Сулейман-пьяница. Бог ты мой! Незабываемое представление

Июнь 1246 года, Конья

Бог ты мой! Незабываемое представление! Я до сих пор помню, какое оно произвело на меня впечатление. Однако самое сильное было — это финал.

После танца великий Кайкхасров II поднялся со своего места и твердым взглядом обвел присутствующих в зале. С привычной властностью он подошел к сцене и, посмеявшись, сказал:

— Дервиши, примите мои поздравления! Ваше представление весьма меня впечатлило.

Руми почтительно поблагодарил его, и все дервиши, остававшиеся на сцене, сделали то же самое. Потом вышли и стали рядом музыканты, которые тоже выразили ему свое величайшее почтение. Лицо Кайкхасрова сияло от удовольствия. Тогда Кайкхасров подал знак телохранителю, и тот незамедлительно вручил ему бархатный кошель, который Кайкхасров покачал на ладони, показывая, как много в нем золотых монет. Потом он бросил его на сцену. Все вокруг зааплодировали. Мы были очень растроганы щедростью нашего правителя.

Довольный и уверенный в себе Кайкхасров повернулся к выходу. Но едва он успел сделать шаг, как брошенный им на сцену кошель полетел обратно. Монеты упали ему под ноги и зазвенели, словно браслеты невесты. Это произошло так неожиданно, что все вокруг довольно долго стояли неподвижно, не зная как реагировать. Но уж точно сильнее всех был смущен сам Кайкхасров. Обида была столь очевидна, что не заметить или простить ее он никак не мог. Кайкхасров повернул голову и недоверчиво поглядел на сцену, не понимая, кто мог решиться на столь ужасный поступок.

Это был Шамс Тебризи. Все повернулись к нему. А он стоял с глазами, налившимися кровью от бешенства, уперев руки в боки.

— Мы не танцуем за деньги, — проговорил он хриплым голосом. — Это духовный танец, который мы исполняем из любви, и только из любви. Так что забирай обратно свои деньги, правитель! Здесь они никому не нужны!

Воцарилась гнетущая тишина. Старший сын Руми побледнел — до того он был потрясен. Никто не осмеливался произнести ни звука. Все затаили дыхание.

Словно дождавшись некоего сигнала, с небес полил холодный, колючий дождь. Все потонуло в его шуме.

— Пошли! — приказал Кайкхасров своим людям.

У него задрожали щеки от унижения, он ссутулился и направился к выходу. Многочисленные телохранители и слуги один за другим последовали за ним, топча тяжелыми сапогами рассыпанные на полу монеты. И тут, отталкивая друг друга, зрители бросились их поднимать.

Как только правитель ушел, люди недовольно зашептались.

— Много он о себе понимает! — слышалось со всех сторон.

— Как он посмел обидеть нашего правителя? Не дай Бог, Кайкхасров заставит нас всех заплатить за его выходку!

Несколько человек, недоверчиво качая головами, поднялись со своих мест и пошли к выходу, всем своим видом выражая протест. Во главе протестующих были шейх Ясин и его ученики. С изумлением я увидел среди них двух учеников Руми и… его собственного сына Аладдина.