Духовная жизнь

Выжрав поутру миску божьей росы, поросенок Пиндар удобно возлежал на пригорке, подставляя солнцу свой левый бок. На подступах чавкала грязь, слегка прикрытая желтоватыми листьями. Пиндар притворялся, что отдыхал – он, как все знали, лежал в засаде.

За поросенком волочилась слава живой легенды. Пиндар вышел ростом с упитанную овцу, говорил – когда в настроении – человеческим языком, а в бою бывал страшен: поросенок‑берсерк, наводивший ужас на местных волков. Главным оружием поросенка были таранный удар и мертвая хватка. Также сплетничали, что Пиндар владел магическим словом. Цвета же он был не розового, а черного.

Район считал Пиндара серединой между национальной гордостью и ублюдком. Серединой едва ли золотой. Но это – в целом. Мнения же разделялись до матов и хрипоты. Пессимисты ворчали, что Пиндар послан человечеству за грехи. Оптимисты верили, что это смельчак, готовый секс‑символ. Одно время Пиндара хотели выдвинуть в депутаты. Говорил – харизмой вышел.

Самым философским было воззрение Василия Прелого. Умник судачил, что это дух товарища Сталина принял облик простой свиньи, дабы внедриться в жизнь глубинки, хлебнуть народной беды и знать, за что поквитаться со сволочами. И уж совсем некоторые божились, что Пиндар, если захочет, может пророчествовать.

Стоит заметить, что когда Пиндара называли Иосиф Виссарионович, он рычал. Из чего можно сделать вывод, что дух товарища Сталина, к счастью или к беде, но пребывает все‑таки в ином месте… Из пророчеств сбылось одно: по весне Пиндар предрек, что у деда Исая рухнет стайка, и стайка с треском провалилась. Однако настоящие миссии так не пророчат.

Добыча тянулась словно магнитом. Не прошло и пяти минут охотничьей лежки, как мимо пригорка пошла девка в цветастой юбке. Девка была румяна, пригожа – прямо загляденье.

«Секс, – подумал Пиндар, – всему голова…» Девку что‑то напевала, прыгая по ухабам.

Катерина – а девку случайно звали именно Катериной – приблизившись на расстояние одного прыжка. Тогда Пиндар лениво вышел из‑за кустов.

– Ой, – сказала Катерина. – Здравствуйте…

– Здорово, Катька, – сказал Пиндар. – Куда это намылилась? На блядки, поди?

– Да что вы! – испугалась Катерина. – Я к Олесе иду.

– Так вдвоем, что ли, на блядки идти решили?

– Нет!

– А придется, – вздохнул Пиндар. – Где наша не пропадала? Раздевайся, Кать, раз пришла.

Катерина покраснела.

– Да ты же свинья!

– Знаю, – сказал Пиндар. – Но это ничего не меняет. Недаром дед Исай нарек меня первым имморалистом.

– Пиндар, зачем я тебе? Ты же еще маленький.

– Да так, – сказал Пиндар. – Давненько голых баб не видал.

– Но зачем? Я ведь женщина, – напомнила Катерина. – А тебе бы крошечку‑хаврошевку в самый раз.

– Мне, – сказал Пиндар, – любовные игры по барабану. Ты мне для души понадобилась.

– Это как?

– Душа, Катька, требует, – объяснил поросенок. – Когда душа хочет, хрен ты ее уймешь. Это, Кать, называется духовная жизнь. Слыхала про такую?

– Слыхала, – обрадовалась Катерина. – Нам про нее в школе много чего рассказывали. Так я тебе, Пиндар, лучше спою что‑нибудь, если тебе духовно вздрючиться невтерпеж.

– Кого споешь? – презрительно сказал Пиндар. – Я, когда выпью, только битлов слушаю и Алешу. Алеша – это тебе не хрен чихнул… Алеша – Чайковского может. Ну раздевайся, дура, чего стоишь? Ждешь, пока забодаю?

Пиндар угрожающе хрюкнул.

Катя, делать нечего, стянула с себя юбку и кофту. Пиндар поощрительно жмурился и стонал.

– А трусы? – робко спросила Катя.

– И трусы, Катенька, – сказал Пиндар. – Если тебе не трудно, брось их на дерево. И повыше. Вот так, умница… Вот так, моя маленькая…

Бесстыдные глазки буравили ее тело. Бесстыдный воздух обдувал ее, как хотел, как давно, наверное, мечталось в его фантазиях. А бесстыдный холод лапал ее за бедра, за шею, за живот. Катя поежилась.

– Ну зачем тебе это? – всхлипнула она. – Ты же всего‑навсего поросенок, хоть и крутой.

– Я, – сказал Пиндар, – так прикалываюсь. Шучу я, Кать. Ладно, иди в деревню.

Катя начала собирать раскиданную одежду.

– Ты мне это брось, – сказал Пиндар. – Ты в деревню без одежды иди. Полезешь на дерево – забодаю.

– Но почему?

– По приколу, – усмехнулся Пиндар. – Иди‑иди, там тебя, голенькую, Матвей с мужиками встретит. Накормит, согреет и спать уложит. А потом еще раз уложит. И еще раз. И так до утра…

Поросенок завизжал от восторга: так, видать, понравилась мысль.

Катя, размазывая по лицу соленые капли, тихо побрела навстречу Матвею и мужикам. Бесстыдный холод обнял ее, лаская все быстрее и проникая внутрь, почти до сердца. Катя застонала, сначала тихонько… Но холод уже ничего не боялся. Он получал наслаждение, терзая ее, сильнее и яростнее – он дрожал и дрожало катино тело. Он содрогнулся, счастливый… Катя прикусила губу.

Позади захлебывался визгом Пиндар‑шутник.

Через пять минут мимо пошел полувековой дядька. Пиндар, нарушив притворный сон, выскочил тому прямо под ноги.

– Здорово, мужик.

– И тебе здорово, животное.

– Ну чего стоишь? Штаны‑то снимай.

– Зачем?

– Не твоего ума дела. Снимай, тебе говорят. А не снимешь, горло перегрызу.

– Ну тогда ладно, – покорно сказал мужик. – Так бы сразу и говорил.

Он исполнил просьбу быстро и деловито, не мялся, не переживал, мужчина все‑таки, куда ему до недавней барышни.

– Ты штаны‑то на дерево забрось.

– Это еще на фига?

– Прикол у меня такой, – нетерпеливо объяснил Пиндар. – Ты только повыше швыряй, чтоб воры не унесли.

Делать нечего, зашвырнул… Удачно так, почти до макушки.

– А дальше‑то чего?

– А дальше слушай меня, – сказал Пиндар. – Тут недавно девка голая проходила. Совсем голая – ты хоть понимаешь, мужик? Такое, мужик, раз в году бывает, по большим праздникам. Раз‑два, на старт, внимание, марш! Догоняй, едрить твою через пень‑колоду!

Мужик, провожаемый свистом свиньи, потрусил в указанном направлении.