Непримиримые

Чтобы сдвинуть страну с пути перехода на мирные рельсы и повести ее курсом милитаризации, необходимы были значительные усилия. Во второй половине 40‑х годов во внутриполитической обстановке страны появились благоприятные для этого условия. Во‑первых, умер президент ф. Д. Рузвельт, бывший своеобразным центром притяжения либералов. После Ф. Рузвельта не нашлось фигуры нужного масштаба, которая смогла бы обеспечить объединение либеральных сил. Во‑вторых, нарождающийся маккартизм сделал невозможной даже обычную практику буржуазных парламентских дискуссии, поскольку страну захлестнул антисоветизм. Он ввел в состояние оцепенения тех критически настроенных политиков, которые делали такие дискуссии возможными. Уже никто не решался выступать против претензий США на роль мирового лидера, не говоря уже о том, чтобы отстаивать курс на достижение взаимопонимания с СССР. Все это считалось непатриотичным. В‑третьих, отдельные организации либералов не только не стремились к объединению, но, напротив, проявляли взаимную нетерпимость. Отсутствие сплоченности у либералов на фоне единства правых обрекло сторонников «Нового курса» на поражение. Правые прочно взяли власть в свои руки, и нигде, пожалуй, это не ощущалось с такой силой, как в области выработки и проведения внешней политики.

Осенью 1946 г. представители Уолл‑стрита, банкиры и адвокаты Форрестол, Патерсон, Ловетт, Макклой разработали новую, более централизованную систему управления вооруженными силами США. Был учрежден пост министра обороны, стоявшего над военным, военно‑морским и только что созданным министерством ВВС. Для помощи президенту в осуществлении глобальных имперских функций был создан совет национальной безопасности.

На выборах 1946 г. победила республиканская партия. Ее лидеры оказали Г. Трумэну и его окружению самую энергичную поддержку в ориентации правительства на внешнюю экспансию. Особенно влиятельной была роль председателя сенатской комиссии по иностранным делам А. Ванденберга, ведущего специалиста по внешнеполитическим вопросам республиканской партии. Государственный департамент буквально трепетал перед сенатором, который стал одним из наиболее видных идеологов внешней экспансии.

В конце 1946 г. восходит звезда заместителя госсекретаря Д. Ачесона, бывшего юриста одной из крупнейших юридических фирм Нью‑Йорка, скрытного, замкнутого человека. Он значительно отличался от президента происхождением, воспитанием, образованием, пройдя все обязательные для традиционной элиты северо‑востока ступени: школа Гротон, Йельский университет, Гарвардская школа права, учеба у знаменитых американских юристов Ф. Франкфуртера и Л. Брендайса. В то время когда государственные секретари Бирнс (1945 – 1947 гг.) и Маршалл (1947 – 1949 гг.) были заняты встречами министров иностранных дел четырех великих держав, он фактически овладел контролем над госдепартаментом. Тесный контакт с президентом укреплял позиции Д. Ачесона, ставшего идейным вождем имперских кругов США с того момента, когда он провозгласил на заседании Ассоциации гарвардских клубов Бостона в августе 1946 г., что моральная, экономическая и военная мощь Соединенных Штатов фундаментально важна для мира, что восстановление прочих государств должно происходить «по линии, существенно близкой нашей собственной системе».

В 1946 г. Г. Трумэн почти полностью избавился от соратников Ф. Рузвельта в Белом доме. Новыми лицами стали Дж. Стилмен, К. Клиффорд, Дж. Элси, Ч. Мэрфи. Их объединял ряд общих черт: никто из них не мог полагаться на собственный политический багаж, в политике они были новичками. Стиль работы Г. Трумэна был таков: он не желал видеть четко определенной иерархии среди помощников, советников и консультантов. Его устраивало их «хаотичное» расположение, при котором легче было манипулировать сотрудниками аппарата Белого дома. Система Трумэна сработала – помощники стремились приблизиться к главе исполнительной власти. Таким образом хозяин Белого дома стремился предотвратить оппозицию своему курсу. Вашингтоном овладели весьма безликие люди, девизом которых была лишь оперативная эффективность. Что касается философского обрамления курса, то события говорили сами за себя: впервые в своей и мировой истории Соединенные Штаты в условиях резкого ослабления своих конкурентов осуществляли почти полную гегемонию в капиталистическом мире и надеялись определять ход мировой истории на долгие годы вперед.

Еретик

Но оппозиция курсу Г. Трумэна в самой администрации все же появилась, хотя и ненадолго. Лидером ее становится министр торговли Г. Уоллес. Он был не согласен с трумэновской оценкой советской внешней политики. В высшем слое остался только один человек, желающий остановить безумие – бывший вице‑президент, а ныне министр Генри Уоллес. В июле 1946 г. он послал Трумэну пространное письмо, смысл которого сводился к тому. что: 1) русские не являют собой неменяющуюся массу; 2) советская политика отражает советское восприятие американской политики; 3) американские военные расходы могут убедить кого угодно в том. что Вашингтон готовится к войне; 4) складывается полное представление о том, что США собираются навязать свое видение, систему и взгляды всему миру; 5) русские готовы войти в атомное агентство с оговорками; 6) Америка не может заставить весь мир решать задачу американской безопасности; 7) в атомный век тотальная, односторонне навязанная безопасность невозможна.

В письме Г. Трумэну 23 июля 1946 г. Уоллес указал, что размещение американских военных баз вокруг советских границ, решение о создании грандиозного флота бомбардировщиков дальнего радиуса действия, испытания атомной бомбы на атолле Бикини, такие черты «плана Баруха», как контроль за вооружениями по стадиям (при котором СССР должен был открыть все государственные секреты, а США – нет), не могли не вызвать в СССР законного беспокойства. Г. Уоллес спрашивал президента: «Выразили бы мы энтузиазм, если бы русские овладели монополией на использование ядерной энергии и предложили бы представить нам информацию в некоем бесконечно отстоящем будущем при условии, что мы сейчас согласимся не производить атомного оружия и передать им информацию о наших секретных ресурсах урана и тория?» Далее он критически высказался по поводу того, что «в США существует школа военного мышления, которая оправдывает ведение „превентивной войны“, нападение на Россию сейчас, прежде чем у России появятся свои атомные бомбы».

Г. Трумэн не придал письму Г. Уоллеса ни малейшего значения, на президента США гораздо большее влияние оказал сверхсекретный доклад «Взаимоотношения США и Советского Союза», в котором в качестве целей СССР назывались: установление дружественного Советскому Союзу режима в Греции, превращение Турции в сателлита, получение доступа к ближневосточной нефти, овладение контролем над всей Восточной Европой. В докладе утверждалось, что Советские Вооруженные Силы строят аэродромы в Восточной Сибири с целью бомбардировки США, что происходит «"разработка атомного оружия, управляемых ракет, средств ведения биологической войны, создание военно‑воздушных сил стратегического назначения, подводных лодок огромного радиуса действия, морских мин, расширяющих возможность эффективного распространения советской военной мощи на районы, которые Соединенные Штаты рассматривают как жизненно важные для своей безопасности». Чтобы «защитить США», доклад требовал сконцентрировать американскую мощь в Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Китае и Японии. Соединенные Штаты должны быть готовы вести атомную и биологическую войны».

Именно против этого курса выступил Г. Уоллес 12 сентября 1946 г. в нью‑йоркском «Медисон‑сквер гарден». Политик рузвельтовского толка, бывший вице‑президент страны, ведущий оратор демократической партии попытался обрисовать альтернативу новой мировой конфронтации. «Чем тверже мы становимся, тем тверже будут становиться русские… Мы не должны позволить, чтобы нашу русскую политику направляли или оказывали на нее воздействие те силы внутри и за пределами Соединенных Штатов, которые желают войны с Россией». Стремление американской дипломатии диктовать свои условия в самых отдаленных от США регионах представлялось Г. Уоллесу провокационным. Соединенные Штаты, говорил он, должны признать, что «мы имеем не большее отношение к политическим делам Восточной Европы, чем Россия к политическим процессам в Латинской Америке, Западной Европе и Соединенных Штатах».

Уоллес сказал, что «опасность войны исходит скорее не от коммунизма. С от империализма».

Трумэн написал матери, что Уоллес «нездоров интеллектуально, он стопроцентный пацифист». Дочери Маргарет он пишет, что «для того, чтобы быть хорошим президентом, необходимо быть комбинацией Макиавелли, Людовика четырнадцатого, Цезаря Борджиа и Талейрана. Нужно быть лгуном и двуличным».

Через неделю президент потребовал от своего министра торговли уйти в отставку. В правительственных кругах, «очищенных» от людей «Нового курса», теперь уже не было оппозиции курсу на экспансию во внешней политике. Одновременно весьма целенаправленно велась пропаганда правых. Антисоветизм становился частью внутреннего идеологического климата. 5 ноября 1946 г. в только что избранный 80‑й конгресс не попали те, кто имел хоть какую‑то склонность или симпатию к социальному реформизму. Это был триумф правых. Наступало время сенатора от штата Висконсин – Дж. Маккарти. Более того. Соединенные Штаты решили укрепить единоначалие в своих вооруженных силах. В сентябре 1947 г. Джеймс Форрестол стал первым министром обороны США. Джонатан Дэниэлс описывает его в эти годы как «человека спокойных действий и почти животной физической силы. Он словно сошел из кинофильмов – драм о гангстерах: быстрый, легкий, со склонностью к насилию и внешне поддерживаемым спокойствием».

Глава ФБР Гувер сообщил, что коммунисты и левые стремятся поддержкой Генри Уоллеса сокрушить нынешнего президента на предстоящих осенью выборах. Президент Трумэн объявил, что прекращает контакты с Генри Уоллесом и его коммунистическими друзьями.

Уоллес был одним из уже немногих американцев на самом верху, кто сохранил ясную и холодную голову. Он охарактеризовал захват коммунистами власти в Чехословакии как фрагмент консолидации сфер влияния в обеих частях Европы – Восточной и Западной. (Примерно так же охарактеризовали эти события Маршал и Кеннан). Уоллес фактически обвинил американского посла Стейнгарда в подготовке правых сил к государственному перевороту, что и стимулировало коммунистический переворот. Смерть Масарика он связал с раком и эмоциональной депрессией. Америка политически эволюционировала в противоположном направлении и Генри Уоллес оказался в конечном счете вне мэйнстрима американских политических сил. На выборах 1948 г. он уже смотрелся маргиналом на фоне Форрестола, Ачесона и самого президента Трумэна.

Date: 2015-09-24; view: 334; Нарушение авторских прав