Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Немного черной магии





Каждое утро настоятель обходил храм, и все монахи следовали за ним по длинным монастырским коридорам. У каждой ниши он останавливался (мы, разумеется, тоже) и неслышно бормотал молитву за нас самих или за того, кто был в нише. В нишах стояли статуи бодисатв, иногда Будды, медитирующего или проповедующего, а также статуи китайских и японских богов, которые к буддизму никакого отношения не имели. Был даже маленький и с большим животом бог богатства. В вазах стояли цветы. Настоятель возжигал курительные палочки. В один из таких обходов я вдруг вспомнил, что нужно продлить паспорт, значит, придется поехать в Кобэ. Придется, поскольку даже монахи не в силах проигнорировать мирскую власть, в данном случае власть королевы Нидерландов.

Старший монах позволил мне нарушить данный мною обет восьмимесячного пребывания и отпустил меня на целый день. Я сел на трамвай и поехал на вокзал. На мне была новая нейлоновая рубашка, не пропускавшая пот, а день стоял теплый. Я смотрел на свободу через открытые окна грохочущего и трясущегося трамвая и понял, что пять месяцев провел в заключении. До сих пор я довольно часто выходил за ворота, но не далее чем на полмили. Я видел толпы людей, огромные киноафиши с полуобнаженными женщинами и агрессивно настроенными мужчинами с оружием в руках, витрины, полные разодетых в новые одежки кукол, и огромные серые здания торговых компаний и банков. Я чувствовал себя свободным и, однако же, был недоволен. Я не выбирал монастырскую жизнь, а скорее принял ее как средство для достижения цели. Но теперь, когда монастырь не давил на меня, я скучал по тишине сада с его красивыми серыми и зелеными красками и с однотонными одеяниями монахов. Здесь было слишком много суеты, сильной, преувеличенной. Яркие афиши казались лишними, крики и смех раздражали. Возможно, следовало бы заставить всех регулярно медитировать в построенных во всех городах мира залах. Каждый вечер с семи до девяти тишина строго соблюдается, в три тридцать утра обязательное посещение наставника. По наставнику на каждую улицу.

Придется также восстановить всю природу, окружить города обширными лесами, а в лесах понастроить хижин для отшельников, которым наставник уже не нужен. Бесплатные общественные столовые в каждом лесу. Для передвижения использовать лошадей и верблюдов, а то и слонов, и таким образом снова научиться жить рядом с животными, существами другого порядка. А между тем техника будет существовать и развиваться вместе с заводами, которые станут производить все самое лучшее, что придумают ученые. В неуклюжем трамвае я добрался до вокзала. Там было полно народу, а я не хотел толкаться и едва не опоздал на поезд. Для движения свободного места было достаточно, но мне показалось, что японцы нарочно толкаются на платформах. Поначалу они спокойно ждут и ведут себя вполне прилично, но, когда подходит поезд, начинают вдруг отчаянно толкаться и каждый норовит пролезть в дверь одновременно со всеми. То, что мне не хотелось толкаться, служило доказательством того, что кое-что в монастыре я усвоил. Я был совершенно спокоен и лишен «эго». Но вынужден был признаться, что и раньше никогда не толкался, даже в Роттердаме, где ходили переполненные трамваи. Я предпочитал добираться до школы пешком или дожидаться следующего трамвая. Мне давно уже не терпелось узнать, приносит ли мое обучение какие-то результаты. Казалось,

сатори

, просветление, достижение священной цели, было связано с определенным местом, и я все больше и больше к нему приближался. Продвинулся ли я сколько-нибудь или нет? Стал ли менее привязанным к тому, что происходит вокруг меня? Стал ли лучше понимать? Стал ли невесомее, свободнее? Я продолжал задавать себе вопросы, хотя наставник предупреждал меня, что это небезопасно.

– Ты и без того узнаешь, – говорил он. – Нет смысла беспокоиться. Твои достижения еще малы, лучше постарайся решить

коан.

Каков твой ответ на

коан

? Что ты можешь мне сказать? Говори!

В вагоне я оказался между несколькими людьми, среди которых была молодая красивая женщина лет двадцати. Я уже давно заметил ее: чувственное тело, большие раскосые глаза, густые черные волосы. Обращать на себя внимание незнакомых женщин я всегда считал ниже своего достоинства, а может быть, просто стеснялся. Как бы там ни было, я и сейчас не стал этого делать, но мне понравилось случайное прикосновение ее тела. Я подумал об упражнении на сосредоточение, которое повторял месяцами. Можно попробовать. Не успел я об этом подумать, как стал глубоко и очень медленно дышать, потом зафиксировал в памяти образ женщины, каким запомнил его с первого взгляда. Я постарался не думать ни о чем другом и, когда понял, что достиг определенного уровня сосредоточенности, мысленно велел женщине прижаться ко мне. О чудо из чудес, она подчинилась! Я почувствовал, что она трется о меня, поначалу мягко и украдкой, но постепенно все сильнее и сильнее, и услышал, как она задышала громче и глубже. Она терлась о мой бок и дрожала.

«Что теперь? – подумал я, ибо от ее прикосновения во мне забурлила кровь. – Должен ли я с ней заговорить? Стоит ли попросить ее сойти на следующей станции? Мы снимем номер в гостинице, у меня есть деньги. А в Кобэ я поеду вечером. Консул подождет».

Но мое возбуждение прервало сосредоточение, женщина высвободилась и чуть отодвинулась. Я глянул на нее и заметил в ее глазах испуг. Но тут случилась остановка, и она вышла. Мою кожу под нейлоновой рубашкой покалывало, по лицу струился пот. «Не за черную магию превозносят дзен, – подумал я. – Масса проблем и напрасная трата энергии. Ну, пошла бы она со мной, а что дальше? Приключение, шаг в никуда? Воспоминание, которое будет мешать медитации в будущем? Джеральд говорил, не надо стесняться. Может, он упражняется в поездах?» Позже я спросил его об этом, но он притворился, будто не понял, о чем я.

Я не стал рассказывать о случившемся наставнику. Результат эксперимента мне и так ясен, могу обойтись и без его сарказма. Давно известно, что тот, кто тренирует силу воли, может влиять на других ничего не говоря, не делая ничего заметного. Монахи рассказывали мне, что в Японии живут колдуньи, которые за определенную плату могут заговорить твоего конкурента в бизнесе или соперника в любви, и тот сломает ногу или простудится, – все зависит от цены и квалификации.

– Но следует быть очень осторожным, – говорили монахи, – сила, созданная колдуньей, не исчезает и в конце концов оборачивается против вызвавшего ее человека. Колдуньи наказывают самих себя, и их клиенты тоже дорого расплачиваются.

Я успокоил себя тем, что не замышлял ничего злого, разве что немного сексуального удовольствия и совместной близости с оргазмом – и никакого вреда.

В Кобэ я стоял перед бесцветным монолитным зданием, восхищаясь голландским львом, который рычал и огрызался на цветном позолоченном гербе над входом. Где-то в этом здании за широким столом сидит представитель моей родины. Маленькая черная книжечка в моем кармане – пропуск в этот клуб. Вряд ли они сделают что-нибудь для меня, разве что попросят заплатить за штемпель (так сказано в маленькой черной книжке). Не следует ничего ждать. Мне не на что надеяться, только на право считаться гражданином общей с ними страны. Так оно и вышло. Правда, кое-что они все-таки сделали. Меня угостили чашкой хорошего кофе и голландской сигарой. Еще позволили сесть в большое кожаное кресло.

– Вы живете в буддийском монастыре, – сказал консул. – Мы слышали о вас. Тут один человек в Кобэ просит, чтобы вас ему представили. Если вы не против, я ему позвоню.

Я согласился. Мне нечем было заняться, и, хотя монастырские ворота закрываются в девять вечера, я знал, как, повернув тайный рычажок, войти с черного хода. Старший монах пообещал мне не закрывать черный ход на ночь. Я мог не возвращаться хоть до трех часов утра.

Консул позвонил, и минут через десять явился господин по имени Лео Маркс и горячо меня поприветствовал. Поблагодарив слугу народа за содействие, он пригласил меня на ланч. В его «крайслере», очень большом, черного цвета, совсем новом, по крайней мере поддерживаемом в хорошем состоянии, у меня появилась возможность изучить его. Высокого роста, слегка за сорок. Седина на висках. Явный гомосексуалист. Насчет последнего я был уверен, хотя никаких доказательств не имел. Многие мужчины носят галстуки розового цвета, а легкий запах духов вполне мог оказаться запахом лосьона для бритья.

– Полагаю, вы не хотите японской еды, – сказал он, – ее вам хватает в монастыре. Что бы вы заказали?

«Крайслер» выглядел достаточно дорогим, так что моя скромность была здесь неуместной.

– Настоящий черепаховый суп, – сказал я, – а в нем немного шерри, большую порцию пережаренного бифштекса с салатом и для полноты картины что-нибудь со взбитыми сливками. И кофе. И сигару.

– Прекрасно, когда человек знает, что ему нужно, – сказал господин Маркс и с некоторым затруднением припарковал автомобиль. – Слишком большая машина, но мне она необходима. Я работаю в крупной компании. Мы продаем корабли и заводы, но иногда занимаемся и дорогими произведениями искусства. В нашей игре важно произвести впечатление. Машина солидная, я потратил на нее кучу денег.

Как я узнал впоследствии, несмотря на все окружавшее его великолепие Лео был человеком скромным и обаятельным. За столиком в японском ресторане, где западный стиль был передан настолько идеально, что превосходил использованный образец, он рассказал мне о своем увлечении дзен-буддизмом и японским искусством. Несколько лет назад он начал собирать японские гравюры. Оказалось, что все, что он считал в своей коллекции лучшим, было вдохновлено дзеном, и он начал его изучать. Он жил в Японии уже давно и практически свободно говорил по-японски. Иногда он посещал дзенских священников, но еще ни разу не рискнул встретиться с дзенским наставником.

– В этом случае я зайду слишком далеко, – сказал он, когда мы познакомились поближе. – Не хочу подвергать себя опасности. Изучение

коанов

кажется мне сущим адом. Не то чтобы я не мог расстаться со своей собственностью, с образом жизни или с возникающим у других впечатлением о моем богатстве, просто мне не хочется расставаться с представлением о том, кем я являюсь. Мне кажется, что человек, который решил

коан,

совершает самоубийство. Не посылая себе пулю в череп, не вспарывая живот – так можно разрушить разве что тело. Все мы думаем, что после смерти будем жить в некоем духовном теле. Христианин попадет в рай, буддист начнет новую жизнь. Даже атеист не верит в то, что будет полностью уничтожен, у него не хватает смелости помыслить о себе абсолютный негатив.

– А медитация? – спросил я. – Вы когда-нибудь думали о медитации? Пробовали?

– Разумеется. Пробовал, но не смог скрестить правильно ноги. Да и зачем мне скрещивать ноги? Я западный человек, обучаясь, я должен находить альтернативы.

– Например? – спросил я, но он не ответил.

Я не настаивал. Хороший буддист, согласно прочитанным мною книгам, не является миссионером, напротив, он терпимо относится к чужим мыслям, решениям, образу жизни. Терпимость приводит к дружбе. Дружба всегда побеждает. Никаких буддийских войн не было.

Лео Маркс стал моим прибежищем в Японии. Когда заканчивался

сэссин

и монастырский режим на некоторое время смягчался, мне иногда позволяли съездить на уик-энд в Кобэ. И тогда «крайслер» с безупречным водителем за рулем встречал меня на вокзале и привозил в дом Лео, где я мог делать все, что хотел. Я читал, сидя на балконе, глядел на море, тонул в глубоком, с отличной обивкой тростниковом кресле, клал ноги на решетку балкона, курил сигару, смотрел, как на закате выходят в море рыбацкие лодки, поглощал большие порции голландских яств и пил женевер. Его оплачиваемые японские приятели, изящные в своих кимоно, меня не отвлекали. Лео никогда не представлял их мне, и я улыбался, когда случалось встретиться с ними в большом трехэтажном особняке. Я набрал книжек из его библиотеки и впервые прочел ван Гулика, голландского посла и китаеведа, который сочинял детективные истории о Китае и знаменитом судье Ди. Ди мыслит строго по-конфуциански, твердо верит в мораль, но, когда сталкивается с буддийскими или даосскими учителями, которые подшучивают над ним, относится к ним с уважением, поскольку Ди, неподкупная и честная личность, способен осознать глубину их учений.

В один из уик-эндов я оказался на вечеринке, проводимой по правилам светского общества. Впервые в жизни я надел вечерний костюм, который одолжил мне Лео. Дамы проявляли ко мне большой интерес. Для меня оказалось приятной неожиданностью думать, что я, отскребавший в монастыре пол и выдергивавший сорняки, был здесь таинственной личностью, романтиком, мистиком. Сигара во рту, стакан виски со звонкими ледяными кубиками в руке, подтянут как офицер голландских военно-морских сил (наклонившись, я рисковал потерять брюки; чтобы они держались, приходилось выпячивать живот), я снисходил до уровня этих светских дам, восхищался их бюстами, изящно приподнятыми невидимыми пластиковыми конструкциями, а небольшой джазовый оркестр в это время делал атмосферу вечера еще теплее. Моя роль мне не мешала, но немного спустя все это стало выглядеть довольно нелепо. Если бы меня увидел здесь наставник, он наверняка бы усмехнулся.

– А

коан

?

Дамы хотели знать и о нем.

– Так что же все-таки это такое,

коан

? Как можно описать хлопок одной ладонью?

Совсем недавно вышла книжка, в которой были приведены некоторые

коаны

и дзенские притчи, и все в этой компании ее прочли.

– Действительно ли дзенский наставник сломал ногу своему ученику, прищемив ее створкой ворот? Неужели эти жестокие методы могут привести к просветлению? Правда ли, что один ученик в Китае отрубил себе руку, чтобы доказать наставнику свой интерес к дзену?

– Полагаю, что это так, – ответил я.

Однако наставник никогда никому не ломал ног и не выказывал желания, чтобы я себя уродовал. Неплохая идея, подумал я. Будь я уверен, что отрубленная рука немедленно приведет меня к просветлению, я предпочел бы этот метод нескончаемой муке на скамье для медитации.

Меня несколько раз спросили, дал ли мне наставник

коан

и, если дал, решил ли я его? Спрашивавший господин представился как специалист по дзен-буддизму. Он сказал, что посещал лекции в Лейденском университете.

– Я знаю, как звучит хлопок одной ладонью, – прошептал он мне на ухо и поглядел на меня так, словно мы оба принадлежали к тайному братству.

– А я нет, – ответил я.

– Конечно, конечно, – хитро улыбнулся он, – настоящее понимание никогда не выставляется напоказ.

Я выпил в тот вечер слишком много, но вряд ли кто-нибудь это заметил. После вечеринки Лео отвез меня в бордель, где были мальчики, одетые как девушки. Гомосексуальность и трансвестизм, если они имели отношение к проституции, были запрещены тогда законом, и в борделе имелось несколько настоящих девушек, в баре, для отвода глаз. Редкий случай, чтобы мужчина, предпочитающий женщин, оказался в такой ситуации. А когда девушки узнали, что я говорю по-японски, хоть и плохо, их восторгу не было предела. Я был заласкан и захвален. Лео, по-отечески оглядев меня, запихал меня в утреннее такси, а сам уехал домой размышлять о дзен-буддизме.

– Я, разумеется, буддист, – сказал он. – Но стоит немного задуматься, и у меня уже вряд ли хватит смелости практиковать мою веру.

Взмахнув сигарой, я пожелал ему обрести силу.

– Я восхищаюсь тобой, – сказал он и склонился надо мной – сама корректность и вежливость, как обычно. – Я всегда хотел делать то, что делаешь ты. Поэтому рад, что встретил тебя.

– Смотри, – сказал я, – куда ты меня привел.

– Ты сам этого хотел, – сказал Лео, – с этим ничего не поделаешь. Не только собака обладает природой Будды, но и шлюхи тоже.

– Счастливой Пасхи, – сказал я.

Его разозлила моя фривольность, но на следующий день он был таким же добрым и дружелюбным, как всегда.

 

Date: 2015-09-24; view: 303; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию