CОДЕРЖАНИЕ 2 page. 1.3. Принципы и научные основы планирования

1.3. Принципы и научные основы планирования

Эффективное планирование предполагает следование ряду принципов, в том числе таким, как: научная обоснованность, непрерывность, выделение «ведущего звена», системность, согласованность интересов субъектов хозяйственной деятельности, гибкость планирования, минимизация риска и подстраховка, стимулирование выполнения плана.

1. Принцип научной обоснованности предполагает подход к планированию не с субъективистских позиций добрых намерений, а на основе научного предвидения тенденций социально-экономического развития; всестороннего учета факторов, способных оказать в перспективе существенное влияние на хозяйственную деятельность; использования научно выверенных методов прогноза важнейших показателей развития экономики. В целом это должно обеспечить одновременно напряженность и реалистичность плановых показателей.

2. Принцип непрерывности планирования, во-первых, означает, что процесс планирования включает в себя не только разработку концепции, целевых программ и плана, но и их корректировку, с учетом реально изменяющихся условий воспроизводства. Во-вторых, в соответствии с этим принципом планирование должно быть организовано таким образом, чтобы в ходе выполнения данного плана (скажем, пятилетнего) всегда была видна перспектива хозяйственного развития на такой же срок. То есть, в первом году текущей пятилетки должен разрабатываться план первого года следующей пятилетки, во втором году нынешней пятилетки – план второго года будущей пятилетки и т.д.

3. Принцип выделения «ведущего звена» требует четкого определения в плане главных задач как на весь плановый период, так и по отдельным этапам, определения приоритетных показателей как для отраслей, так и для регионов. Это позволяет концентрировать материальные, финансовые и интеллектуальные ресурсы на тех направлениях, которые в общей шкале проектируемых предпочтений признаны наиболее концептуально значимыми.

4. Принцип системности планирования предполагает сочетание в определенной последовательности различных видов плановой деятельности: концепции, целевых программ и плана: народнохозяйственного, регионального, хозяйственного и внутрихозяйственного; долговременного, среднесрочного и краткосрочного; директивного и индикативного. При этом будем иметь в виду, что в каждом конкретном случае последовательность такого рода сочетаний определяется социальной спецификой субъектов плановой деятельности.

5. Принцип согласованности интересов субъектов хозяйственной деятельности исходит из признания особой значимости человеческого фактора в процессе воспроизводства, а потому предполагает не только учет специфики целевых установок, которыми руководствуются в производстве различные классы, социальные группы, государственные структуры, но и многообразные формы согласования их действий в форме договоров и других юридически оформленных актов, решений и постановлений, одобренных на уровне органов представительной власти, референдумов и т.д. Все это должно сократить возможное противодействие и повысить шансы успешного выполнения плана.

6. Принцип гибкости планирования предполагает возможное несовпадение реальных и учтенных в разработанном плане условий хозяйственной деятельности, а потому проектирование такой структуры и размещения производства, которые позволяют с минимальными издержками перейти из фазы оживления в фазу подъема, пережить кризис и сохранить ресурсы для использования специфических преимуществ обновления основного капитала в фазе депрессии. Предусматривает создание технико-технологических предпосылок для успешного хозяйствования в условиях избыточной и недостаточной влагообеспеченности, в условиях мира и войны.

7. С принципом гибкости тесно связан принцип минимизации риска и подстраховки выполнения плана, в соответствии с которым, исходя из признания возможной неуспешности использования потенциала гибкости планирования, необходимо на разных уровнях плановой деятельности предусматривать создание резервов всех видов ресурсов.

8. Принцип стимулирования выполнения плана ориентирует на обязательное введение в действие системы материальных, моральных и административных механизмов, призванных сглаживать возможные противоречия между субъектами хозяйственной деятельности, локализовать противодействие некоторых субъектов реализации важнейших показателей плана, и наоборот, поощрять скорейшее малозатратное решение его основных целевых установок. При этом в качестве материальных стимулов могут быть использованы система цен, налогов, кредитов, квот, дотаций и доплат, штрафных санкций и др. В качестве моральных стимулов – неэкономические привилегии, награды и другие поощрения; в качестве административных – запреты и разрешения выполнять определенные виды деятельности и т.п.

Эффективность планирования в решающей мере зависит от качества разработки планов, что, в свою очередь, определяется уровнем его научной обоснованности.

Практически это прежде всего означает умение учесть в процессе планирования сложное взаимодействие всеобщих, общих и специфических экономических законов, включая особенности их проявления в агросфере. При этом важнейшее значение имеет использование закона обязательного соответствия производственных отношений уровню и характеру развития производительных сил, законов планомерного, пропорционального развития экономики и социальной сферы, товарно-денежного обращения, земельной ренты и др.

Однако поскольку хозяйственная деятельность осуществляется с помощью многообразных технических и биологических ресурсов, планирование должно считаться и с законами функционирования данных ресурсов, в частности, учитывать нормы расхода сырья при различных технологиях, законы физического и морального износа основных фондов, особенности сроков выбраковки коров в условиях пастбищного и стойлового их содержания, ручного и машинного доения, законы воспроизводственного оборота различных видов скота и т.п.

Исходя из специфики возможного влияния природных факторов на хозяйственную деятельность, необходимо изучать и стараться использовать в планировании законы динамики погодных условий, изменений климата, качества отдельных видов почв. Аналогично необходимо отслеживать тенденции развития социально-политических, в том числе правовых отношений и адекватно их отразить в материалах планирования.

Конечный итог этого многофакторного взаимодействия практически обнаруживается с помощью особого раздела экономической науки – теории экономического предвидения, которая в сочетании со знанием ряда разделов прикладной математики дает возможность поднять уровень предплановых расчетов до количественно конкретных прогнозов важнейших позиций плана.

В дальнейшем проблемы предвидения и прогноза будут рассмотрены особо, а пока заметим: к сожалению, современный уровень науки не позволяет всесторонне научно обосновать значительную часть плановых показателей на уровне не только прогнозов, но и предвидения. Поэтому неподдающиеся предвидению и прогнозу позиции Плана устанавливаются на основе предсказаний экспертов. Научный подход в этом случае обеспечивается особым способом обработки предсказаний. При этом роль экспертов должны выполнять те специалисты, которые в ходе практических испытаний доказали высокую оправдываемость своих интуитивных оценок будущих экономических событий (скажем, со средней ошибкой не выше 20 %).

Элементы экономического планирования на уровне не только отдельных имений, но и в государственном масштабе известны с глубокой древности. Типичный пример – библейское сказание о мудром Иосифе, который якобы осуществил систему мер по накоплению запасов в урожайные годы для спасения Египта от голода и усиления его могущества в маловодный период.

В исторический период на народнохозяйственном уровне планирование развивалось в основном в форме бюджетного планирования, а в качестве всеобъемлющей научно обоснованной системы оно начало формироваться только в Советской России и в СССР. Здесь был разработан первый долгосрочный план – ГОЭЛРО (декабрь 1920 г.), рассчитанный на 10-15 лет, здесь же началась история среднесрочных пятилетних планов (с 1929 г.) и целевых программ.

План ГОЭЛРО был ориентирован на коренное изменение структуры народного хозяйства и подъема производительных сил до уровня, позволяющего приступить к строительству социалистической экономики. В дальнейшем, по мере реализации этой основной установки, появилась возможность более конкретно определить, что важнейшей задачей становится скорейшая индустриализация страны, превращение ее из аграрной в индустриально-аграрную. Без этого невозможно было обеспечить обороноспособность и подвести материально-техническую базу под социалистическую реконструкцию села (а в нем проживало к концу 1926 г. – 82 % населения).

Так возникла необходимость в разработке плана решения данной конкретной задачи, а расчеты показали, что при концентрации ресурсов в данном направлении потребуется для реализации подобной целевой установки примерно 5 лет. С этого начиналась история советских пятилеток, каждая из которых до 50-х гг. четко фиксировала главную задачу, практически (как предполагалось) достижимую за 5 ближайших лет.

Не всегда целевые установки планов были реальными. Например, сегодня трудно признать обоснованной главную задачу третьей пятилетки (1938-1942 гг.) – догнать и перегнать индустриально развитые капиталистические страны по производству продукции на душу населения. Не исключено, что ошибка в данном случае была связана с недостаточной информированностью разработчиков плана об объемах среднедушевого производства ВВП в ведущих странах Запада к началу 1938 г. (США опережали СССР в 4 раза, Германия – в 3,2, Великобритания – в 3,4, Франция – в 2,5, Швеция – в 2,7, Швейцария – в 3,7 раза и т.д.).

Сегодня, спустя много лет, можно констатировать еще один принципиальный недостаток данного плана. При его разработке не в полной мере были учтены тенденции динамики международной обстановки, приближение второй мировой войны. Если бы не ошибка в предвидении сроков гитлеровского вторжения (оно ожидалось к концу 1942 г.), то, во-первых, разрабатывать следовало не пятилетний, а трехлетний план (1938–1940 гг.), и, во-вторых, в качестве основной его целевой установки нужно было бы определить более высокие темпы развития ВПК, особенно в восточных районах страны.

Как и любая другая форма человеческой деятельности, планирование не может быть безошибочным. Ошибки планирования – это неизбежная расплата за незнание, неумение использовать и нежелание считаться с объективными законами развития природы и общества. Однако признание неизбежности ошибок – не основание для отказа от системного планирования, о чем убедительно свидетельствует трагедия российской экономики постсоветского периода.

Оценивая мировой опыт, сегодня мы можем уверенно сказать: планирование экономики позволяет обеспечить более рациональное использование ресурсов, сокращать непроизводительные издержки, ускорить решение наиболее значимых народнохозяйственных проблем, добиваться более высоких темпов экономического роста.

Неслучайно, что, понеся значительно большие потери во второй мировой войне, чем любая другая крупная держава, и несмотря на относительно большие расходы на оборону при отсутствии сколько-нибудь существенной зарубежной кредитной поддержки, СССР в 1929–1980 гг. увеличил объем ВВП почти в 8,5 раза, против 4,1 раза – в США, 3,8 раза – в Германии, 3,6 – во Франции, 2,7 раза – в Великобритании. Во многом этому содействовало плановое ведение хозяйства, и потому естественно, что в форме индикативного, а частично индикативно-директивного планирования советский опыт в послевоенный период получил широкое распространение в Китае, Индии, других развивающихся странах, а также в Японии, Франции, Германии, Италии, позднее в США.

Сегодня мы вправе сказать: впервые созданная в нашей стране система планирования является выдающимся вкладом России в мировую цивилизацию. И вклад этот ценен не только позитивными теоретическими наработками и материально осязаемыми достижениями, но и накопленным опытом ошибок.

Среди этих ошибок особо важно отметить, с одной стороны, волюнтаризм, а с другой – пассивность в планировании. В первом случае планам навязываются научно не выверенные показатели, например, чрезмерно высокие показатели распашки целинных земель, объемов заготовок зерна и других сельскохозяйственных продуктов; планы производства мяса, игнорировавшие ресурсы кормов, помещений и даже реальную репродуктивность скота. Во втором случае планирование сводится к элементарной экстраполяции на будущее показателей динамики, определившейся за ряд предшествующих лет, без учета возможных резервов ускорения и структурной перестройки процессов социально-экономического развития.

Организация эффективного планирования может наталкиваться на осознанное сопротивление представителей тех социальных групп, которые экономически заинтересованы в стихийности процессов производства, обмена, распределения и потребления на определенных предприятиях и территориях. Особенно если это касается конкурентов. Примером тому может быть разрушение советской системы планирования в начале 90-х гг. под прикрытием уверений в преимуществах стихийно регулирующей роли рынка.

Время показало, что многие важные вопросы теории планирования требуют более основательной разработки. Прежде всего, это касается теории предвидения и прогноза динамики социальных и природных катаклизмов, способных оказать существенное влияние на развитие экономики.

Остается немало «белых пятен» в познании экономических закономерностей «взрывного действия», в частности циклических и непериодических кризисов.

Нуждается в основательном совершенствовании информационное, математическое, программное, техническое и правовое обеспечение плановых работ.

При этом будем иметь в виду, что если проблемы математического и программного обеспечения могут постепенно решаться на основе развития научных знаний, проблемы технического обеспечения плановых работ связаны с развитием ряда отраслей промышленности и финансовыми возможностями, то проблемы информационного обеспечения плановой деятельности требуют еще решения таких социально значимых вопросов, как коммерческая и государственная тайна.

Особая проблема – правовая регламентация организации планирования народного хозяйства, призванная содействовать повышению качества плановой деятельности, освобождению её, с одной стороны, от преувеличений директивности плановых заданий, а с другой – от чрезмерных надежд на стихийный эффект индикативных показателей.

Целесообразна определенная регламентация уровня выполнения планов , который можно рассчитать в виде отношения

, (1)

где – показатель суммарного фактического выполнения плана,

– суммарный показатель расчетного планового задания.

Технически несложно выполнить такие расчеты по отдельным позициям, оценив, например, процент выполнения плана по производству зерна, по вводу в действие новых объектов, выполнение плана роста средней зарплаты, сокращения безработицы или смертности населения. Труднее определить суммарный показатель выполнения плана социально-экономического развития. Эта проблема пока что остается одним из «белых пятен» науки, но отдельные подходы к ее решению мы в дальнейшем рассмотрим.

Важно иметь в виду, что показатель выполнения Плана далеко не всегда свидетельствует о хорошей работе хозяйствующих субъектов, а невыполнение плана – о неумелом хозяйствовании. Успех в первом случае может быть связан с тем, что показатели плана оказались искусственно заниженными (это было характерно для последних советских пятилеток), и наоборот, невыполнение плана может быть результатом нереально завышенных проектировок. Поэтому по завершении разработки плана необходимо оценить уровень его напряженности :

(2)

где – прирост валовой продукции, ВВП, либо валового дохода в плановом периоде;

– объем инвестиций в плановом периоде;

– индекс валовой продукции, ВВП, либо валового дохода в плановом периоде (по отношению к аналогичному по продолжительности предплановому периоду);

, , – те же показатели аналогичного по продолжительности предпланового периода либо схожего периода в других странах, регионах.

С учетом напряженности плана рассчитывается показатель успешности плановой деятельности :

. (3)

Если общий показатель качества планирования оказывается невысоким, его обязательно нужно подвергнуть общественной экспертизе в различных формах, вплоть до референдумов местного, областного либо даже федерального уровня.

Глава 2. Экономическое предвидение в системе
организации плановой деятельности

Управление хозяйственной деятельностью с помощью планирования начинается с экономического предвидения. Предвидение не заботит только тех, кто живет одним днем, кто равнодушен к отдаленным последствиям своих управленческих решений, кто оперативно близорук, тактически бездарен и стратегически безответственен. Поэтому не способный предвидеть не вправе управлять.

2.1. Сущность и научные основы экономического предвидения

В самом общем определении под экономическим предвидением имеется в виду научно обоснованная заблаговременная однозначная оценка предстоящих экономических событий: тенденций развития производительных сил, производственных отношений, условий и результатов их взаимодействия, как они проявляются в динамике объемов и структуры производства, распределения, обмена и потребления.

Экономическое предвидение целесообразно определенным образом отграничить от экономического прогноза. В первом случае имеется в виду оценка наиболее общих тенденций и состояний производства, тогда как во втором – попытка выйти на количественно конкретные показатели этих тенденций и состояний. Это не следует понимать таким образом, якобы предвидение является лишь подготовительной ступенью к практически более значимому прогнозу. В действительности зависимость здесь диалектическая: не только прогнозу, как правило, предшествует предвидение динамики экономических процессов, но и прогноз тоже должен быть использован для последующих обобщений более высокого уровня, для определения, каким образом в случае его оправдываемости изменяются межотраслевые, межхозяйственные и межрегиональные условия производства, т.е. в интересах экономического предвидения. Но, кроме того, предвидение может иметь и самостоятельное значение, в частности, в применении к той широкой области экономических проблем, которые пока что не поддаются математическому моделированию, количественно четкому выражению, т.е. не могут стать объектом прогноза.

Предвидение не следует отождествлять с предсказаниями и пророчествами. Предсказание – тоже однозначная оценка будущих событий, но от предвидения отличается тем, что оно научно не выверено, опирается в значительной мере на личный опыт и интуицию предсказателя, а потому не может быть повторено (воспроизведено) другими людьми.^[1]

Пророчество – неоднозначная оценка предстоящих событий, в том числе с взаимоисключаемыми исходами.

Так, если на основе тщательно отработанной программы экономических реформ Вы обоснуете, что в ближайшие 5-6 лет промышленность и сельское хозяйство РФ могут быть восстановлены примерно на докризисном уровне, а спустя 10–15 лет на душу населения будет достигнуто современное состояние ряда стран западной Европы, – это будет Ваше предвидение. Если к тому же выводу Вы придете без сколько-нибудь убедительных доказательств, опираясь только на свою интуицию и ссылаясь на известный опыт экономического развития СССР в послевоенный период, Вы продемонстрируете себя в качестве предсказателя. Но если Вы хотите славы пророка, пообещайте россиянам: «Довольно скоро мы возродим Россию», «через 3-5 лет увидим свет в конце экономического туннеля». Обещайте смело, так как ничем не рискуете, поскольку возродить Россию можно либо как великую, либо в границах допетровских времен, а свет в конце туннеля может вывести не только на дорогу подъема, но и в пропасть.

В то время как предвидения и предсказания не всегда оправдываются (в первом случае это зависит от уровня развития науки, во втором - от индивидуальных возможностей предсказателя), пророчества имеют высочайший потенциал оправдываемости за счет лишь очевидной неизбежности некоторых событий в перспективе^[2] либо благодаря по существу шарлатанским их формулировкам^[3].

История сохранила нам немало свидетельств успешного и неудавшегося предвидения, оправдавшихся и неудачных предсказаний. По ряду направлений частично оправдалось предвидение П.А. Столыпиным последствий аграрной реформы 1906–1916 гг. Но поскольку в ее обосновании не учитывались такие социальные перспективы, как обострение классовой борьбы и мировая война, в целом его ожидания скорого капиталистического пути развития российской деревни не подтвердились. Наоборот, в главных своих моментах оказались удачными предвидения большого коллектива ученых, работавших над планом ГОЭЛРО, над многими разделами советских пятилетних планов. Не случайно этот опыт заимствован и ныне совершенствуется в наиболее развитых странах мира.

Успешными могут быть и предсказания. Но, например, до сих пор не получило заслуженно высокой оценки предсказание академика Е. Варги, определившего с большой заблаговременностью, что экономический цикл, на-
чатый «Великой депрессией» 30-х гг., будет бесподъемным^[4]. Оправдалось изложенное на уровне предсказания ожидание В.И. Лениным, что, несмотря на загнивание капитализма в эпоху империализма, в отдельных странах и отраслях капитализм способен развиваться быстрее, чем прежде. А рядом результаты иного рода: несостоятельность предсказания И. Сталиным замедления темпов экономического роста капиталистических стран с начала 50-х гг., провал изложенного Н.С. Хрущевым расчета на возможность догнать США по среднедушевому производству продуктов животноводства всего за 3 года; плачевный итог надежд команды Е. Гайдара, что рост цен при «шоковой терапии» не превысит 3–4 раз, что фермер накормит постсоветскую Россию, а приход в экономику стратегического частного собственника повысит темпы роста производства.

Предвидение – самое многообещающее направление научного творчества, но его жизнеспособность целиком определяется общим уровнем развития науки. Реальный потенциал предвидения в каждый данный момент заметно сужен не только в силу естественной постепенности расширения сферы и углубления научных знаний. Возможности предвидения ограничиваются многообразными проявлениями застоя, отступлениями от диалектико-материалистического метода познания в самой науке.

Так, негативные последствия имело утверждение в политэкономии представлений, ограничивающих ее предмет только изучением систем производственных отношений, что обрекало исследования заведомо на схоластические споры о «принципах», вместо анализа их реальной динамики – под действием сдвигов в системе производительных сил и надстройки. А в целом можно ли было ожидать каких-либо серьезных предвидений предкризисного состояния нашей экономики к началу 80-х гг. от тех экономистов, которые были искренне убеждены, что реальный базис социализма ни при каких обстоятельствах не включает в себя экономические патологии и чуть ли не автоматически способен отторгать все, что чуждо его природе?

Чтобы предвидеть, нужно познать объективную реальность во всем многообразии ее противоречий: внутри производительных сил, в рамках экономического базиса, во взаимосвязях производительных сил и производственных отношений, базиса и надстройки. Нужно довести изучение противоречий до уровня экономических законов, отражающих тенденции развития отдельных сторон общественного производства. В противном случае это означало бы заведомо закрыть дорогу для познания именно того, что является основой предвидения – наблюдение за движением экономических процессов, за их развитием из прошлого в настоящее и будущее.

Но само по себе знание экономических законов для предвидения недостаточно. Если предвидение ограничивается констатацией только тенденций, выраженных в определенных экономических законах, при всей своей важности оно окажется малосодержательным, как только данные законы будут познаны. Предвидение базируется на знании экономических законов, но сами по себе эти законы образуют лишь зерно предвидения, из которого еще предстоит вырастить особое научное знание будущих событий. Но не на уровне закона, а на уровне явления, которое, как известно, «богаче закона».

Поэтому в познании предстоящих экономических событий важно определять тенденции, развивающиеся не только под действием отдельных экономических законов, но и в связи с их взаимодействием, причем, с учетом влияния на экономическую жизнь надстройки и природных факторов. Отсюда следует, что предвидение не только в известном смысле сложнее познания экономических законов, но и не может претендовать на столь же высокую оправдываемость.

Предвидение должно быть не только познающим, но в первую очередь заведомо конструктивным предвидением, реализующим известный тезис, согласно которому нельзя ограничиваться только объяснением мира, «дело заключается в том, чтобы изменить его».

Эта творчески созидательная роль предвидения в полной мере раскрывается лишь в том случае, если объектом предвидения будут как позитивные, так и негативные явления, многообещающие социально-экономические решения и наиболее серьезные опасности, которые могут нас ожидать в ходе их реализации. Только так экономическая служба сумеет утвердить себя в качестве врачевателя и архитектора экономики, а экономическая наука подтвердит, что она не только отражает объективный мир, но и преобразует его.

Эта функция экономического предвидения реально требует учета противоречий в социальной структуре общества, понимания и откровенного признания того, что далеко не всегда решение возникающих проблем может быть найдено в формах, удобных и «выигрышных» для всех членов общества. Напротив, как правило, такие решения одним выгоднее, чем другим, некоторым вообще невыгодны. И задача исследователя, руководствующегося конструктивными, а не чисто познавательными соображениями, – не остаться равнодушным к этим противоречивым интересам, указать на те из них, которые в большей мере обеспечивают развитие производительных сил человечества.

Организация предвидения в АПК имеет ряд особенностей, связанных со спецификой системы аграрных отношений. Прежде всего это проявляется в особой сложности получения необходимой для предвидения информации, поскольку ее разработка требует учета влияния на процесс воспроизводства многообразных природных факторов, как-то: колебания погодных и климатических условий, различия в плодородии, местоположении земель и их реакции на интенсификацию производства, сезонные колебания.

Проблема осложняется тем, что серьезными заделами по методике учета всех этих факторов в интересах предвидения наша наука пока не располагает. В итоге оценки экономического роста игнорируют реальный факт межгодовых колебаний урожаев, оценки сроков реализации отдельных экономических задач, абстрагируются от реалий неравной отдачи добавочных вложений в земли различного качества и т.д. Сказывается и отсутствие надлежащих заделов исследований, которые позволяли бы с достаточной заблаговременностью предвидеть такие важные для сельскохозяйственного производства события, как эпизоотии, нашествия вредителей. Не подготовлена необходимая информационная и методическая база для оценки влияния на сельскохозяйственное производство динамики рентных отношений, социальных сдвигов в системе АПК, в том числе сокращения плотности сельского населения, развития социальной инфраструктуры села и др.

Экономическое предвидение – одна из форм созидательной деятельности. Ее продукт – информация для принятия экономически значимых решений. А информация, подобно любому другому продукту, характеризуется определенным количеством, качеством, затратами на производство. Количественным, объемным показателем продукции предвидения является его информативность – сведения о вероятных в перспективе изменениях условий и результатов производства, сдвигов в динамике производительных сил, производственных отношений, их взаимодействий между собой и с отдельными звеньями надстройки.