Чехословакия, 1948

Кризис в Чехословакии начался зимой 1947‑1948 годов. Последний остаток великой антигитлеровской коалиции – политический союз коммунистов с некоммунистами подошел к печальному концу. Вожди этого союза – президент Бенеш и министр иностранных дел Масарик стали терять способность одновременно смотреть и на Запад и на Восток. Две части света распадались по мере ожесточения отношений между Россией и Америкой. Отказ Праги от участия в «плане Маршала» был первым серьезным знаком, говорящим о том, что компромисс двух систем уже едва ли возможен. На внутричехословацкой арене возник кризис.

Как видно сейчас, США «слишком рано» списали Чехословакию как потерю. Во время поездки в США Масарик осенью 1947 г. объяснял, что «не всегда свободен» идти желаемым курсом. Но были и объективные обстоятельства. Во время выборов в мае 1946 г. коммунисты получили в Чехословакии 37 процентов от общего числа голосов. Это создало предпосылки их мощи двумя годами позже. Левым в Чехословакии в исключительной мере помогло то обстоятельство, что Соединенные Штаты отказались предоставить экономическую помощь этой стране. Это в высшей степени неблагоприятно подействовало на престиж США в Праге. Главный американский авторитет – посол Стейнгард рекомендовал «не стимулировать просоветский курс американскими долларами» и Америка, возможно, ожесточилась раньше времени.

Урожай 1947 г. в Чехословакии был крайне плох – 63 процента среднегодовой цифры (особенно плохо дело обстояло с картофелем –48 процентов). Прага обратилась к Вашингтону. США твердо стояли на том, что за плохую политику они не платят. Без радикального поворота внешнеполитического курса Прага не получит американской помощи. На помощь устремился советский Союз – сам страдавший от бескормицы, но сумевший предоставить соседней стране 40 процентов необходимого ему продовольствия.

Министр внешней торговли Чехословакии Рипка обрушился в декабре 1947 г. в Москве на «этих проклятых американцев. Это из‑за них я должен приезжать и подписывать все под диктовку. Мы говорили американцам, что нуждаемся в 200 000 или 300 000 тоннах пшеницы. А эти идиоты начали как всегда заниматься шантажом… Именно в этот момент Готвальд связался со Сталиным, который пообещал нам необходимую пшеницу… И теперь эти идиоты в Вашингтоне привели нас прямо в сталинский лагерь… Тот факт, что не Америка, а Россия спасла нас от голода окажет огромное воздействие на Чехословакию – даже на тех, кто симпатизировал Западу, а не Москве». Прозападные политики в Праге понесли трудновосполнимый ущерб. Но еще большее значение для чехов имело желание американцев восстановить западногерманскую экономику. Посол Стейнгард говорил военной академии в декабре 1947 г.: «Конечно же чехи не любят немцев… Как среди коммунистов, так и среди их противников живет глухое недовольство тем, что мы слишком быстро восстанавливаем Германию… Они чувствуют, что обязаны обращаться к русским для защиты от немцев. Все, что мы делаем в Германии, не может быть популярным в Чехословакии».

Вообще говоря американцы списали чехословаков – как потенциальных союзников – раньше времени. Уже 6 ноября 1947 г. государственный секретарь Маршал устроил секретный брифинг всему кабинету министров: «Остановка в коммунистическом продвижении заставляет Москву консолидировать свои позиции в Восточной Европе. Пришел черед Чехословакии, ибо в относительно свободной Чехословакии могла оказаться опасной для политических позиций Москвы… Пока коммунизм шагал по Европе, русским было выгодно сохранять за чехословаками внешнюю видимость свободы. В таком виде Чехословакия могла служить приманкой для западных наций. Когда движение пошло в другом направлении, русские уже не могли себе позволить прежнюю роскошь».

20 февраля 1948 г. двенадцать некоммунистических членов правительства сложили свои полномочия. Последовали пять дней политического кризиса. 25 февраля Клемент Готвальд сформировал коммунистическое правительство. Отметим, что в стране было лишь 500 человек советских войск. Именно американская политика в этой ситуации помогла изолировать антикоммунистов.

Джордж Кеннан интерпретировал события в Чехословакии как оборонительную меру Кремля, приступившего к консолидации своей зоны влияния в свете успеха «плана Маршала» и укрепления Западной Германии. Соединенные Штаты по своему воспользовались событиями в Чехословакии. Но большинство аналитиков восприняли эти события как хорошее доказательство агрессивности Кремля. Администрация Трумэна сознательно преувеличила значимость имевших место событий – прежде всего для получения поддержки конгресса по четырем пунктам: «план Маршала», всеобщее военное обучение, восстановление системы избирательного набора, увеличение бюджетных ассигнований на военную авиацию.

3 марта 1948 г. президент Гарри Трумэн писал своей дочери из Флориды: «Мы находимся точно в такой ситуации, в какой Британия и Франция противостояли в 1938/9 г. Гитлеру. Ситуация представляется прискорбной. Нужно принять решение и я его приму». Через два дня генерал Люшиус Клей, прежде считавший, что война с Россией начнется не ранее прошествия десяти лет, начал предсказывать иное: Советы могут начать ее неожиданно».

Кеннан вспоминает, что телеграммы Клея напугали всех. «Все ощутили страх подлинной войны». То, о чем писал Клей явилось предсказанием блокады Берлина. В то же время навестивший Клея начальник разведки генерального штаба армии США генерал Чемберлен полагал, что Америка еще не успела закрепиться на основных глобальных позициях. Переписка Клей‑Чемберлен, контакты высших военных между собой должны были подготовить конгресс к принятию решительных мер против Советского Союза. Послания Клея, размноженные во многих экземплярах, взбудоражили многих в высоких военных и политических кругах.

6 марта 1948 г. военный министр Ройолл спросил председателя Комиссии по атомной энергии Дэвида Лилиенталя, сколько времени необходимо для доставки «яиц» в средиземное море. Все понимали, что речь идет об атомном оружии. Глава военно‑морских сил предложил 9 марта «подготовить американский народ к войне». Кларк Клиффорд объявил, что президент Трумэн выступит с важным обращением к нации. Почему? Помимо прочего, пишет Элси, «президент должен укрепить свой престиж, говоря о внешних делах – чтобы продемонстрировать сильное руководство. Этот престиж сейчас низок (Палестина, Китай) – Ванденберг и Маршал возлагают все надежды на „план Маршала“. Требование более сильной внешней политики исходит отовсюду. Сильнейшим ходом была бы речь о России. И именно о России президент может сказать удачнее, чем по другим вопросам. Он лучше всего произносит речи, когда словно „сходит с ума“.

10 марта пришло сообщение о самоубийстве министра иностранных дел Чехословакии Яна Масарика. Он выбросился в окно. Накануне он виделся с президентом Бенешем и навестил могилу отца – создателя Чехословацкой республики. По словам Кеннана, «ничто не сделало ситуацию столь драматичной более, чем смерть Масарика». Новая пропасть разделила Восток и Запад. Военное командование США 12 марта приказало изучить планы мобилизации. На следующий день Объединенный комитет начальников штабов представил министру обороны Форрестолу план оборонительных действий на случай наступления Советской армии на Запад и на Ближний Восток. Было решено усилить охрану атомного оружия и ввести в стране обязательную воинскую службу.

А военные нагоняли панику. Военный министр Ройол сказал президенту Трумэну, что в случае начала войны «мы потеряем все наши войска в Японии и в Европе». ЦРУ сообщило президенту, что «война маловероятна только в ближайшие шестьдесят дней». Далее ЦРУ гарантий мира не давало. Маршал посоветовал президенту в своей речи «нажать на спусковой крючок». Трумэн поразмыслил и сказал: «Это предпочтительнее, чем быть застигнутыми врасплох, как это было в последней войне».

Date: 2015-09-24; view: 313; Нарушение авторских прав