Наука лжи. Канд. минимум

Если друг оказался вдруг

И не друг, и не враг, а так…

© В. Высоцкий

Знаете, некоторые уверены, что если день плохо начался, то это обязательно значит, что вечер принесет много радости, – можете отправить этих людей к черту. Я вам скажу, что если после первого бокала шампанского вас начинают с заразительной систематичностью преследовать неудачи, то мой вам добрый совет – езжайте домой и не повторяйте моих ошибок.

Я сидела в туалете ресторана и смеялась в тон маме, так и не добившись от нее ответа на вопрос о совместном ночепрепровождении.

Тут резко освободился Друг из Бронкса с просьбой разделить с ним один‑другой бокал чего оставить покрепче, чем шампанское.

С чистой совестью я попросила у мамы денег на такси, которые она дала мне в счет зарплаты, и побрела на встречу с Сашкой.

Он сидел злой и нервный в небольшом баре на Якиманке.

– Ты откуда такая нарядная? – спросил меня он.

– У Эмиля день рождения был!

– А‑а‑а! Ну передавай мои поздравления! Маш, посмотри на меня, я молодой пиздатый парень, за что мне столько?

– Что случилось, Саш?

– Да ничего. Мне сегодня принесли видеозапись, как Женька целуется‑обнимается с люберецкими бандитами. И что я должен делать? Она мне клялась, что я у нее был первым мужиком и единственным. Понимаешь?

– Сашкин, но ты же ей тоже изменял. Сам мне об этом писал.

– Да, но я при этом не клялся в вечной любви и не орал на все встречные и поперечные, что отдаюсь «тебе одному». Я же тебе всего не рассказал…

Ну вот, а вы говорите, что мы избалованные жизнью…

Знаете, что скрывалось за Сашкиной карьерой?

Когда он придумал саму идею интернет‑ресурса, он сразу, без единой чашки кофе и не спав предварительно, засел за бизнес‑план своего интернет‑ресурса. Хотя это был больше, чем ресурс, – ему казалось, что впоследствии под этот бренд можно подписать полмира.

Знаете, сколько таких бизнес‑планов пишется ежедневно?

Миллион.

А потом, распечатанные, они отправляются в мусорные баки, файловые в корзину и стираются навсегда. Из памяти, из жизни и с жесткого диска воспоминаний. Так опустошаются надежды.

Так рушатся мечты.

Но это был не Сашкин случай. Он был из того рода персонажей, которые напрочь отказываются обламываться. Нет у них этого резус‑фактора в крови.

Друг из Бронкса подключил в разработке бизнес‑плана одного финансиста из компании отца. Тут вы должны сказать, что с таким папой немудрено многого добиться, но именно в этот момент я должна вас остудить – выдохните пар, ваше мнение ошибочно. Отец редко потакал забавам сыновей – давал что нужно, некоторый минимум.

Сашка самостоятельно разложил по полочкам всю структуру сайта и возможность продвижения, он был слепо влюблен в ночь и Москву. И именно эта слепая и почти щенячья верность сопутствовала мужскому и зрелому не по годам напору. Он не верил – он не сомневался.

Я же всегда мечтала сменить московский потолок на кусочек неба.

Спустя время Сашка написал прекрасную концепцию интернет‑издания с неограниченными возможностями развития.

Отправил на конкурс. Не выиграл, но жизнь его свела с двумя нужными ему на тот момент людьми – Ярославом и Владом, профессиональными хэд‑хантерами.

Они встретились в маленьком кафе в здании ЦДХ, почему там, для всех загадка. Ярослав чуть не упал со стула, когда увидел 19‑летнего мальчишку, в широченных штанах и кедах «Адидас», белых олдскульных.[7]Последнее он согласно носит до сих пор и ни минуты не комплексует по этому поводу.

Перед этой встречей он позвонил мне в пять утра по лондонскому времени и торжественно поклялся никогда не давать себя (ну и меня за компанию) в обиду, не покупать любовь и носить кеды «Адидас» до конца дней.

Знал ли Друг из Бронкса в тот день, что станет лишь пешкой в чужой игре?

Влад с партнером готовы были инвестировать шестьдесят процентов и сделать его генеральным директором. Если он найдет оставшиеся.

В девятнадцать лет генеральным директором компании? Представляете?

Тогда он представлял себе все, что угодно, – но не поездки на рынок «Лужники» за чеками для обналички, что постоянно придется ввязываться в сомнительные авантюры, продавать подаренные отцом часы, чтобы в трудный период расплачиваться с работниками. И никогда не рассказывать Жене об этих проблемах.

В день той встречи она купила первый в своей жизни номер журнала «Vogue» – заложила листком‑самоклейкой страницу с понравившейся девушкой. И забыла про клятву, что никогда не будет красить волосы.

Она мечтала, что когда‑нибудь Саша приведет ее в бутик, не на вещевой рынок, куда ее в детстве возила мать, и не в обычный магазин, а в бутик и купит платье от Oscar de la Renta. И тут она поняла, что нет пределов совершенству. И чуть не расплакалась от этой мечты. Ведь все люди как люди, а она обязательно станет Королевой.

А что потом – так это не важно. В ту секунду они были оба на Небе № 7 от рухнувшего им на плечи счастья. Или его иллюзии…

Спустя полгода она появилась на открытии ресурса в колье и браслете «Tiffany amp;Co», комплект которых стоит сто с небольшим тысяч рублей, сказав Саше, что вся родня скинулась ей на подарок, деревенская родня, не знающая, что такое ресторан, скинулась на колье Tiffany amp;Co??? Но Сашка верил, и никто не был в силах его разубедить.

Об этом мне только что поведал Сашка за очередной порцией односолодового виски.

– Машкин, мы можем заехать к Ярославу минут на сорок?

– Зачем?

– Мне нужно ему антибиотики вколоть, просто самому можно только под коленку, а это больно неимоверно.

– Хорошо. А что с ним?

– Да так, простуда, а таблетки ему нельзя пить.

Спросите, в чем залог идеальных отношений – в идеальной лжи. Думаете, я не знала, что Саша приезжал делать Ярославу уколы от венерических заболеваний, полученных от проституток? А Сашка был добрым – он не умел отказывать людям, которых уважал, в помощи – вколоть антибиотики, выбрать джинсы, подогнать девок… и так по нарастающей.

Такое приложение к игре во взрослую жизнь.

Мы поехали в сторону Сокольнического вала, где делал вторую по счету квартиру Ярослав, но продолжал жить с мамой.

– Саш, я понимаю, что не следует такое спрашивать, но почему твой отец дал деньги на ресурс?

– Потому же, почему твой отправил тебя в Лондон. Я до сих пор помню тот день. Я приехал с переговоров с Ярославом глубоко за полночь, уверенный, что он ни при каких условиях не даст мне сто сорок тысяч долларов. Это большие деньги. У меня рос младший брат, Мишка, кстати, ты в курсе, что Мишка гей?

– Как так? У него же девушка была? Помнишь, такая хорошенькая, с яркими глазами необычного кошачьего цвета, ты ее еще все увести хотел.

– Помню. Ну так как‑то сложилось. Так вот… Тогда у Мишки был самый возраст сложный – он определялся, куда идти учиться, и, сама понимаешь, пример моих махинаций в семье был недопустим. Я был уверен, что отец этого не позволит.

У меня из головы все не вылетала мысль, что Мишка гей. Прошло три года. А если бы я прожила в Лондоне чуть больше – к чему бы я вернулась?

– Саш, скажи мне только одно? Как думаешь, что было бы…

Он не дал мне закончить начатое:

– Нас никто не заставлял. Мы сами выбрали.

– Так расскажи мне, почему отец дал тебе эти деньги?

– До сих пор вся эта картина перед глазами. Отец сидит на диване, видит, как я вхожу, тяжелой походкой двигается на кухню. И потом, оборачиваясь, спрашивает, буду ли я чай, и сообщает, что Вона загрызли. Одним предложением выдает мне все. Без расстановки ударений и пауз – такой монолитной фразой.

Я расплакалась.

– Ты чего? – спросил он у меня.

– Ничего. Почему ты не говорил мне, что Вона загрызли?

– Ты не плакала из‑за смерти отца и теперь будешь рыдать из‑за собаки? Смирись! Научись смиряться с событиями, когда ничего не можешь объяснить.

Я обняла Друга из Бронкса и еще очень долго рыдала у него на плече. По всем поводам. Не могу сказать, что я была преисполнена чувства жалости к нам обоим, – просто выливалось накопившееся. Боль за три года выходила по капле, шло очищение организма.

– Почему ты мне не рассказал обо всем? Я бы прилетела или хотя бы с тобой поговорила.

– Зато ты спокойно прожила три года. Знаешь, что меня тогда удивило в отце, – то, с какой выдержкой он все это перенес. Ты знаешь, как он любил Вона – на охоту только с ним. Любимая лайка. Пока никто не видел, он рассказывал Вону истории своей молодости, и ему казалось, что тот его слушал, тихо посапывая на заднем сиденье «мерина». Для него не было жалко обивки салона. Даже если бы он в кожу разодрал бежевую кожу сидений – ему бы простили. Как прощают сыновьям глупость, как женам прощают измены.