Глава 48. — Выглядишь чертовски мрачным с тех самых пор, как мы вернулись, — заметил Себастьян, слушая, как Джон гремит кастрюлями и горшками на кухне

— Выглядишь чертовски мрачным с тех самых пор, как мы вернулись, — заметил Себастьян, слушая, как Джон гремит кастрюлями и горшками на кухне.

Здесь чувствовался холод, несмотря на то, что стряпня была в самом разгаре. Но то, что кипело на плите, не могло согреть помещение такого размера. Раскаленный очаг тоже был чересчур далеко от стола. Следовало бы подвинуть стол поближе, но у Себастьяна, похоже, ни на что не хватало энергии. Клиенты оставили у Мориса восемь предложений работы, но он не позаботился прочитать ни одну записку.

— Беру пример с вас, — отозвался Джон, подходя к столу с миской густого рагу.

— Черта с два, — парировал Себастьян. — Пытаешься отвлечь меня от тяжелых раздумий?

— А получится?

— Нет.

— Значит, все ясно, и ваш ужин стынет. Или собирались ограничиться бутылкой бренди? — осведомился Джон, многозначительно поглядывая на вышеупомянутый сосуд.

— Я об этом подумываю.

Ответ вызвал короткую улыбку на обветренном лице Джона. Себастьян еще не видел друга в таком состоянии. В отличие от него самого Джон был оптимистом, способным вытянуть Себастьяна из пропасти отчаяния.

— Выкладывай, Джон.

— Мальчик несчастен. Он тоскует по вашей бабушке. Бедняга, можно сказать, полюбил ее, как родную.

— И поэтому ты все два дня грохочешь на кухне с утра до вечера?

— Честно говоря, я думал, что мы останемся в Англии. Почему, спросите вы? Да потому, что вы женились на леди Маргарет. Можете не разговаривать с папашей хоть до конца жизни, но она — достаточная причина, чтобы осесть и начать новую жизнь. И если вы не имели намерения сделать это, не стоило и жениться!

— Итак, — протянул Себастьян, — ты перебил кучу посуды, потому что недоволен моим решением? Или потому, что, подобно Тимоти, скучаешь по кому‑то, оставленному в Англии?

Гневный румянец залил щеки Джона.

— В отличие от вас я не отрицаю, что встретил женщину, с которой не возражал бы провести остаток дней своих.

— Тебе не обязательно мучиться тут со мной. Возвращайся и веди к алтарю свою даму.

— И оставить вас тонуть в собственных ошибках?

— Я не делаю ошибок.

— Да? Но вы ведь здесь, не так ли?

Себастьян невольно рассмеялся. Джон ужасно забавен, когда выйдет из себя! Но вероятно, не стоит оставлять верного друга в неведении.

— Даю Мэгги неделю, чтобы начать бракоразводный процесс, — объяснил он. — Это джентльменский поступок, и следует выждать определенный срок. Но если узнаю, что она и не подумала это сделать… что ж, значит, потеряла свой шанс избавиться от меня.

— Это предполагает, что вы все же решили вернуться и проверить?

— Конечно!

— Ах, будь я проклят! Вы что, не могли упомянуть об этом раньше? — пожаловался Джон.

Себастьян пожал плечами:

— Решение было нелегким. Мэгги достойна лучшего мужа, чем я. Но на этот раз я собираюсь быть эгоистом и не отступлю.

— При условии, что она не подала на развод. А если подала?

— Значит, судьба все решила за нас.

Джон поднял глаза к небу.

— Зачем все оставлять на волю судьбы? Она уверена, что больше никогда вас не увидит. Значит, нет и причин откладывать развод.

Губы Себастьяна сжались в тонкую бледную линию. Он только сегодня утром решил вернуться к Маргарет… если она немедленно не затеяла бракоразводный процесс. Собственно говоря, он собирался дать ей еще несколько дней на решение. Но рыцарство никогда не было его сильной стороной. Джон прав: зачем полагаться на судьбу?

— Если она развелась со мной, возможно, я паду на колени и попрошу ее руки. Как думаешь, когда она перестанет смеяться?

— И зачем только вы это делаете? — прошипел Джон. — Почему считаете, что жизнь, которую ведете, достойна презрения? Вы помогли многим людям, находившимся в отчаянном положении. Если бы не вы, им, возможно, туго бы пришлось.

— И выполнил кучу бессмысленных заданий во имя чужой жадности или мести.

— И что из этого? Хорошее и плохое всегда идут рядом. И нужно помнить только о хорошем. Что заставляет вас думать, будто леди Маргарет отвергнет вас, если вы предложите ей эту жизнь вместо той, к которой она привыкла?

— Я же сказал, что вернусь, — оправдывался Себастьян.

— Но вы шутили насчет того, что сделаете ей предложение! Вы, настоящий Себастьян Таунсенд, тот, каким стали сейчас. Пусть не тот, каким были. И что же? Почему так уж уверены, что она вам откажет?

— А почему ты так уверен, что согласится? Я постоянно принуждал ее. Принуждал ко всему, включая наш поспешный брак. У нее миллион причин, по которым за меня ни в коем случае не стоит выходить замуж. И поверь, она выложила бы все до единой, позволь я только ей.

— Может, это оттого, что вы забыли сказать ей о своем желании жениться? Или я неверно понял? Вы хоть раз говорили ей о своих чувствах?

Себастьян одним глотком осушил бокал.

— Ты привел достаточно веские доводы, Джон. Я подумаю.

— Кстати, — полюбопытствовал Джон, — что пишет Дентон?

— Где?

— В своем письме.

— Каком письме?

Джон закатил глаза.

— Мне следовало бы знать! Видно, вы настолько погружены в тяжкие думы, что даже не слышали, как я сказал, что отнес письмо в вашу комнату. Оно пришло утром.

Себастьян немедленно отправился за письмом, но, пробежав его глазами, разочарованно поморщился.

— Загадочен, как всегда, — с отвращением бросил он Джону. — Не знаю, в чем там дело. Но он старательно избегает прямых ответов.

— Почему же в таком случае написал?

Себастьян презрительно фыркнул:

— Сообщить, что если мне нужны ответы, я могу справиться у брата Жюльетт. Почему бы не у самого Дентона?

— Возможно, он сам их не знает, — предположил Джон.

Себастьян призадумался и еще раз, уже внимательнее, перечитал письмо.

«Себ!

Я не думал, что ты так быстро уедешь. Мне требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Слишком долго Жюльетт убеждала меня, что ты и есть главный злодей во всей этой трагической истории. Это и потушило нимб, который я зажег над твоей головой.

Мне следовало бы рассказать это раньше, но, да, все, что происходило с отцом, — дело рук Жюльетт. Хотя сам он ничего не подозревает и клянется, что все это лишь несчастные случайности, а сама Жюльетг прямо не призналась, что подстраивала их, все же намекала на свое участие и пообещала, что случится кое‑что и похуже, если я с ней разведусь. Но кроме этого, есть и другие вещи, которыми она держит меня при себе.

Господи, даже сейчас у меня не хватает мужества во всем признаться. Но ее брат, Пьер Пуссен, может знать правду. Она засадила его в тюрьму по ложному, сфабрикованному ею же обвинению, потому что он собирался остановить ее. По крайней мере, она часто бросала мне в лица, что избавилась от него ради меня. Может, он вообще не существует. Может, все, что она говорит, — ложь. Господи, я сам не знаю».

— Вот и все, — вздохнул Себастьян, передавая письмо Джону. — Он не знает. Правда, Жюльетт убедила его, что именно она — причина всех бед отца, в чем, кстати, я далеко не убежден. Она просто использует это как средство удержать Дентона.

Джон оживленно вскинул голову.

— Вот как? Брат Жюльетт в тюрьме? Теперь мне понятен подслушанный садовником разговор.

— То, что она избавилась от его и своего братьев ради Дентона? Х‑м‑м, как бы мне не пришлось избить его до полусмерти, может, это вернет ему утраченную отвагу!

— Похоже, лорд Дентон был замешан в чем‑то не слишком приятном, — заметил Джон. — А кроме того, он, видно, хочет покончить с прошлым, иначе не предлагал бы найти брата Жюльетт, чтобы получить ответы. Он назвал тюрьму?

— Нет. Скорее всего и этого не знает, — сказал Себастьян.

Джон, хмыкнув, покачал головой.

— Что ж, поскольку все началось в Париже, где Дентон встретил Жюльетт, можно предположить, что и тюрьма где‑то поблизости. Намереваетесь нанести ему визит?

Себастьян нахмурился.

— Знаешь, если хорошенько призадуматься, имя Жюльетт слишком часто всплывает в связи с некоторыми странными событиями: дуэль, побег сестры Мэгги из Уайт‑Оукс, случаи с отцом. Чертовски запутанная паутина, в которой загадок больше, чем мы думаем.

— Причина и следствие? — задумчиво предположил Джон. — То, что началось, как обычный замысел, могло перерасти в нечто куда более зловещее.

— Неужели все так просто?

— Возможно, нет, — рассмеялся Джон.

— К вам посетитель, месье! — раздраженно объявил сторож, распахивая дверь. — Я велел ему прийти завтра, в более подходящее время. Но нет, он не желает уходить. Твердит, что знает вас, но себя назвать отказывается.

— Где он? — нехотя бросил Себастьян.

Морис ткнул пальцем в темноту.

— У крыльца. Поразительно, сколько людей отказываются подняться по ступенькам, словно входная дверь все еще существует! Кажется, я унюхал запах рагу?

— Бери миску и садись. Я встречу нашего визитера.

— Хотите, пойду я? — предложил Джон. — Половина незваных гостей уверяют, что знакомы с вами, лишь бы получить доступ к знаменитому Ворону.

— Тем легче будет отослать его. Кстати, Морис, там горит фонарь, или мне взять отсюда?

— Я оставил свой на крыльце.

Себастьян кивнул и вышел из кухни. Можно было не спрашивать о фонаре, ночь выдалась светлая. Развалины были залиты призрачным лунным сиянием. Яркий свет фонаря Мориса очертил силуэт обвалившейся каменной арки, бывшей когда‑то входом в замок.

Мужчина стоял спиной к арке, глядя на желтоватый лунный пейзаж. На нем были длинный плащ с пелеринами и низко надвинутая шляпа. Шею обвивал толстый шарф.

Услышав за спиной шаги, незнакомец повернулся. И Себастьян узнал его. Узнал… Вот только не поверил собственным глазам.

— Я живой, — заверил гость. — Из плоти и крови.

— И крови? Что же, сейчас проверим, не привидение ли пришло меня терзать, — бросил Себастьян, широко размахнувшись. Его кулак молниеносно врезался в челюсть Джайлза.

Date: 2015-09-24; view: 282; Нарушение авторских прав