Тест на скорость кодирования

Вот в чем проблема с попытками мотивировать людей: никто по‑настоящему не знает, как это делать и делать хорошо. Именно поэтому мы имеем такую процветающую индустрию вдохновляющих постеров, книг по самопомощи и ораторов: то, что нас мотивирует, нелегко объяснить и трудно измерить.

Отчасти сложность состоит в том, что различные типы личностей по‑разному отвечают на различную мотивацию. Мы знаем это благодаря серии экспериментов, предпринятых в 2006 году Кармит Сигал, которая в то время готовилась к защите докторской диссертации на экономическом факультете Гарварда, а теперь преподает в Цюрихском университете.

Сигал хотела проверить, как взаимодействуют личность и стимулы, и в качестве инструмента выбрала один из самых простых на свете тестов – систему оценки базовых канцелярских навыков, которая называется тестом кодирования. Тест этот чрезвычайно прост. Вначале участникам предлагают ключ к ответам, в котором набору простых слов присвоены четырехзначные идентификационные номера. Список выглядит примерно так:

игра – 2715

подбородок – 3231

дом – 4232

шапка – 4568

комната – 2864

А потом чуть ниже на той же странице предлагается тест с выбором из нескольких вариантов, причем для каждого слова даны пять различных четырехзначных чисел как потенциально правильных ответов.

Все, что нужно сделать, – это найти правильное число в предоставленном выше ключе и затем поставить галочку в нужной ячейке (1С, 2А, 3С и т. д.). Это делается мгновенно, хотя порой несколько отупляет мышление.

Сигал привлекла две большие базы данных, которые включали результаты, показанные тысячами молодых людей в тесте на скорость кодирования и стандартном тесте на когнитивные навыки.

Одной такой базой был Национальный лонгитюдный опрос молодежи (National Longitudinal Survey of Youth, или NLSY), гигантское исследование, которое начало изучать огромное число – более 12 000 – молодых людей в 1979 году. Другим источником данных была группа военных рекрутов, которые проходили тест на кодирование в проверочных испытаниях для людей, желающих вступить в ряды вооруженных сил США.

У учащихся средней школы и студентов колледжей, которые участвовали в NLSY, не было никаких реальных стимулов стараться во время тестов: полученные ими баллы предназначались исключительно для исследовательских целей и не оказывали никакого воздействия на их успеваемость и успехи. Однако для рекрутов их тесты имели огромное значение: низкий балл не позволил бы им вступить в ряды вооруженных сил.

Когда Сигал сравнивала результаты двух групп по каждому тесту, она выяснила, что в среднем учащиеся старшей школы и колледжа в когнитивных тестах справлялись с заданиями лучше, чем рекруты. Но в тестах на скорость кодирования с заданием лучше справлялись рекруты.

Конечно, могло оказаться так, что молодые люди, которые собирались вступить в армию, обладали врожденным талантом к сравнению цифр и слов, но это казалось маловероятным. В действительности же тест на скорость кодирования, как поняла Сигал, измерял способность более фундаментальную, чем обычные канцелярские навыки, а именно – склонность и способность участников теста заставить себя заинтересоваться самым скучным на свете заданием.

Рекруты, которым было что терять, вкладывали больше усилий в тест по кодированию, чем молодежь из NLSY, и в таком простом тесте этот дополнительный уровень старания был для них достаточен, чтобы опередить своих лучше образованных сверстников.

Кстати, не забывайте, что NLSY не был одноразовым тестом: он прослеживал прогресс молодых людей в течение многих последующих лет. Так что Сигал вернулась к базе данных NLSY, изучила результаты каждого студента по когнитивным навыкам и результаты теста на скорость кодирования в 1979 году, а потом сопоставила эти числа с заработком тех же людей два десятилетия спустя, когда бывшим студентам было около сорока лет.

Те, кто лучше справлялись с тестом на когнитивные навыки, вполне предсказуемо зарабатывали больше денег. Но то же было верно и в отношении людей, которые лучше справлялись с простейшим тестом на кодирование.

Более того, когда Сигал принялась изучать участников NLSY, которые не окончили колледж, результаты теста на кодирование были стопроцентно надежным предсказателем уровня их зарплаты во взрослой жизни, как и результаты когнитивных тестов. Те, кто получали высшие баллы в тесте на кодирование, получали на несколько тысяч долларов в год больше, чем те, кто справлялись с ним намного хуже.

Почему? Неужели современный американский рынок труда действительно придает такое огромное значение способности сравнивать бессмысленные списки слов и цифр? Разумеется, нет. Сигал не верила, что студенты, которые хорошо справлялись с тестом на кодирование, действительно обладали лучшими навыками кодирования, чем другие студенты. Они преуспевали в тесте по одной простой причине: больше старались. А что действительно ценит рынок труда – так ту внутреннюю мотивацию, которая требуется, чтобы стараться хорошо выполнить задание даже тогда, когда не предвидится никакой внешней награды за хорошие результаты.

Пусть никто этого не осознавал, но тест на кодирование измерял критически важный некогнитивный навык, который имеет огромное значение во взрослом мире.

* * *

Открытия Сигал дают нам совершенно новый способ оценки детей с якобы низким IQ, которые принимали участие в эксперименте с M&M’s в Южной Флориде.

Помните, они показали плохие результаты на первом IQ‑тесте, а потом гораздо лучше справились со вторым – во время которого их стимулировали наградами в виде конфет. Итак, вопрос стоял следующим образом: каков истинный IQ среднего ученика «с низким IQ»? 79 или 97?

Можно с уверенностью утверждать, что его истинный IQ должен быть близок к 97. Предполагается, что во время прохождения IQ‑тестов участник должен очень стараться, а когда дети с низким IQ обретали мотивацию в виде конфет, они старались упорнее. Дело не в том, что шоколадные конфеты магическим образом усиливали их интеллект, позволяя точнее вычислить ответы; эти дети должны были и раньше обладать таким интеллектом. Так что в сущности их интеллект отнюдь не был низким – он приближался к среднему.

Но эксперимент Сигал заставляет предположить, что в действительности первый результат таких детей – 79 баллов – имеет более прямое отношение к их будущим перспективам. Это был своего рода эквивалент тесту на скорость кодирования, тому тесту с низкими ставками и без всякого вознаграждения, который может предсказать, насколько человек будет преуспевать в дальнейшей жизни.

Вполне возможно, у этих детей был отнюдь не низкий IQ, зато у них был низкий уровень того качества, которое заставляет человека усиленно стараться во время выполнения IQ‑теста без всякого очевидного вознаграждения. И еще исследования Сигал показывают, что обладание этим качеством чрезвычайно ценно.