Глава 3 Восприятие

Субъективный образ объективного мира

Но довольно перечислять эмоции и чувства! Поговорим теперь об ощущениях, нашем субъективном образе объективно существующего мира. Мы узнаем об этом внешнем для нас мире только через ощущения.

Именно с ощущений начинается формирование всего содержательного не только в психике животных, но и в сознании, а следовательно, и в личности человека.

Отражающей же системой, стоящей между миром и ощущениями, являются анализаторы: зрительный, играющий у человека ведущую роль; слуховой и обонятельный, доминирующие у животных; вкусовой, тактильный, акцеллерационный и анализаторы внутренней среды организма.

«Анализатор есть сложный нервный механизм, начинающийся наружным воспринимательным аппаратом и кончающийся в мозгу», – пояснял Павлов. Так, например, зрительный анализатор – это глаза, зрительные нервы и зрительные области коры головного мозга. Мы видим не только глазами, а всем зрительным анализатором в целом, слышим – всем слуховым анализатором.

Каждый анализатор начинается с рецептора (раньше его неправильно называли органом чувств). Рецепторы есть и у беспозвоночных животных, и их даже больше, чем у позвоночных. Но поскольку у беспозвоночных нет субъективного, нет у них и ощущений. Связи рецепторов с органами вегетативной жизни и с органами движения генетически, наследственно запрограммированы. Они укладываются в известную формулу бихевиоризма S → R.

У человека тоже не все сигналы, получаемые корой головного мозга от рецепторов, доходят до сознания и становятся ощущениями. Но не о них здесь идет речь.

Сверхчувствительный прибор

Мы ощущаем запах искусственного мускуса, когда его концентрация равна 5 х 10‑15 грамма в одном кубическом сантиметре, или 0,000 000 005 г в одном кубическом метре воздуха. Длина Телецкого озера 78 км, средняя ширина – 3 км, а преобладающая глубина – 20 м. Объем воды в нем около 46 х 109 кубических метров. Чтобы ощущался запах мускуса в таком объеме воздуха, достаточно растворить в нем примерно стакан (230 граммов) этого кристаллического вещества.

Наш домашний рыжий кот не пьет некоторых сортов запечатанного стерилизованного молока, видимо, чувствуя в них какие‑то посторонние консерванты. Считая его авторитетнейшим дегустатором и экспертом, мы детям такое молоко не даем.

Техника пасует перед понятиями «вкус», «аромат». Никакой прибор не может заменить людей редкой профессии – дегустаторов. А ведь без них не может обойтись ни один международный аукцион по продаже чая, кофе, табака, вин и не создаются их новые сорта.

Глаз человека – еще более чувствительный прибор. Он различает около полумиллиона цветов и тонов. Если бы воздух был совершенно чист, мы смогли бы увидеть пламя свечи на расстоянии двадцати семи километров.

Водяные пары и пыль резко ухудшают видимость предмета, поэтому обычный костер практически виден только за 6‑8 км, свет карманного электрического фонарика и зажженная спичка – примерно за 1,5 км, огонек папиросы – за 0,5 км. Вспышка света, продолжающаяся 0,0003 секунды, уже может быть воспринята глазом.

Напомним, что один разряд молнии продолжается 10‑4 секунды, а вся вспышка – 0,01‑0,1 секунды. Энергия, которая вызывает едва заметное зрительное ощущение, так мала, что только за шестьдесят миллионов лет смогла бы нагреть один грамм воды на один градус.

Техника не знает приборов такой степени чувствительности, какой обладает человеческий глаз. И все же знаменитый немецкий физик и физиолог Герман Гельмгольц (1821‑1894), заложивший основы физиологической оптики, нашел в нем немало физических недостатков, позволивших ему написать: «Если бы оптик захотел продать мне инструмент, обладающий поименованными недостатками, то я в сильнейших выражениях высказал бы неодобрение его работе и возвратил бы ее обратно». Как рассказывал мой учитель, работавший у него в молодости, Гельмгольц любил говорить:

«Если бы Бог, создавая человека, посоветовался со мной, то глаз был бы создан лучше».

Хороший глаз

Если вы захотите учиться летать, у вас обязательно проверят остроту зрения; будет она меньше единицы – в летное училище не примут. Как же ее определяют?

Острота зрения, или разрешающая способность глаза, определяется наименьшим углом, под которым человек еще может видеть раздельно две точки. Когда она равна единице, то угол этот составляет одну минуту: при остроте зрения 0,5 – две минуты, при остроте зрения 0,1 – десять минут. При остроте зрения, равной единице, соответствующее линейное изображение двух точек на сетчатке составляет 0,005 миллиметра, что близко к среднему диаметру одной зрительной клетки‑колбочки. Остроту зрения проверяют с помощью специально рассчитанных таблиц.

При остроте зрения в 1,0

Индейцы называли человека «хороший глаз», «соколиный глаз», если он «видел за спиною у сквау ребенка», то есть различал около звезды второй величины Мицар (средняя звезда ручки ковша Большой Медведицы) звезду пятой величины Алькор. Расстояние между этими звездами не одна, а около двенадцати угловых минут, но звезды мы воспринимаем не в виде точек.

Пороги ощущений

Вася и Лена поспорили: у кого из них слух лучше?

– Зачем спорить? – вмешался я. – Это можно сейчас проверить. Сядьте боком друг к другу на расстоянии примерно полутора метров и закройте глаза. К каждому из вас по очереди я буду приближать часы. Услышав тиканье, скажите: «Есть». Перестав слышать, скажите: «Нет». Так мы определим в относительных линейных, но вполне сравнимых величинах абсолютный порог слуховых ощущений.

Конечно, мне тотчас же задали вопрос:

– А что такое абсолютный порог?

Я ответил своим юным друзьям примерно так:

– Абсолютный порог ощущения – это минимальная величина раздражителя, едва‑едва заметно различимая. Само собой разумеется, что для большей точности слуховой порог надо определять с помощью аудиометра – прибора, издающего звуки точно дозированной высоты и силы, и записывать так называемую аудиограмму. Порог на звуки разной высоты у человека различен, причем у каждого по‑своему.

В нашем опыте можно было определить и относительный порог, или порог различения, под которым понимают то минимальное различие между раздражителями, которое позволяет отличить одно ощущение от другого.

Я поднес немного ближе часы к уху Лены и попросил девушку сказать, когда звук механизма станет громче, когда тише. Расстояние, на которое я передвинул часы, чтобы Лена заметила различие их звука, и определило порог различения в относительных линейных величинах.

Так спор был решен. Абсолютный слуховой порог оказался выше у Васи, а порог различения – у Лены.

Сделайте такой опыт: ударьте по камертону, поднесите его к уху и слушайте звук, пока он не станет ниже порога и вы перестанете его слышать. Тогда плотно прижмите ножку камертона ко лбу: вы опять ясно услышите звук. Костная проводимость звука лучше воздушной.

Это было подмечено народом и отражено в сказках: «Лег Иван‑царевич на мать‑сыру землю, прильнул к ней ухом, слышит – скачет погоня».

Использование порогов зрительных ощущений имеет практическое значение. Ведь если предметы различной величины видны только на определенном расстоянии, то и наоборот – по видимости этих предметов можно определять расстояние до них. Туристы, охотники, разведчики помнят эти расстояния и пользуются ими.

Но надо учитывать, что точность определения зависит не только от прозрачности воздуха, но и от остроты зрения и особенностей личности смотрящего. Например, орел видит значительно дальше, чем человек, но человеческий глаз замечает в вещах значительно больше, чем глаз орла.

Пороги определяют только качество ощущения, качество же восприятия зависит от опыта, от умения видеть именно то, что в данном случае надо увидеть.

«Надо не просто смотреть, но и видеть», – говорили фронтовые разведчики. Сказанное относится не только к зрительным ощущениям и восприятиям, но и к слуховым и любым другим. Так что Вася, конечно, слышит значительно лучше Лены, но ленино ухо замечает в музыке гораздо больше.

Можно различить, хотя и не очень отчетливо

Глубинный глазомер Подвесьте к люстре на тонкой нитке кольцо от салфетки. Закройте один глаз и, встав сбоку кольца так, чтобы не видеть отверстия, постарайтесь попасть в него проволокой или прутиком. Вы убедитесь, что задача эта не простая.

Когда смотришь одним глазом (монокулярное зрение), впечатление глубины, перспективы значительно снижается. Вы открываете другой глаз, теперь действуют оба (бинокулярное зрение), и задачу с кольцом и проволокой выполнить совсем легко.

Чтобы понять механизм глубинного зрения, проделайте еще такой опыт. Попробуйте смотреть на палец, сначала отставив его подальше, затем постепенно приближая к носу и вновь отодвигая. Вы сможете отчетливо отметить у себя характерные ощущения, которые возникают в результате напряжения мышц, сближающих (конвергенция) или раздвигающих (дивергенция) оси глаз. Кроме того, здесь будет участвовать мышца, изменяющая выпуклость хрусталика, то есть обеспечивающая аккомодацию.

Глубинный глазомер имеет огромное значение в авиации, при оценке расстояний до земли при посадке самолета. Поэтому летчикам необходимо бинокулярное зрение. Однако во время Великой Отечественной войны по особому разрешению летали 60 летчиков, у которых функционировал только один глаз. 61‑й летал тайком, без разрешения, поскольку из‑за его отличного протеза никто и не подозревал, что у него нет глаза. Их монокулярному глубинному зрению помогали большой опыт, а также воздушная перспектива и игра света и теней на предметах.

Однако последнее может и мешать оценке расстояний. Туристам полезно знать следующие правила:

• в туман или при дымке предметы на горизонте кажутся дальше, чем при хорошей видимости, приближающей их;

• ярко освещенные предметы, костры, пожары кажутся ближе, так же как и вещи, окрашенные в белый, желтый и красный цвета;

• крупные предметы видны в более близкой перспективе, чем мелкие;

• расстояние до предметов на ровной местности как бы сокращается, а на холмистой – увеличивается; поэтому противоположный берег реки или озера кажется ближе, чем он есть;

• предмет на светлом фоне вырисовывается отчетливее, поэтому на фоне неба кажется ближе, чем на фоне горы или леса.

Значение теней в восприятии глубины

Что произойдет, если перевернуть рисунок?

Слепое пятно «Я прикрепил на темном фоне, приблизительно на уровне моих глаз, маленький кружок белой бумаги и в то же время просил держать другой кружок сбоку от первого, вправо на расстоянии около двух футов, но несколько пониже, так, чтобы изображение его упало на оптический нерв моего правого глаза, тогда как левый я зажмуриваю. Я встал против первого кружка и постепенно удалялся, не спуская с него правого глаза. Когда я был на расстоянии около девяти футов, второй кружок, имевший величину около четырех дюймов, совсем исчез из поля зрения. Я не мог приписать это его боковому положению, ибо различал другие предметы, находившиеся еще более сбоку, чем он. Я подумал бы, что его сняли, если бы не находил его вновь при малейшем передвижении глаз».

Закройте левый глаз, а правым фиксируйте крест на расстоянии около 25 см – белый круг исчезнет

Так описывал свой опыт, сделанный в 1666 г., Эдм Мариотт (1620‑1684). Он открыл слепое пятно в глазу, названное впоследствии его именем, место входа в глаз зрительного нерва. Это был тот самый знаменитый физик, один из основателей и первых членов Парижской академии наук, которого мы все знаем как соавтора закона Бойля – Мариотта. Опыт Мариотта можно повторить не только в его классической форме, но и с помощью помещенного здесь рисунка.

Картина на потолке

… Странник, который, взглянув перед самым закатом

Прямо на быстрое красное Солнце, после невольно

видит его и на темных кустах и на скалах утеса

Перед очами. Куда бы ни кинул он взора, повсюду

Светит оно и качается в красках чудесных…

Читая эти строки Гете, вы, очевидно, вспоминаете, что такое не раз случалось и с вами. Однако опыт этот нужно проводить осторожно и с большими интервалами, чтобы не утомить глаза слишком сильным светом. Проделайте опыт, пользуясь рисунком, помещенным здесь.

Чтобы опыт лучше удался, посидите некоторое время с закрытыми глазами. Потом смотрите на рисунок подольше, секунд 20‑30, и старайтесь не переводить взгляда. А теперь зажмурьте глаза и быстро взгляните на потолок: вы увидите там портрет Лобачевского.

Посмотрите на этот рисунок, затем перенесите взгляд на потолок – и вы увидите портрет Лобачевского

Объясняются эти явления следовыми процессами, протекающими как в сетчатой оболочке глаз, так и в коре головного мозга.

Часто такой последовательный образ получается у разных личностей неодинаковым: иногда он бывает настолько отчетлив и длителен, что человек долгое время как бы продолжает видеть то, что он раньше воспринимал. Это явление носит название эйдетизма.

Последовательный образ обычно кажется «качающимся», как говорил Гете, или плывущим в одну сторону. Происходит это вот почему. Смотря на предмет, мы поворачиваем глаза и голову, тем самым включая в акт зрительного восприятия работу двигательного и вестибулярного анализаторов. При появлении же последовательного образа это взаимодействие анализаторов отсутствует, что и вызывает кажущееся движение. Резко поверните голову, и картина на потолке или на экране перестанет «плыть».

В сумерках на велосипеде

– Когда я затемно еду на велосипеде без фонаря, меня все время тянет ехать не по моей дороге, а по той, что рядом. Кажется, что она лучше. Почему бы это? – спросил спутник, с которым мы гуляли в сумерки.

Меня это тоже в юности сбивало, пока я не разобрался, в чем дело.

Аппарат дневного зрения – это нервные окончания в сетчатке, клетки‑колбочки. Их в глазу около 7 миллионов, а больше всего их в так называемой «центральной ямке». Мы всегда непроизвольно устанавливаем глаза так, чтобы изображение того, на что мы смотрим, падало на эти ямки.

Колбочки служат также органом цветного зрения. При освещении же ниже 0,01 люкса (то есть ночью) взамен колбочек начинают работать другие нервные клетки – палочки. При освещенности от 0,01 люкса (примерно как ночью при луне, спрятавшейся за легкими облаками) и до 33 люксов (как при пасмурной погоде и сплошной облачности) функционируют и палочки, и колбочки. Освещенность дороги в светлую лунную ночь около 0,25 люкса, а в безлунную ночь, при звездном небе, около 0,003 люкса. Палочек в сетчатке больше, чем колбочек. Их около 130 миллионов, и они расположены ближе к периферии сетчатой оболочки. Больше всего их на расстоянии двенадцати градусов от центральной ямки. Вот и выходит, что в сумерках действительно лучше видно не то место дороги, на которое смотришь, а на двенадцать градусов в сторону. Поэтому и кажется, что там дорога лучше.

Палочки не дают ощущения цвета, и в сумерках все краски блекнут. Вот почему говорят: «Ночью все кошки серы».

– Значит, на велосипеде в сумерках лучше смотреть не прямо на дорогу, а под углом в двенадцать градусов? – спросил мой спутник.

– Видите ли, обычно на что мы смотрим, на то и внимание обращаем. Предмет, изображение которого падает на центральную ямку сетчатой оболочки глаза, воспринимается как фигура, а все остальное как фон. Лучше делать так, как делал когда‑то я сам. В глубоких сумерках надо все время просматривать дорогу маятникообразным передвижением взгляда примерно градусов на пятнадцать в обе стороны. Глаза велосипедиста находятся примерно в полутора метрах от земли, и если смотреть вперед на два‑три метра, можно держать в поле зрения полосу шириной в 130‑180 сантиметров. В этом случае будет использоваться периферическое ночное зрение.

В сумерках надо просматривать полосу дороги

– О палочках и колбочках мы учили в школе. Но я путаю, что из них орган дневного, а что – ночного зрения, – сказал мой спутник. – А вы запомните так: ночью легче идти с палочкой, а с колбочками в лаборатории работают днем.

Дальтонизм

Английский физик Джон Дальтон, открывший закон давления смеси газов, в 1794 г. описал особенность своего зрения: он не различал красного и зеленого цветов. Это врожденное свойство человека с тех пор и называется дальтонизмом.

Мужчины‑дальтоники, количество которых примерно четыре процента, встречаются чаще, чем женщины, которых только полпроцента. Дальтонизм неизлечим, но мешает он только работе, связанной с оценкой цвета, – шоферам, железнодорожным машинистам, летчикам, морякам, художникам, малярам‑отделочникам.

Человек часто не знает, что он дальтоник, пока не пойдет на комиссию для получения прав по своей специальности. Красный флаг и зеленую траву он привык различать по форме и по разнице оттенков, а когда врач‑окулист показывает ему специальные цветные таблицы, он не может на них прочитать цифр, отчетливо видных при нормальном цветном зрении.

Плывущий мост

Когда с высоты обрыва или с балкона двенадцатого этажа смотришь вдаль, голова не кружится. Но сто́ит посмотреть вниз, начинаешь испытывать головокружение. В этом случае разлаживается обычное, ставшее нормальным взаимодействие различных анализаторов: вестибулярного аппарата, сигнализирующего о вертикальном положении тела, и зрения, обычно воспринимающего плоскость земли как горизонтальную.

Головокружение возникает, когда взаимодействие анализаторов при восприятии положения в пространстве нарушается

«Посмотри сквозь перила моста, и ты увидишь, как мост плывет по неподвижной воде», – говорит китайская пословица. Также и луна кажется бегущей мимо неподвижных облаков. Трудно бывает сразу определить: наш поезд тронулся или соседний, видный в окно.

Вверх ногами

В нашем глазу, как и в фотоаппарате, изображение видимых предметов получается на сетчатке перевернутым.

Но почему же мы тогда не видим все вверх ногами?

Потому, что целостное восприятие сильнее отдельных ощущений. Ребенку с первых дней его жизни опыт говорит, где верх, а где низ. Но известно, что слепорожденные, получившие зрение в результате операции, первое время действительно видят все вверх ногами.

Когда австрийский психолог Эрисман, приехав в Москву, предложил мне и группе других психологов надеть специальные привезенные им очки с призматическими стеклами, переворачивающими изображение, мы увидели весь мир вверх ногами. Причем некоторые испытывали при этом головокружение, тошноту и даже позывы к рвоте.

Сам же Эрисман, после того как несколько дней ходил в этих очках и снимал их, лишь когда спал, и то в полной темноте, не только стал видеть все нормально, но и смог в них ездить на велосипеде.

Целостность восприятия

Каждое ощущение отражает одно какое‑то свойство предмета или явления. Восприятие же отражает предметы и явления в целом. Обобщение отдельных ощущений в восприятии всегда больше их суммы. Так, на рисунке, внизу справа мы воспринимаем не 3 черты и 3 точки, а 2 треугольника. Целостность восприятия объединяет элементы в узор. И араб, привыкший читать справа налево, на нижнем рисунке слева видит другой узор, чем мы с вами.

Слушая музыку, мы воспринимаем не отдельные звуки, а мелодию. Она остается той же самой, если ее исполняет симфонический или струнный оркестр, или один рояль, или человеческий голос. Целостность музыкального образа в нашем сознании выступает при этом ярче, чем отдельные звуковые ощущения, различные в данных случаях.

Разговаривая по телефону, мы слышим не все буквы, но вряд ли кому‑либо это мешает.

Восприятие времени

Есть люди, которые всегда знают, который час, и легко могут без будильника проснуться в нужное время.

Стукните раза два через какой‑либо интервал, ведя отсчет времени по секундной стрелке. Разные люди с различной точностью скажут, сколько секунд прошло между этими стуками.

Все биохимические и физиологические процессы в организме протекают во времени. Они определяются, в том числе и суточными, биологическими ритмами.

Восприятие времени – это отражение объективной действительности, скорости и последовательности реальных явлений и сравнение этих процессов с нашими биоритмами. Чувство времени не врожденное. Оно развивается в результате накапливаемого опыта.

Уверен, что вы не раз сетовали на время: почему оно иногда быстро бежит, а иногда так нудно тянется. На самом деле не время «бежит» или «тянется», а меняется наша его оценка.

Часы, дни или недели, заполненные значительными и интересными для нас событиями, кажутся быстротекущими, короткими, а отрезок времени, когда не произошло ничего особенного и все было привычно, однообразно, представляется особенно длинным. Время переживаемого удовольствия, радости мы, как правило, недооцениваем, а неприятностей, скуки – переоцениваем. Наиболее короткими нам кажутся периоды дефицита времени.

Это при непосредственной оценке интервалов времени. Если же мы их оцениваем по воспоминаниям, картина меняется: промежутки времени, насыщенные в прошлом запомнившимися нам в деталях событиями, оцениваются как более длинные, чем периоды, о которых и вспомнить‑то нечего.

Протяженность времени меньше пяти минут при воспоминании большинству людей кажется длиннее своей величины; наиболее точно оцениваются промежутки в 5‑15 минут; более длинные отрезки времени вспоминаются укороченными. Все эти обстоятельства всегда учитывают следователи при допросах свидетелей.

Капризы вкуса

– Какой сегодня невкусный обед! – сказала моя соседка в столовой и чихнула.

– Обед не хуже, чем всегда, – возразил я. – Просто у вас сильный насморк, и вы не ощущаете запахов кушаний. А запахи не только входят во вкусовые восприятия, но и определяют все их богатство.

Именно благодаря обонятельным ощущениям опытные дегустаторы определяют на вкус не только сорт вина и винограда, из которого оно сделано, но и год приготовления.

Сами по себе вкусовые ощущения у нас очень бедны. Мы ощущаем только четыре вкуса: сладкое, кислое, горькое и соленое. И мы очень плохо объединяем их в смешанные или промежуточные вкусы. Приготовьте в одной рюмке насыщенный раствор сахара, а в другой – соли. Нанесите немного первого раствора на кончик языка слева, а второго – на край языка справа. Вы будете ощущать по очереди два вкуса, которые не объединяются в какой‑либо один, общий третий. Через некоторое время можно повторить опыт с соком лимона и раствором хины. При этом следует учесть, что различные участки языка по‑разному воспринимают вкус. К сладкому наиболее чувствителен кончик языка, к кислому – его края, к горькому – область корня языка. В каждом из этих участков больше соответствующих вкусовых рецепторов.

Проделайте еще такой опыт. Вытрите насухо язык чистым платком, а затем потрите леденцом и крупным кристаллом соли. Вы не ощутите никакого вкуса. На сухой язык можно даже насыпать хину и не ощутить горечи до тех пор, пока слюна не растворит хину.

Где кузнечик?

Кто из вас не ловил звонко стрекотавшего кузнечика и никак не мог его поймать? Только подкрадешься к прыгуну, слышишь – он уже совсем в другой стороне трещит.

На самом деле все иначе. Кузнечик сидит на месте, а вы неверно определили направление звука.

Поясним это опытом: попросите вашего приятеля закрыть глаза и звонко ударяйте двумя какими‑либо предметами, скажем, камешками, на разном расстоянии от его головы, но всегда строго впереди или сзади, в плоскости, проходящей через ось головы. Иными словами, всегда на одинаковом расстоянии от правого и левого уха. Утверждаю, что ни ваш приятель, да и никто другой не сможет точно определить направление звука. Звук будет казаться прыгающим, как кузнечик. Если же ударять камнем сбоку от головы, никакой ошибки не произойдет и человек легко укажет место, откуда исходит звук.

При правильном расстоянии источника звука от ушей направление звука не воспринимается

Вот почему, прислушиваясь, мы непроизвольно поворачиваем голову так, чтобы звук был сбоку.

Фигура и фон

На вопрос, что изображено на правом верхнем рисунке, напрашивается ответ, очевидно, такой:

– А смотря на что смотреть: либо ваза, либо два профиля.

Но психолог сказал бы: «Все зависит от того, что считать фигурой, а что фоном».

Двойные изображения

В нашем осмысливании фигуры и фона проявляется еще одно качество восприятия – его избирательность. Воспринимая, мы обычно выделяем один или несколько объектов, а все остальное становится фоном. Это особенно отчетливо наблюдается в так называемых двойственных изображениях, которые, по‑разному осмыслив, можно увидеть и так и этак.

Обратив внимание на изображение полуотвернувшейся молодой женщины, вы можете не сразу заметить тут же старуху с большим носом и подбородком, спрятанным в воротник. Если в центре увидеть ухо, рисунок воспринимается как молодая женщина; если глаз – как старуха.

Свяжите в кубик грани 1, 2, 3 – и получите шесть кубиков, а переверните книгу и возьмите грани 3, 4, 5 – и кубиков станет семь.

Лестница Шредера даже не двойственное, а тройственное изображение. Если смотреть на картинку, начиная от левого нижнего угла по диагонали вверх, увидишь нависающий карниз. Но если пробегать глазами по диагонали слева направо и обратно, обнаружишь серую полоску бумаги, согнутую гармошкой.

Слева внизу рисунка изображена загадочная картинка. Посмотрите на нее вблизи, издали, а затем в увеличительное стекло. Пока вы не знаете, где дрессировщик, линии, которыми нарисовал его художник, воспринимаются как фон. Но вот вы его заметили, и с этого момента уже при всем желании не можете не видеть его лица, как бы ни старались.

Более того, отложите рисунок и через некоторое время вновь на него посмотрите, и вы опять отчетливее всего увидите именно дрессировщика. Он стал теперь главным предметом вашего внимания – «фигурой», а все другое, нарисованное на картинке, – «фоном». А какое двойственное изображение на последнем (левом верхнем) рисунке – отгадайте сами!

Эти примеры фигуры и фона имеют и более общее значение: они показывают различие между процессуальным и содержательным в восприятии. Кроме того, они показывают, что восприятие может приводить к различной оценке нами одного и того же явления.

В сказке Льюиса Кэррола «Алиса в стране чудес» героиня оказалась с вопящим свертком в руках, принимаемым ею за грудного младенца. Алисе вовсе не нравилась его наружность. Но, обнаружив, что это хрюкающий поросенок, она подумала: «Если бы он вырос, он превратился бы в ужасно уродливое дитя. А как поросенок он довольно мил!»

Восприятие в большой мере зависит и от апперцепции. А что это такое, вы сейчас узнаете.

Апперцепция

Зависимость восприятия человека от общего содержания психической жизни человека, его опыта и багажа знаний – это и есть апперцепция. Она может не только обеспечить избирательность восприятия, но и привести к иллюзии. Такая иллюзия описана Пушкиным в стихотворении «Вурдалак». Помните?

Трусоват был Ваня бедный:

Раз он позднею порой,

Весь в поту, от страха бледный,

Чрез кладбище шел домой.

Бедный Ваня еле дышит;

Спотыкаясь, чуть бредет

По могилам; вдруг он слышит –

Кто‑то кость, ворча, грызет.

Ваня стал – шагнуть не может.

Боже! думает бедняк,

Это, верно, кости гложет

Красногубый вурдалак.

Горе! малый я не сильный;

Съест упырь меня совсем,

Если сам земли могильной

Я с молитвою не съем.

Что же? вместо вурдалака

(Вы представьте Вани злость!) –

В темноте пред ним собака

На могиле гложет кость.

Восприятие пения Соловья, одного из героев басни Ивана Андреевича Крылова [8], также было определено соответствующей ослиной апперцепцией.

Скончал певец. Осел, устаеясь в землю лбом:

«Изрядно, – говорит, – сказать неложно,

Тебя без скуки слушать можно;

А жаль, что не знаком

Ты с нашим петухом;

Еще б ты боле навострился,

Когда бы у него немножко поучился».

Яркое описание восприятий Дон Кихота, искаженных его апперцепцией, дано Сервантесом. Ошибки оценки

Наши глаза познавать не умеют природу предметов,

А потому не навязывай им заблужденье рассудка.

Так справедливо писал римский философ Лукреций Кар более двух тысяч лет назад в своей дидактической поэме «О природе вещей». Ваши ошибки в оценке вызваны целостностью восприятия.

«Наши чувства не обманывают нас – не потому, что они всегда правильно судят, а потому, что они вовсе не судят», – говорил об этом же Кант около двухсот лет назад.

Однако ошибки суждений часто объясняются целостностью восприятия и вызываются тем, что оценка предмета в целом переносится на оценку его деталей.

Еще в прошлом веке немецкий психолог Мюллер‑Лиер впервые описал иллюзию, изображенную на рисунке и названную впоследствии его именем. Чем целостнее образ, тем отчетливее иллюзия оценки. Поэтому наиболее отчетлива иллюзия оценки линии АБ как занимающей только часть дорожки.

Сравните эти линии и фигуры

Ваши ошибки в оценке вызваны целостностью восприятия

Высота дерева, скалы, дома, заводской трубы, вообще любого предмета из‑за закона перспективы всегда воспринимается меньшей, чем она есть на самом деле. Поправка, которую мы привыкли вносить, приводит к переоценке длины вертикальных линий по сравнению с горизонтальными. Поэтому на нашем рисунке высота шляпы кажется больше ширины ее полей, а высота фигуры рядом с ней – больше ее ширины. Эта иллюзия настолько стойка, что при изготовлении типографских шрифтов ее приходится учитывать. С ней считаются и архитекторы при проектировке украшений зданий.

Иллюзия высоты и ширины

Мы полагаем, что цифры 3 и 8, буквы В, К состоят из двух одинаковых половинок только потому, что верхние их части меньше нижних, в чем нетрудно убедиться, перевернув книгу.

Женщины знают, что в платьях с вертикальными полосами они кажутся выше, а с горизонтальными – полнее. Следовательно, иллюзии играют не только отрицательную роль. Об этом писал великий физик XVIII в., член Петербургской, Берлинской и Парижской академий наук и английского Королевского общества Леонард Эйлер (1707‑1783): «На сей обманчивости все живописное художество основано. Если бы мы привыкли судить о вещах по самой истине, то бы сие искусство (то есть художество) не могло иметь места, равно как когда бы мы были слепы. Всуе художник истощал бы все свое искусство на смешении цветов; мы бы сказали: вот на сей доске красное пятно; вот голубое, здесь черное и там несколько беловатых линий: все находится на одной поверхности, не видно на ней никакого расстояния, различия и не можно было бы изобразить ни единого предмета. Что бы на картине ни написано было, так бы нам казалось, как письмо на бумаге. При сем совершенстве не были бы мы сожаления достойны: лишены будучи удовольствия, которое приносит нам ежедневно столько приятное и полезное художество?»

Иллюзии, замеченные Гёте

«…Темный предмет кажется меньше светлого той же величины. Если рассматривать одновременно белый круг на черном фоне и черный круг того же диаметра на белом фоне, то последний нам покажется примерно на 1/5 меньше первого. Если черный круг сделать соответственно больше, они покажутся равными. Молодой серп луны кажется принадлежащим кругу большего диаметра, чем остальная темная часть луны, которая иногда бывает при этом различима. В темном платье люди кажутся тоньше, чем в светлом. Источники света, видные из‑за края, производят в нем кажущийся вырез. Линейка, из‑за которой появляется пламя свечи, представляется с зарубкой в этом месте. Восходящее и заходящее солнце делает словно выемку в горизонте…»

Так писал об иллюзиях Иоганн Вольфганг Гете в своем «Учении о цветах», которое было подлинным хобби этого великого человека; он даже анфиладу комнат в своем доме оформил в различных цветах, в строгом соответствии с открытыми им закономерностями восприятия.

Иллюзии – это искаженное отражение действительности. Они могут быть:

• физические (ложка в стакане воды и на фотографии будет «переломленной»);

• физиологические (например, иллюзии противовращения, контраста температур);

• психологические (в частности, разобранные на рисунках).

Оцените и потом проверьте:

Описанная Гете иллюзия проявляется отчетливее, если на предметы смотреть издали. Проверьте: поставьте книгу так, чтобы она была хорошо освещена, и смотрите на рисунки, отходя на пять‑десять шагов. У большинства людей иллюзия усиливается.

Эта закономерность зрительных иллюзий используется при военной маскировке.

Маскировка

Маскировочное окрашивание бывает различных видов. Одноцветная защитная окраска – зеленая летом, белая зимой – делает предметы незаметными, сливающимися с окружающим фоном. Деформирующая окраска изменяет форму предметов. Если светлый ящик раскрасить местами темной краской, то издали он будет казаться темным пятном неправильной формы или восприниматься в виде какого‑нибудь другого предмета.

Маскировка квадрата

Маскировочные халаты покрываются темными и светлыми пятнами. Боевые корабли раскрашиваются пятнами геометрически правильной формы, чтобы, используя оптические иллюзии, помешать наблюдателю определить курс корабля.

Иллюзия смещения

Этим термином обозначается целая группа иллюзий, получающихся при восприятии пересекающихся линий и углов.

Некоторые из таких иллюзий, изображенных на рисунках, пропадают или заметно уменьшаются после проверки. Другие же полностью сохраняются, как на рисунках «спираль» и «тень».

Рисунок с трубой и воздушным змеем доказывает, что целостность восприятия сильней иллюзии смещения: ведь бечевка зме́я не воспринимается смещенной.

Иллюзии смещения

Иллюзия контраста

– Не люблю танцевать с тобой! Ты такой высокий, что я рядом совсем коротышка! – сказала она.

– Глупости, – пробурчал он с обидой.

А она была права.

Наполните водой три стакана и в один из них положите пол чайной ложки соли. Предложите кому‑нибудь последовательно (пресная, соленая, пресная) их попробовать и оценить – какая вкусней. Ответ, как правило, будет:

– Конечно, третья!

Поставьте на стол три глубокие тарелки, в правую налейте холодную воду, в левую – погорячее, градусов около сорока, а в среднюю – пополам той и другой воды. Опустите одну руку в правую, а другую в левую тарелку и, подержав там несколько минут, перенесите обе руки одновременно в среднюю тарелку. Одна и та же вода для правой руки будет горячей, а для левой – холодной.

Часто, на Кавказе, когда я спускался по дороге, наклон которой был круче, чем реки, меня преследовала неотвязная иллюзия контраста, что вода течет вверх.

Когда вода «течет вверх»

Знание закона контраста позволило мне во время Великой Отечественной войны избавить нескольких штурманов от неприятностей.

Экипаж бомбардировщика, основываясь на визуальной оценке, доложил, что взорван не то склад, не то грузовик или вагон с боеприпасами. Однако фотодокументы результатов бомбометания не подтверждали этого. Летчиков заподозрили в недобросовестности.

Фактически же оказалось вот что. Этот экипаж ранее бомбил крупными бомбами, разрывы которых он и привык оценивать на глаз. Когда же самолет загрузили несколькими мелкими бомбами и одной крупной, то разрыв крупной бомбы на фоне мелких показался по контрасту намного значительнее, чем прежде. Он и оценивался как взрыв боеприпасов. Опрос других штурманов подтвердил закономерность подобных иллюзий.

Но бывают проявления закона контраста еще более сложные, имеющие социальное звучание:

Это

почти неподвижности мука –

Мчаться куда‑то со скоростью звука,

Зная прекрасно, что есть уже где‑то

Некто,

летящий

со скоростью

света!

(Леонид Мартынов) Иллюзия Аристотеля

Иллюзию, о которой сейчас пойдет речь, описал еще Аристотель примерно 2300 лет назад.

Еще Аристотель заметил: так кажется, что шарика два

Покатайте, закрыв глаза, шарик (лучше металлический, холодный) перекрещенными указательным и средним пальцами, как показано на рисунке. Вам будет казаться, что под пальцами у вас два шарика. А ларчик открывается очень просто: наружные поверхности двух соседних пальцев, как в нашем случае, практически никогда не касаются одновременно одной поверхности, поэтому ощущения, идущие от них, не обобщаются. Иногда можно столкнуться с этой иллюзией, если дотронуться до кончика собственного носа: возникает впечатление, что вы стали обладателем двух носов – положение не лучшее, чем у героя гоголевского «Носа». Но если до тыльной стороны кисти дотронуться двумя ножками циркуля, раздвинутыми меньше чем на 20‑25 мм, вы ощутите только одно прикосновение. На кончиках пальцев вы отчетливо ощутите два прикосновения, даже сведя ножки циркуля до 1‑2 мм. Это объясняется неодинаковой густотой расположения нервных окончаний, улавливающих прикосновения. Но чтобы опыт хорошо удался, ножки циркуля не должны прикасаться к кожным волоскам.

Иллюзии в полете

Практическое значение иллюзий изучено лучше всего авиационными психологами. Курсанту аэроклуба в первых полетах кажется, что его самолет неподвижен, а крутятся земля и небо точно так, как это мы видим иногда в кино.

Но особенно отчетливо бывают выражены иллюзии у летчика при полете в облаках, когда он не различает горизонт и землю, то есть в так называемом «слепом полете». Это ощущения противовращения, ложного крена, полета словно на перевернутом вверх колесами самолете. Особенно сильны такие иллюзии у летчиков, плохо читающих показания приборов.

Механизм возникновения таких иллюзий связан с движением жидкости (так называемой эндолимфы), заполняющей полукружные каналы вестибулярного аппарата внутреннего уха. Иллюзию противовращения вы можете вызвать у себя, если, покрутившись с закрытыми глазами раз десять на одном месте, резко остановитесь. Вам покажется, что вы начали вращаться в противоположную сторону.

Схема возникновения иллюзии противовращения

Загадки Эшера Голландский гравер Морис Эшер (1898‑1971) прославился созданием живописных парадоксов: рисунков‑иллюзий геометрически невозможных объектов, противоречащих здравому смыслу. Его фантастические картины взволновали умы математиков XX в.

Ниже – рисунки «невозможного дома» и «лестницы», обрекающей идущего по ней на бесконечный подъем или спуск.

М.Эшер «Бельведер»

«Лестница»

При рассматривании отдельных деталей недоумения не возникает, но целостное восприятие такой картины противоречит логике и геометрии реального мира. Иллюзия, не желательная автору

Все только что разобранные иллюзии относятся к иллюзиям восприятия. Но бывают иллюзии и других видов отражения: «дежа вю», о чем я говорил в главе о сознании, – это иллюзия памяти; подмена любознательности любопытством – иллюзия мышления; упрямством настойчивости – иллюзия воли; влюбленностью любви – иллюзия чувств.

Здесь же я остановлюсь на возможной своеобразной иллюзии, от которой я хочу сразу предостеречь читателя. Я не хотел бы, чтобы кто‑нибудь, прочитав эту книгу, решил, что он не только все понял, о чем пишет автор, но и может теперь похвастаться своим знакомством, как говорится, на короткую ногу со всей психологической наукой.

«Занимательная психология» не призвана заменить систематического курса психологии, по которому эта наука должна изучаться, но такая иллюзия, когда один ряд понятных частных вопросов создает впечатление знания всего объема проблем, закономерна. Она нередко свойственна сообразительным, но несколько поверхностным людям. Малокультурный человек не представляет границ своей необразованности именно потому, что не знает предела, которого мог бы достичь, глубоко изучая науку. Эта иллюзия является психологической основой дилетантства, подмены системы понятий обрывками знаний.

Объем знаний, накопленных человечеством, столь велик, что ни один человек не может знать всего. Но очень плохо, когда человек становится таким специалистом, о котором Козьма Прутков писал, что он подобен флюсу, так как полнота его односторонняя. Говорят, что лучше всего знать обо всем понемногу, но все – о немногом.

И все же: что может делать человек, который, прочтя эту книгу и заинтересовавшись ее содержанием, решил сделать психологию своей профессией и изучил ее на факультете психологии одного из университетов?

Об этом я тоже обязательно скажу, но только в последнем рассказе.

Галлюцинация

– У меня вчера была галлюцинация: я так перепугалась, что плохо спала всю ночь, – сказала мне больная. – Вхожу вечером в комнату и вижу: в лучах луны стоит какой‑то человек. Я удивилась – кто бы это был? Подхожу ближе, а это мой халатик висит на стене, а вверху шляпа. Вот тогда я перепугалась еще больше: раз у меня галлюцинация, значит, я тяжело больна.

А пугаться‑то было нечего. Это была не галлюцинация, а иллюзия, то есть неправильное, искаженное отражение реального предмета. Халат и шляпа показались человеком.

Другое дело – галлюцинация. Это уже болезненный, или, как говорят, патопсихологический симптом. «Галлюцинации – это чувствительный образ, непосредственно не зависящий от внешних впечатлений и вместе с тем имеющий для галлюцинирующего характер объективной реальности», – так определял их в 1880 г. выдающийся русский психиатр Виктор Хрисанфович Кандинский, автор первого, ставшего классическим, исследования этого явления.

Галлюцинации (по зарисовкам, сделанным больными‑алкоголиками)

Во время галлюцинации человек ничего не воспринимает. Это след ранее бывших восприятий, болезненное представление, возникающее в сознании. Галлюцинации – это сон наяву. Человеку кажется, что он видит или слышит то, чего нет, он может ощущать отсутствующий запах и даже чувствовать прикосновение. При этом, обычно закрыв глаза, он продолжает видеть, а заткнув уши, слышать.

Таков ли мир, каким мы его воспринимаем

– Что здесь нарисовано? – спросил я своих молодых друзей, показав им вблизи рисунок, взятый, как некоторые другие, из альбома «Обман зрения», составленного в 1924 г. Яковом Исидоровичем Перельманом. На рисунке был изображен увеличенный в десять раз участок автотипии – отпечатка с типографского клише.

Общее мнение свелось к тому, что это точки и пятна.

Но когда я предложил посмотреть на рисунок издали, все увидели часть женского лица с глазом.

Моей целью было показать, насколько меняется восприятие от точки зрения не в переносном, как при апперцепции, а в буквальном смысле слова.

– Но если точка зрения и микроскоп меняют восприятие, если дальтоник видит мир не таким, как я, если иллюзии и мне искажают восприятие, так, может быть, мир действительно какой‑то иной, который знают только поэты, – мечтательно сказала одна из девушек.

Ощущения, а только через них мы познаем окружающий мир, – это более или менее точные копии, изображения, зеркальные отражения реальной действительности.

Кроме того, надо помнить, что наши восприятия – только первая ступень познания, углубляемого мышлением и проверяемого практикой.