Глава 11 Реальная победа

Римма проснулась с каким-то странным настроением. С одной стороны, она все еще переживала отъезд Кинеши, а с другой – грустить ей тоже не хотелось. «Кинеша сказала, что я сильная, – подумала она, умывая лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться. – А что это значит? Это значит, что я могу справиться со всеми трудностями, которые мне предстоят…»

Римма попыталась представить себе эти самые трудности, которые могут ее ожидать сегодня.

Во-первых, в школу она пойдет одна, без сестры. Это, конечно, неприятно, но не смертельно… Раньше по дороге в школу они болтали обо всем на свете, им было хорошо и весело. «Но можно во время пути думать о чем-нибудь приятном. Например, что будет, когда приедет Егор. Как же я соскучилась по нему! Или придумать какое-нибудь стихотворение, вроде считалочки. Я никогда не сочиняла стихов, было бы интересно попробовать…»

Во-вторых, в школе на нее никто не будет обращать внимание – как будто она пустое место. Или, что гораздо неприятнее, когда Каткова с Вишневецкой крикнут в спину что-нибудь обидное, назовут ее Крупской. Лишь учителя будут хвалить, но от этого только хуже – окружающие начинают считать ее зазнайкой или ботаником. А если еще дурак Присыпкин на переменке привяжется с какой-нибудь дразнилкой…

Конечно, в классе много хороших и добрых девчонок, но они почему-то совершенно не принимают в расчет Римму. Ходят себе мимо, говорят о чем-то своем, интересном, смеются во весь голос, а потом опять шепчутся…

– Я знаю, в чем моя проблема, – пробормотала Римма перед зеркалом, когда расчесывала свои длинные густые волосы. – Я одинока. А хуже этого ничего нет.

Когда-то у нее была такая мысль – стать как все, забросить уроки, вместо пятерок приносить домой тройки. Родители, конечно, расстроятся, но зато в классе будут лучше относиться. «Не будут», – сама себе возразила Римма. И вообще, делать что-то нарочно… «Ум-то, ум-то не спрячешь!» – вспомнила она, как когда-то сказала Настя по какому-то поводу.

В одиннадцатом классе училась девушка, которая тоже была отличницей, и все учителя в один голос говорили, что она непременно станет известной, потому что вместо мозгов у нее было что-то вроде компьютера. Она знала ответы на все вопросы и собиралась участвовать в игре «Что? Где? Когда?» Так вот, эта девушка не любила своих одноклассников и надменно заявляла, что она с ее мозгами найдет нормальную работу и будет получать нормальные деньги, а все остальные, кто над ней посмеивался, будут пирожками в палатках торговать. Римма понимала, что девушка эта тоже в чем-то права, когда заявляла об этом… но самой Римме не хотелось противопоставлять себя окружающим.

Она не хотела подстраиваться и не хотела сидеть одна за партой словно чужая.

«Буду сама собой», – решила Римма. И вообще, Кинеше ведь гораздо тяжелее – она государственное лицо, она в принципе не может позволить себе ничего лишнего. Она должна быть лучшей из лучших – потому что на нее смотрят тысячи глаз… По сравнению с Кинешей Римма была свободным человеком.

Расчесав волосы, Римма привычно подняла руки за голову, чтобы заплести косу, но потом ее словно остановило что-то. В зеркало на нее смотрела девушка с «роскошной шевелюрой» – как сказал Егор. Римма не стала заплетать волосы, а слегка взбила их, придавая естественный вид. Теперь даже старомодная оправа очков казалась не такой противной.

И тут она вспомнила про контактные линзы, которые мама купила когда-то по ее просьбе. Римма еще не пользовалась ими, потому что стеснялась. Придет она в школу, а кто-нибудь скажет: «Крупская, а где твои очки? Забыла на нос нацепить, что ли? Не споткнись!» Римме не хотелось привлекать к себе внимание, но тут она решила, что все равно – пусть говорят что угодно. Она тщательно вымыла руки и аккуратно вставила линзы, как ее научили в кабинете окулиста. Стекла очков уменьшали глаза, делали их маленькими и невыразительными, но сейчас на Римму из зеркала смотрела совершенно другая девушка.

Какая-то новая, особенная…

Она слегка коснулась губ блеском. Многие девчонки в классе уже красились, несмотря на то что учителя вели войну с макияжем, но Римме можно было не злоупотреблять косметикой. Брови у нее были темные, ресницы длинные, легкий румянец на щеках… Яркие зеленовато-карие глаза, которые напоминали чуть переспелый крыжовник, русалочьи глаза, теперь не скрытые толстыми стеклами, они казались огромными и блестящими.

«Господи, да я ли это? – мысленно воскликнула Римма, глядя на себя в зеркало. – Как же я не замечала раньше, что я такая симпатичная?! Егор говорил мне, а я не верила… Значит, он был прав, он увидел меня такой, какая я на самом деле!»

Римма достала из шкафа одежду, которую они когда-то выбирали с Кинешей. Надела болотного цвета джинсы, зеленовато-коричневую рубашку, чуть приталенную, навыпуск. Странное дело, когда они покупали джинсы, то они сидели плотно, а теперь даже чуть-чуть болтались на талии. И в них Римма вовсе не казалась толстой. Так, легкая упитанность, которая, надо сказать, выглядела тоже симпатично.

За время странствий с Кинешей и Егором она здорово сбросила вес, да и потом, когда она заставила Настю готовить легкие салаты, а не печь каждый день калорийные пирожки…

Раньше Римма ходила только в свободной широкой одежде, которая полностью скрывала ее фигуру, – тоже из опасения, что окружающие будут дразнить ее толстой. Но, оказывается, есть вещи, которые делают фигуру лучше.

Достала из коробки новые ботинки стильного бутылочного цвета, на небольшой платформе, которая зрительно удлиняла ноги. Зашнуровала их, опять встала перед зеркалом. «С ума сойти!»

Переложила учебники в новую сумку, которая удачно сочеталась с ее одеждой.

Накинула куртку и вышла из дома.

Странное чувство владело Риммой. Ей было и страшно, и радостно. Она была какой-то незнакомой даже себе, интересной и очень симпатичной. Она ни от кого не зависела и ни в ком не нуждалась, и вместе с тем с ней хотелось дружить. «Дело даже не в одежде, – подумала Римма. – А во мне самой. Что-то внутри меня изменилось… И вообще пусть дразнят – черт с ними!»

Но никто ее и не думал дразнить – ничего такого вызывающего и кричащего на ней не было надето, просто удобная, красивая одежда, которая к тому же очень шла ей. А непривычно распущенные волосы… Таким волосам можно было только позавидовать.

– Сьто, у нас опять новенькая? – прошепелявила Вишневецкая проходя мимо ее парты.

– Дура, это же Денисяк! – буркнула Каткова.

– Сьто? – растерялась Вишневецкая и чуть не упала, задев ногой стул. – Это нася Клюпськая?..

– Сама ты Крупская, – лениво вздохнула Каткова. – Как ты мне надоела со своим пирсингом… Может, тебе прокол в языке неудачно сделали?

Постепенно класс наполнялся одноклассниками, и все они с удивлением поглядывали на Римму. Мальчишки, конечно, пробовали шутить, но, странное дело, их шутки вовсе не показались Римме обидными. Как будто они хотели намекнуть ей, что она интересная девчонка, но стеснялись заявить об этом прямо.

Кое-кто из девчонок принимал удивленный вид, а сидящие впереди Оля и Муся обернулись, стали наперебой хвалить Римму:

– Ой, тебе так идет! А как же ты без очков?

– А я в линзах.

– Ой, здорово! Ну и глазищи у нее, да, Оль?

– А волосы какие! – восхитилась Оля. – Прямо как в рекламе какого-нибудь шампуня…

– Да ты красавица!

– И чего раньше так не приходила!

На вопросы учителей Римма отвечала легко и свободно, и без всякого зазнайства. И любой, кто слышал ее, понимал – это умная девчонка, которой все дается без напряжения. Она далеко пойдет, и вообще, наверное, она может рассказать что-нибудь интересное…

Всю большую перемену она проболтала с Мусей и Олей. Так, обсуждали какие-то пустяки – но зато очень весело было! Римма совершенно не подстраивалась под них, она была сама собой. Муся и Оля не торопились закончить этот разговор, казалось, они не прочь продолжить его и на следующей перемене, и на другой день…

А потом вдруг подошла Каткова – немного мрачная, словно только что поссорилась с Вишневецкой. Римма напряглась, предчувствуя подвох, но Каткова как будто не собиралась делать никаких гадостей.

– Слышь, подруга, – сказала она, глядя немного в сторону. – Я тебя давно хотела спросить – чем ты волосы моешь?

– А что? – с удивлением спросила Римма. – Обычным шампунем… Разве это имеет какое-то значение?

– Еще какое! – вздохнула Каткова и провела рукой по малиновому ежику, который топорщился у нее на голове. – Совсем не растут! Я подумала, что ты типа какое-нибудь средство особое знаешь…

– Нет никакого средства, – усмехнулась Римма, – я же говорю – обычный шампунь с травами. Наверное, дело в том, что у меня наследственность хорошая – у нас никто в семье на недостаток волос не жалуется.

– Ну, понятно… Значит, мне только смириться осталось…

– Ну почему… – остановила ее Римма. – У меня две тети есть, они скупают все журналы подряд, прямо девать некуда… Есть целая подборка журналов про волосы и про прически – как ухаживать и все такое… Могу принести.

– Да? – неожиданно обрадовалась Каткова. – Тащи! Новые, говоришь? Это здорово… И не жалко? Хотя чего жалеть, если уже прочитали… А мне, понимаешь, в финансовом плане не повезло – предки на журналы денег не дают, говорят, что ерунда все это. А я так люблю их смотреть, прямо обо всем забываю!

Уроки закончились, и Римма пошла домой. Возвращаться было тоже немного грустно, потому что Кинеша обычно по дороге домой рассказывала что-нибудь интересное про Таканию, придумывала какие-нибудь шутки…

Было довольно холодно, но Римма не торопилась. Шла медленно, разглядывая рекламные вывески. Каждый участок дороги, каждый поворот был как-то связан с Кинешей, с их дружбой… Вот, например, в этой витрине Кинеша в первый раз заметила, как где-то рядом промелькнул зловещий полковник Ортезио. Он следил за ними, а Римма тогда не поверила, что им может что-то угрожать.

Римма встала у витрины, но ее содержимое на этот раз совершенно не волновало Римму. Она тоже, как и Кинеша, воспользовалась ею как зеркалом и стала наблюдать, что творится вокруг, за ее спиной. Улица жила своей жизнью, и, в общем, ничего необычного не происходило. Шли люди, ехали машины, мигали светофоры на перекрестке, торговали бананами с лотка…

Нет, необычное все-таки было. Определенно.

Чуть сзади, метрах в пятнадцати, как раз за лотком, стоял Присыпкин. В первый момент Римма подумала, что тот покупает бананы, но потом поняла, что все не так просто…

Присыпкин неотступно следовал за Риммой. Можно было даже сказать, что он следил за ней. «Спина у меня, что ли, в чем-то испачкана?» – подумала Римма. А потом догадалась – Присыпкин, наверное, тоже был шокирован ее новым обликом.

Это было неожиданно и смешно, тем более что Римме Присыпкин категорически не нравился, особенно с тех пор, как он ударил Егора. Но такое внимание забавляло…

Римма минут десять стояла у витрины, и десять минут наблюдал за ней Присыпкин. У него было такое лицо… Ведь он даже не подозревал, что за ним тоже наблюдают! Словом, у него было такое лицо, с каким актеры по телевизору читают лирические стихи. Хотя Присыпкин, наверное, в жизни ни одного стихотворения не прочитал, кроме тех, разумеется, что задавали по школьной программе.

Римма пошла дальше. Она незаметно наблюдала за Присыпкиным – он шел за ней все с тем же странным, «поэтическим» выражением на лице. В конце концов у газетного киоска, у которого она якобы остановилась посмотреть на журналы, Римма не выдержала и рассмеялась.

Она обернулась и помахала Присыпкину рукой. Надо сказать, что он совсем не ожидал этого – покраснел как помидор и судорожно вцепился в лямки своего рюкзака. «Сейчас сделает вид, что он тут случайно, и уйдет», – решила Римма.

Но он вдруг шагнул в ее сторону.

– Римма, ты это… привет, одним словом.

– Привет, – насмешливо ответила она. – Ты что, меня преследуешь?

– Вот еще! – страшно возмутился Присыпкин. Он был на голову выше Риммы и слегка сутулился. – Я вроде как просто гуляю…

– А, ну ладно…

Римма зашагала к дому, который был уже близко, но Присыпкин плелся рядом.

– Ты типа тут живешь? – спросил он.

– Типа да, – серьезно ответила она.

– Я вот чего… я тебя прямо не узнал сегодня, – сказал он и вдруг опять покраснел. – Отпадно выглядишь.

Римма остановилась как вкопанная.

– Присыпкин… – изумленно прошептала она. – Боже мой…

– Что? – испугался он и шагнул совсем близко.

– Я, кажется, поняла…

– Что?

– Ты же мне сейчас комплимент сказал! Сейчас пойду и запишу где-нибудь дома, что ты мне комплимент сказал… С ума сойти! Это как понимать – я что, уже не Крупская?

– Я типа просто сказал, без всяких комплиментов… – возмутился он. – В чем это ты меня подозреваешь? Обидно, елки-палки…

– Я тебя подозреваю в том, что ты идешь за мной от школы до самого дома, – произнесла она, глядя ему прямо в глаза. Глаза у Присыпкина были большие, серые, и в них Римма могла себя видеть точно в зеркале. Раньше бы она не могла сказать ему ничего подобного – он бы обязательно сделал какую-нибудь гадость, но теперь она чувствовала, что у нее появилась власть над ним. Это было очень странно и непривычно – но она не ошибалась…

– Я?! – еще больше вытаращил глаза Присыпкин. – Да что мне, делать типа нечего? Я вообще тут случайно…

– А, ну ладно… – опять кротко сказала Римма и зашагала к дому.

– Римма…

– Что?

– Да не беги ты… Я тебя вот что хотел спросить… Ты типа вечером чего делаешь?

– А что?

– Дискотека будет в клубе, мы могли бы пойти.

– Я на дискотеки не хожу, – отрезала Римма, а про себя подумала: пошла бы, но только с Егором.

– А-а… ну это… в кафе можно посидеть. Там, на углу – очень приличное место…

– Нет, никуда не пойду, – покачала головой Римма. – Сегодня новости будут вечером – про чемпионат мира по компьютерным играм.

– А тебе зачем?

– Там Егор выступает… – просто ответила Римма. Лицо у Присыпкина сделалось такое, как будто он разжевал лимон.

– Егор? Да сдался он тебе…

– Ладно, Присыпкин, не напрягайся, я лучше знаю, кто мне сдался, а кто не сдался… – махнула она рукой, убегая.

Присыпкин был явно недоволен таким ответом. Можно было даже с уверенностью утверждать, что ему стало грустно…

Папа пришел очень рано. Веселый, напевая арии…

– Ну, где мои амазонки? – весело закричал он. Поцеловал маму, чмокнул Римму в макушку. – О, какая ты у нас красавица стала, а я с этой работой и не заметил… Поздравьте меня, амазонки, – сегодня был пробный пуск генератора, все прошло как нельзя лучше! Правда, будет еще комиссия, но, я думаю, самый трудный этап позади… Элла Леопольдовна, вы сегодня выглядите просто великолепно!

Бабушка преисполнилась важности и тут же заспешила на кухню:

– Настя, накрывай! Кирилл Юрьевич пришел, очень голодный…

Через пятнадцать минут все собрались за столом.

Все шутили, смеялись – как будто сами удачно выполнили какую-то тяжелую работу.

– Папа, – вдруг сказала Римма. – Я хочу тебя с одним человеком познакомить. Он, правда, был у нас когда-то, но ты его еще не видел. Ну, когда он приедет…

– Это с кем это? – хитро улыбнулся папа. – Очень-очень интересно…

– Да, с кем? – испугалась бабушка. – Уж не об этом ли опасном типе ты говоришь…

– Никакой он не опасный, – решительно возразила Римма. – Я уже тебе сто раз говорила – это Егор спас нас с Кинешей от опасности. Егор замечательный человек…

– Боже мой, она опять о нем… – побледнела мама и чуть не выронила вилку.

– Римма, мы потом это обсудим, – нахмурилась бабушка.

– Да-да! – в один голос воскликнули тетя Карина и тетя Регина. – Не надо отвлекать Кирилла Юрьевича!

– От чего это вы меня отвлекаете? – удивился папа.

– От работы, – улыбнулась мама неестественно. – От работы отвлекаем! У нас в жизни столько не стоящих внимания мелочей, которые только мешают, если на них обращать внимание…

– Мне ничего не мешает, – спокойно ответил папа. И ласково потрепал Римму по волосам. – Роскошная у тебя шевелюра, дочь… Мне, например, уже давно хотелось бы посмотреть на этого самого Егора.

– Нечего там смотреть! – Бабушка не выдержала и топнула ногой под столом. – Он ужасный мальчишка! Хулиган!

– Мечтает стать банщиком и руководить тоталитарной сектой… – в один голос воскликнули тетя Карина и тетя Регина.

– Бабушка, мама! Тети! – возмутилась Римма. – Это все не так, вы все перепутали! Я же вам пыталась объяснить, но вы не слушали…

– Римма, мы не будем тебя слушать, потому что лучше разбираемся в жизни, – сухо отрезала бабушка. – И вообще прекрати – ты мешаешь папе ужинать. Ешьте, Кирюша, ешьте – Настя сегодня такое изумительное заливное сделала…

Кирилл Юрьевич отодвинул от себя тарелку и забарабанил пальцами по столу.

– Та-ак… – сказал он, нахмурившись. – Вы, дамы, действительно считаете, что мне не стоит знать об интересах моей дочери, о том, что ее волнует? Работа, работа… Что вы мне этой работой в нос тычете? Кроме работы, есть еще личная жизнь, а вы меня совершенно ее лишили. Я хочу знать обо всем, что творится в нашем доме, я хочу быть в курсе всех мелочей…

– Но, Кирилл… – нервно улыбаясь, возразила мама. – В самом деле, не стоит забивать голову всякими глупостями… Этот Егор – исчадие ада, я очень переживаю, что наша дочь придает такое значение дружбе с ним…

– Дорогая, сколько раз ты его видела? – спросил папа.

– Один, – ответила мама. – Но я не понимаю, какое это имеет значение…

– За один раз правильного мнения не составишь, – покачал головой папа. – И потом, Римма утверждает, что вы неправильно его поняли.

– У мальчика совершенно нет манер! – вдруг некстати вставила тетя Карина.

– И Римма стала нам грубить, – напомнила тетя Регина. – Помнишь, детка, что ты нам сказала? Я до сих пор плачу по ночам, не могу успокоиться…

– Что ты сказала своим тетям? – строго спросил папа.

– Я им посоветовала выйти замуж и завести своих детей, – побледнев, сказала Римма. Она знала, что папа терпеть не может, когда в доме кто-то кого-то оскорбляет, и потому ждала справедливого разноса. Но папа отреагировал на ее слова неожиданно.

– А что, девочки… – задумчиво произнес он, глядя на тетю Карину и тетю Регину. – Устами младенца истина глаголет! Римма, конечно, обидела вас, но она в чем-то права.

– Как это права? – ошеломленно переглянулись тетушки. – Кирилл Юрьевич, да что вы такое говорите… Мы же искусству служим!

– А жизнь? Так и пройдет мимо… Это искусство должно служить жизни, а иначе оно ничего не стоит. Так, чтобы обе на следующей неделе нашли себе женихов. И слышать ничего не хочу!

– Боже мой… – растерянно прошептала тетя Карина. – Да где же мы их найдем… Да еще на следующей неделе! Если бы вы дали на поиски подходящих кандидатур месяц или два…

– Артур Петрович, тромбонист из консерватории, меня все время обедать зовет в кафе… – промямлила тетя Регина и покраснела. Тетя Карина посмотрела на нее, как на предательницу. – И не смотри на меня так! Я слышала, что Иван Максимович, флейтист, тоже к тебе неравнодушен. Он даже в театр тебя звал три раза, а еще два раза – в зоопарк…

– Это безобразие! – вдруг вспыхнула бабушка. – Личная жизнь моих дочерей касается только их! Тромбонист, флейтист… Ничего не хочу слышать. Только первая скрипка! Слышите, девочки?.. И никаких зоопарков!

– Вспомните Алису, – тихо произнес папа. – Ее выбор тоже вас не устроил. Но она же выбрала короля! Какого черта вам еще надо! В результате вы лишились и дочери, и внучки – только спустя много лет вы увидели Кинешу…

Бабушка обиженно замолчала.

В наступившей тишине папа как ни в чем не бывало произнес:

– Римма, ты вот что… Я тебе верю. Если ты считаешь этого Егора хорошим парнем – что ж, наверное, так оно и есть. Пригласи его еще раз к нам домой. Как-нибудь разберемся…

– Хорошо, – быстро сказала Римма. – Как только он вернется из Кореи…

– Откуда? – удивленно спросила мама.

– Из Кореи. Он там на чемпионате мира по компьютерным играм. Ой, чуть не забыла!

Римма подскочила к телевизору и включила его. Приближалось время новостей.

– Ну, я не знаю… – с сомнением пробормотала бабушка, поджимая губы. – Может быть, действительно мы не разобрались…

В полном молчании все пили чай и слушали новости.

Сначала долго говорили о каком-то финансовом кризисе, который где-то там разразился, в результате чего какой-то там показатель сильно уменьшился, потом сообщили о землетрясении в Мексике… Бабушка постепенно увлеклась, забыла о своих обидах. И вдруг диктор сказал:

– …А сейчас – сенсационная новость из Кореи. В финал по компьютерным играм вышли российские игроки, обойдя своих соперников по многим показателям. Чемпионат начался с захватывающего шоу, в котором участвовала вся страна…

Все слушали затаив дыхание. Бабушка, которая поднесла ко рту чашку, чтобы сделать глоток из нее, так и замерла в этом положении.

Сначала диктор расписывал карнавал в Корее, потом принцип отбора игроков. Еще – в какие игры они соревновались, и все такое. Шумная толпа болельщиков, напряжение в игровом зале, ликование на улицах Кореи…

Римма, сжав руки на груди, вглядывалась в экран. А вдруг на нем мелькнет знакомое лицо! Ну могут же они хоть на секундочку показать Егора!

– …А вот самый младший по возрасту командный игрок из Москвы. Он получил приз в десять тысяч долларов. Привет, Егор!

– Привет! – показалось на экране улыбающееся лицо Егора.

Бабушка уронила на пол чашку, но никто из сидящих в комнате даже не заметил этого.

– Как дела? – спросил у Егора журналист, который брал интервью.

– Отлично! Мы их сделали!!!

– Егор, может, ты хочешь сейчас передать кому-нибудь привет? На тебя смотрит вся Россия.

– Привет, мама, привет, сестренки! – заорал Егор, размахивая руками. – Я победил!!!

– Егор, ты можешь еще что-нибудь сказать…

– Можно, да? Тогда я хочу передать еще привет самой красивой девчонке из Москвы, – запрыгал перед камерой Егор. – Ее зовут Римма!!!

– Привет, Егор, – прошептала Римма, стоя у телевизора. Она коснулась экрана – там, где он размахивал рукой. – Привет, Егор…