Пусть меня осудят

Ульяна Соболева

Пусть меня осудят...[СИ]

Я когда тебя увидела, у меня сердце остановилось. Я поняла ‑ моя жизнь изменится. Я тогда видела глаза твои наглые и чувствовала, что покоя с тобой не будет…А мне это было не важно и я поняла, что только тебя ждала…Всегда…

ПУСТЬ МЕНЯ ОСУДЯТ.

Это роман ‑ исповедь. Может главную героиню осудят. Нет, скорей всего ее забросают камнями. Но вот такая у меня героиня. ХЭ скорей всего не будет. Ну, или в том плане, каким все его привыкли видеть. Жестокая правда жизни. Любовь бывает разная. Здесь она порочная, грязная и вывернута наизнанку. Итак, дамы, адюльтер. Не советую читать тем, кто выступает за высокую мораль. Это произведение полное нарушение морали со всеми вытекающими. Все персонажи вымышленные. Будет кровь, насилие и убийства. Роман с криминалом. С откровенными сценами секса.

Аннотация:

Оксана самая простая женщина. Не богатая и не бедная. Со своими проблемами, семейным бытом и маленькими радостями. Живет как все, выглядит как все. Она искренне верит, что так правильно и так должно быть, а еще она считает, что она счастлива в полном смысле этого слова. Она образец верной и преданной жены, заботливой матери и примерной хозяйки. Она считает измену предательством и осуждает тех, кто оступился.

Он – Руслан сын криминального авторитета. Противоречивый, вспыльчивый, жестокий и неуправляемый. Единственный наследник всей империи отца, которого ненавидел. Он преступил закон еще в юности. Он плевал на кодекс чести принятый в его мире. Для него нет ничего святого, и он в открытую враждует с отцом пытаясь создать собственный бизнес, замешанный на крови, оружии и угонах автомобилей.

Между ним и Оксаной нет ничего общего. Они живут в слишком разных мирах. Но они встретились и теперь их жизнь изменится и по‑прежнему уже не будет никогда.

Она – замужем, у нее маленький сын и любящий мужчина рядом. Ей тридцать три года. Она идеальная жена и примерная мать.

Он – сын влиятельного криминального авторитета и он младше ее на пять лет. Противоречивый, вспыльчивый и жестокий. В нем нет ничего святого.

Она верит, что жизнь удалась и она непомерно счастлива в своем маленьком мирке.

Он преступил черту закона еще в детстве, он ненавидит собственного отца и его тело покрыто татуировками.

Она проводит вечера за рукодельем и смотрит сериалы, а он в это время угоняет машины, торгует оружием и прячется от отца и закона.

Она считает измену предательством, а он меняет женщин как перчатки. Они слишком разные чтобы их пути могли пересечься, но они встретятся…

Пусть меня осудят, но иногда любовь как тяжелая болезнь, как наваждение и безумие. Страсть порой слепа и жестока. Я считала, что люблю мужа и счастлива в браке, что моя жизнь удалась, а измена ‑ это предательство. А потом появился он... Он младше меня, он ненормальный, неуправляемый и жестокий. Он – бандит, сын влиятельного криминального авторитета. У него за душой нет ничего святого, и он живет одним днем. Его руки запятнаны чужой кровью, а тело покрыто татуировками, его жизнь – это болото, у нас нет ничего общего… Только сердцу не прикажешь…

ГЛАВА.

Наверное, я счастливая. Ну, в том смысле, в котором считают окружающие люди. У меня семья, сын, работа. Я молодая и довольно привлекательная женщина. Я рано вышла замуж за любимого парня, который сейчас со мной. Я, наверное, люблю его. Мне с ним хорошо, мы понимаем друг друга с полуслова. Как две половинки головоломки. Мы состоялись как личности. У каждого любимая работа. Муж инженер, я дизайнер интерьера. В общем, жизнь удалась. Если конечно не считать нехватки денег, быт и серую повседневность – дом‑работа, работа‑дом. Секс раз в неделю, по вечерам сериалы и вязание детских вещей. Все как у всех. Море раз в году, дача, выходные с друзьями.

Я тоже считала, что я счастлива. Просыпалась утром, отводила сына в садик, бежала на работу. Точнее ехала. Недавно я сдала на права, и теперь муж отдал мне машину, у него имелась рабочая. Так что я теперь могла хвастливо парковаться у офиса, правда не с первого раза получалось, но все же.

В этот день тоже все началось как обычно. Прозвонил будильник и привычная утренняя суета тут же ворвалась в нашу трехкомнатную квартиру. Я приняла душ, потом схватилась за зубную щетку. Муж лениво зашел в ванную и потянулся ко мне, чмокнул в шею. Потом принюхался, и довольно заурчал. Его руки скользнули по моим плечам и опустились к груди. Я сердито пнула его локтем и промычала, чтобы не мешал.

‑ Я соскучился, ‑ прошептал мне на ухо и потянул ночнушку вверх на бедрах.

‑ А я опоздаю, а у меня сегодня серьезный контракт намечается.

Я наконец‑то сполоснула рот водой и смогла нормально разговаривать.

‑ Ксююююш, ну давай. По быстренькому.

От этого его "по быстренькому" я разозлилась. Это означало одно из двух: или он меня сейчас наклонит над раковиной и через две минуты все закончится, или я удовлетворю его иным способом.

‑ А не по быстренькому, вечером слабо? – обиженно спросила я и надула губы. Последнее время Сережка поздно возвращался с работы, засыпал, едва прикоснувшись головой к подушке.

‑ Мне вечером не хочется, я сейчас хочу, ‑ настойчиво пробормотал он, а я психанула.

‑ А мне не хочется сейчас.

Я высвободилась из его рук и пошла будить Ванюшку в садик. Нет, у нас в постели все хорошо, просто быт, повседневность убивают романтику. Впрочем, как и у всех. Сережка обиделся и теперь, молча, одевался, искал свой сотовый, стараясь со мной не разговаривать. Ну и пусть обижается. Я тоже человек. Я устала, я кручусь, как белка в колесе и когда я прихожу домой, моя работа не заканчивается, а продолжается только уже в должности домработницы. Вчера я купила красивое нижнее белье и ждала мужа в постели, настроенная на приятный вечер, а он чмокнул меня в нос и уснул. Конечно, он тоже выматывается, и я зря вспылила, но слово не воробей. Уже ляпнула, и отступать не хотелось. Пусть берет выходные. "По‑быстренькому" надоело. Хочется долго и чтоб как раньше с криками, стонами и до утра.

Я зашла в детскую и, увидев Ванюшку, улыбнулась. Ну вот как ему удается перевернуться ногами на подушку, свесить голову с кровати и спать?

‑ Рота подъем! – голос мужа громко зазвучал над ухом, и я вздрогнула от неожиданности, а Ваня подскочил на постели.

‑ Ты чего? Испугаешь его.

‑ Да ладно, он мужик, ему в армию идти. Да, Вань? Ты солдат?

Ваня кивнул и сонно протер глаза, потом зевнул.

‑ Мам, а можно я сегодня после садика к Костику забегу. У него новый картридж к приставке. Дядь Леша ему вчера купил.

Я протянула Ване чистую футболку.

‑ Посмотрим на твое поведение. Так, я на кухню, а ты марш в ванную, а то все опоздаем.

‑ Ксюш, я машину сегодня заберу. Моя сломалась. А мне в другой город смотаться надо.

Я недовольно нахмурилась. Это означало пешком до метро и час до работы добираться, но вслух сказала:

‑ Хорошо. Справлюсь. Главное чтобы дождь не полил. Тогда ты Ванюшку завези.

‑ Не вопрос.

Муж подошел ко мне сзади и обнял за талию.

‑ Ты вкусно пахнешь и чудесно выглядишь.

Подлизывается негодяй.

‑ Ну не злись. Я в воскресенье дома. Правда. Уже выходной взял.

Я повернулась к нему и улыбнулась, на душе потеплело:

‑ Правда?

‑ Правда, обними меня немедленно. Не то в кино не поедем.

Я поцеловала Сережу в губы и протянула ему бутерброд.

‑ Шантажист ты, Новиков. Держи свой сэндвич. Я побежала.

Я набросила плащ, схватила зонтик, сунула ноги в туфельки‑лодочки на невысоком каблуке. Посмотрела в зеркало, поправила непослушную челку. У меня важная сделка. Главное не промокнуть по дороге и не выглядеть как мокрая курица.

‑ Мама…

Ванюшка обнял меня за ноги.

‑ А цем?

Я приподняла его, поцеловала в пухлую щечку.

В метро было тесно, как и всегда в такое время. Слава богу, сейчас не лето и не так душно. Люди толпились на станции. Кто‑то с плеером, кто‑то читал утреннюю газету, кто‑то просто засыпал стоя, подпирая стену. Семь утра. Я сама в такое время еще немного сплю. Даже кофе не помогает. Хотя я черный не пью. Только растворимый, с молоком и без сахара. Сегодня у меня должна быть встреча с важным клиентом. Если ему понравятся мои работы, у меня будет заказ. Очень кстати. Тем более мы и сами с Сережкой ремонт сделать хотели. Ванечка подрос. На следующий год в первый класс. Пора ему комнату переделать. Детскую кровать сменить на новую, стол письменный поставить. Да еще и мама хочет в гости приехать. Это как минимум на несколько месяцев. Она сейчас на севере живет. Работа у нее такая вредная – археолог. В детстве я считала, что это страшное слово, потому что родители оставляли меня с бабушкой, а сами уезжали и я не видела их месяцами. Потом отец погиб. Утонул в реке. Глупая смерть. По настоящему глупая. Отец был отличным пловцом, но ногу судорогой свело, и он утонул. Мне тогда тринадцать было. Я с тех пор в воду не захожу. Разве что в лягушатник вместе с Ванюшкой. Мама долго не могла в себя прийти, а потом вроде как все встало на свои места, и она вновь занялась любимой работой. А мне и с бабушкой не плохо. Я всегда была занята: музыкальная школа, гимнастика и еще кружок рисования. Даже гулять толком не успевала. В школе меня считали заучкой. В элиту класса я точно никогда не входила. Я просто взрослела позже, чем они. У меня и грудь‑то лет в пятнадцать начала расти, а мои одноклассницы уже и аборты сделать успели. С Сережкой познакомилась случайно. Он возле моего дома с другом пиво пил. В школе нашей когда‑то учился. Это была любовь с первого взгляда. Мы поженились быстро. Через год уже расписались с бабушкиного благословения, и я переехала с ним в столицу, пошла учиться на дизайнера, а он уже работал, должность получил неплохую в строительной компании.

Подъехал поезд, и все кинулись по вагонам, толкаясь, матерясь и наступая на ноги друг другу. Я это ненавидела. Вот это хамство. Никакой культуры. Прут как танки. Конец света блин. Я подождала, пока толпа затолкается в вагоны и спокойно зашла следом. Двери начали закрываться, и вдруг какой‑то парень втиснулся между ними и проскочил в вагон. Он тяжело дышал, словно бежал от кого‑то, наклонился, посмотрел в окно. Поезд тронулся. Парень стоял рядом со мной, точнее прямо передо мной. Высокий, даже очень высокий, моя голова, с трудом, доставала ему до груди. Я еще не видела его лица, а просто смотрела на белую футболку, на замысловатый кулон на тонком шнурке. Он раскачивался прямо у меня перед глазами. Странный кулон, похож на клык зверя. Да, молодежь сейчас умеет удивить. От него приятно пахло. Нет, не просто приятно, а здорово пахло. Я сразу узнала очень дорогой парфюм " Clive Christian". Мы недавно занимались дизайном парфюмерного магазина. Я очень хорошо помню запахи. Этот мне понравился больше всех. Хотела Сережке подарить, но как цену услышала – в глазах потемнело. Покупать перехотелось. К одеколону примешивался запах сигарет и молодого мужского тела. Опустила глаза чуть ниже. Полы кожаной куртки распахнуты, Видна пряжка ремня. Парень по‑прежнему тяжело дышал. Он точно бежал. Никаких сомнений. Только те, кто пользуются таким парфюмом и носят такие дорогие ремни, эдак вся моя зарплата, и оригинальные джинсы "levis", обычно разъезжают на спортивных тачках или "мерседесах", за поездами точно не гоняются. В этот момент на его футболку что‑то капнуло. Я посмотрела, как перед глазами расползается темно‑бордовое пятно. Кровь? Подняла голову и увидела, что парень смотрит на меня. На щеке порез, он вытер кровь ладонью и усмехнулся. Мальчишка. Лет двадцать пять максимум. На голове полный бардак, легкая щетина на щеках и взгляд наглый, такой, как обычно бывает у молодежи, уверенной в своем превосходстве. Из пореза снова выступила кровь и я вспомнила, что у меня в сумочке есть лейкопластырь. Полезла за ним и в этот момент поезд остановился. Меня буквально швырнуло парню на грудь и я тут же почувствовала сильную руку на своей талии. Удержал. Черт. Неловко‑то как. Свалилась на него как мешок с картошкой. Я чувствовала под пальцами его мускулистое упругое тело, очень горячее. Смутилась.

‑ Простите.

Парень усмехнулся, и в его очень живых карих глазах блеснула искорка интереса. Веселая улыбка, зажигательная, мальчишеская. В уголках глаз появились морщинки. Нет, ему даже меньше двадцати пяти. Я протянула парню пластырь. Он взял его из моих рук и в этот момент нас снова качнуло. В этот раз он уже ловко удержал меня за талию. Только теперь руку не убрал, и я чувствовала как горячие пальцы жгут тело через плащ. Он подставил щеку.

‑ Приклейте, я вас подержу.

Забавно, но я все же заклеила ранку лейкопластырем, и улыбнувшись сказала:

‑ До свадьбы заживет.

‑ До вашей? – спросил парень смеясь.

‑ Нет до вашей. Я уже замужем.

‑ Вот видите, самых лучших уже разобрали.

Я вдруг поняла, что он все еще удерживает меня за талию и смутилась. Черт. Вокруг нас люди, возможно даже мои соседи, а меня незнакомый парень в кожанке обнимает. Я отодвинулась назад, и он тут же убрал руку. Теперь мы стояли, молча, и он смотрел на меня, внимательно, пристально, будто изучал. Я наверное покраснела. Не то чтобы не привыкла к мужскому вниманию, даже наоборот, только и отшивала всяких придурков, которые постоянно решали поприставать ко мне или на работе или на улице. Только этот ко мне не приставал. Просто от его взгляда сердце билось чуть быстрее обычного. Я отвела взгляд и теперь смотрела куда угодно, только бы не на него. А вот он по‑прежнему смотрел на меня. Я чувствовала этот взгляд кожей. Так бывает, когда ты знаешь, что на тебя смотрят.

Слава богу, моя остановка. А то рядом с этим молодым незнакомцем становилось тесно и неуютно. Я протиснулась к дверям, и парень посторонился, давая мне пройти. Вышла на станцию и глубоко вдохнула. Сердце все еще часто билось. Не удержалась и обернулась. Парень стоял у самых дверей и все еще смотрел на меня. Я тут же отвернулась и пошла к лестнице. Дурацкие туфли, вышедший из моды плащ и прическа старой девы. Наверное, смеется в душе над тем, как тетка его в метро пожалела. Будет своим "оторванным" дружкам рассказывать. А порез на щеке как от ножа был. Это я точно знаю. Курсы медсестер заканчивала. Через пару минут я уже о нем забыла. Вышла из метро. Как назло полил дождь. Я открыла зонтик и быстро побежала в сторону пешеходного перехода. Через пять минут я буду на работе. Дурацкий день. Я все‑таки промокла как курица, а через час у меня встреча с клиентом.

‑ Серый, ты бля…мать твою, ты куда свалил? Этот козел меня чуть не прирезал! Да! Бля! Справился! Пописал его маленько, а тут менты появились. Суслик теперь меченным будет. Рожа в крестик! Где ты? Гони тачку к Александровскому. Подбери меня. Бабки забрал. У меня говорю бабки. У меня. Давай.

Руслан спрятал мобильный в карман и подкурил сигарету. Гадский денек. Так противно дождь моросит, и ветер прям до костей пробирает. Зато дело выгорело. А отец говорил не смог. Косого хотел за деньгами послать. Не доверяет. Сыну не доверяет. Сопляком до сих пор считает. Своих качков тупых за ним следить приставил. Думал, Руслан не заметит. Да он этих придурков как мальчиков сделал. Одному нос сломал, а от другого смылся. Отец должен начать воспринимать его всерьез. Он сам делами воротить горазд. Особенно с бизнесменами этими. Наберут кредитов, а возвращать ни хрена не хотят. Суслик чертов отцу пол лимона заторчал. Чего с ним нежничать? Перо к горлу, бабки забрать и все. Притом с процентами. И Руслан забрал. Все что в офисе этого лысого нашел все и забрал. А тот его ножом пырнуть хотел. Красивый нож, стилет итальянский. Антиквариат. Руслан его себе забрал. Правда, предварительно на роже Суслика расписался. Автограф оставил. На память. Вот сучара. Ментов навел. Видно крышуют они его. Значит, для ментов бабки есть, а для Царя нет?

Отец Руслана всегда от своего мира ограждал. Образование заграницей, хорошие знакомства. Только Руслану на хрен все это не было нужно. Он хотел быть таким как отец. Он хотел вертеться в его мире, жить, так как он. Чтобы уважали и боялись и не потому что сын Царя, а потому что он это он. Уметь все то, что умел отец, и Руслан вернулся из Америки сам. Бросил учебу. Военную академию. А учиться всего год оставалось. Отец еще как‑то пытался пристроить его здесь, в столице, и ничего не вышло. Руслан банду свою сколотил и начал тачки угонять. Номера перебьют и сбывают с рук. Поначалу долго выследить его не могли. Вроде на территории чужак объявился, а поймать не могут. А потом засаду устроили и тепленьким к Царю притащили. Начался разбор полетов и Руслан ушел из дома. Разругался с отцом вдрызг. Он не мальчик, он и Царя переплюнет если надо. Вон бригаду, какую собрал. Все ребята как на подбор. Верные, расторопные. Правда Серый подкачал сегодня и не прикрыл.

Отец больше с Русланом не общался, но и не мешал. У каждого свой район. Правда, старались не пересекаться. Только Руслан не выдержал, как узнал, что Суслик бабки не возвращает так и крышу сорвало. Сам за деньгами сходил. Вот бате на стол положит и может, оценит его наконец‑то. Доверит дела вести. Матери Руслан не знал. Говорили, она отцу с другом изменила, и он ее в три шеи из дома погнал. Куда? Одному черту известно. Наверное, туда, откуда не возвращаются. Сколько раз, будучи маленьким, Руслан думал о матери и тихо ее ненавидел. За предательство, за ложь. Почему она с отцом так? Почему о сыне не подумала? Неужели не любила? Жалко ее не было, только в душе тихая ярость и ненависть. А потом вырос и презрение уже на женщин выплескивал. Все одинаковые. Только цена разная.

Руслан заметил "Чероки" серебристого цвета издалека. А вот и Серый, мать его так. Потрогал щеку и вспомнил, как женские руки клеили пластырь. Нежные руки, мягкие. Тут же перед глазами встал образ. Красивая женщина. Как из другого мира. Одета со вкусом пусть и не по первой моде, глаза чудесные – зеленые. Посмотрел в них, а оторваться уже не мог. Глубокие такие глаза, не поверхностные. И лицо. Особенное. Все черты мелкие правильные, а рот припухлый, мягкий на вид, сочный.

Волосы некрашеные натуральные, темно русые, шампунем пахнут. Яблочным. У него от этого запаха тут же встал. Еще до того как прикоснулась. А дотронулась и из глаз искры посыпались. Словно бабы лет сто не видел. Вроде взрослая женщина, не девчонка совсем, а есть в ней порода, магнетизм, особенный, не такой как у других. В горле пересохло, когда за талию обнял. Будто дотронулся до чего‑то запретного. Отпускать не хотелось. Так бы и ехал в вонючем вагоне. Даже про Суслова и про деньги забыл. Мысли тут же умчались вскачь. Как доедет до ее остановки, пойдет за ней, а потом…

"Чероки" посигналил.

‑ Оглох что ли? Давай запрыгивай. Тут ментов куча. Пасутся гады. Дань собирают с ларечников.

Руслан залез на переднее сиденье и закурил еще одну сигарету.

‑ Ну что? К Царю?

‑ Потом заедем. Давай сначала остановимся где‑то. Я дух перевести хочу. Смотри.

Руслан достал из‑за пояса сзади стилет и показал Серому.

‑ Прирезать меня хотел. Еще б немного и глаз выколол. Ментов вызвал урод.

‑ Ух, ни хрена себе? Ручка золотая. Чего пацанов не вызвал?

‑ А толку? Что приедут и по ментам начнут шмалять? Зачем пацанов подставлять? Если б ты, гад, под окнами на стреме стоял, маякнул бы мне, и я б смылся. Думал бабками от них откупиться, а их тьма тьмущая. Две тачки пригнали и в камуфляжах повыскакивали. Они видно решили, что у Суслика бабок немеряно и что им всем хватит.

‑ Ствол где дел?

Серый вырулил на центральную улицу и остановился на светофоре.

‑ Избавился. У меня разрешения с собой не было. Черт с ним. Он чистый. Найдут на меня не выйдут точно. Я по крыше свалил. Они пока доперли, я уже к метро бежал.

‑ А пластырь где взял? Или уже в больничку сбегал?

Серый усмехнулся, узкие глазки сверкнули интересом.

‑ Где взял там уже нет. Давай сворачивай, тут кабак за углом. Телку хочу.

‑ Погоня завела? Давно от ментов не бегал?

‑ Нет. У меня стоит как каменный. Разрядка нужна.

‑ Аптекарша не дала?

Руслан расхохотался.

‑ Да иди ты? Мне все дают, если просить правильно.

‑ Ну, или просто взять без спроса.

Серый заржал и припарковал "Чероки" у здания с вывеской "Розовый остров"

‑ Так это ж бордель, ‑ присвистнул Серый.

‑ А ты что думал, телок за барной стойкой выдают? Или на автобусных остановках цепляют? Расти, пацан, мозги включай иногда. Бабки Суслика есть. Гуляем, братан.

Парни зашли в здание. Охрана тут же пропустила Руслана, а вот Серого хотели обыскать.

‑ Спокойно, он со мной.

Сына Царя все знали. В лицо. Трогать боялись. Не только отца, да и самого Руслана тоже. Безбашенный он. Ему слово, а он в ответ под дых или дуло к виску.

За глаза его называли Бешенный. Если что не понравится ‑ мог заведение в щепки разнести. Один пепел наутро останется. Наехать нельзя, Царь не простит. Руслан деловито скинул куртку и швырнул в кресло. Под курткой оказалась майка без рукавов, на левой руке татуировка тигра. Огромная на всю поверхность кожи. Мускулы напряженные. Каждый день тренажерный зал. Привычка после академии осталась. Подошел к бару заказал виски. Серый пока заведение осматривал.

‑ Нехилое местечко. С виду не скажешь, что приличное.

‑ Я по гадюшникам не хожу. Эй, бармен? Лика сегодня работает?

Тот кивнул и быстро поставил стакан, стараясь не смотреть на гостя. Правильно делал. В прошлый раз Лику шалавой обозвал и без зуба остался.

‑ Здесь, спрашиваю?

Руслан навис над барной стойкой.

‑ Работает она. Уже часа два с одним возится.

Руслан сел обратно на стул.

‑ Серый, хорош пялиться. Тут нормальных нет. Нормальные сюда не выходят ясно. Эй, скажи пусть Элен выйдет к моему другу.

‑ Это кто такая? – шепотом спросил Серый.

‑ Не ссы. Тебе понравится. Я твой вкус знаю.

Через несколько минут показалась девушка со смуглой кожей, длинными черными волосами и раскосыми миндалевидными глазами.

‑ Русланчик! Давно не заходил. Мы скучали.

Кокетливо проплыла мимо Серого и обняла Руслана за шею. Пахнуло дорогими духами и женским телом. Руслан посмотрел ей в глаза. Нанюхалась сучка. Да и черт с ней. Серому особых выкрутасов не надо.

‑ Я к Лике, как всегда. Другу моему внимание удели.

Элен надула губки, но к клиенту подошла, что‑то шепнула на ушко и уже через минуту увела Серого в комнаты.

Настроение начало спадать. Как‑то мрачно в этом борделе. Надоело. Вот последний раз наведается и все. Баб можно и в других местах цеплять. Чьи‑то руки закрыли ему глаза.

‑ Освободилась?

Лика радостно улыбнулась. Красивая. Нет не просто красивая. Идеальная. Белокурая, высокая. Ноги длиннющие, тело гибкое. Молодое. И главное умная и не пустышка. Он ей иногда платил, чтобы просто с ней поболтать и кофе попить. Спиртное Лика не употребляла и наркотики тоже. Курила иногда, но редко.

‑ Пойдем.

Кивнула в строну комнат. Руслан спрыгнул с высокого стула.

‑ Пойдем.

Он взял ее сразу у двери, едва вошли в комнату, обставленную свечами. Расстегнул ширинку, надел презерватив, а потом просто задрал короткую юбку, отодвинул полоску трусиков, облизал пальцы увлажняя промежность и резко одним ударом заполнил ее всю. Глаза Лики широко распахнулись и она вскрикнула. Руслан никогда не понимал, притворяется она или правда ей хорошо. Хотелось верить в последнее. Только профессия у нее такая, врать полагается и оргазм изображать тоже. А потом он забыл о ней, закрыл глаза и просто врезался в податливое тело, настраиваясь на секс, чувствуя, как быстро приближается развязка. Даже сам удивился. Обычно Лика от него уставала. Он часами мог играть с ее телом и не кончать, а тут излился минут через пять, да так бурно, что аж затрясло всего.

Вернулся с душа, обмотанный полотенцем. Лика лежала на постели, бесстыдно скрестив ноги. Голые груди торчали в разные стороны. Соски острые, маленькие. Он был у нее постоянным клиентом. Кроме нее никого не брал. Не то чтобы испытывал к ней что‑то, просто с ней как‑то естественно все получалось. А сейчас вдруг понял, что больше не придет. Надоела она ему. Все надоело и бордель и телки продажные.

‑ Мне пора.

Лика приподнялась на постели:

‑ Уже? Ты ж за два часа заплатил?

‑ Некогда мне. Дела есть. Отдыхай. Может, поспишь, вон как замаялась с клиентом передо мной.

Руслан начал быстро одеваться и вдруг молодая женщина резко бросилась ему на шею.

‑ Уходишь да? Не придешь больше? Я знаю, что не придешь. Ты из‑за моей работы да?

Руслан удивленно на нее посмотрел.

‑ Нет.

‑ Так я уйду, слышишь? Только скажи ‑ я все брошу.

Она вдруг начала целовать его лицо, шею. Как‑то хаотично, отчаянно.

‑ Не уходи, слышишь? Я все брошу. Завтра рассчитаюсь и уйду. Я ради тебя…

Руслан отстранил ее от себя:

‑ Да ладно тебе. Работай. Кто ж мешает, если тебе нравится?

Она не сразу сообразила. Потом вдруг поняла, и на глазах появились слезы.

‑ Просто надоело да? Прости. Понимаю. К нам бля…м не стоит прикипать. Мы ж продажные, грязные. Мы недостойны любви мы…отбросы, насекомые, падаль…

Внезапно у нее началась истерика. Руслан смотрел на девушку, потом резко прижал ее к себе.

‑ Там, на тумбочке деньги. Там хватит на все и на операцию и на реабилитационный период, и на химиотерапию. На все хватит, еще и останется.

Лика затихла, замерла, словно заледенела.

‑ Откуда ты…

‑ Откуда знаю? Я ж не последний человек в этом городе, Лика. Я про всех все знаю. Про маму твою тоже знаю.

Она обняла Руслана за шею и тихо заплакала.

‑ Давай, уходи отсюда. На работу нормальную устройся. Чтоб я больше тебя здесь не видел ясно?

Она кивнула, но рук не разжала.

‑ А как я тебя найду? – тихо спросила, уткнувшись лицом ему в грудь.

‑ Никак. Это наша последняя встреча. Удачи тебе, Наташа. Удачи.

Он высвободился из ее объятий и быстро пошел к двери. Даже не обернулся.

ГЛАВА.

В офис я не зашла, а влетела. Дождь полил как из ведра. Девчонки засуетились. Тут же чайник поставили. А я в туалет. К зеркалу. Смотрю на себя и думаю: дурра, пялилась на мальчишку как голодная идиотка. Первый раз со мной такое. А ведь много мужчин вокруг. Разных. Особенно клиенты. Подарки делали, в рестораны звали. Взрослые, солидные мужики, а бисер метали как школьники. Никогда и никто мне не нравился. Я только о Сережке думала. Все эти семнадцать лет замужества. В мыслях даже не было на другого смотреть. А тут пацан пацаном, а у меня коленки тряслись как у девочки. Может, старею? Тридцать пять весной стукнет. Я волосы распустила и снова гульку навертела на затылке. Хотя мне мой возраст не дают. Я мелкая и худощавая. "Маленькие собачки всегда щенки" ‑ подумала и усмехнулась. А вообще не мешало бы гардероб обновить, да прическу сменить. Я ж волосы никогда не красила. Все испортить боялась. Да и Сережке так нравилось. Иногда просил косы распустить. Иногда? Когда в последний раз просил? Давно. Вдруг забылось, когда именно и поняла, что, наверное, очень давно. Осмотрела себя с ног до головы. Одета ужасно. Свитеру сто лет в обед. Правда я всегда за вещами следила, на сиреневой шерсти не пятнышка, ни узелка. Юбка чуть выше колен, плиссированная "привет 80‑е", а вот колготки с дыркой. Я их всегда до последнего донашивала. Если дырку не видно, то зашивала и таскала. На шее кулончик простенький с сердечком. На пальце обручальное кольцо, самое простое, без камней, а в ушах сережки с крошечными бриллиантами. Муж на годовщину подарил семь лет назад. Бижутерия показалась жалкой в сравнении со своими коллегами. А что сейчас вообще носят? Кто там, в офисе, ее возраста? Людка вроде. Она хорошо одевается, у нее любовник по заграницам мотается. А чего это я вдруг про гардероб вспомнила? Можно подумать я еще раз в метро поеду.

В туалет зашла Карина, молодая секретарша начальника, бросила на меня критический взгляд и наклонилась к зеркалу, губы подвести блеском. Я осмотрела ее с ног до головы и вдруг поняла, что рядом с ней выгляжу теткой, одетой с вещевого рынка. Карина одевалась очень красиво и модно. Просто раньше я если и замечала, то мне было как‑то фиолетово. А сейчас присмотрелась. Блузка модная с низким вырезом и круглыми разрезами на рукавах, с мелкими камушками на манжетах. Цвет ярко‑алый. Широкий пояс, подчеркивает тонкую талию. Узкая юбочка‑карандаш, черная трикотажная с разрезом на боку, на ногах туфли с высоченными шпильками. Карина согнула ногу в колене и разрез немного разошелся. Я увидела кружевную резинку чулок. Телесного цвета с легким блеском. Чулки. Я никогда их раньше не носила. Даже в мыслях не было. А зачем? Можно подумать кто‑то заметит. Вдруг стало обидно. Вот если напялить такие чулки и туфли, интересно Сережка обратит внимание?

Я бросила взгляд на симпатичное личико секретарши – накрашена довольно безвкусно, но косметика дорогая. На шее болтается колье из трех цепочек сведенных вместе. На запястье браслет. Очень изящный, с камушками. На пальцах рук сверкают кольца. Я вздохнула, тоже достала из сумочки помаду и подвела губы. Карина ушла, а я посмотрела себе в глаза и скривилась. Хорошо хоть накрасилась с утра. Не броско, но лицо свежее. Хотя, наносить макияж я умела. Курсы когда‑то окончила. Даже хотела дело свое открыть. Но не открыла. Почему не открыла? Ааааа. Я забеременела и не переносила запахи, а потом и деньги все на новорожденного ушли. В туалет заглянула Светка:

‑ Ну, ты где пропала? Уже четверть часа тут стоишь. У тебя встреча, забыла? Ты с машиной?

‑ Не, Свет. Машину Сережка забрал.

‑ Черт. Придется такси брать. Клиент уже звонил, спрашивал когда будешь.

Я зло захлопнула сумочку.

‑ Иду. Вызывай такси.

Когда назвала адрес таксисту, тот скептически приподнял одну бровь.

‑ Крутой райончик. Блатной я бы сказал.

А мне какое дело. Хоть Манхэттенн. Мне главное проекты клиенту показать и новый контракт получить. Таксист увидел, что я не отреагировала, и надавил на педаль газа. Я сидела сзади. Никогда рядом не садилась. Эти таксисты еще тот народ. Вечно пристают. По жизни ищут приключений на пятую точку. Я этих приключений никогда не искала. Мне нравилось, что я всегда знаю, что будет завтра и не только завтра, а еще и послезавтра и на неделю вперед. Я вообще консерватор и ненавижу перемены. У меня все складно должно быть. И на работе меня за это уважали – ни одного опоздания за все шесть лет. Ни одного прогула. Пару больничных, и то когда Сережка болел. Я и с температурой на работу перлась. Таблеток наглотаюсь и вперед, и с песней. Совесть не позволяла, чтобы Сережка пахал за двоих. Итак тяжело ему. Света белого не видит. Зато с долгов повылазили. Машину купили. Вот теперь ремонт сделаем. У меня мечта, чтобы потолки подвесные, чтобы жалюзи на окнах, и кондиционер централизованный. Чтобы мебель была строгая, четкая и не вычурная. В восточном стиле. Я замечталась, не заметила как по адресу прибыли. Когда в окно выглянула, захотелось присвистнуть. Живут же люди! И как живут. Домик трехэтажный. Забор в два метра. Только крышу черепичную видно на красивых рифленых столбах. Видно, что дом утопает в цветах. Я с таксистом расплатилась и чек взяла. Деньги не мои. В бухгалтерии выдали. Отчет надо дать. Я позвонила в домофон и нервно поправила прядь волос за ухо.

Ворота отворились, и я зашла во двор. Не ошиблась. Во всю цвели пионы, астры. Уже отцветали. Начало октября как никак. Меня досмотрел охранник, спросил документы и отвел к парадному входу. Шикарный особняк. Все из мрамора. Стекла сверкают даже в пасмурный день, отражая деревья. Дверь распахнулась, и меня впустил в дом мужчина в дорогом элегантном костюме.

‑ Александр Николаевич ждет вас в приемной.

Можно подумать я знаю, где здесь приемная. Но меня проводили до самых дверей. От удивления и восхищения у меня отвисла челюсть. Я таращилась на красивое убранство дома, на, со вкусом продуманный, дизайн. Вот это домик! Светка была права, такой клиент ‑ это золотая жила.

Передо мной распахнули двойные двери, и я вошла в приемную, огромную, как зала в нашей квартирке. Я‑то наивная считала, что она у нас большая. Звук моих шагов заглушал ковер, идеально чистый, ни соринки. За столом сидел мужчина. Он тут же поднялся и пошел ко мне на встречу. Дверь за мной затворилась. Я смотрела на хозяина дома с интересом. Видный мужчина лет пятидесяти пяти, подтянутый, не полный. Волосы седые полностью, но без лысины. Аккуратно зачесаны назад. Гладко выбритое лицо, моложавое, свежее. Очень живые глаза. Появилось странное ощущение, что я его уже раньше где‑то видела. Притом совсем недавно. Но где? По телевизору? В газете? Имя Царев Александр Николаевич ни о чем мне не говорило.

‑ Оксана Владимировна? Доброе утро.

Он вежливо пожал мне руку. Пальцы теплые, приятные и рукопожатие, не сильное, но очень уверенное.

‑ Прошу.

Царев показал рукой на кресло. По‑джентельменски отодвинул, предлагая сесть. Я подчинилась. Мягкое, ортопедическое, кожаное. Оно словно обняло меня со всех сторон и приняло форму моего тела.

‑ Вы голодны?

‑ Нет, спасибо.

Мне стало неловко. Во всей этой окружающей меня роскоши я чувствовала себя немного жалкой.

‑ Мне рекомендовали вас как молодого профессионала с большим опытом работы.

Я улыбнулась.

‑ Преувеличивают, как всегда.

Он внимательно на меня посмотрел:

‑ Значит вы не профессионал? Меня ввели в заблуждение?

Его вопросы выбили меня из колеи. Я из скромности возразила, а он принял мои слова буквально. Царев вдруг усмехнулся. Только губами, глаза по‑прежнему пристально меня рассматривали.

‑ Я шучу. Хотя всегда нужно знать себе цену. Никогда не умалять своих способностей. Профессионализм в наше время дорогого стоит, и продавать его нужно по достойной цене.

Я смутилась. Он, несомненно, прав.

‑ Конечно, я профессионал. Шесть лет работаю в офисе и…

Царев усмехнулся, а я замолчала.

‑ Шесть лет было в прошлом месяце. Добросовестный работник. Замужем, сыну шесть лет.

Он и так все обо мне знал. Навел справки. Правильно, чем богаче человек, тем подозрительней, и тем более не охотно он расстается со своими деньгами.

‑ Верно. Замужем и сыну шесть лет.

‑ В следующем году в школу пойдет?

Я кивнула. В этот момент дверь распахнулась, и в помещение вошел тот человек, который впустил меня в дом. В руках у него поднос с двумя чашками, чайничком и пиалой. Он поставил поднос на стол и безмолвно удалился.

‑ Я в это время пью кофе. Вам приготовить?

Я замялась.

‑ Я пью растворимый, ‑ смущенно сказала, увидев, что он наливает в чашечку черный кофе.

‑ Почему?

‑ Не вкусно, ‑ честно ответила я.

‑ Это вам его никто не готовил профессионально, ‑ заметил Царев и налил мне черный густой напиток. Запахло очень приятно. Я бы сказала восхитительно. Царев придвинул ко мне пиалу с сахаром.

‑ Коричневый сахар. Он полезен для здоровья. Попробуйте. Этот кофе мне привозят из Бразилии. Мой друг лично выращивает листья и готовит по особому рецепту. Попробуйте. В жизни все нужно изведать.

Прозвучало двусмысленно, но я чашечку все же взяла и сделала глоток. Обожгла язык, зажмурилась. А вкус и правда особенный, свежий, аромат в голову бьет.

‑ Ну как?

‑ Горячо, ‑ я улыбнулась.

‑ Вкусно?

‑ Еще не разобралась.

Царев придвинул ко мне коробку конфет.

‑ Попробуйте. Черный шоколад. Женщины любят сладкое.

Что да, то, да. Сладкое я обожала. Только старалась не злоупотреблять. Зубы жалела.

‑ Итак. Вы знаете, что мне нужен долгосрочный контракт с вашей фирмой. Я купил сеть гостиниц в пригороде. Я хочу, чтобы это были не просто гостиницы, а нечто большее. Чтобы отличались от наших отечественных и интерьером и внешним видом.

‑ У вас есть предпочтения, то есть идеи?

‑ Наверное, есть. Я представлял себе нечто старинное. В стиле охотничьих домиков. Будто время их не коснулось. Чтобы камины повсюду, русская баня. Чтобы все из дерева.

Я его поняла. Идея чудесная. Таких заказов я раньше не получала.

‑ Сможете в таком стиле придумать?

Конечно, смогу. Я все что хочешь, придумаю. Было бы время.

‑ Вы мои работы посмотрите сначала, ‑ я уже хотела было подвинуть ему папку, как он вдруг подтолкнул ко мне другую и усмехнулся:

‑ Вот эти?

Я открыла ее и, конечно же, увидела свои самые лучшие работы. Удивленно посмотрела на Царева. В интернете моих работ нет. Это эксклюзив. Даже в рекламе не фигурирует, а последний проект совсем новый и кроме директора его никто не видел. Кто он? Этот Царев? Каким образом добывает информацию?

‑ Удивились, Оксана Владимировна? У меня просто есть связи. Ничего криминального.

‑ Значит, вам мои проекты понравились?

‑ Конечно, понравились, иначе вы бы здесь со мной сейчас не сидели. Теперь вам решать ‑ подхожу ли я как клиент.

А что может не подходить? Я свою работу сделаю и все. Он деньги ‑ я проект.

‑ Подходите, а почему вы должны мне не подойти?

Царев отпил кофе из фарфоровой чашечки.

‑ Потому что во время проекта вам придется жить и работать непосредственно на объекте. Я не хочу чтобы кто‑то, как и я, мог утащить ваши работы и создать себе подобное. Конкуренция, знаете ли, серьезное дело.

Я даже кофе поперхнулась. Он имеет ввиду, что я буду жить с этой работой в обнимку круглосуточно? У меня вообще‑то дом есть, семья, ребенок. Черт знает что такое. Я свою работу и так прекрасно выполняю и в офисе. Мне не нужно для этого дневать и ночевать на объекте. Разве что несколько раз съездить на место. Визуально все представить.

‑ Посмотрите на ваш гонорар, может это немного вас убедит. Я так понимаю, вы имеете проценты?

Да, я, черт возьми, получаю проценты.

‑ Посмотрите.

Я нехотя бросила взгляд на договор, а потом мои глаза округлились. Там стояли две суммы. Одна для фирмы, а другая для меня лично за издержки и неудобство. Обе суммы очень внушительные. Мне даже дышать стало трудно. Да я после этого заказа год могу не работать. Могу новую квартиру купить. Это шутка?

‑ Эти расценки завышены и…

‑ Я же вам уже говорил, чтобы вы не прибеднялись. В такую сумму я оценил ваш труд. Это то, что мы обговорили с фирмой, а это лично вам. Аванс получите завтра, если конечно подпишите бумаги.

Мне нужно было подумать. С Сережкой поговорить. Маму, наверное, привезти пораньше.

‑ Я не могу вам дать ответ сегодня.

‑ Понимаю. Семья. Супруг. Я подожду да завтра.

В этот момент зазвонил один из телефонов у него на столе. Царев извинился и ответил. Его голос тут же изменился, стал более грубым и металлическим:

‑ Пусть подождет. Я занят. Я сказал занят. Отведи его в кабинет.

Царев положил трубку и снова на меня посмотрел:

‑ Это выгодная сделка, Оксана Владимировна, очень выгодная. Да вы и сами это прекрасно понимаете. Всего‑то пару месяцев на объекте пожить. Там кстати есть дом для персонала. В нем никто не живет. Вам предоставят все удобства, и мои люди будут вам помогать. Охрана, прислуга и все что потребуется. Курорт можно сказать. Речка рядом. Все за мой счет. Все ваши расходы. Любые. Это не входит в сумму гонорара.

В этот момент дверь распахнулась, и я резко обернулась. От удивления у меня отвисла челюсть.

ГЛАВА.

Я даже привстала со стула, застыв с конфетой в руках. Парень из метро. Я могла ожидать здесь увидеть кого угодно, но только не его. Он бросил на меня долгий взгляд, а потом повернулся к Цареву и небрежно сказал.

‑ Ты мне нужен сейчас – это срочно.

Я смотрела то на одного, то на другого и вдруг поняла, почему Царев показался мне таким знакомым – он наверняка отец или родственник этого наглого парня. Они очень похожи.

‑ Вон выйди, ‑ медленно, растягивая каждое слово, сказал Царев и указал парню на дверь. Тот усмехнулся. Жестко, не так как мне в метро. Вместо того чтобы уйти, парень сел на соседнее кресло и фамильярно закинул ноги за стол. Будет скандал. Скорей всего при мне. Я такое терпеть не могла. Царев поставил чашку с кофе и привстал, не сводя глаз с посетителя.

‑ Я сказал – выйди вон и подожди, пока я не закончу.

Парень улыбнулся, достал сигарету и закурил.

‑ Не то что? Я твой сын, этот дом принадлежит мне, так же как и тебе и я имею полное право находиться там, где захочу.

Он вдруг посмотрел на меня и протянул мне руку:

‑ Руслан.

Я смутилась. Присутствовать при семейной сцене совсем не хотелось.

‑ Я, пожалуй, пойду, ‑ несмело возразила и повернулась к Цареву, приподнимаясь с кресла.

‑ Сядьте на место, ‑ я села. Тон Александра Николаевича не терпел возражений.

‑ Руслан, обожди меня в библиотеке или кабинете, ‑ уже более дружелюбно попросил хозяин дома, ‑ здесь незнакомая женщина, дизайнер. Нам нужно обсудить контракт.

‑ Ну почему незнакомая? ‑ парень подмигнул мне, и я почувствовала, как начинаю краснеть. Никогда мужчины, а тем более такие молодые, не смотрели на меня подобным взглядом. Раздевая. До трусов, нет наголо. Пронимая до костей. Более наглых глаз я никогда не видела. Наглых и обжигающих. У меня в горле пересохло, я перевела взгляд на Царева.

‑ Мы случайно познакомились в метро, ‑ сказала я тихо.

‑ Совершенно случайно, ‑ подтвердил Руслан, ‑ но она так и не сказала мне, как ее зовут.

‑ Оксана Владимировна. Главный дизайнер фирмы "Горизонт". Она будет заниматься, если конечно согласится, моим проектом с гостиницами.

Руслан снова посмотрел на меня.

‑ А я думал, она твоя новая секретарша.

Прозвучало очень двусмысленно. Будто он меня обозвал. Я почувствовала себя немного униженной и вспыхнула. Вместо меня ответил его отец:

‑ Веди себя прилично. Оксана Владимировна ‑ профессионал. Я мечтаю заполучить ее в качестве своего сотрудника.

‑ Только в качестве сотрудника?

Брови парня скептически приподнялись, он сбил пепел на пол и пустил дым в мою сторону, все еще нагло меня осматривая. Теперь он бросил взгляд на мои ноги и я подвинула их под стул, свела вместе колени и поправила юбку.

‑ Оксана Владимировна, оставьте нас на минутку, пожалуйста.

Голос Царева вибрировал от еле сдерживаемого гнева. Я тут же подскочила и быстро вышла за дверь. Едва переступив порог, прислонилась к стене и вздрогнула, услышав яростный рык хозяина дома:

‑ Ты что себе позволяешь, сопляк? Ты какого черта ворвался в дом? Тебя звали? Приглашали? Ты зачем женщину оскорбил?

Он меня оскорбил? Я даже не поняла. Все его чертовые глаза. И вдруг кровь бросилась мне в лицо. Да, черт его раздери, он меня оскорбил. Он намекнул, что Царев приглашает меня вовсе не для работы дизайнером.

Какая же я дура. Сидела глазками хлопала. Надо было ему по физиономии заехать и гордо уйти. Бесхребетная идиотка.

‑ Я бабки у Суслика забрал.

‑ Не понял.

‑ Бабки у меня пол…

В этот момент дверь захлопнулась, и их голоса затихли.

Я осмотрелась по сторонам. Повсюду картины. Абстракция, очень оригинальная и неизвестная мне. Хотя я любила живопись и могла узнать картины многих художников. Кто такой этот Царев? Почему я никогда раньше о нем не слышала? А вдруг он бандит? Или криминальный авторитет?

Я рассмеялась собственным мыслям. Ага. Вор в законе. Сериалов насмотрелась. Дверь кабинета распахнулась, и парень прошел мимо меня, даже не взглянув. Быстрым шагом. Вдруг силой ударил кулаком о стену, и я зажмурилась, а он ловко перепрыгнул через перила и сбежал вниз по лестнице.

‑ Оксана Владимировна, ‑ я обернулась и увидела Царева. Тот улыбался. Виновато. Я бы сказала смущенно. Поправил очки, потом нервно дернул галстук.

‑ Простите. Мы могли бы продолжить беседу?

Возвращаться в кабинет мне уже не хотелось.

‑ Я подумаю над вашим предложением и дам вам завтра ответ.

‑ Обиделись на Руслана? Не обращайте внимания. Мальчишка. Юнец. Молоко на губах не обсохло, а считает себя хозяином жизни. Знаете, какая сейчас молодежь. Он не хотел вас обидеть. Это он мне решил насолить. Отцы и дети. Извечная проблема. Вот ваш сын подрастет и поймете.

Я кивнула.

‑ Я сейчас попрошу, чтобы вас отвезли домой.

‑ Нет, спасибо. Просто такси мне вызовите, хорошо?

Александр Николаевич потер подбородок. Он был озадачен и смущен. Поведение сына явно выбило его из колеи.

‑ Хорошо. Я вызову вам такси.

‑ Спасибо. Подожду во дворе.

‑ Вы можете и в холле подождать.

‑ Я на воздухе. Как раз дождь кончился. Люблю запах мокрых листьев и асфальта.

‑ Ну как скажете. Был рад знакомству.

Царев пожал мне руку и проводил до дверей.

Когда я оказалась на улице, то наконец‑то вздохнула полной грудью. Нет. Мне не нужен этот чертов контракт. Странная семейка. Словно они что‑то скрывают. С ними лучше не связываться. Интуиция подсказывала мне, что нужно бежать отсюда без оглядки. И не важно, сколько денег предложил этот олигарх или кто он там? Я чувствовала опасность. Подул ветер, и я подняла воротник пальто повыше. Холодно. Пробирает‑то как. Скорее бы такси. Не то я тут продрогну. Я, пританцовывая, прошлась по тротуару и снова посмотрела на дом. Шикарный. Ничего не скажешь. Я о таком и мечтать не смела. Мечты…

Послышался шум подъезжающей машины и грохот музыки. Черный "мерседес" подкатил прямо ко мне. Окна затемненные, блестит как новенький. Стекло с моей стороны опустилось, и я увидела Руслана. Щеки тут же вспыхнули. Он смотрел на меня и жевал жевательную резинку.

‑ Подвезти?

‑ Такси сейчас приедет.

‑ Ну как знаете.

Стекло медленно поднялось и "Мерседес" на бешеной скорости рванул с места, визжа покрышками по мокрому асфальту. Машина проехала несколько метров, вдруг на той же скорости дала задний ход и остановилась напротив меня. Передняя дверь открылась, и Руслан склонился в мою сторону:

‑ Поехали. Я не кусаюсь. Или боитесь?

Это было похоже на вызов. В его живых глазах плясали чертики. Мальчишеское озорство сквозило во всем его облике. Я не знаю, что произошло в этот момент, но какая‑то часть меня, вдруг, невыносимо, захотела прыгнуть в эту шикарную машину и умчаться с сумасшедшим водителем. Слушать его музыку и…

В этот момент подъехало такси. Мне посигналили. Я обернулась. Не успела отреагировать, как парнишка выскочил из "мерса" подошел к таксисту, протянул пару купюр и прямо у меня на глазах отпустил его.

‑ Вы что?

От его наглости у меня перехватило дыхание. Он совсем охренел? Что он себе позволяет?

‑ Вы…вы зачем это сделали? Скоро дождь опять пойдет? Вы ненормальный?

‑ Бешенный, ‑ усмехнулся он и подойдя ко мне снова открыл дверцу своего автомобиля:

‑ Прошу.

Я отвернулась и судорожно глотнула воздух.

‑ Я никуда с вами не поеду.

‑ Да ладно вам. У меня "мерс" у него "москвич". Мое такси комфортней, я вас уверяю. Или останетесь под дождем.

Я посмотрела ему в лицо, но вместо злости мне захотелось рассмеяться. Парень облизал губы, и я проследила за движением его языка. Послышался гром, и я посмотрела на небо. Тучи снова сгустились, мне на щеку упала первая капля.

‑ Поехали.

Сказала я и села в машину. Что я творю? Совсем у меня с мозгами плохо. Парень ловко перепрыгнул через капот и юркнул на сиденье. Стекла поднялись, снова заиграла музыка. В салоне пахло его духами, сигаретами. Машина сорвалась с места:

‑ Куда едем?

Вопрос показался мне довольно наглым и нелепым.

‑ Домой, конечно.

‑ Адрес скажите.

Я продиктовала адрес и вдруг увидела, что он бросил взгляд на мои колени. Невольно одернула юбку и сложила руки как школьница. Руслан вдруг затормозил и потянулся ко мне. Я вздрогнула, отшатнулась. Парень самоуверенно усмехнулся, и с неким бахвальством сказал:

‑ Не пристегнулись, а я люблю быструю езду.

Я почувствовала себя дурой. Наверное, он про себя насмехается надо мной. Немолодая идиотка решила, что он к ней собрался приставать. Парень протянул руку за ремнем. Случайно коснулся моей щеки. Я дернулась назад, избегая прикосновения, увидела его шею перед глазами. Смуглая гладкая кожа, в ухе сережка. На щеке все еще мой пластырь. Почувствовала запах его тела и прикрыла глаза. Совершенно потрясающий парфюм. Нет. Не парфюм. Его кожа. Его запах. Он проникал мне в поры и заставлял сердце замирать и биться все быстрее. Наконец‑то мы снова поехали. Парень все еще жевал резинку. Включил музыку, обогрев. Я смотрела на его сильные челюсти, подбородок и чувствовала некое оцепенение, словно смотрю на красивую скульптуру или юного зверя. Резкого, опасного и непредсказуемого молодого хищника. Он сбросил куртку и швырнул на заднее сидение. Увидев его татуировку, я даже поперхнулась слюной. На смуглой коже красиво выделялся черный тигр, оскаливший пасть. Его шерсть стояла дыбом, и он был готов к прыжку. Сильные мышцы перекатывались под гладкой кожей парня. Он явно занимался спортом или "качался". Рельефное тело. Очень крепкое хоть и худощавое. На запястье браслет и еще одна татуировка. Я присмотрелась и вдруг услышала его голос:

‑ Я сделал ее в военной академии. Три года назад. Всегда мечтал именно о такой татуировке. Мы удрали в самоволку и я напился до чертей. Утром проснулся уже с тигром. Нравится?

Вопрос застал меня врасплох. Я отвела взгляд и отвернулась к окну.

‑ Симпатичный.

‑ Кто?

Он издевается. Нет решительно, этот мальчишка просто наглец и самоуверенный придурок. Таких, как он в темном переулке стороной обходят или достают газовый баллончик.

‑ Тигр конечно, ‑ огрызнулась я. Руслан засмеялся, закурил. Потом протянул мне сигареты.

‑ Курите?

‑ Бросила и вам советую.

‑ Так что? Договор подпишите?

‑ Не знаю. С мужем надо посоветоваться. Подумать.

Руслан выплюнул жвачку и сделал музыку громче. В колонках орал незнакомый мне певец. Никогда не слушала подобный бред. Это не песни – это просто орево.

‑ Слова прикольные. Сделать громче?

Ну, уж нет. Желательно тише или совсем выключить.

‑ Не нравится да? А вы послушайте внимательно. Там смысл, подтекст. Заставляет задуматься.

‑ Я другую музыку слушаю.

‑ Попсу?

Руслан резко свернул на перекрестке, и меня накренило в его сторону.

‑ Осторожней ведите, пожалуйста.

Он усмехнулся, но скорость сбавил.

‑ Я б на месте вашего мужа вас не отпустил на два месяца.

Это было неожиданно.

‑ Почему вдруг? – не удержалась я.

‑ Красивых жен нужно беречь, а то вдруг уведут.

Наши взгляды встретились и мне стало трудно дышать. Какие же жгучие у него глаза. Черные, блестящие и слишком откровенные. Он и не скрывает, какие мысли вертятся у него в голове. Черт. Я старше. Хоть бы уважение проявил. Я не его сверстница. Не легкодоступная дурочка из тех, что считают его крутым и заглядывают в рот таким как он. Не выдержав я первая отвела взгляд.

‑ Вот здесь налево.

Руслан свернул.

‑ Остановите.

Не знаю почему, но я попросила его затормозить за три дома от моего собственного. Чтобы соседи не видели, на какой шикарной машине я приехала с работы.

Парень вежливо отворил дверь с моей стороны и подал мне руку. Когда я прикоснулась к его коже, меня пронизало током. Сердце дернулось и замерло. Вспомнилась его рука на моей талии. Там, в метро.

‑ Спасибо.

‑ Еще увидимся, ‑ он усмехнулся, отправил в рот еще одну жевательную резинку. Я подождала пока "мерседес" скроется из виду и пошла к дому.

Нет. Договор подписывать нельзя. Я не хочу больше видеть этого наглого типа. Мне не нужно больше его видеть. Это неправильно и то, что я чувствую сейчас отвратительно и аморально. Я замужем, я люблю Сережку и у меня чудесный сын. Господи, зачем я сейчас все это себе говорю? Можно подумать я считаю иначе. Неужели я себя убалтываю?

Руслан медленно проехал следом за женщиной до самого подъезда и проводил ее взглядом. Фигурка в сером пальто скрылась за дверью, а он все еще остался внизу. Огонек от сигареты светился в темном салоне, очень тихо играла музыка. Обманула. Не захотела, чтобы видел, где живет. Смешно. Если Бешеный захочет, то он не только узнает где живет, а уже завтра будет знать о ней абсолютно все. Включая самые грязные и интимные подробности ее жизни. Всю подноготную. Только почему то, именно в ее жизнь, так глубоко, лезть не хотелось. Словно табу. Словно загорелась в голове красная лампочка: "Ее не тронь, она не такая как другие". Руслан раньше не общался с подобными женщинами. Не его круга. Не его интересов и вообще НЕ ЕГО. У него другой вкус. Так он думал до сегодняшнего дня, пока не увидел ее в метро. А что такое вкус? На чем он основывается? На однотипности тех телок, которых Царев‑младший трахает? Или на чем именно? Ведь другие так не цепляли. Нет, определенно, у него вставал на любую с симпатичной мордашкой, длинными ногами и большой грудью. Как и у всех молодых парней его возраста. Когда вам всего двадцать пять, то по жизни хочется много секса, очень много разного секса. Отцу не сказал в свое время, что из академии его отчислили, а тот и сам узнал, потом пришел в ярость. Да разве ему до учебы? Если надо было перетрахать всех смазливых однокурсниц, которые и сами не прочь были на него залезть. Пацан русский, с бабками, одевается круто, шмотки все эксклюзив, да еще и авторитетный, любого заткнуть может, если не словом так кулаком промеж глаз. Когда учиться, если по утрам спать охота после очередной самоволки, выпивки и бессонной ночи? Царь рассвирепел и из дому погнал. Нет. Не прямо сказал: "Убирайся", а просто попрекнул куском хлеба. Руслан ушел. А что? Он и сам с мозгами. Доказать может, что и без папиных денежек чего‑то стоит и доказал. Не сразу, конечно, время взяло, но доказал. Сучка одна мозги ему вправила. Раньше как на бога смотрела, в рот могла взять в каком‑нибудь обгаженном подъезде, а тут вся такая крутая: "Ты Русланчик, раньше другим был, думала, выйдет из тебя такой же авторитет как Царь, а ты…" При этом в постели ляпнула. Натрахалась коза и выдала. У нее, типа, любовник скоро с загранки вернется, дела у нее срочные. Руслан попросил, чтобы еще на часик осталась – один раз трахнул всего, а любил раз пять за ночь, молодой, кровь горячая. Тут она и брякнула эту хрень – типа, был бы на папочку своего похож, то все бы она к таким‑то чертям послала и на часик бы с ним осталась, и на всю ночь, и на всю жизнь. Если бы захотел. И задела, сучка, за живое задела, мать ее… Он ей в лицо расхохотался: "На хрен мне такая бл***ь на всю жизнь?" Обиделась тварь, ушла, дверью так шибанула, что штукатурка обсыпалась. Он долго хохотал, а внутри пытался себя убедить, что не задела, ни капельки. Плевать. Вот тогда они с Серым и замутили. Пробили одного паренька, он тачки ремонтировал. Свой автосервис. Крутое название для зачуханного гаража без оборудования. Работал по мелочи ‑ на баб и на дурь. Они его быстро "убедили", что работать надо по‑другому, не то его гадюшник спалят или налоговой сольют со всеми потрохами. Первую тачку угнали у одного иностранца бизнесмена. Серый в гараж загнал – перекрасили, номера перебили, и продали, хорошо продали. Прокатило. Появились свои деньги. И пошло поехало. Как на конвейере. Ментам бабки в зубы, гаишникам тоже. Одного Бешеный не учел, что Царю весь этот беспредел, да притом на своей территории не понравится. Последнюю тачку сперли у его партнера по бизнесу. Короче попался и Бешеный и бригада его. Отец как понял, кто всем воротил, чуть не прибил. По физиономии съездил. А Руслан стоял в стороне, глаза налились как у быка на корриде, кулаки сжимались и разжимались, но смолчал. Не давать же бате родному сдачи? Договорились все‑таки, что каждый за себя и начали воротить свое, а друг другу не мешать. Бешеный поднялся быстро. У него методы не такие как у Царя. Он долго не упрашивал. Посылал Страшилу и несговорчивые тут же становились покладистей последней шлюхи. Правда иногда без зубов оставались, или в больничке отлеживались с переломами, но соглашались всегда и на все.

Теперь Бешеного уважали. Именно его, как личность, а не сына Царя. Только казалось иногда Руслану, что что‑то проходит мимо него. Что‑то стоящее дорогое, ценное. Не в плане лавэ, а ценное по‑настоящему. Что‑то, что есть у других, а у него не будет некогда. Как у этой Оксаны. Семья, дом теплый, ребенок, наверное, есть и она счастлива. Она не знает, что такое стрелки с братвой, что такое блатные разборки, не хоронит друзей с ножевыми ранениями, истекших кровью, не видит всей той грязи, которую Руслан наблюдает каждый день. Она чистая. Как цветок весной. Пахнет по‑домашнему, смотрит иначе, разговаривает нормально, без блатных словечек, культурно. Как он когда‑то, когда еще не знал, кем является его отец, и в каком мире ему придется жить. Оксана ему казалась особенной. Нежной, хрупкой, ранимой. Сколько ей лет? Тридцать максимум. А если приодеть накрасить так и за его ровесницу сойдет. Кожа у нее нежная, прозрачная словно фарфор. Глаза особенные. Чистые глаза. И тело шикарное. Вроде свитер старый, а облепил каждый изгиб как вторая кожа. Грудь тяжелая, полная. Ноги длинные. Хоть под юбкой доисторической спрятала, а все равно видно, что лодыжки стройные и колени. Почему‑то захотелось эту юбку задрать повыше и посмотреть на ее ноги полностью. В паху заныло, требовательно и неожиданно. Представил себе, как снимает с нее трусики и в горле начало драть, словно от жажды. Распустить бы ее волосы и зарыться в них пятерней, почувствовать запах яблока. Он был уверен, что у нее очень длинные волосы, шелковистые. Сотовый затрещал в кармане и Руслан быстро ответил:

‑ Да, Боров. Что там у тебя?

‑ У нас проблемы. Страшилу менты замели, откупится надо.

‑ У Серого бабки возьми, он у нас бухгалтер…

‑ Серый не отвечает. Его сотовый закрыт.

‑ Подожди, перезвоню.

Руслан набрал номер друга, но там и, правда, автоответчик сработал. Неужели с Элен до сих пор кувыркается? Руслан усмехнулся. Элен хорошая девка, в постели – атас. Как‑то и сам пробовал. Заводная, горячая. Такое вытворяет, что у мертвого встанет. Только не любил Руслан наркоманок. Как увидел, что она кокс нюхает, так все желание и пропало вместе с эрекцией. Нарики ‑ ходячие трупы. Зомби. Для Руслана она уже мысленно разлагалась, подсознательно чувствовал от нее трупный смрад. Больше он к ней не ходил. Только к Лике. Он перезвонил Борову.

‑ Давай через десять минут у набережной.

Я отворила дверь, сбросила туфли.

‑ Я дома! – провозгласила счастливым голосом, и тут же послышался топот ног. Ванька чуть не упал, пыхтя от радости, он тут же обнял меня за колени:

‑ Мамулечка.

‑ Привет, зая – послышался голос мужа. Телевизор смотрит. Судя по звукам – футбол. Значит, ко мне не выйдет, и ужинать будет в зале. Ясно.

Я расцеловала Ванечку, присела на корточки:

‑ Как дела, солдат?

‑ Хорошо. Скучал по тебе.

‑ Ты ‑ мамина радость.

Я обняла его, чувствуя неповторимый детский запах, поцеловала нежную шейку, а потом легонько укусила. Ванька взвизгнул как поросенок.

‑ Вань, хорош с матерью тискаться. Давай футбол смотреть.

‑ Да пап, иду. Я к папе, хорошо? Я потом с тобой про Марусю посмотрю тоже.

Ваня виновато искал мой взгляд.

‑ Да, мой хороший, иди. Я пока ужин приготовлю.

Я переоделась в домашний халат и прошла на кухню. Гора грязной посуды, некормленый пес, который весело прыгал вокруг меня в ожидании еды. Поскуливал, облизывал мои ноги.

‑ Фу, Балто, фу.

Кличку псу дал сын, мультфильм посмотрел Диснеевский и придумал имя. Конечно, нашему Балто до волка далеко, но Ваньке нравится и пусть его хоть терминатором называет.

Все как всегда. Каждый день похож на предыдущий, даже на точно такой же день год назад и два. Жизнь почему‑то показалась муторной и скучной. Впервые. Мысль, которую я гнала от себя, пока поднималась в лифте, все же проникла занозой в голову и начала подтачивать изнутри как червь. Я нарочито долго терла каждую тарелку, намыливала, полоскала и ставила в сушилку. Выдраила раковину, сыпанула корм для Балто. Аккуратно расставила высохшую посуду в шкаф. Идти в залу к мужу не хотелось. Сидеть рядом, смотреть с ним футбол или читать книгу на диване под его вопли: "Урод, пасуй, давай, левой. Ну, козлы! Опять ведь продуете!"

Я все же пересилила себя и зашла. Ваня сидел рядом с отцом, грыз сухую рыбу, а муж в майке и шортах развалился на диване с пивом. Майка показалась грязной, а ведь дала ему с утра чистую, сама помню. На стуле газета, а на газете скелеты рыбы. Черт, ну почему нельзя на тарелке? Что за привычка?

‑ Чай пить будете? – с деланной веселостью спросила я.

‑ Не мам, мы тут рыбку кушаем.

Муж вопрос не услышал, он резко подался к телевизору:

‑ Мазилы! Придурки! Не, ну я ж говорил, что продуют!

Я поняла, что сейчас говорить с ним бесполезно и взялась за книгу. Детектив Марининой. Недавно купила. Я ее книги запоем читала, а сейчас открыла первую страницу, и застопорило меня. Буквы перед глазами пляшут, веселятся, а в предложения не складываются. Между строк черные глаза Царева‑младшего, контракт, предложение и опять черные глаза. Губы, немного капризные, полные. Всклокоченные волосы, сережка в ухе, "клык" на шнурке и прикосновение к его руке. Ничего не значащее прикосновение, а током шибануло как двести двадцать. До сих пор кожу покалывало. Матч закончился, и Сережка обратил на меня внимание.

‑ Зай, как на работе? Как доехала? Не промокла?

‑ Нет, мен

Date: 2015-09-24; view: 411; Нарушение авторских прав