, и солдаты под руководством полковника вышли осмотреть повреждения. Кейтлин из любопытства пошла с ними, и Юэн поплелся за ней по пятам, как потерянный ребенок.

Поезду крепко досталось: горючая жидкость намертво въелась в обшивку, краска во многих местах облупилась, стекло кое-где закоптилось дочерна. Под вагонами обнаружились непотухшие языки пламени — там занялась смазка на колесах, — и солдаты тут же бросились их гасить.

— Не будь я знающим человеком, я бы сказал, что эти гады закидали нас напалмом, — промолвил Мейзерс, ни к кому конкретно не обращаясь.

— А что в этом такого удивительного? — спросил Юэн.

— Сам по себе напалм готовится легко, но вот найти для него бензин очень непросто, — объяснил полковник, заглядывая под днище вагона. Оттуда вдруг вылез инженер; полковник попятился и потерял равновесие. Юэн машинально придержал его рукой, не дав упасть с насыпи.

— Ты смотри, опять меня спас! — усмехнулся Мейзерс.

— Все в порядке, сэр, — сказал инженер, отдал честь и направился к паровозу.

— Ладно, нечего тут торчать. — И полковник первым пошел к двери.

Юэн и Кейтлин пошли за ним, следом потянулись солдаты из оцепления.

Дыма в вагоне уже не было, но запах остался, казалось пропитав собою каждый кусок материи и каждую поверхность. Двигались с прежней скоростью.

— Я думал, поезда ходят быстрее, — угрюмо произнес Юэн.

— Это раньше так было. Хотя и наш поезд может, — ответил полковник.

— Что же ему мешает?

— Рельсы не в лучшем состоянии: все-таки двадцать лет без ухода. Во многих местах пришлось их перекладывать, перенося полотно с других дорог. И все равно приходится ехать медленно, чтобы машинист и инженер не проглядели дефекта.

Юэн хорошо помнил ржавые рельсы в подземке Глазго. Здесь, на поверхности, они должны были пострадать гораздо больше, чем в закрытом от злого климата метро.

— Теперь понятно, — протянул он.

— Когда мы поставим страну на ноги, все станет иначе, — сказал полковник нараспев, как будто повторяя заученную мантру.

— Сыны и дочери Англии, вы нужны ей! — добавила Кейтлин с непроницаемым выражением лица.

За недели совместных странствий Юэн хорошо изучил девушку и понимал, что она говорит о чем-то очень для нее неприятном, но полковник принял ее слова за чистую монету.

— Именно! — сказал он и зааплодировал. — Только так! Только так мы снова сделаем Англию великой державой!

— Мы, в Шотландии, ни разу не слышали об Английской республике, — сказал Юэн, пытаясь на время забыть о том, что эти люди угнали его семью. — Вы можете рассказать о ней поподробнее?

Полковник задумался.

— Скоро ты сам все узнаешь и увидишь своими глазами. Возможно, мы даже пригласим тебя в наши ряды. В конце концов, шотландцам не привыкать проливать кровь за англичан. — Он улыбнулся. — А что бы ты хотел узнать в первую очередь?

— Всюду, где я был, царит хаос. Люди еле сводят концы с концами в борьбе за жизнь. Как вам удалось так организоваться?

— Прямой вопрос от честного человека, — кивнул тот. — Ну что ж, тогда ты получишь прямой ответ. Но прежде скажи: в Шотландии ходят слухи о тайных военных базах под землей?

Юэн кивнул:

— Да, только никто им не верит. Метро изучено вдоль и поперек, там не осталось неосвоенных мест.

— А в Лондоне было много чего: от оружейных складов до укрепленных бункеров.

Юэн заморгал от удивления, и глаза полковника довольно заблестели.

— Они не были особо засекречены, просто стояли вдали от лишних глаз и под закрытым доступом. После войны небольшая горстка выживших стала тешить себя мечтами о том, как новая нация восстанет из пепла.

Это Юэну было знакомо: в Глазго тоже велись такие разговоры.

— Это были лишь мечты, но слухи о них очень быстро разнеслись как пламя по всей Подземке. Наконец, молва дошла до ушей человека, который был когда-то армейским генералом и знал, где находится большинство складов и бункеров.

Мейзерс подался вперед, захваченный воспоминаниями.

— Он знал как все коды доступа, так и то, в какие бункеры лучше не пытаться проникнуть. Генерал отыскал мечтателей и сказал им, что они — лучшая замена парламенту, что они нужны людям, а потом предложил свои ресурсы в обмен на возможность собрать армию. Так все и вышло. Мечтатели стали новым парламентом, и так родилась Республика.

— И никаких выборов? — спросил Юэн, привыкший к тому, что лидеров станций в Глазго назначали по результатам всенародного голосования.

— Пока нет, но мы над этим работаем, — слегка обиженно ответил полковник. — Для выборов нужна стабильная база. И, конечно, голосовать должен не только Лондон.

— И давно все это началось?

— Несколько лет назад, когда ослабли морозы. Мы посылаем вербовщиков во все концы страны, те предлагают работу беженцам и бродягам, обещая им за труды еду, одежду и крышу над головой.

— Да, кажется, это и называется рабством, — сказала Кейтлин, дерзко посмотрев на полковника.

— Вы прекрасно знаете положение дел: в мире не было ни одной великой цивилизации, которая на том или ином этапе не использовала труд рабов! — отрезал тот, и Юэн с трудом подавил желание вцепиться ему в глотку.

— Какая это на хрен республика, если вы порабощаете собственное население? — прошипел он.

Полковник откинулся на сиденье и задумчиво уставился на него.

— Ты думаешь, я дурак, Юэн? — неожиданно спросил он тихим голосом.

Кейтлин затихла.

Юэн спохватился. Дай он волю чувствам — и его тут же вздернут. Не время выяснять отношения с этим ублюдком, не время…

— Конечно нет, — медленно выговорил он.

— Правильно. Дураки не выживают в нашем мире, и тем более — не попадают во власть.

Юэн кивнул, но краем глаза заметил, что девушка все еще напряжена.

— Большая она, ваша Республика? — спросил он, чтобы замять скользкую тему. — Как я понял, все началось в Лондоне, но вы же сами говорили, что от него не так уж много осталось.

— Ну, мы еще в начале пути. К нам присоединились туннели на севере Лондона и несколько наземных поселений на юге…

— Постойте! — перебил Юэн. — Неужели на юге есть наземные поселения?

— Ну да, — удивленно ответил полковник. — А что тут такого?

— Нам говорили, что там никто не выжил.

— Почти никто. Но там были военные бункеры, а особо изобретательные сумели выжить другими способами.

— Все равно неясно, каких же размеров ваша Республика.

— Очень трудно прочертить границы и подсчитать население. Не забывай, страна лежит в руинах.

Мужчина скептически покосился на собеседника.

— Я увиливаю, да? — спросил тот.

Юэн и Кейтлин в унисон закивали, и полковник невесело ухмыльнулся:

— Простите. Жизнь научила дипломатии. Английская Республика пока существует только в виде идеи, но зато у этой идеи есть то, чего нет у всех остальных идеологий, то и дело возникающих на руинах: ресурсы. В Республику входят все станции к северу от Сент-Панкраса, несколько южных станций и около тридцати форпостов по всей стране.

— Сколько это человек?

— Если честно, понятия не имею, — признался полковник.

— Тогда откуда вы знаете, кто к вам присоединился, а кто — нет?

Мейзерс молча посмотрел на Юэна.

— Кто не с нами, тот против нас, — невесело улыбнулась Кейтлин.

— Попахивает диктатурой, — стараясь говорить спокойно, отметил Юэн.

Полковник кивнул:

— Демократия — это роскошь, предназначенная тем, кому не нужно постоянно воевать, — парировал он.

— Все большие войны в прошлом веке выигрывали демократии, — вдруг сказала Кейтлин.

— А кажется, будто я оправдываю тоталитарный строй, да? — вдруг спросил Мейзерс. — Послушайте… Как бы это сказать… Я и сам не хочу, чтобы наша прекрасная затея с Республикой выродилась в банальную диктатуру. Это… Это просто временные меры. Пока молодое государство копит силы, чтобы встать с колен…

— За счет рабского труда! — не сдержался Юэн.

— Послушай, братишка, — тяжело произнес полковник. — Меня отзывают в Лондон, но не увольняют в запас. Я все еще полковник Республиканских Вооруженных сил. У меня все еще есть право арестовать тебя и отправить на виселицу за твои речи. Ты ведь помнишь об этом?

— Попробуй, — буркнул Юэн, бедром ощущая свой нож.

— Но ты почему-то мне нравишься. Может, потому что дважды спас мне шкуру, — усмехнулся Мейзерс. — А может быть, потому что не пытаешься юлить и лизоблюдствовать. Поэтому скажу тебе: ты прав. И надеюсь, что ты не провокатор, подосланный ко мне, чтобы заставить меня разболтаться, а потом убрать…

Юэн посмотрел полковнику в глаза, стараясь понять, правду ли тот говорит.

— Когда-то в армии учили этому — говорить прямо, вести себя как мужик. Нынешняя армия сильно спеклась, надо сказать, — продолжил Мейзерс.

— Вы не похожи на остальных, — вдруг заявила Кейтлин.

— В каком смысле?

— Я жила в Английской Республике с момента ее основания, и скажу без обиняков: ваши офицеры — чуть не сплошь ворье и убийцы.

Полковник заерзал на сиденье.

— Их набирала Республика.

— Что это значит? — не понял Юэн.

— Что они брали кого попало, а потом эта братва зажила своей жизнью, — ответила за офицера Кейтлин.

Мейзерс спорить не стал.

— Английская Республика задумывалась как демократия, но когда военные вылезли из укрытий и предложили свои ресурсы, все изменилось, — сказал он.

— Похоже на сделку с дьяволом, не находите? — улыбнулась Кейтлин.

— Чертовски похоже, — мрачно усмехнулся полковник.

— Странно, что вы говорите о военных так, как будто сами не имеете отношения к армии, — заметила Кейтлин.

— Странно, что вы говорите о Республике так, как будто не обслуживаете самых одиозных ее лидеров, — сухо отозвался Мейзерс. — Вы не находите, что состоять в отрядах работорговцев и одновременно плакаться о диктатуре — несколько непоследовательно? Я бы сказал, тут дело пахнет шизофренией.

— Послушайте, полковник, — уверенно сказала Кейтлин. — Среди тех, кто служит Республике, есть и люди, которые думают, что все должно быть иначе.

Мейзерс прищурился, внимательно изучая девчонку и ничего не отвечая.

— Какая разница, где мы, — ждем своего часа в отряде рейдеров или командуем далеким гарнизоном? Мы просто знаем, что Республика встала на неверные рельсы и что скоро нас призовут, чтобы вернуть ее на правильный путь.

Мейзерс встал со своего места — бледный как смерть — и отворил дверь купе.

— Охрану сюда!

Рука Юэна скользнула вдоль бедра и вцепилась в рукоять ножа, но Кейтлин сверкнула глазами, умоляя его не делать поспешных движений.

Через несколько мгновений в купе ввалились двое часовых и замерли в ожидании приказа.

Мейзерс победно оглядел своих попутчиков, ожидая, что те скажут.

Юэн все еще стискивал нож — но под столом его руки было не видно. Кейтлин молчала и как ни в чем не бывало улыбалась удивленно молчащим солдафонам. Время тянулось, как резина.

— Ступайте осмотрите последний вагон, — наконец велел охранникам Мейзерс. — Мне послышалось, что кто-то прыгнул на крышу поезда.

Когда солдаты вышли, а дверь за ними захлопнулась, полковник медленно опустился на свое место.

— Вы понимаете, как рискуете, когда заговариваете с незнакомым офицером о мятеже? — прошептал он.

— Я немного разбираюсь в людях, — сказала Кейтлин. — И не стала бы говорить об этом с кем попало.

Юэн удивленно смотрел на девчонку. Что за игру она затеяла?

— Да… Да, — произнес Мейзерс. — Простите, что заподозрил в вас провокатора. Сами понимаете, их в Республике куда больше, чем людей, придерживающихся старых ценностей. Таких как…

— Мы с вами, — твердо закончила Кейтлин. — Старая гвардия. Вы выглядите довольно молодо для старой гвардии, — устало пошутил полковник.

— Я выгляжу моложе своего возраста, — без кокетства ответила девушка. — А для того, чтобы жить ценностями старого мира, не обязательно в нем родиться.

— И сколько же вам? — поинтересовался полковник.

— Простите?

— Сколько вам лет?

— Вы не находите, что девушке этот вопрос задавать не подобает? — насупилась Кейтлин.

— Я нахожу удивительным, что вы выглядите на шестнадцать, а рассуждаете на шестьдесят, — усмехнулся Мейзерс. — Был бы я по-подозрительней — заподозрил бы тут какую-то чертовщину. Или, — он вдруг зыркнул на нее, — результат генетических экспериментов.

— Что вы сказали? — вспыхнула Кейтлин.

— Некоторое время назад в одной лаборатории в Лондоне, а вернее сказать, под ним, группа военных и ученых, надеясь найти спасение от радиации, ставила эксперименты. Старались создать совершенного человека. Который жил бы дольше обычного, легко переносил бы болезни и оправлялся от ран… Возможно, обладал бы какими-то способностями, которые покажутся фантастическими непосвященным.

— Откуда вы знаете?! — девушка больше не могла сдержать себя.

— Я любознателен от природы. Собираю слухи, — вежливо ответил полковник.

— И чем кончилось дело? — не спуская с Мейзерса пристального взгляда, продолжила допрос Кейтлин.

— Родились детки. С выдающимися способностями, — пожал плечами полковник. — Если, конечно, верить этим байкам. Вы вот верите?

— Нет, — Кейтлин смутилась. — Но хотела бы. Вечная молодость, избавление от болезней.

— Звучит как сказка, не правда ли?

Она молча кивнула.

— Вы мне больше ничего об этом не расскажете? — вздохнула она.

— Может, вы что-нибудь расскажете мне? — спросил Мейзерс.

— Я ничего не знаю, — Кейтлин покачала головой. — Но хотела бы узнать.

— Не знаете, что эксперимент был заброшен? Что на базе произошел раскол? Что часть персонала ушла на поверхность и сгинула? Что необыкновенные дети пропали?

— Нет.

— Что нынешнее руководство Республики дорого бы отдало за то, чтобы заполучить кого-либо из участников того эксперимента?

— Нет.

— Ну что ж, — полковник улыбнулся отстраненно. — Выходит, что я знаю больше вашего. Но помните… Все, что вы слышали сейчас, — просто слухи, рассказанные одним пьяницей другому в ночном карауле.

— Можно задать последний вопрос? — встрепенулась девчонка.

— Задать можно.

— Родители пропавших детей… Они живы?

— Они ушли на поверхность. Они думали, что вернутся, но… Прошло уже больше двадцати лет.

Из девушки словно выжали разом все соки. Она по-детски съежилась, прижав колени к подбородку, и уставилась в пол. Заметив, что Кейтлин немного расслабилась, Юэн сам почувствовал себя спокойнее и замолчал.

— Считайте, что я наболтал вам ерунды. Возможно, потому что ваш детский энтузиазм и слова про Старую гвардию растрогали меня, — сказал полковник. — И прошу вас: не заговаривайте об этом больше со случайными попутчиками. Потому что с такой хреновой конспирацией никакая Старая гвардия никогда не сможет изменить порядок вещей. И Английская республика останется карликовым фашистским государством, в котором одни британцы превращают других в рабов, мужчин отправляют на каторжные работы, а из женщин делают солдатские подстилки…

Тяжелая мутная волна накатила на Юэна. С тех пор, как раболовцы напали на Глазго, его жизнь превратилась в кошмар, где его без конца разрывали противоречивые чувства. Джулию он вспоминал редко, особенно когда рядом была Кейтлин, но боль от потери Майкла и Гвен никак не утихала. Большую часть времени ему удавалось держать эту боль взаперти, в темных уголках души, хотя давалось это с большим трудом. Он, кажется, уже свыкся с тем, что его разлучили с близкими, но от одной мысли, что жена может стать подстилкой для этих фашистов, его затошнило.

С небывалым трудом загнав гнев и обиду обратно в мрачные глубины сознания, Юэн помотал головой, будто пытаясь стряхнуть похмельный туман.

Кейтлин молчала, погруженная в какие-то свои переживания. Байки о генной инженерии отчего-то страшно заинтересовали ее, но Юэну сейчас было не до девчонки с ее интересами.

— Но скоро мы все окажемся в Лондоне, а уж там-то с такими разговорами придется завязать, — сообщил Мейзерс. — До Лондона мы проедем еще два города. Когда-то они назывались Дерби и Лестер, теперь на их месте жуткие и опасные развалины.

Мейзерс встал и оправил мундир.

— Когда подъедем к Лестеру, надо будет закрыть ставни на окнах.

Юэн и Кейтлин посмотрели на металлическую заслонку, висящую под окном.

— Почему?

— От радиации, — механически ответила за полковника девушка.

— Именно, — согласился тот. — Стены у вагона достаточно крепкие, чтобы отразить излучение, а вот окна — слабое звено.

Юэн попытался поднять ставню, но она оказалась слишком тяжелой и без всякого подъемного механизма.

— Не беспокойтесь, — улыбнулся полковник. — Когда придет время, мои люди придут и все сделают. Конечно, можно было бы приделать какой-нибудь подъемник, но чем проще, тем надежней.

Он на секунду замер, задумчиво глядя на ставню, а потом направился в коридор. Уже на пороге остановился и обернулся к Юэну.

— И да, на всякий случай, если вы не собираетесь устраиваться телохранителем у генерала, — сказал он. — Если вдруг у вас в Лондоне какие-то другие планы. Учтите, что мы с вами никогда не встречались. А теперь отдыхайте. До Лестера вас никто не будет беспокоить.

Наконец он закрыл дверь, и Юэн с Кейтлин впервые за два дня остались одни.

— Ты была с ними! — прошипел мужчина. — И ты с самого начала все знала!

— Прости меня, — просто ответила Кейтлин.

— Ты знала, куда они везут моих! И ты ничего не сказала!

— Я намекала! — запротестовала девушка.

— Ты участвовала в этом! Ты видела мою семью?!

— Да… Видела. — Кейтлин встретилась с Юэном глазами и выдержала его тяжелый, горящий взгляд.

— Они… Они живы? Целы?

— Были живы. В Карлайле. У твоей жены была травма головы… Я думала, кровоизлияние. Но потом стало проходить. Дети в порядке. Были…

— Ты знаешь моих детей и ты молчала! Поверить не могу! — Юэн расходился все больше. — Помогала этим бандитам, да? Выкручивала руки детям? Пытала?

Кейтлин вскочила и вдруг влепила ему пощечину.

— Как ты можешь?! Ты знаешь меня, ты видел, ты слышал меня… И… Как ты можешь подозревать меня в таких низостях?! Какое право…

— После того, как ты столько времени мне лгала?!

— Я не врала тебе! Я просто не говорила всей правды… Не знала, как! А потом… Потом ты мне понравился, и… Я запуталась! Что тут непонятного?!

— Что ты делала с раболовцами? — глядя в пол и потирая щеку, спросил Юэн.

— Я была с ними вроде врача. Говорила с рабами, лечила понемногу. Следила, чтобы со всеми было все в порядке…

— За товарным видом… — горько сказал Юэн.

Кейтлин отвернулась.

— Ты должна была мне сказать. Я должен был иметь возможность сделать выбор, — мрачно произнес он.

— Я не могла!

— Почему?!

— Я боялась потерять тебя! Отпугнуть! Боялась, что ты меня возненавидишь! Боялась того, что происходит сейчас!

— Почему?!!

— Идиот! Потому что я влюбилась в тебя, вот почему! — она спрятала лицо в ладонях.

— Да пошла ты!

Дверь купе отворилась. На пороге стоял заинтригованный полковник Мейзерс.

— Леди, — улыбнулся он Кейтлин. — Джентльмены, — перевел он взгляд на Юэна. — Вас слышно из соседнего вагона. Вы не собираетесь спать?

— Уже ложимся! — буркнула девчонка. — Простите, мы тут заспорили о способах приготовления мятного чая.

— О! Непременно пригласите в следующий раз меня, — приподнял бровь полковник. — У меня есть свои маленькие секреты. В деле заваривания чая.

И он снова вышел.

За то время, пока Мейзерс их изучал, Юэн успел немного остыть.

— И как ты докатилась до такой жизни? — зло буркнул он Кейтлин.

Кейтлин снова прижала колени к подбородку, словно защищаясь от удара, и нахмурилась.

— Только не вешай мне лапшу на уши. Хватит, никаких больше секретов! — предупредил мужчина.

Юэн только сейчас сообразил, что так и держит в руках автомат, и положил его рядом с сиденьем. Кейтлин встревоженно покосилась на оружие.

— Все свое детство я скиталась, попрошайничала и воровала по мелочи, чтобы не сдохнуть с голодухи. Но всегда было холодно, всегда хотелось есть, вечно надо было прятаться либо от тех, кого я обокрала, либо от тех, кто падок на детишек.

Юэн побледнел. Он не задумывался о том, что и его детям в Лондоне могла угрожать такая опасность.

— Когда я подросла, стала работать гонцом. Я не боялась бегать по туннелям, так что работа оказалась как раз для меня.

Юэн хорошо знал, как жутко бывает в темных перегонах между станциями.

— В Лондоне туннели такие же глубокие, как в Глазго? — хрипло спросил он.

— Думаю, совсем не такие. Там совершенно особая система. Это же была первая подземка в мире, и строилась она на двух уровнях. На верхнем уровне туннели прокладывали прямо по улицам и накрывали кирпичной кладкой. А на нижнем их уже бурили… На верхнем уровне очень опасно. Многие линии недоступны — там и радиация, и всякая зараза, и чудовища, живущие прямо в туннелях… Кое-где остались люди, но они либо прячутся за укреплениями, либо… — девушка задумчиво помолчала. — Либо их уже нельзя назвать людьми.

— Мутанты?

— Нет. Просто они потеряли человеческий облик… На нижний уровень зараза с поверхности не пролезает, но там свои опасности, — продолжала Кейтдан. — Например, затопления. Как только насосы прекращают работать, все сразу становятся злые, берегут свои муравейники… Есть люди с очень странными убеждениями, и почти все подмяты под Английскую Республику.

— А кто-то ее обслуживает, — вставил Юэн, но Кейтлин предпочла не заметить этого.

— Есть такие туннели, куда никто в здравом уме не пойдет просто потому, что оттуда не возвращаются. Есть туннели, перекрытые металлическими воротами: внутрь попасть нельзя, зато слышно голоса и лязг работающих машин. Есть места, где вообще словами не описать, что творится. Под Лондоном есть и другие туннели, по которым никогда не ходили поезда. Никто точно не знает, что там. Гонцов иногда отправляют и туда. Наша работа стоила дешево, а жизнь — вообще ничего. Было несколько случаев… Один раз я чуть не утонула. Попала на станцию, куда прорвались грунтовые воды…

— Часто бывают потопы?

— Постоянно. Но большую часть времени насосы справляются. Там есть электричество, только для насосов. И никто не знает, откуда оно идет. Черт подери, про Подземку гораздо больше не известно, чем известно… Господи, о чем я?..

Она выдохнула и попыталась взять Юэна за руку. Он дернулся и медленно вытащил пальцы из ее ладони.

— Я урод, Юэн, — сказала она невесело.

— Ты не урод… Ты… Ну… — сбитый с толку, забормотал Юэн.

— Я урод и я ведьма. Сколько мне лет?

— Не знаю, — он был обескуражен тем, как вдруг повернулся их разговор. — Шестнадцать? Восемнадцать? Выглядишь ты лет на пятнадцать, но… Больно уж умная.

— Мне больше двадцати, это как пить дать, а точно я и сама не знаю. И я не взрослею последние пять лет. Наверное, и подохну такой.

— Врешь! — искренне поразился Юэн.

— Не веришь, — сказала она. — И никто не верит. А еще эти мои предчувствия… Все, кому я открывалась, считали меня ведьмой. С работы я вылетела. Меня боялись. Думали, порча налипнет…

— И ведь налипает, — хмуро сказал Юэн.

— Стала воровать. Просто потому, что жрать надо было. Однажды меня схватили. Хотели отрубить руки. Я их запугала. Потом рассказала о способностях. Мне предложили сделку. Руки в обмен на работу. Сверху кинули еду и одежду. Мне много не надо было. Я согласилась. Очень руки были нужны… И потом… Я не знала, что это будет за работа. А потом бросить ее уже было непросто.

— Я бы отдал руки, — глухо промолвил он.

— Ну да! Ты же герой! Странствующий рыцарь! Тебе-то руки ни к чему! — взвилась она. — Да я была счастлива вырваться из этого гнилого подземелья, понял?! Хоть куда! Откуда тебе знать, что это такое — жить в этом мерзком грязном метро, под мертвым отравленным городом, и всю жизнь выглядеть, как ребенок!

Глаза девушки пылали от ярости, и Юэну показалось, что она вот-вот бросится на него и задушит.

— Каждый мужик хочет глотнуть твоей юности, даже когда ее и след простыл. Все хотят насытиться! — Кейтлин сплюнула, и рот ее скривился от презрения. — Ты доверяешь людям, ждешь, что они тебя прикроют от опасности, а они прикрывают тебя только ночью, стоит лишь уснуть… И вот ты уже просто теплое тело: плачь, ори, борись сколько хочешь — никто не придет на помощь!

Он открыл рот, но Кейтлин перебила его, раздраженно рубанув рукой воздух.

— Я чуть не сдохла в Карлайле, Юэн. Пока они брали штурмом башню, я хотела освободить мальчика с сестрой и спрятаться с ними в руинах.

Мужчина перестал дышать, ожидая, что же она скажет дальше.

— Был взрыв. Один из наших пытался меня убить, потом меня завалило камнями. Когда я очнулась — никого не было.

Юэн понял, что именно в этот момент он ворвался в ее жизнь, а она — в его, но сейчас другой вопрос сжигал его изнутри.

— Как их звали?

— Я не успела их спросить… Я не хотела их спрашивать! Думала, что не смогу им помочь. А зачем мне знать имена людей, которых я обрекла на страдания?! Пусть будут безымянными тенями… Не настоящими людьми с именами… Как звали твоих детей?

— Я не хочу тебе говорить. Ты забрала их! Ты забрала моих детей!

Юэн потряс головой, словно пытаясь отогнать наваждение.

— А вдруг это были Майкл и Гвен? Что с ними случилось? Что случилось после взрыва?

— Майкл и Гвен… Так, значит, их зовут… — тихо произнесла она, вдруг побледнев от внезапного холода.

Голос девушки дрожал от стыда и ненависти к себе, но Юэн понял, что она права. Они долго смотрели друг на друга, и слезы капали из глаз Кейтлин.

Страшная усталость вдруг охватила Юэна.

— И что будет дальше? — спросил он.

Кейтлин грустно пожала плечами:

— Не знаю, Юэн. Ты для меня дороже, чем кто бы то ни было, но ты идешь спасать другую женщину и детей, которых я помогла похитить. Разве можно забыть об этом?

Юэн ничего не мог сказать: за последние полчаса на него обрушилось столько открытий, что он был полностью раздавлен.

— Может, лучше послушаться полковника и поспать? — с грустной усмешкой предложил он. — Бывает так, что выспишься — и жить веселее…

— Да, так бывает. Но не всегда…

Он сидел в апатии, не зная, что ответить.

— Можно и поспать, Юэн, но только помни, что в Лондоне твоя жизнь изменится, и далеко не к лучшему.

— Она и сейчас не сахар, — выдавил он.

— Судьба благоволит к тебе. Вокруг тебя происходят странные события, как будто ими движет невидимая сила. И я боюсь за тебя, потому что не знаю, куда это все приведет.

— Если даже ты не видишь мое будущее, то куда уж мне-то… Кейтлин, я очень устал. И, честное слово, я не хочу тебе зла, но и простить не могу… Пока не могу.

— Тогда спи, — шепнула Кейтлин.

* * *

Мимо проползли руины Дерби, но Юэн уже спал, и Кейтлин любовалась ими одна. Она слышала, что этот город был забросан зажигательными бомбами и что рельсы здесь пришлось менять во многих местах, потому что они погнулись и оплавились от высокой температуры. Теперь от города почти ничего не осталось: развалины практически полностью скрылись под снегом и слякотью. Вдали она заметила небольшое стадо овец и даже разглядела нескольких сторожевых собак. Привстав, девушка прижалась к стеклу и попыталась найти пастухов, но их не было видно.

Позже, в Лестере, ее охватило знакомое уныние. Город пережил войну почти без повреждений, но ужасы послевоенного существования сыграли с его населением злую шутку: оно изрядно натерпелось от радиоактивных дождей, эпидемий, голода и вечного мороза. У местных жителей не было возможности спрятаться в теплых подземных туннелях, а средневековых построек хватило не на всех, и дележка вышла совсем не мирной.

Въезд в город был отмечен столбами, воткнутыми вдоль дорог; на этих столбах вот уже много лет торчали человеческие черепа. Эти дорожные знаки нового времени были единственным напоминанием о давних сражениях. Люди, которые жили здесь сейчас, были слишком слабы и больны, чтобы держать в руках оружие, — жалкие остатки общества, отдавшего последние силы междоусобной борьбе. Даже раболовцы брезговали населением Лестера.

В дверь купе постучали. Кейтлин открыла, приложив палец к губам, и двое солдат, стараясь не шуметь, вошли внутрь и осторожно закрыли окно металлической заслонкой. Потом они ушли, и Кейтлин осталась в темноте одна, если не считать спящего Юэна. В купе имелась низковольтная красная лампочка, работающая от динамо, подключенного к паровозному двигателю, но включать ее Кейтлин было незачем.

Линии сходились — она чувствовала это. Девушка никогда не понимала, почему она знает, что будет впереди и как может влиять на это. Это были далеко не те могучие сверхспособности, о которых писалось в старых фантастических книжках или религиозных текстах. Однако она умела это всегда, сколько себя помнила.

То, что Кейтлин ощущала сейчас, было больше всего похоже на старую китайскую шкатулку с секретом. Она видела такую в далеком детстве: надо было сложить в нужном порядке много мелких деталей, чтобы потом одним простым движением вставить их на места — и открыть шкатулку.

Больше всего Кейтлин беспокоило то, что лежит в шкатулке. Она подозревала, что, как в легенде о Пандоре, там нет ничего хорошего. Но еще она знала, что Юэн все равно откроет шкатулку, в надежде или в слепой вере, что вернет себе утраченную семью.

Она же в этом сильно сомневалась: слишком хорошо знала, что бывает с угнанными женщинами и детьми. Если женщина попадется красивая и здоровая, ее отдадут на потеху солдатне. Тем самым, по мнению властей, она послужит Республике дважды: поднимет армии боевой дух — а заодно, чем черт не шутит, может быть, поднимет и ее численность. С детьми поступят иначе: промоют мозги, чтобы они служили Республике и без лишних вопросов выполняли тяжелую работу: например, чистили узкие вентиляционные шахты, куда не пролезет взрослый человек. Больные, раненые или слишком норовистые дети Республике не нужны; медицинской помощи на всех не напасешься. Кейтлин своими глазами видела в Лондоне колодцы, где десятки маленьких тел гнили под слоем щелочи. В свое время это зрелище сильно ее впечатлило и приучило скрывать от работодателей свои болячки…

Девушка легла на сиденье и расслабилась под баюкающий перестук колес. Они проделали только половину пути.

Кейтлин сторожила сон Юэна, пока они не приехали в Лондон.

Date: 2015-09-25; view: 301; Нарушение авторских прав