Июня Поведь Сидорково - Бор

(290 км авто, 18 км лодка, 20 км вело)

Планомерно осваиваем речку Поведь, убедившись в мае в ее проходимости. Сроку было два дня, и главное условие - чтобы была надежная автодорога от начальной точки до конечной. Наиболее подходила для этого деревня Сидорково, расположенная у речки около моста на шоссе типа грейдера (судя по картам). А дальше следовало легко и непринужденно доплыть до деревни Бор (сколько в России деревень с таким названием).

Конечно, предполагали, что будут определенные трудности, потому что это верховье притока притока притока. И они возникли, причем особого рода. Но сама речка не разочаровала, и погода тоже.

Путь пролегал через райцентр Кувшиново, шоссе до боли знакомое, поскольку ведет на запад области, где лучшие туристические места, в том числе Селигер и Андреапольщина.

От Кувшиново – поворот на шоссе в сторону поселка Есеновичи, и на полпути пересекаем нашу Поведь, где и есть искомая деревня Сидорково. Этот кусок шоссе оказался заасфальтированным, но асфальт оставлял желать. Дырки в ём. За пару километров от Сидорково у деревни Бобровец промелькнула Поведь, подползшая к шоссе.

У Сидорково спешились, проехав мост, и начали выгрузку. Поведь была неширока совсем и обещала определенные этапы сложности, особенно если учесть её лесистые берега. Сама высадка – посадка прошла в штатном режиме с мостка, где стирают бельишко, либо швартуют лодки деревянные. Куда-то приткнул и машину, особо не озадачиваясь степенью ее охраняемости, - вопрос, ставший актуальным уже через год.

Итак, плывем. Джуля говорит «Гав», Лена щелкает фотиком, река петляет, солнышко светит. Отметили чистоту воды, которую оценила Джуля, пославшая привет каждой замеченной рыбке. Деревню Бобровцы с речки не увидели, и вообще, в этот день на Поведи населенных пунктов не узрели.

Зато начались преграды. Собственно говоря, ожидали большего количества завалов. Но их не было какое-то время вообще, а затем появилось первое.

Мы даже нашли это место на карте. Здесь река выписывает какой-то немыслимый крюк в форме сердечка. Так вот, посередке этого крюка был завал из деревьев такой мощности и плотности, что сразу подозрение пало на нечистую бобровую силу. Обхода ради пришлось «прорубить просеку», то бишь устранить ряд кустов на стометровом протяжении.

И не мы первые страдали на этом участке реки. В кустах валялись останки байдарки, умершей где-то здесь, наверное, в прошлом году, если не раньше.

Переноска нашего хозяйства, да еще по непростым дорожкам, да на большое расстояние… Словом, мы сильно измотались, хотя отметили живописность данного места.

Но и выход на «чистую воду» не обещал спокойной жизни. Вскоре прокорячивались через пару березовых стволов, затем еще через какие-то коряги.

Потом засверкал высокий обрыв и ствол завалившейся березы, а невдалеке уже настоящий завал из нескольких стволов, под которыми шумела наша речка.

Было еще не очень поздно, часов шесть вечера, но мы вымотались настолько, что преодоление нового барьера нам уже не под силу, и оставили это дело на завтра, решившись где-то здесь переночевать. Проблема состояла в том, что, на первый взгляд, для ночлега места здесь нет. Трудны подъемы, мало места, и, вообще, можно найти получше.

Мы высадились в промежутке между двумя препятствиями, нашли место для выгрузки вещей, кое-как определились с установкой палатки. Перед этим сплавали на другую, низменную сторону речки для очистки совести.

Ничего хорошего не нашли на той стороне, зато потеряли цифровой фотоаппарат. А нашли его, как ни печально, в воде на дне реки. Глубина там мизерная – сантиметров 70, но топить фотики не рекомендуется ни на какой глубине. Он вывалился из кармана Лены, когда она крутилась в лодке при посадке – высадке.

Спасибо, вода прозрачная. Лена его «похоронила» сразу, я оказался большим оптимистом. Конечно, ни о каких дальнейших съемках вплоть до полной просушки – речи не шло. Хорошо, если б сохранилось то, что успели наснимать.

В грустном расположении духа принялись обустраиваться, готовить ужин. Но страдания только начинались, наверное, это был не совсем наш день.

Еще прогуливаясь по берегу, метрах в сорока от нашего места наверху у обрывчика, я обратил внимание на небольшую дырку – нору. Джуля тоже обратила на нее пристальное внимание. Вскоре началось рытье, и больше мы эту Джулю не видели.

Час прошел, пошли Джулю звать – искать, ан – нет ее. В дырке тишина, хотя следы ее работы вели туда. Но сколько времени можно оставаться живой, забравшись в глубокую нору?

Еще час, и кроме птичек и комаров – никого! Беру топор, лопату и отправляюсь на продолжение Джулиной работы. Конечно, это не барсучья нора, где бы Джуле угрожала реальная опасность, но кто ее знает? Могла и в подземную яму с водой угодить.

И сразу стало ясно, что быстро копать не получится. Такое нагромождение корней, что нет пользы ни от лопаты, ни от тупого топора. Плюнул в сердцах, и пошел ужинать.

Темнеет, ужин застревает в горле. Становится ясно, что Джули больше нет. Достойная смерть для норной охотницы. У Лены слезы на глазах, начали просто говорить о ней, а перед этим целый час орали в нору. Никогда до сей поры так не угнетала тишина…

Ну, нет, - сказал я, - так просто не сдамся! И снова пошел копать. Разворочу этот чертов обрыв! Рука туда пролезала, но не доставала дна, хотя оно было недалеко. От него, как обычно, вели боковые ходы. Снова мысль мистическая: нетеряемая и неуничтожимая наша пся!

Заканчивался третий час с момента пропажи. Не копалось и не рубилось. Корни деревянные, а лопата и топор – тупые.

А потом вроде как померещилось тихое «хрю». Потом еще. Я слышу, а Лена нет. Свечу тусклым фонариком вниз и вижу выползающую на дно из бокового хода Джулю. Нашариваю ее рукой и тащу за шиворот вверх. Вскоре Лена нежно прижимала к сердцу это невообразимо запачканное мокрым песком и землей существо.

Это ж надо ж? Три часа провести под землей, не откликаясь на все наши вопли, без желания поесть, ни гавкнув, ни тявкнув. Что там было в норе, - осталось тайной всех времен, но эту ночь Джулю сторожили в палатке и не выпускали наружу.

И, наконец, утром следующего дня покинули место злополучной ночевки. Кажется, я успел до этого поработать над устранением очередного препятствия, которое ожидало нас впереди, но оно было ничтожным по сравнению с пережитым вчера. Мы плыли без приключений, миновали деревню Сутоки, где почти сомкнулись Поведь и ее приток Семынь, но полностью встреча их состоялась через километр. Где-то там мы и пообедали. А все дальнейшие съемки производились с помощью моего мобильника.

Вот так доплыли до деревни Бор. Отсюда можно и сгонять за машиной. Здесь препятствием стала плотина, на которой в древние времена вода трудилась, перемалывая зерно. То бишь, мельница.

Почему-то приняли решение проплыть дальше и найти место для еще одной ночевки в лесу. Наверное, лишний выходной день имели в запасе. Но чтобы уплыть дальше, надо было убедиться, что грунтовка вдоль речки проезжаема для нашей «четверки». Вот тут я и отправился в разведку на велосипеде по этой самой грунтовке, а Лена осталась сторожить хозяйство.

Половина моей дороги шла по полю, начиная от моста (помнится, их там было два: один за другим на одной и той же дороге). Это были мосты через раздельные протоки. Проехав поле, стал углубляться в лес, а там три лужи. Две несложные, а одна непонятная, - от края и до края дороги. Зато ее можно было спустить вниз, прокопав сбоку небольшой сток в сторону реки. Сама дорога шла по берегу высотой метров пять.

Посему решение мной было принято, и вскоре мы плыли на место, также облюбованное в ходе велопутешествия, то-есть стоянка, близкая и к дороге, и к реке. Мы не без труда обнаружили стоянку с воды и утвердились на ней.

Лена не доверила мне такую ответственную работу, как осушение лужи и ушла, гордо вооружившись лопатой. Спустя некоторое время я созерцал ее работу, итогом которой был в меру бурный поток сквозь ущелье в сторону реки. Она поведала о том, что через лужу проехали несколько машин, прижимавшиеся к одной и той же стороне лужи, очевидно, там и было то самое единственное место ее преодоления. Что назавтра и подтвердилось, когда я мимо опустевшей лужи катил на велосипеде за машиной. Деревня Бор, село Борзыни с церковью и кладбищем, деревни Малое Васильково, Юсино, Борисово и, наконец, Сидорково, где машина.

И, как говорится, «до кучи». До кучи мы позабыли при загрузке в лодки в Сидоркове наши расчудесные складные веерные грабли. У меня была еще смутная надежда разыскать их, но, увы! Сейчас какая нибудь бабуля трудится ими во благо процветания придворного хозяйства. Ну, и нехай! Мы купили другие.