Глава 12

Дело вкуса

Самый распространенный вопрос, который нам задают про близнецов (не считая вопроса про ЭКО), – чем они отличаются друг от друга. Некоторые мамы близнецов выдают давно заготовленный ответ.

– Одна напористая, другая уступчивая, – сообщает мама двухлеток, с которой я знакомлюсь в парке в Майами. – Идеальный симбиоз.

У Лео и Джоуи все не так шоколадно. Они похожи на старую супружескую пару – неразлучны, но вечно ругаются. (Скорее всего, научились этому у нас с Саймоном.)

Разница между ними становится более очевидна, когда они начинают разговаривать. Лео несколько месяцев произносит лишь отдельные слова. Потом вдруг за ужином поворачивается ко мне и странным монотонным голосом отчеканивает:

– Я ем.

Не удивительно, что он в первую очередь овладел именно настоящим временем. Ведь он живет в настоящем. Постоянно в движении – в стремительном движении, не ходит, а бегает. По звуку шагов я сразу понимаю, кто приближается.

А вот любимая грамматическая форма Джоуи – притяжательные местоимения. Мой зайчик, моя мама. Шагает он медленно, как старичок, – потому что все время таскает с собой все свои любимые вещи. Они меняются, но их всегда много (был период, когда он спал с маленьким венчиком для взбивания). Наконец он сортирует нужные ему вещи по двум портфелям, которые таскает с собой из комнаты в комнату. Лео нравится выхватывать портфели у него из рук и поскорее бежать наутек. Если бы меня попросили охарактеризовать малышей одним словом, я бы сказала так: один – хулиган, второй – скряга.

Что до Бин, та до сих пор предпочитает командовать. Винить в этом воспитателей детского сада вроде бы не с руки – совершенно очевидно, что командный тон соответствует ее натуре. Она постоянно чего‑нибудь требует – как правило, для себя. Саймон прозвал ее «профсоюзным боссом».

– Профсоюзный босс требует спагетти на ужин, – обычно говорит он.

Нам трудно было воспитывать Бин по‑французски, когда она была в доме одна. Но теперь, когда детей трое, а нас, родителей, двое, придерживаться строгой системы французского воспитания еще сложнее. Однако необходимость в этом возросла. Если мы не научимся контролировать малышей, они станут управлять нами.

Хоть в одном у нас не возникает проблем – в том, что касается еды. Французы, разумеется, гордятся своей кухней и очень любят поболтать на эту тему. Мои коллеги за обедом обычно обсуждают то, что ели вчера за ужином. А когда Саймон идет выпить пива со своими приятелями‑французами из футбольной команды, те говорят о еде, а не о девушках.

То, насколько «офранцузились» наши дети в еде, становится очевидным, когда мы приезжаем в Америку. Моя мама в радостном предвкушении пытается накормить Бин классическим американским блюдом – полуфабрикатом для микроволновки из макарон с сыром. Съев несколько кусочков, Бин произносит:

– Это не сыр! – и, кажется, впервые в жизни презрительно фыркает.

В Америку мы приехали в отпуск, поэтому часто ходим в рестораны. Плюс американских ресторанов состоит в том, что здесь все намного лучше приспособлено для детей. Есть удобства, о которых во Франции и не слыхивали: высокие стульчики для кормления, цветные карандаши и пеленальные столики в туалете. (В Париже все это тоже встречается, но чтобы одновременно в одном заведении – ни разу не видела.)

Тем не менее я каждый раз с ужасом предвкушаю встречу с пресловутым детским меню. Неважно, куда мы пришли – в ресторан, специализирующийся на морской кухне, итальянской, кубинской, – детское меню в Америке везде почти одно и то же. Гамбургеры, жареные куриные наггетсы (теперь их изобретательно называют «нежными куриными кусочками»), пицца, изредка спагетти. Овощей почти нигде не предлагают, если не считать картошку фри и чипсы. Крайне редко встречаются фрукты. Детей даже не спрашивают, как им прожарить мясо. Вероятно, опасаясь судебных исков в случае отравления, все мясо нещадно доводят до депрессивно‑серого цвета.

И не только в ресторанах детей воспринимают так, будто вкусовые рецепторы у них отсутствуют. Однажды во время поездки в США записываю Бин на пару дней в теннисный лагерь, где детей кормят обедом. На обед мы получаем упаковку белого хлеба и две упаковки плавленого сыра в пакетиках. Даже Бин, готовая лопать спагетти и гамбургеры хоть каждый раз, в шоке от такого.

– А завтра будет пицца! – весело объявляет тренер.

Кажется, в Америке преобладает мнение, что дети очень разборчивы в еде и предлагать им что‑то, кроме бутербродов с сыром, можно лишь на свой страх и риск. Разумеется, если верить в эту чушь, так и будет. Многие дети действительно капризны и не едят почти ничего. Нередко они годами сидят на монодиете, если можно так выразиться. К примеру, сын моей подруги из Атланты ест только все белое, например, рис или макароны. Второй сын отказывается есть что‑либо, кроме мяса. Маленький племянник моей знакомой из Бостона должен был перейти на твердую пищу уже к Рождеству. Но случилось то, что случилось: он отказался есть что‑либо, кроме шоколадных Санта‑Клаусов, и родители закупили их оптом, предположив, что после Нового года они исчезнут из продажи.

Обслуживать капризных едоков непросто. Одна моя знакомая мамочка с Лонг‑Айленда готовит четыре разных завтрака для каждого из своих четырех детей – и пятый для мужа. Папа‑американец, приехавший в Париж с семьей, с благоговением говорит, что его семилетний отпрыск очень придирчив во всем, что касается текстуры пищи. Например, он любит сыр и лепешки по отдельности, но не станет есть их в запеченном виде, потому что лепешки после запекания «слишком хрустят». Последние слова он произносит шепотом, с опаской поглядывая на сына.

Вместо того чтобы бороться с капризами, американские родители капитулируют перед ними. В книге «Чего ждать от вашего карапуза» говорится: «Разрешать маленькому ребенку в течение нескольких месяцев питаться одними хлопьями с молоком, макаронами или бутербродами с сыром (при условии, разумеется, что изредка он все‑таки ест фрукты или овощи) – не потакание капризам, а вполне допустимая тактика. Несправедливо настаивать, чтобы дети ели все, что им дают, в то время как у взрослых выбор за столом гораздо больше».

А ведь есть еще и кусочничество. Когда я приезжаю к родителям, маленькие пакетики с чипсами и печенюшки постоянно появляются между завтраком и обедом, обедом и ужином. И так во всех домах, где есть дети. Доминик, живущая в Нью‑Йорке француженка, признается, что поначалу была потрясена, узнав, что в детском саду, куда она отдала дочь, детей кормят каждый час. И так целыми днями. Удивило ее и то, что на детских площадках родители регулярно подкармливают своих детей.

– Если малыш начинает капризничать, ему тут же затыкают рот едой. Еда становится выходом из любой ситуации, – замечает Доминик.

Во Франции такого не увидишь. В Париже я покупаю продукты в обычном супермаркете. Но по примеру всех французских семей среднего класса мои дети никогда не пробовали ни приторный кукурузный сироп, ни «долгоиграющий» хлеб. Они едят не «фруктовые конфеты», а фрукты. И так привыкли к натуральной пище, что вкус полуфабрикатов кажется им странным.

Как я уже говорила, дети во Франции обычно едят три раза в день, в установленное время, плюс полдник. Никогда не видела, чтобы ребенок‑француз лопал печенье или что‑то подобное в парке в десять утра. Французские рестораны – как правило, бистро или пиццерии – также предлагают детское меню, хотя эти блюда тоже не отнесешь к «высокой кухне». Например, бифштекс с картошкой фри.

– Дома мы никогда не делаем картошку фри: дети знают, что единственный способ полакомиться этим блюдом – пойти в ресторан, – говорит моя подруга Кристина.

Но в большинстве ресторанов подразумевается, что дети заказывают по обычному меню. Однажды в итальянском ресторане прошу приготовить для Бин спагетти с простым томатным соусом, а официантка предлагает попробовать что‑нибудь более интересное, например пасту с баклажанами.

Безусловно, «Макдональдсы» и во Франции популярны, и полуфабрикаты можно купить, если хочется.

Но каждый француз в курсе, что нужно съедать минимум «пять фруктов или овощей в день», как рекомендует государственная кампания в поддержку здорового питания. В Париже даже есть известный ресторан, который так и называется: «Пять фруктов и овощей в день».

Да, дети французов тоже иногда едят гамбургеры и картошку фри, но я никогда не встречала карапузов, которые питались бы чем‑то одним и отказывались есть все остальное; не встречала и родителей, допускающих такое. И дело не в том, что во Франции дети больше любят овощи. Нет, конечно. Некоторые блюда им нравятся больше других, и во Франции тоже есть капризные трехлетки. Но им никто не разрешает исключать из рациона пищу определенной консистенции, цвета или вкуса лишь потому, что так захотелось. Экстремальные капризы детей французы считают в худшем случае «опасным пищевым расстройством», а в лучшем – отвратительной невоспитанностью.

А теперь о том, как важны последствия этих различий. Во Франции ожирением больны всего 3,1 % пяти‑ и шестилетних детей. В Америке – 10,4 %. И чем старше ребенок, тем больше эта разница. Даже в богатых американских кварталах я постоянно вижу толстых детей. Но за пять лет на французских детских площадках лишь один раз встретила девочку, которую можно было бы назвать полной (не факт, что она была не американкой).

В том, что касается детского питания, как и других аспектов воспитания, мне не дает покоя один вопрос: как французам это удается? Как им удается сделать своих детей маленькими гурманами? И почему их дети не толстеют? Положительные результаты я вижу на каждом шагу, но все же – как, как французские карапузы становятся идеальными едоками?

Полагаю, все начинается в младенчестве. Когда Бин исполнилось полгода и я решила начать прикорм твердой пищей, выяснилось, что во французских супермаркетах не продается полужидкая рисовая каша, которую советовали в качестве первого прикорма моя мама и все мои англоязычные подруги. Обегав полгорода, я наконец отыскала очень дорогую кашу немецкого производства – в магазине экотоваров, на полке с памперсами из вторичного сырья.

А потом я узнала, что французы не начинают прикорм с безвкусных и бесцветных каш – вместо них они дают детям овощи. Первой взрослой едой французских малышей, как правило, становится пюре из отваренной на пару зеленой фасоли, или шпината, или моркови, или очищенных цуккини и белой части лука‑порея.

Разумеется, и в других странах младенцы едят овощи, иногда даже в качестве первого прикорма. Но овощи, хотя и воспринимаются как обязательный источник витаминов, считаются «скучными». Нам очень хочется, чтобы дети ели овощи, но мы как само собой разумеющееся воспринимаем, что любить они их не будут. Кулинарные бестселлеры учат родителей тому, как половчее прятать овощи в мясные фрикадельки, рыбные палочки и макароны с сыром, чтобы дети ничего не заметили. Однажды я своими глазами видела, как мои друзья, подмешав овощи в йогурт, запихивали эту смесь малышу в рот, пока тот сидел перед телевизором и не замечал, что ему подсовывают.

– Не знаю, долго ли мы еще сможем этим заниматься, – шепнула мама.

Французские родители прививают малышам любовь к овощам с совершенно иным посылом и куда большей настойчивостью. Они красочно описывают вкус каждого из овощей и говорят о первом знакомстве с сельдереем как о начале дружбы на всю жизнь.

– Мне хотелось, чтобы дочка почувствовала чистый вкус моркови. А потом – цуккини, – рассказывает Самия, мамочка, показывавшая мне свои фотографии в стиле ню.

Подобно другим французским родителям, Самия рассматривает знакомство с овощами и фруктами как начало кулинарного образования дочери, способ открыть для нее все богатство вкусов.

Авторы некоторых пособий по уходу за младенцами допускают, что любовь к некоторым продуктам развивается не сразу. Если малыш что‑то отвергает, необходимо подождать несколько дней, а потом предложить снова. Все мы через это проходили – и я, и мои подруги. Но мы почему‑то решили, что, если после нескольких попыток ничего не вышло, значит, наши дети просто не любят авокадо, сладкий картофель или шпинат.

Во Франции этот совет – снова предлагать детям отвергнутую пищу – приобрел масштабы важнейшей родительской миссии. Родители тут считают, что дети, конечно, могут предпочитать определенные продукты, но все овощи обладают по‑своему богатым и интересным вкусом. Задача родителей – научить ребенка ценить это многообразие вкусов. Французы верят, что должны научить ребенка есть – так же, как учат его спать, ждать и говорить bonjour.

При этом никто не предполагает, что знакомство с овощами пройдет без сучка и задоринки. Как говорится в бесплатной брошюрке по детскому питанию, выпущенной при поддержке правительства Франции, «все дети разные»: «Некоторые с удовольствием пробуют новую пищу. Других не так радует этот процесс, поэтому знакомство с разнообразными вкусами занимает чуть больше времени». Авторы брошюрки советуют родителям проявлять настойчивость при вводе новых видов прикорма и не сдаваться, даже если ребенок отверг еду более трех раз.

Французы действуют неторопливо. «Попросите малыша попробовать всего один небольшой кусочек, затем переходите к следующему блюду», – рекомендуют авторы брошюры. И добавляют, что ни в коем случае нельзя предлагать что‑то взамен непонравившегося продукта. Если ребенок отказывается есть, реагировать надо нейтрально. «Если не акцентировать внимание на отказе, ребенок вскоре прекратит упрямиться, – обещают авторы. – Не паникуйте. Продолжайте параллельно давать ему молоко или смесь, если боитесь, что он не наедается.»

Подход к постепенному формированию у детей гастрономических предпочтений нашел отражение в легендарной энциклопедии воспитания Лоранс Перно «Я воспитываю ребенка» (J’élève топ enfant). Глава о введении прикорма называется так: «Как постепенно научить вашего ребенка есть все». «Малыш не хочет есть артишоки? Наберитесь терпения. Через несколько дней попробуйте снова, замешайте несколько кусочков артишока в пюре, например картофельное», – учит Перно.

В брошюрке о прикорме рекомендуется готовить один и тот же продукт разнообразными способами. «Отваривайте на пару, запекайте в пергаменте или на гриле, подавайте продукты свежими, с соусами и приправами. Так ваш ребенок откроет для себя разные цвета, консистенции и ароматы пищи», – поясняют авторы.

Они также советуют беседовать с ребенком о еде – метод а‑ля Дольто. «Очень важно успокоить малыша, поговорить с ним о новом виде пищи», – написано в брошюре. Причем этот разговор не должен ограничиваться одним лишь «нравится» – «не нравится». Например, авторы предлагают показать ребенку тот или иной овощ и спросить: «Как ты думаешь, будет ли он хрустеть, когда откусишь кусочек? На что похож этот аромат? Что ты чувствуешь на языке?» Рекомендуется проводить «вкусовые игры». Например, давать малышам кусочки яблок разных сортов, чтобы они определили, какие самые сладкие, а какие – кислые. Или завязать ребенку глаза и попросить его назвать уже знакомые продукты.

Все французские пособия по воспитанию детей призывают родителей не терять самообладания и веселого расположения духа во время еды, а главное – придерживаться плана, даже если ребенок не проглотил ни кусочка. «Не заставляйте его есть, но и не сдавайтесь, продолжайте предлагать пищу снова и снова. Постепенно продукты станут знакомыми, он попробует все… и, несомненно, полюбит.»

Чтобы лучше понять, откуда у французских детей такой хороший аппетит, посещаю парижскую Commission Menus (комиссию по составлению меню). Именно здесь получают одобрение изысканные варианты блюд, которые каждый понедельник вывешивали у входа в ясли Бин. Задача комиссии – составить меню парижских яслей на два месяца вперед.

Я, наверное, единственная иностранка, побывавшая на заседании этой комиссии. Оно проходит в комнате без окон в правительственном здании на берегу Сены. Председательствует Сандра Мерле, главный диетолог парижских яслей. Здесь же присутствуют ее ассистенты и несколько шеф‑поваров, работающих в яслях. Эта комиссия – воплощение идей французов о том, как должны питаться дети.

Во‑первых: нет такого понятия, как «детское питание». Диетолог зачитывает варианты меню: четыре блюда на каждый день. Нигде не встречается картошка фри, куриные наггетсы, пицца и кетчуп. Например, обед в пятницу состоит из салата из красной капусты и свежего мягкого сыра (это закуска); основное блюдо – сайда (colin) в укропном соусе с экологически чистым картофелем, который также подадут под соусом а l'anglaise. Из сыров в этот день будет куломье. – мягкий сыр типа бри. А на десерт – печеное яблоко (экологически чистый продукт). Все будет порезано или подано в виде пюре, в зависимости от возраста детей.

Во‑вторых: важно разнообразие. Суп из лука‑порея убирают из меню, стоит одному из членов комиссии вспомнить, что дети уже ели порей на прошлой неделе. Мерле вычеркивает блюдо из помидоров – тоже повтор – и заменяет его салатом из отварной свеклы. Она говорит, что из яслей поступили жалобы – еда «каждый день одного цвета», и предлагает подумать над цветовой гаммой. Поварам напоминают, что, если дети постарше (двух‑ и трехлетки) едят пюре из овощей (гарнир), на десерт они должны получить целый фрукт, так как «пюрированная» пища для самых маленьких.

Повара хвастаются своими успехами.

– Я приготовил мусс из сардин, добавив немного сливок, – рассказывает повар с курчавыми черными волосами. – Дети были в восторге. Мазали на хлеб.

Все очень хвалят супы.

– Малыши обожают супы, неважно, из овощей или из фасоли, – вступает другой повар.

– А я сделал суп с луком‑пореем и кокосовым молоком – им очень понравилось, – добавляет третий.

Потом кто‑то вспоминает про fagots de haricots verts, и все начинают смеяться. Это традиционное французское блюдо подается на Рождество, и в прошлом году его должны были готовить во всех яслях. Пучки бланшированной зеленой фасоли оборачивают ломтиками копченой свиной грудинки, закрепляют зубочисткой и запекают на гриле. Видимо, ясельным поварам это показалось слишком уж вычурным, хотя они не смущаются, когда их просят вырезать цветочки из киви.

Еще один принцип: если поначалу малышу не понравилось какое‑то блюдо, следует предложить его еще раз.

Мерле напоминает поварам, что новые продукты надо вводить постепенно и готовить их разными способами. Например, ягоды сначала предлагать в виде пюре, поскольку детям уже знакома такая консистенция. Потом можно подавать ягоды, нарезанные кусочками.

Один из поваров спрашивает, как поступить с грейпфрутом. Мерле предлагает подать тонкий ломтик фрукта, присыпанный сахаром, а во второй раз – уже без сахара. Такой же метод рекомендуется для шпината.

– Наши дети совсем не едят шпинат. Все приходится выбрасывать, – ворчит один из поваров.

Мерле советует смешивать шпинат с рисом, чтобы он выглядел более аппетитно. И обещает разослать инструкцию, как это делать.

– В течение года необходимо вводить шпинат несколько раз, и рано или поздно они его полюбят, – уверяет она. И добавляет, что стоит одному из детей начать есть шпинат, как другие последуют его примеру. – Это один из главных принципов пищевого воспитания.

Овощи особо заботят всех присутствующих. Кто‑то из поваров говорит, что дети соглашаются есть зеленую фасоль только под соусом из сливок или с соусом бешамель.

– Нужно найти золотую середину: иногда подавать с соусом, иногда без, – советует Мерле.

Затем повара долго обсуждают ревень.

Просидев два часа под флуоресцентной лампой, я подустала. Мне хочется домой, ужинать. Но комиссия еще не добрался до рождественского меню.

– Может, фуа‑гра? – предлагает один повар.

Другой рекомендует мусс из утки. Поначалу думаю, что оба шутят, но никто не смеется. Затем комиссия обсуждает, что выбрать на второе – семгу или тунца (сначала предлагали морские гребешки, но Мерле решила, что это слишком дорого).

А какой сыр? Мерле советует козий с травами – в последний раз дети ели козий сыр на пикнике осенью.

Наконец меню утверждают: рыба с муссом из брокколи и двумя видами сыра из коровьего молока, а на десерт – пирог с яблоком и корицей, йогуртово‑морковный торт и традиционный рождественский пирог с грушами и шоколадом. («Нельзя отступать от традиций. Родители скажут: где грушевый пирог?») Мусс из шоколада промышленного производства кажется Мерле недостаточно праздничным вариантом для полдника. В итоге выбирают более изысканное блюдо: шоколадное льеже – мусс со взбитыми сливками, который подают в стаканчике.

Никому из присутствующих не кажется, что все эти вкусы чересчур сложны для малышей. И если подумать, они не слишком пикантны – да, блюда готовятся с добавлением трав, но в них нет ни маринадов, ни горчицы, ни оливок. Однако присутствуют грибы и сельдерей, а главное – много овощей. И смысл не в том, что всем детям эти блюда обязательно понравятся: просто у них будет шанс попробовать каждое из них.

Вскоре после заседания комиссии подруга дает мне почитать книгу «Человек, который ел все» американского кулинарного критика Джеффри Стайнгартена. Он пишет, что, став автором кулинарной колонки Vogue, понял: его личные предпочтения в еде делают его несправедливо предвзятым. «Я опасался, что мои обзоры не более объективны, чем критика искусствоведа, который ненавидит желтый цвет», – признается он. Чтобы избавиться от предвзятости, он затеял проект, задача которого – полюбить самые ненавистные блюда. Среди них кимчи (маринованная капуста, национальное корейское блюдо), анчоусы, рыба‑меч, ракушки, укроп, свиное сало и десерты из индийских ресторанов (последние, по выражению Стайнгартена, имеют «вкус и консистенцию крема для лица»). В свое время он изучал науку о вкусах и сделал вывод, что то или иное блюдо не нравится лишь потому, что вкус его непривычен. Но если есть эти блюда каждый день, внутреннее сопротивление уйдет.

Стайнгартен решил ежедневно съедать каждое из перечисленных нелюбимых блюд. При этом он старался пробовать их в наилучшем виде: например, крошеные анчоусы в чесночном соусе ел на севере Италии, а капеллини с соусом из ракушек – в ресторане на Лонг‑Айленде. Кимчи он пробовал десять раз – в десяти разных корейских забегаловках.

Спустя полгода Стайнгартен понял, что его по‑прежнему тошнит от индийских десертов. («Далеко не все индийские сладости по вкусу и консистенции похожи на крем для лица. Некоторые похожи на теннисные мячики»). Но почти все остальные блюда, которые он раньше на дух не переносил, стали его любимыми и даже обожаемыми. После десятой порции кимчи он пришел к выводу, что это «лучшее из маринованных блюд в мире». «Не бывает абсолютно отвратительных запахов или вкусов, а старые привычки забываются», – делает он вывод.

Французы используют точно такой же подход в детском питании: пробовать и пробовать, рано или поздно любое блюдо придется по вкусу. Стайнгартен узнал об этом из научных исследований и проверил на собственном опыте. А французские родители, догадываясь об этом интуитивно, просто следуют этому правилу. Во Франции введение в рацион разнообразных продуктов, включая овощи, – не одно из многих правил детского питания, а основной его принцип. Типичная французская семья среднего класса свято верит: в мире существует богатейшее разнообразие вкусов, и дети должны научиться их ценить.

Это не просто теория, применить которую можно лишь в подконтрольной среде, к примеру в яслях. Этого принципа придерживаются на всех французских кухнях. Убеждаюсь в этом в гостях у Фанни, издателя. Фанни живет в восточном Париже, в квартире с высокими потолками. У нее муж Венсан и двое детей – четырехлетняя Люси и трехмесячный Антуан.

У Фанни симпатичное круглое лицо и задумчивый взгляд. Обычно она приходит с работы около шести и кормит Люси в половине седьмого. Антуан тем временем пьет из бутылочки. Фанни признается, что редко готовит изысканные блюда вроде тушеного цикория с мангольдом, которые Люси привыкла есть в яслях. Но каждый ужин для нее – очередной этап гастрономического образования дочери. Ее не слишком волнует, сколько съест малышка. Однако она заставляет Люси попробовать хотя бы по кусочку того, что лежит на тарелке.

«Пусть попробует все» – принцип, о котором говорят все французские мамы, стоит мне задать вопрос о детском питании.

В рамках этого принципа все члены французских семей едят на ужин одно и то же. Никаких блюд на выбор нет.

– Я никогда не спрашиваю у Люси, что она будет есть. Просто говорю: «Сегодня на ужин то‑то и то‑то», – объясняет Фанни. – Если Люси не доест, ничего страшного.

Родителям‑нефранцузам такой подход, возможно, покажется тиранией и издевательством над беспомощными детьми. Однако Фанни считает, что позволяет Люси почувствовать себя взрослой.

– Когда все мы едим одно и то же, она чувствует себя большой – пусть даже у нее маленькая порция.

Фанни рассказывает, как удивляются друзья‑иностранцы, приходя к ней в дом, и увидев Люси за столом:

– Они спрашивают: «Как такая маленькая девочка может отличить камамбер от грюйера, а грюйер от козьего сыра?»

Фанни также старается внушить дочери мысль о том, что готовить еду – большое удовольствие. По выходным они вместе пекут пироги. Малышка всегда участвует в приготовлении ужина – накрывает на стол или помогает готовить.

– Мы превращаем все в игру и помогаем ей. И так каждый день.

Когда приходит время садиться за стол, Фанни не заставляет дочь пробовать все блюда, сурово грозя пальцем. Нет, сначала они заводят разговор о еде, обсуждают вкус каждого из сортов сыра. А поскольку Люси помогала приготовить ужин, ей самой интересно, вкусно ли получилось. Ведь она участвовала! А если какое‑то блюдо не удалось?

– Вместе посмеемся, – шутит Фанни.

Хорошему настроению за столом способствует и то,

что ужин не затягивается до бесконечности. Как только Люси все попробует, ей разрешают выйти из‑за стола. Книга «Ваш ребенок» советует: ужин с маленькими детьми не должен длиться более получаса. Подрастая, дети задерживаются за столом подольше. А когда им позволяют позже ложиться спать, то и ужинают они позже, вместе с родителями.

Планирование домашнего меню требует знаний о сбалансированном питании. Меня поражает то, как французские мамочки – и Фанни в том числе – умудряются держать в голове ежедневную схему питания детей. Помня, что мясные блюда, богатые белком, дети обычно едят в саду на обед, на ужин им дают углеводную пищу – макароны с овощами, например.

Несмотря на то что Фанни бегом бежит с работы домой, ужин она сервирует не спеша и подает одно блюдо за другим, как это делают в детских учреждениях. Люси ест холодную закуску из овощей – к примеру, тертую морковь в соусе винегрет. Затем появляется основное блюдо – как правило, паста или рис с овощами. Иногда Фанни готовит рыбу или мясо, но обычно учитывает, что Люси ела их за обедом.

– Стараюсь вечером рыбу или мясо не готовить, так уж меня воспитали. Одного раза в день достаточно. Лучше приготовлю побольше овощей.

Некоторые родители говорят, что в холодное время года на ужин они часто готовят суп и подают его с кусочком багета. Суп – сытное блюдо, в основном из круп или овощей. Многие родители протирают супы в пюре. Это и есть «зимний» ужин. На завтрак или полдник детям дают соки (не всегда), но в остальное время, за обедом и ужином, они пьют только воду – комнатной температуры или слегка охлажденную.

Почти все мои знакомые французы в субботу или воскресенье устраивают грандиозный семейный обед – еп famille. При этом дети охотно участвуют в приготовлении еды и сервировке стола.

– По выходным мы печем пироги и готовим что‑то еще. У детей есть свои кулинарные книги, свои рецепты, – рассказывает Дениз, эксперт по медицинской этике и мама двоих девочек.

После долгих приготовлений семья садится за стол. Во Франции едят только за столом, желательно в компании других людей. Французские социологи Клод Фишлер и Эстель Массон, авторы книги «Еда» (Manger), пишут, что если француз на лету съел пару бутербродов, это за еду не считается. Для французов «поесть» – значит посидеть за столом в компании, поглощая пищу не спеша, не занимаясь при этом другими делами.

На празднике в честь пятилетия Бин объявляю, что настало время есть торт. Дети, до этого занятые шумной игрой, вдруг гуськом проходят в столовую и спокойно усаживаются за стол. Бин сидит во главе стола и раздает тарелки, ложки и салфетки. Мне лишь остается зажечь свечи и внести торт. К пяти годам умение спокойно сидеть и есть за столом отработано у французских детей на уровне рефлекса. Никто даже не думает о том, чтобы есть на диване перед телевизором или за компьютером.

Разумеется, одно из преимуществ строгой системы правил, установленных в семье, состоит в том, что можно разок нарушить правила, не опасаясь, что вся система потерпит крах. Дениз говорит, что раз в неделю разрешает своим дочкам (7 и 9 лет) поужинать перед телевизором. В выходные и в дни школьных каникул французы не так строго соблюдают режим питания и отхода ко сну. Но верят, что система снова начнет работать, когда понадобится.

Во французских журналах часто появляются статьи о том, как вернуть ребенка к прежнему режиму по возвращении из отпуска. Когда мы гостим у Элен и Уильяма, я начинаю немного паниковать – уже полвторого, а Уильям все еще не вернулся домой с продуктами для обеда. Но Элен считает, что дети вполне могут подстроиться и подождать. Ведь они тоже люди в конце концов и способны справиться с недовольством, если что‑то откладывается. Она открывает пакет чипсов, дети садятся за кухонный стол и едят их. А потом снова выбегают играть на улицу, пока их не позовут к обеду. И никакой катастрофы не происходит. Чуть позже мы собираемся за столом, который вынесли под дерево, и чудесно едим на свежем воздухе.

Парк‑Слоуп в Бруклине вполне мог бы стать штаб‑квартирой корпорации «Чрезмерная опека». Здесь зарождаются и находят подкрепление все самые новомодные тенденции в воспитании детей, появляются все новые товары для «думающих родителей». Тут же находится «первый в Нью‑Йорке бутик для кормящих и слинго‑мам», а также детский сад за 15 тысяч долларов в год, в котором воспитатели «не одобряют игры в супергероев и пресекают их». Если вы живете в Парк‑Слоуп, компания «Детские телохранители» сделает вашу квартиру безопасной для малыша «всего за каких‑то 600 долларов». Я наслышана о репутации чрезмерно бдительных родителей из этого престижного района, но все равно оказалась не готова к сцене, увиденной на детской площадке солнечным воскресным утром.

Поначалу решаю, что папа с сыном заняты уже знакомой мне «игрой в комментарии», только в какой‑то особо активной форме. Мальчику на вид около шести. Отец (на нем дорогие джинсы, на лице – стильная двухдневная щетина) залез аж на самый верх детской лесенки, и сопровождает все действия своего отпрыска непрерывными комментариями не только по‑английски, но, кажется, еще и по‑немецки, правда с сильным американским акцентом. Комментирование на двух языках – это что‑то новенькое!

Мальчик, кажется, уже привык, что папа съезжает с горки вслед за ним. Они переходят на качели, и все это время папа не прекращает свои двуязычный монолог ни на секунду.

Потом приходит мама. Худая как жердь брюнетка, тоже в дорогущих джинсах, в руках – пакет продуктов с соседнего фермерского рынка.

– А вот и твоя петрушка, малыш! Кто хочет перекусить петрушкой? – сюсюкает она, протягивая мальчику зеленую веточку.

Перекусить петрушкой? Кажется, я понимаю намерение этих родителей: они не хотят, чтобы их чадо растолстело и стремятся разнообразить его рацион. Наверное, они считают себя оригиналами, способными дать своему ребенку необычный опыт: немецкий язык, петрушка…

Справедливости ради замечу, что петрушка вряд ли испортит ребенку аппетит. Однако с высоты своего «французского» опыта скажу, что есть причина, почему петрушка не пользуется популярностью у детей в качестве перекуса. Сама по себе петрушка невкусная, хороша она только как приправа к блюдам.

Не могу избавиться от мысли, что такие родители отбивают у ребенка понимание того, что такое «вкусно» и «невкусно». А если вдруг мальчик узнает, что на свете есть печенье?

В тепличной среде Парк‑Слоупа некоторые родители, кажется, перещеголяли сами себя. Теперь они не просто задаются «американским вопросом», как ускорить развитие детей. Им уже хочется обмануть основные вкусовые предпочтения, свойственные человеку!

Понимаю, что и сама грешу этим, когда Бин идет на свой первый праздник Хэллоуина (ей около двух лет).

Мало кто из французов отмечает его, поэтому каждый год группа англоговорящих мам из Парижа снимает верхний этаж «Старбакса» у площади Бастилии.

Бин быстро поняла, что ей будут давать конфеты – помногу, и тут же начинает их есть. Причем не две‑три, она пытается съесть все конфеты из своего пакета. Она сидит в углу зала и запихивает в рот розовые, желтые, зеленые липкие сладости. Я была вынуждена вмешаться, чтобы она разом все это не проглотила.

И тут мне приходит в голову, что в отношении сладостей я избрала неверный подход. Ведь до того дня Бин почти не ела конфет, а тем более желейных: как «правильная мама» я делала вид, что конфет не существует.

Мне часто приходилось видеть, как родители терзаются вопросом: давать или не давать детям сладкое? Однажды моя знакомая англичанка заявила, что ее дочь не будет есть печенье, потому что «ей не обязательно знать, что это такое». Другая мама, психолог, едва до нервного срыва не дошла, рассуждая, стоит ли давать своему полуторагодовалому чаду фруктовое мороженое – хотя стоял жаркий летний день и все дети вокруг мороженое ели. (Наконец решила дать.) А одна пара с тремя высшими образованиями на двоих устроила целый диспут на повышенных тонах по поводу того, можно ли четырехлетке купить леденец на палочке.

Однако нельзя отрицать очевидного: сладости существуют. И французские родители в курсе. Французы не стремятся полностью исключить сладкое из детского рациона. Нет, во Франции десерты – часть системы.

Но дети знают: для сладкого есть свое время. И поскольку сладости возникают в их жизни довольно‑таки часто, им не нужно с остервенением запихивать в рот конфеты, как это делают дорвавшиеся до нормальной еды заключенные. Обычно дети едят сладкое на днях рождения, на праздниках в детском саду, иногда – в качестве угощения. В таких случаях им позволяют есть все.

Когда я пытаюсь запретить близнецам есть сколько угодно конфет и шоколадного торта на праздновании Рождества в детском саду, одна из воспитательниц считает своим долгом вмешаться. Она говорит, что праздник есть праздник, и никаких ограничений быть не должно. Вспоминаю мою стройную подругу Вирджини, которая следит за своим рационом по будням, но в выходные позволяет себе все. Детям тоже нужны отступления от обычных правил.

Но решать, когда можно отступить от правил, а когда нет, должны родители. Однажды я привожу Бин на день рождения Эбигейл, девочки из нашего дома. Приходим первыми. (Мы тогда еще не знали, что на детские дни рождения во Франции принято опаздывать.) Мама Эбигейл ставит на стол тарелку с печеньем и конфетами. Эбигейл спрашивает, можно ли взять конфету. Мама отвечает «нет» и объясняет, что еще не время десерта. Дальше происходит то, что лично я расцениваю как маленькое чудо: Эбигейл с тоской бросает взгляд на конфеты и убегает играть с Бин в соседнюю комнату.

Гораздо чаще, чем конфеты и печенье, французские дети едят шоколад. Французы из среднего класса вообще воспринимают шоколад как отдельный пищевой продукт – из тех, что следует потреблять умеренно. Когда Фанни перечисляет продукты, которые обычно ест ее Люси, среди них есть и печенье, и торт.

– И, разумеется, шоколад, – добавляет она.

Когда на улице холодно, Элен дает своим малышам горячий шоколад. Они пьют его на завтрак с кусочком багета или на полдник с печеньем. Мои дети обожают книжки про Чупи – любимца французских малышей, похожего на пингвиненка. Когда Чупи болеет, мама разрешает ему остаться дома и выпить горячий шоколад. Мы идем в театр недалеко от дома на спектакль «Златовласка и три медведя». Во французской версии медведи едят не овсяную кашу, a bouillie аи chocolat (горячий шоколад, в который для густоты добавлена мука).

– Шоколад восполняет силы, потраченные на учебу, дает энергию, – объясняет Дениз, эксперт по медицинской этике. Она не водит детей в «Макдональдс» и каждый вечер готовит ужин из свежих продуктов. Но на завтрак ее дочки едят шоколад, хлеб и фрукты.

Чтобы ваша фантазия не разыгралась, замечу, что французским детям перепадает не так уж много шоколада: обычно небольшая плиточка, одна чашка горячего напитка или кусочек булочки с шоколадом. Они съедают лакомство с удовольствием и не ждут добавки. Шоколад для них – постоянная часть рациона, а не запретный плод.

Однажды Бин возвращается домой из летнего лагеря и привозит с собой «шоколадный бутерброд»: багет, а внутри – плитка горького шоколада. Я так поражена, что даже фотографирую это. А позднее узнаю, что «шоколадный бутерброд» – классический французский полдник. Французы не боятся давать детям сладкое. Как правило, торт или печенье подают как десерт на обед или полдник. Но на ужин ни один французский ребенок сладкий десерт не получит.

– То, что съешь вечером, останется с тобой навсегда! – комментирует Фанни.

После ужина она обычно дает детям фрукты или фруктовое ассорти, которое продается везде в маленьких баночках. (С сахаром или без сахара.) Во французских супермаркетах есть целая полка готовых ассорти из фруктов. Фанни покупает также натуральный йогурт разных марок и дает его Люси с вареньем.

В том, что касается питания (как и в остальных сферах жизни), родители во Франции стремятся к тому, чтобы дети знали о существовании строгих правил, но в рамках этих правил ощущали себя свободными.

Не помню точно, когда я начала кормить детей завтраками, обедами и ужинами из нескольких блюд. Это поистине гениальное французское изобретение! Все начинается с завтрака. Дети садятся за стол, и я ставлю перед ними тарелку с нарезанными фруктами. Они пробуют то один кусочек, то другой, пока я готовлю тосты или кашу. За завтраком можно пить сок, но дети знают, что за обедом и ужином мы пьем только воду. Даже наш «профсоюзный босс» ничего не имеет против. Мы говорим о том, какой чистый у воды вкус.

Во время обеда и ужина я ставлю на стол овощи. Прежде чем дать детям основное блюдо, слежу, чтобы они хотя бы поклевали закуску. Но обычно малыши вычищают тарелки, кроме тех случаев, когда им предлагают что‑то новое. Тогда вступает в силу правило «пробовать обязательно, но не обязательно доедать». Если Лео отказывается есть незнакомое блюдо, я настаиваю, чтобы он хотя бы понюхал его, – обычно после этого он обязательно откусит кусочек.

Бин иногда обращает это правило в свою пользу: съедает один ломтик цуккини и заявляет, что больше не должна. А недавно сказала, что согласна попробовать все, «кроме салата», – под салатом она подразумевает зеленые листья салата‑латука. Но обычно ей нравятся закуски, которые я делаю: нарезанное ломтиками авокадо, помидор под соусом винегрет или брокколи на пару с каплей соевого соуса и пармезаном. Мы всегда смеемся, когда я готовлю carottes rapées – тертую морковь в соусе – и пытаюсь произнести название этого блюда.

Мои дети садятся за стол голодными, потому что у нас нет перекусов, – за исключением полдника. Этого правила легко придерживаться, так как все дети во Франции его соблюдают. Но мне все равно потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы добиться прогресса. Я просто не реагировала на просьбы выдать кусочек хлеба или банан в перерыве между приемами пищи. Когда дети стали постарше, они перестали просить. Но если иногда это случается, я отвечаю: «Нет, через полчаса ужин». Обычно они не возражают, только если сильно устали. (Вы не представляете, как я горжусь собой, когда в супермаркете Лео показывает на коробку с печеньем и говорит: «Полдник»!)

Я стараюсь соблюдать правила без фанатизма (не быть «больше француженкой, чем сами французы», как говорит Саймон). Например, когда готовлю, даю детям попробовать ломтик помидора или пару горошин. Если предстоит знакомство с новым продуктом – кедровыми орешками, к примеру, – предлагаю им парочку, пока колдую над основным блюдом, чтобы настроить заранее. Иногда я даже даю им по веточке петрушки, хоть и не называю это «перекусом». И воду, разумеется, они могут пить, когда хотят.

Иногда соблюдение всех этих правил питания требует немалых усилий. Особенно когда Саймон в отъезде: так хочется обойтись без закуски и просто метнуть на стол тарелку с макаронами, назвав это ужином. Бывает, я так и делаю. Довольные дети уплетают макароны за обе щеки и, естественно, не просят салат или овощное блюдо.

Но обычно у них нет выбора. Как все французские мамы, я считаю своим долгом научить их ценить разнообразие вкусов и питаться сбалансированно. Как все французские мамы, я стараюсь держать в голове полноценное меню на весь день. Мы придерживаемся принятой во Франции схемы: плотное мясное или рыбное блюдо на обед и более легкий ужин из углеводных продуктов, непременно с овощами. Дети часто едят макароны, но я стараюсь подавать их с разными соусами и выбираю пасту разной формы. Когда есть время, готовлю большую кастрюлю супа на ужин (хотя руки не доходят сделать суп‑пюре) и подаю его с рисом или хлебом.

Неудивительно, что дети считают более аппетитными блюда, приготовленные из свежих продуктов, и те, что выглядят привлекательно. Я задумываюсь о цветовой гамме продуктов, иногда украшая блюда ломтиками помидоров или авокадо, если они выглядят чересчур монотонно. У нас целая коллекция ярких детских тарелок. Но ужин я всегда подаю на белых, чтобы приготовленное блюдо выглядело красочно, а дети понимали, что едят, как взрослые.

За столом я стараюсь, чтобы дети по возможности сами себя обслуживали. С самого раннего возраста я передавала близнецам тарелку с тертым пармезаном, чтобы они сами посыпали свои макароны. Мои дети сами кладут сахар в чашки с чаем или шоколадом. Бин иногда просит угостить ее после еды кусочком камамбера или другого сыра. Я не против. Торт или мороженое за ужином мы едим лишь по праздникам. Но я никак не могу заставить себя сделать «шоколадные бутерброды».

Все перечисленные правила вошли в привычку не сразу: мне повезло, что мои дети вообще любят поесть. Воспитательница в яслях зовет близнецов гурманами (во Франции так вежливо называют обжор). Говорит, что их любимое слово – encore (еще). Есть у них одна, скорее всего детсадовская, привычка, которая меня ужасно раздражает, – после еды они поднимают тарелки и показывают, что все доели. При этом соус, оставшийся на тарелках, капает на стол. (В яслях тарелки, видимо, принято вытирать кусочком хлеба.)

Табу на сладости в нашем доме больше нет. С тех пор как мы стали давать их детям (иногда), Бин уже не заглатывает конфеты, как в последний раз в жизни. Когда на улице холодно, я варю по утрам горячий шоколад и подаю со вчерашним багетом, слегка подогретым в микроволновке, и кусочками яблока, которые дети любят макать в чашки. Настоящий французский завтрак!

Date: 2015-09-22; view: 354; Нарушение авторских прав