Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Новая стратегическая картина





 

Новая картина на советско‑германском фронте сложилась в августе 1943 года. От Великих Лук на севере до черноморского побережья на юге на всем протяжении фронта шли жестокие бои, и это теперь было наступлением одной армии против другой, это было самое масштабное по сию пору наступление советских войск против германской армии. В центре против трех советских фронтов (Калининского, Западного, Брянского) в составе германской группы армий «Центр» были пятьдесят пять дивизий. Южнее против пяти советских фронтов (Центральный, Воронежский, Степной, Юго‑Западный, Южный) сражались 68 германских дивизий. В целом на Восточном фронте Германия выставила летом 1943 года 226 дивизий и 11 бригад. На прямой линии от Великих Лук до Черного моря стояли 157 германских дивизий. Покорные союзники также поставляли вооруженную силу. Немцы были высокого мнения о финской армии и невысокого о прочих армиях союзников.

По числу дивизий Красная Армия, мобилизовав практически все взрослое население страны, начинает значительно превосходить Остхеер, но семь недель непрекращающейся битвы в июле 1943 года стоили советским войскам огромных потерь. В самой многочисленной советской танковой армии – 2‑й – 25 августа насчитывалось всего 265 боевых машин. В армии Катукова было 162 танка, у Ротмистрова – 153. Наши отцы не пожалели этим страшным и великим летом своих юных лет, они горели в танках и гибли в воздухе, форсировали реки, лезли под танки, гибли в окопах. Они ничего не пожалели – смотрите, сколько танков не вышло из боя.

Но в общей обстановке, в настроении и мировосприятии, несмотря на потери, после лета 43‑го происходят значительные перемены. Теперь к самоотвержению Сталинграда Курская дуга добавила уверенность, знание, навык, стратегическое видение, великое искусство маневренной войны. Вопрос о том, выстоим ли, уходит из сознания как солдата, так и генерала. Выстоим. Огромную еще заплатим цену, но выстоим. Таков главный итог феноменальной битвы на Орловско‑Курской дуге.

Успех под Курском и Орлом подвиг Сталина впервые в течение войны посетить действующий фронт. 1 августа 1943 года он выехал с Ближней Дачи в Кунцеве на специальном поезде к ближайшей боевой точке. Закамуфлированный поезд прибыл на Западный фронт. На следующий день Сталин отправился на более северный участок – посетил Калининский фронт. Он остановился в простом крестьянском доме и не проводил никаких особенных совещаний, конференций и встреч. Краткий осмотр и возвращение в Москву. Размышляя над полученным опытом – или желая произвести впечатление, – Рузвельту он пишет: «Я обязан чаще лично посещать различные сектора фронта».

Спустя два дня после его возвращения в Москву произошло нечто новое. Вечером 5‑го августа 1943 года Москва салютовала 122 пушками в честь освобождения Орла и Белгорода. Что отрадно отметить, эта великая победа была достигнута меньшей, чем прежние, кровью. Если Сталинград унес жизни 470 тысяч наших солдат и офицеров, то в битве на Курской дуге почили 70 тысяч человек. Последующий (двойной) прорыв немецкого фронта стоил жизни еще 183 тысяч наших воинов. К этому времени в войне СССР потерял погибшими, ранеными, пропавшими в плен и без вести пропавшими более 4 миллионов 700 тысяч человек. Воистину, Советский Союз выжил только потому что на заводах, фабриках и в сельском хозяйстве работали две трети всего женского населения страны.

Гитлер после «Цитадели» теряет нечто, что прежде так или иначе позволяло ему возвышаться над большинством германских генералов. Он признает неудачу операции под Курском. А ведь в первой половине 1943 года он менее, чем когда‑либо, вмешивался в стратегическое планирование профессионалов. Именно они, пресловутые германские военные профессионалы, продиктовали все основные условия. Именно они избрали место битвы, род оружия, характер наступательных операций. Тотальное поражение усилило ненависть Гитлера к высокомерной военной прусской касте, теперь он открыто издевается над профессионалами, погубившими цвет бронетанковых войск Германии. Те платили ему растущей ненавистью. Между августом и декабрем 1943 года последовали пять покушений на жизнь Гитлера. Звериным чутьем Гитлер чувствовал опасность. «В любой момент я могу быть уничтожен преступником или сумасшедшим», – так было сказано еще за полгода до предприятия, осуществленного фон Штауффенбергом. Одиночество – равно как и всевластие Гитлера на вершине политической и военной машины Германии – становится очевидным. Именно в это время даже Гиммлер начинает искать подходы к западным державам. В этом же направлении начинают смотреть Геббельс и Шпеер – наиболее доверенные и приближенные к Гитлеру лица.

Еще важнее то обстоятельство, что поздним летом 1943 года резко ухудшается моральное состояние вермахта в целом. Дисциплина еще не нарушается, но вера в успех, моральная убежденность, доверительная солидарность офицерского корпуса начинают ослабевать и местами исчезать. Германские войска проходили и отдавали места, которые они еще вчера считали глубоким и надежным тылом, – Брянск, Полтава, Конотоп. Их бесчеловечное озверение достигло еще более высокого пика. Германские войска в бессмысленной ярости жгли и взрывали все то, что было средством жизни и выживания оккупированного населения. Армия агрессора уничтожала западную Россию, но Россия не позволяла делать это безнаказанно, немцы оставляли все больше могил своих солдат. И о наступательных операциях германские генералы вспоминали все реже, все их мысли теперь были заняты нахождением способов замедления своего отступления.

 

Италия

 

Получив 19 июля 1943 г. известие о том, что германское наступление в районе Курска и Орла захлебнулось, Черчилль быстро оценил масштаб происшедшего. Все его внимание в это время было обращено к Италии. Самый значительный союзник Германии в Европе переживал глубокий кризис. Фельдмаршалы и адмиралы Муссолини отступали на всех фронтах – в Африке, на Балканах, на Средиземноморье. Наступает момент выхода боев на собственно итальянскую территорию. 9 июля 1943 года западные союзники начали высадку в Сицилии (операция «Хаски»). Пришло время задуматься итальянскому генералитету как о судьбе страны, так и о собственном будущем. Основу этого генералитета составляли северяне, фавориты Пьемонтской династии, которые готовы были поддерживать фашизм лишь до тех пор, пока тот укреплял военную машину страны и поддерживал правящую династию. Но с гибелью значительной части военной элиты, поражениями на всех фронтах, унизительной зависимостью от немцев, угрозой оказаться в стане побежденных военная верхушка Италии начала пересматривать свое отношение к фашизму.

«Хаски» особенно поддерживали англичане. С успехом этой операции они могли рассчитывать на установление своего полного господства в Средиземноморье, на подрыв позиций Муссолини, на поход по итальянскому «сапогу» в Центральную Европу, в Южную Францию и на Балканы.

Гитлер, перебравшийся в Вольфшанце, был весь во власти событий вокруг Курска, когда американский генерал Паттон и англичанин Монтгомери высадились к востоку и западу от мыса Пассеро, начиная тем самым битву за Сицилию. 8 дивизий высадились с моря, 2 – с воздуха. У противостоящего им генерала Гуццони было 12 дивизий, но подлинную силу среди них представляли две германские дивизии (танковая «Герман Геринг» и 15‑я дивизия «танковой пехоты» – «панцергренадир»). Это была эффективная сила, хотя и немногочисленная. Паттон двинулся по западной части острова, а Монтгомери – по восточной, отрезавшей немцам путь к итальянскому континентальному «сапогу». Здесь Монтгомери наткнулся на жесткое сопротивление дивизии СС «Герман Геринг». Он не смог подойти к Этне, к дорогам на Мессину и вынужден был отступить на запад. Гитлер послал в Сицилию дополнительно две германские дивизии и специального офицера, задачей которого было «надзирать» над итальянским главнокомандующим Гуццони.

Только 2 августа Монтгомери и Паттон сумели сомкнуть ряды и начали осуществлять консолидированное давление на северную часть острова. Морские десантные операции поставили итальянцев и немцев в весьма тяжелое положение. Уже 3 августа 1943 года Гуццони начал переправлять свои части на материк, а 11 августа к нему присоединились и немцы. 17 августа союзники вошли в Мессину. Таким образом, спустя тридцать восемь дней после высадки англо‑американцев Сицилия была в руках западных союзников. Бои на Сицилии еще продолжались, а Черчилль думал уже о том, чтобы «пробраться по итальянскому сапогу как можно выше», благо хороший плацдарм – базы в Сицилии – этому помогал. Он диктует: «Пусть планировщики немедленно готовят оптимальную схему для высадки на западном побережье Италии с целью захвата порта Неаполь и начала продвижения к Риму, обрывая связи и оставляя позади силы «оси» в Западной Сицилии… Скажите планировщикам, пусть они бросят свои шляпы через забор, им не нужно бояться массовых потерь. Это работа крайней важности». Премьер закончил меморандум цитатой из «Юлия Цезаря» Шекспира, которая в данном случае могла быть отнесена ко всей антигитлеровской коалиции в июле‑августе 1943 года:

 

В делах людей живет приливная волна,

Которая несет всех в будущее быстро,

Остановившись, бьет отбой она

И скорбно обнажает берег жизни.

Мы в бурном море, парус полон сил,

И мы должны спешить, пока судьба нам дует в спину.

А если остановимся, нас ждет крушенье.

 

Поражение в Сицилии на фоне орловско‑курской неудачи вызвала несказанный гнев Берлина. Гитлер срочно выехал в Италию и в Фильтре встретился с Муссолини, чтобы сказать ему все, что он думает о трусости и вероломстве итальянцев. Потерявший интерес к окружающему, Муссолини рассеянно слушал старшего союзника. Тот пообещал прислать подкрепления и высокопарно упомянул «голос истории», который зовет их обоих. Муссолини же должен был думать уже не о голосе истории, а о собственном спасении.

Неудачный для «оси» ход событий на Сицилии оказал сильнейшее воздействие на итальянское политическое и военное руководство. Уже 25 июля Высший фашистский совет после шестичасовых обличений потребовал ухода Муссолини с поста премьер‑министра. Вызванный в королевский дворец, он был арестован. Король Виктор‑Эммануил подтвердил его отставку. Диктатора, доставленного на машине скорой помощи, заключили в военный барак. Маршал Бадольо стал новым премьер‑министром.

Рузвельт вместе с Розенманом и Шервудом работал в своей летней резиденции Шангри‑Ла над очередным радиообращением к стране, когда 25 июля из Белого дома сообщили о низвержении Муссолини. Это известие привело Рузвельта в эйфорическое состояние. Но с ощущением легкости крушения одного из лидеров «оси» пришла и проблема: следовало ли иметь дело с заговорщиками, сместившими Муссолини? Существовало данное полгода назад обещание требовать именно безоговорочной капитуляции. Рузвельт обрушился на прессу, обличавшую короля и придворных интриганов, совершивших дворцовый переворот. Но от этих упреков не исчезал насущный вопрос: будет ли Рузвельт, один из лидеров великой коалиции, иметь дело с королем, который долгие годы успешно сотрудничал с Муссолини, будет ли Рузвельт, высоко вознесший мораль «четырех свобод», иметь дело с назначенным королем премьер‑министром маршалом Бадольо, известным как кровавый завоеватель Эфиопии? Все мысли президента были связаны с дипломатическим оформлением крушения Италии. 28 июля 1943 года Рузвельт выступил с очередным радиообращением к стране. «Первая трещина в блоке стран «оси». Преступный, коррумпированный фашистский режим в Италии развалился. Пиратская философия фашистов и нацистов не выдерживает противостояния». Итальянский флот направился из Генуи в североафриканские порты под контроль союзников.

Вечером 25 июля Черчилль смотрел в Чекерсе фильм «Под звездами Парижа», когда пришло сообщение об уходе Муссолини в отставку. Включили свет, и премьер‑министр огласил добрую весть. Все зааплодировали. Выступая в палате общин 27 июля, Черчилль сказал, что выбор находится в руках народа Италии. Если он того желает, то может подписать мир и оживить «свои прежние демократические и парламентские институты». Если же итальянцы позволят, чтобы «немцы пошли своей дорогой в Италии», союзникам не останется выбора, кроме как продолжать войну против Италии «со всех сторон, с севера и юга, с моря и воздуха». При этом главным противником Британии остается Германия. Черчилль информировал Рузвельта 31 июля: «Моя позиция заключается в том, что, как только Муссолини и фашисты уйдут, я буду иметь дело с любой итальянской властью, готовой принести пользу. Я не имею ничего против признания савойской династии или маршала Бадольо при том условии, что они могут способствовать участию итальянцев в достижении наших военных целей. На пути к достижению этих целей хаос, большевизация и гражданская война. Мы не можем позволить усложнения задач наших войск. Вполне возможно, что после заключения перемирия и король и Бадольо уйдут в небытие и будут избраны новый принц короны и новый премьер‑министр. Я бы не спешил с провозглашением права на самоопределение в настоящее время, выходя за рамки того, что записано в Атлантической хартии. Я согласен с вами в том, что мы должны быть очень осторожны и не бросать все имеющееся в общий плавильный тигель». Так он решил для себя проблему «безоговорочной капитуляции», о которой Рузвельт объявил в январе 1942 г. В конкретной ситуации Черчилль не только не требовал никакой безоговорочной капитуляции, но готов был иметь дело практически с любым (кроме Муссолини), политиком в руководстве Италии.

Рузвельт и Черчилль с удовлетворением констатируют гибель за последние 90 дней 85 германских подводных лодок. Немцы прослушивали трансатлантический кабель, и они записали разговор Черчилля с Рузвельтом, в котором премьер говорил, что может ждать предложений о перемирии от итальянцев «только один или два дня», и Рузвельт согласился с ним.

В Италии Черчилль и Рузвельт решили поставить третьего партнера по великой антигитлеровской коалиции – Советский Союз в положение стороны, не принимающей непосредственного участия в решении судьбы повергнутого противника. 22 августа Сталин обратил внимание Черчилля и Рузвельта на то, что «Великобритания и Соединенные Штаты заключают соглашения», а Советский Союз «представлен просто как пассивный наблюдатель… такое положение является неприемлемым и мы не потерпим такой ситуации». По мнению Сталина, следовало создать военно‑политическую комиссию из представителей Великобритании, Советского Союза и Соединенных Штатов для рассмотрения вопросов, касающихся всех государств, которые пойдут на разрыв отношений с Германией. «Я предлагаю создать такую комиссию, а Сицилию избрать местом ее пребывания». Черчилль почти с негодованием отверг это предложение, представив его едва ли не вмешательством в чисто западные дела. Но история имеет свою иронию, и вскоре предстояло обсуждение вопросов, касающихся выхода из войны Финляндии. Об этом Черчиллю сообщил его собственный Форин‑офис 23 августа. Несколько позднее вопрос встал в конкретной плоскости в Румынии; и в Венгрии прозвучали голоса в пользу выхода из союза с Германией. Наступит время, когда союзники начнут требовать участия в переговорах, касающихся капитуляции Румынии, Болгарии, Венгрии и других союзников Германии. Они будут настаивать именно на том, о чем просил Сталин в случае с Италией.

Даже Антони Иден полагал, что телеграмма Сталина была «не столь уж плохой», хотя Черчилль повторял свои возмущенные комментарии. После более зрелого размышления вечером 24 августа Черчилль сказал, что предвидит «кровавые последствия в будущем». И слово «кровавые» он употребил в прямом смысле. Сталин «неестественный человек, нужно ждать тяжелых последствий». Черчилль телеграфировал Эттли 25 августа 1943 г. «Черное пятно в нынешнее время – это возрастающая настойчивость Советской России».

Черчилль акцентировал опасения Рузвельта в отношении возможностей нежелательной внутренней эволюции Италии. Английская «Интеллидженс сервис» обоими политиками почиталась надежным источником, а она доносила, что крушение фашистских структур власти может привести к социальному взрыву, к укреплению позиций итальянских коммунистов. Черчилль делал вывод: никто не стоит в Италии между монархистами и коммунистами, в стране образовалась опасная поляризация социальных сил. В письме Рузвельту он доказывал: «Если у нас нет возможности немедленно атаковать Германию через Балканы, заставляя тем самым немцев уйти из Италии, мы должны как можно скорее совершить высадку в самой Италии». В это время новое итальянское правительство объявило, что будет продолжать сражаться на стороне Германии, но начало устанавливать тайные контакты с союзниками. Рузвельт и Черчилль поручили Эйзенхауэру принять капитуляцию на значительно более жестких, чем предлагал Бадольо, условиях. Последовал ультиматум, который правительство Бадольо приняло. Эйзенхауэр объявил об этом только 8 августа, когда его войска были уже полностью готовы к высадке в Салерно (окружение Бадольо надеялось на высадку севернее Рима, что защитило бы итальянскую столицу от неизбежных репрессий немцев).

Агония фашистского режима в Италии сохраняла перед союзниками прежнюю альтернативу – требовать безоговорочной капитуляции или вести переговоры с лицами, заместившими Муссолини. 18 августа Рузвельт и Черчилль поручили союзному главнокомандующему Эйзенхауэру оставить идею «безоговорочной капитуляции» и подписать с итальянцами перемирие на компромиссных основаниях. Рузвельт дал Черчиллю убедить себя в том, что непризнание заменившего Муссолини фельдмаршала Бадольо сделает Италию «красной». Соображения подобного плана привели Рузвельта позднее к признанию правительства Бадольо как воюющего на стороне антигерманских сил союзника. Весь этот период – между августом и октябрем 1943 года Рузвельт упорно искал свой вариант решения итальянской проблемы. Монархия как таковая его не интересовала, он готов был низложить Виктора‑Эммануила Второго, но его чрезвычайно интересовала степень американского влияния на страну ныне и в будущем.

13 октября находящееся в Бриндизи правительство Италии объявило войну Германии. Итальянские солдаты присоединились к союзникам в боевых действиях против вермахта в направлении Рима, до которого оставалось полтораста километров.

 

Date: 2015-09-24; view: 230; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию