Восемнадцать

Стреляю я гораздо хуже Шона, но на таком расстоянии промахнуться в голову почти невозможно. И тем не менее я все равно еще несколько минут не опускала пистолет — ждала, а вдруг она шевельнется. А еще ждала — не почувствую ли хоть что-нибудь. Баффи была членом моей команды, входила в круг самых близких, и вот ее не стало. Я же должна хоть что-то почувствовать? Ничего, кроме смутного ощущения потери и подступающего ужаса.

Рика тошнило, и он судорожно закашлялся. Этот звук выдернул меня из ступора. Опираясь на руку Шона, я надела очки (привычное знакомое действие), а потом опустила пистолет и повернулась к оставшемуся в живых коллеге.

— Рик, как ты?

Казинса все еще тошнило, он не мог ответить. Я кивнула.

— Понятно. Шон, иди в грузовик и принеси еще три анализатора.

— А ты что будешь делать? Одна, посреди всего этого, рядом с трупами и капитаном Тошнотиком?

Я расстегнула молнию и достала из кармана куртки наладонник.

— Останусь здесь, присмотрю за капитаном Тошнотиком и вызову подмогу. Пока они не приехали, нужно удостовериться, что мы чисты; без отрицательных результатов нас просто пристрелят. Придется вызывать целую бригаду зачистки — у нас два тела, зараженный трейлер, кровь Баффи на асфальте…

Шон замер, а потом медленно перевел взгляд с осколков стекла, приставших к моим джинсам, на ободранные ладони.

— Нам нужны отрицательные результаты, — повторил он безжизненным голосом.

— Именно.

На лице брата застыл испуг. Хотела бы я сейчас испугаться, но у меня не получалось. Внутри все словно оцепенело.

— Иди.

— Иду.

Шон развернулся и бегом припустил к грузовику.

Рик все еще стоял на четвереньках, но, похоже, его больше не тошнило. Я подвинулась поближе к нему, чтобы хоть как-то поддержать, и стала искать канал для экстренных вызовов. Сейчас мы на государственном шоссе, если я подключусь к специальному каналу, мое сообщение получат все полицейские участки, все федеральные службы и все больничные бактериологические отделения в округе. Если есть кому оказать помощь, нам ее обязательно окажут.

— Это Джорджия Мейсон, лицензия номер ABF-один-семь-пять-восемь-девять-три. Мы находимся между семьдесят седьмой и семьдесят восьмой километровыми отметками на федеральной автостраде номер пятьдесят пять. Экстренный вызов категории А, уровень опасности зоны изменился. Наш статус: выжившие ожидают результатов анализа крови. Требуется подтверждение.

Ответили почти сразу же.

— Это отделение ЦКПЗ, Мемфис. В ваш район направлена группа. Пожалуйста, объясните, как оказались в данной зоне.

Теоретически, закон разрешает путешествовать по федеральным трассам, людям ведь по-прежнему нужно перемещаться из точки А в точку Б. Но обычно этим занимаются дальнобойщики, и даже они заранее сообщают властям о маршруте следования и всех возможных остановках. Автоколонны тоже должны отчитываться. Когда соответствующее законодательство вступило в силу, многие жаловались, мол, ограничивают личную свободу. Но подобные разговоры быстро прекратились, когда правительство в довольно жесткой форме объяснило: в первую очередь их интересуют не перемещения самих граждан, а география возможных вспышек вируса. Это самое «мы просто хотим знать, где именно появятся новые зомби» стало решающим аргументом в споре и вынудило умолкнуть многих протестующих.

— Маршрут, зарегистрированный под номером сорок семь А; наименование «автоколонна с оборудованием Райман-Тейт». На месте происшествия присутствуют официально зарегистрированные водители: Джорджия Каролина Мейсон, лицензия класса М; Шон Филип Мейсон, лицензия класса А; Ричард Казинс, лицензия класса С; Чарльз Ли Вонг, лицензия класса А. Официально зарегистрированные пассажиры: Джорджетта Мари Месонье, лицензия класса С. Цель путешествия — транспортировка оборудования из Пэриша, штат Висконсин, в Хьюстон, штат Техас. Продолжительность путешествия — четыре дня. Заявлены возможные остановки для отдыха и сна. Две машины все еще на ходу. Не могу точно сообщить вам их состояние. Если укажете свой сетевой ключ, я вышлю подробные данные о маршруте.

— Мисс Мейсон, в этом нет необходимости. Почему необходима служба ликвидации биологической угрозы?

Мужчина говорил уже чуть более дружелюбным голосом — значит, проверил мою информацию по компьютеру и все сошлось.

— Кто-то прострелил шины у трех машин в нашей автоколонне. Один автомобиль перевернулся, водитель, возможно, ранен. Замыкающий трейлер с оборудованием опрокинулся, в результате аварии погиб водитель, Чарльз Вонг. Мы не успели вовремя добраться туда, и он ожил и заразил свою пассажирку, Джорджетту Месонье. Результаты ее анализа записаны в память стандартного полевого анализатора Сони, модель номер V-тире-пятнадцать-тире-одиннадцать-тире-А, и переданы по беспроводной сети в банк данных ЦКПЗ. Данная модель иногда ошибочно показывает положительный результат, поэтому мы не стали предпринимать немедленных действий, а подождали на безопасном расстоянии, пока мисс Месонье не начала демонстрировать характерные признаки — потерю памяти и расширенные зрачки. Как только заражение подтвердилось, мы ликвидировали ее, с почетом.

Проклятое оцепенение наконец спало, в груди зарождались ярость и горе.

— У нас свежая кровь в кабине трейлера и на асфальте вокруг; и два трупа, которые необходимо утилизировать.

— Группа зачистки не сможет к вам приблизиться, пока вы не загрузите предварительные результаты анализа крови всех выживших членов группы. И пока не пройдете повторного обследования на предложенных сотрудниками ЦКПЗ приборах, вам не смогут предоставить помощь, — предупредил мой собеседник, уже гораздо более строгим тоном.

Два трупа и свежая кровь на дороге неподалеку от Мемфиса могли привести к очень серьезной вспышке вируса. Мы оба знали об этом. Это нужно было предотвратить.

— Поняла. — Мой наладонник пискнул, предупреждая о входящем звонке. — Сэр, могу я спросить, как вас зовут?

— Джозеф Уинн. Держитесь, мисс Мейсон, наши люди скоро будут у вас.

— Спасибо, Джо.

— Защити вас Господь.

Связь прервалась. Я переложила прибор в левую руку.

— Джорджия слушает.

Ко мне бежал Шон, прижимая к груди анализаторы. Я протянула правую ладонь, и брат кинул мне один из них. Это не просто так: существует великое множество простых способов проверить, не началось ли заражение. Если мы в состоянии бросать и ловить предметы, то, скорее всего, пока чисты. Шону явно полегчало, когда я схватила прибор.

Из трубки послышался пронзительный от волнения голос сенатора:

— Джорджия, что такое? Поступило сообщение об аварии. Вы в порядке?

— Здравствуйте, сенатор.

Я кивнула Шону, и он положил второй анализатор на землю возле Рика. Потом мы, как обычно, одновременно скинули крышки со своих устройств. Привычные действия всегда успокаивают.

— Боюсь, что нет, сэр. Но ЦКПЗ уже направило к нам отряд зачистки. Как только получим соответствующее разрешение, понадобится новый трейлер и люди, которые смогут погрузить оборудование. — Я на мгновение замолкла. — А также новый водитель. У Рика нет лицензии класса А, а я не хочу оставлять мотоцикл.

Райман надолго замолчал. Я плечом прижала наладонник к уху, высвободив руки, и одними губами прошептала Шону: «Раз, два». На «два» мы оба прижали указательные пальцы к анализаторам: я — к его, он — к моему. Иголка проткнула кожу, и я поморщилась, чуть не выронив коммуникатор.

Привычно замигали индикаторы: красный-зеленый.

— Джорджия… А Чак?..

Я закрыла глаза, чтобы не видеть этих проклятых огоньков.

— Простите, сенатор.

Он снова замолк.

— Джорджия…

— Да, сенатор?

— Баффи, она же была…

— Трейлер опрокинулся, и боюсь, нам не удалось спасти тех, кто был внутри.

— Боже мой, Джорджия, мне так жаль.

— Мне тоже, сэр. Мне тоже. Вы можете послать сюда новый трейлер и водителя и предупредить остальных участников автоколонны, что мы по понятным причинам задерживаемся? Мы возле Мемфиса. Можете отследить по навигатору.

— Вышлю необходимое в ближайшие десять минут.

Опять пауза, еще более длинная, чем две предыдущие. Когда Райман наконец заговорил, я удивилась: никогда прежде не слышала в его голосе такой усталости, даже когда мы сообщили ему о смерти Ребекки.

— Джорджия, а остальные… вы уже…

— Как раз сейчас ждем результатов анализа. Если что-нибудь поменяется, перезвоним.

— Спасибо. Полагаю, мне лучше сейчас не мешать.

— Да, сэр.

— Помоги тебе Боже, Джорджия Мейсон.

Сенатор повесил трубку, я даже не успела попрощаться. Опустив наладонник, я открыла глаза, но все еще не решалась посмотреть на индикаторы — вместо этого глядела на Шона.

— Обещал выслать помощь.

— Хорошо. Мы чисты.

Я наконец-то осмелилась проверить — зеленый. Судорожно вздохнула, потом еще раз, кивнула.

— Прекрасно. Рик, нужен твой анализ.

— Что? — Казинс поднял голову, взгляд у него был совершенно пустой.

— Анализ крови. Рядом с тобой на земле лежит прибор. Служба зачистки не сможет к нам приблизиться без этих результатов, мы должны быть либо чисты, либо мертвы.

Ранку на пальце пощипывало от антисептика, я потрясла рукой и нажала кнопку на донышке анализатора. Таким образом активизируется встроенный передатчик, который отправляет результаты в базу ЦКПЗ. Вручную его нужно запускать только в случае отрицательного результата. Обычно-то Центру по контролю заболеваний плевать, что вы не собираетесь превращаться в зомби. А вот данные Баффи они получили автоматически, как только на приборе зажегся красный индикатор. О заражении ЦКПЗ узнает в ту же секунду. Дезактивация передатчиков преследуется по закону.

Шон последовал моему примеру, а потом снял с пояса пластиковые мешки для утилизации биологически опасных отходов и положил туда наши приборы, каждый отдельно. Мой вручил мне. Мы, снова одновременно, закрыли контейнеры и приложили к уголкам большие пальцы — так, чтобы остались отпечатки. Теперь, если попытаться вскрыть пакет, шов станет ярко-красным. И тогда его содержимое уже не будет расцениваться как доказательство, а наоборот, вызовет закономерные подозрения.

— Я… я не уверен, что смогу, — сглотнул Рик. — Баффи…

— Баффи мертва, Чак тоже. Мы должны точно знать, что ты чист.

Я отдала свой пакет брату, присела на корточки рядом с Казинсом, подобрала его анализатор и отщелкнула крышку.

— Давай. Ты знаешь правила. Всего один маленький укол.

— А что, если загорится красный?

— Тогда мы посидим с тобой, пока не приедут сотрудники ЦКПЗ. У них анализаторы гораздо лучше наших. Они уже выехали. — Я старалась говорить убедительно.

Хотелось плакать. Но нельзя. Рик, похоже, на грани. Если заплачу, он совсем потеряет голову.

— Пока ты не начнешь превращаться, мы ничего не предпримем.

— Если загорится красный индикатор, вы должны действовать немедленно, — неожиданно спокойно и решительно ответил журналист. — Я хочу, чтобы меня сразу же застрелили, пока не понял, что происходит.

— Рик…

Он прижал большой палец к анализатору.

— Джорджия, я не потому перепугался, что ты ее застрелила, а потому, что ей пришлось зайти так далеко. — Казинс поднял голову и посмотрел на нас с братом. — Мой сын успел превратиться до того, как умер. Пожалуйста, сделайте мне одолжение, пристрелите, пока я еще помню собственное имя.

— Конечно.

Я отошла и встала поближе к Шону. Он обнял меня одной рукой, а вторую положил на кобуру с пистолетом. Если сегодня потеряем еще одного члена команды, стрелять буду не я. Иногда вину нужно делить пополам.

— Рики-дружок, а я и не знал, что у тебя был сын, — голос Шона звучал почти весело. — Что ты нам еще интересного о себе не рассказал?

— Предпочитаю носить женское белье, — фыркнул Рик, а потом слегка улыбнулся. — Я вам как-нибудь покажу его фотографию. Из-за него… из-за него я и ушел из печатных СМИ. Слишком многие его помнили, знали его мать. Слишком многие стали смотреть на меня по-другому после их смерти. Я все еще любил новости, но не хотел там работать. Поэтому нашел другой способ рассказывать читателям истории.

Мигали индикаторы — красный-зеленый.

— А как звали твоего сына? — спросила я.

— Итан. — Улыбка Рика стала грустной. — Итан Патрик Казинс, в честь моего отца и дедушки моей жены. Ее звали Лиза. Мою жену. Лиза Казинс. Красавица. И улыбка у нее была потрясающая.

Он закрыл глаза. Индикаторы перестали мигать.

— Мы запомним их имена ради тебя, если когда-нибудь до этого дойдет, — сказала я, — но не сегодня. Ты чист.

— Чист? — Казинс открыл глаза и удивленно посмотрел на анализатор, словно видел его впервые в жизни, а потом медленно-медленно нажал на кнопку передатчика. — Чист.

— И это просто здорово, потому что я ни за что на свете не соглашусь возиться с этой твоей шелудивой кошкой, — обрадовался Шон.

— Точно. — Я протянула коллеге руку и помогла ему подняться с земли. — Шон бы выкинул ее из окошка на первой же стоянке для трейлеров.

— Не говори глупостей, Джордж, — проворчал брат. — Я бы не стал выкидывать ее на первой попавшейся стоянке, я бы выбрал такую, где есть объявление «Осторожно, злая собака». Не могу же я оставить бедняжку Лоис совсем без друзей.

Мы с Риком обменялись изумленными взглядами, а потом рассмеялись. У меня по щекам катились слезы. Я подняла Казинса на ноги и обхватила его за плечи, чтобы самой не упасть. Шон подошел и обнял нас, зарывшись лицом в мои волосы. Он тоже смеялся и одновременно плакал. Я это видела, а вот Рику видеть совершенно не обязательно. Некоторые тайны не нужно никому рассказывать.

Так мы и стояли, пока не услышали шум двигателей. Служба зачистки. Мы торопливо отошли друг от друга, пытаясь восстановить душевное равновесие. Рик вытер лицо рукой, Шон смахнул слезы, а я пригладила волосы и поправила черные очки. Кивнув брату, выступила вперед и вытянула руки: в одной — мешок с анализатором, в другой — лицензия со встроенным маячком.

Машины остановились, не доезжая двадцати ярдов до моего байка. Да, мемфисское отделение ЦКПЗ шутки шутить не собиралось. Послали полную бригаду: два стандартных джипа для перевозки личного состава (прозрачные, с армированной броней), белый медицинский фургон (почти в два раза больше нашего) и два зловещего вида панцирных аппарата — огромные, ярко-оранжевые, с красными эмблемами биологической угрозы на боках. Журналисты называют такие «огненный грузовик»: длинные шланги предназначались не для воды, из них в случае чего польется жуткая смесь высококачественного напалма, смешанного с концентрированным инсектицидом. После такого душа остается абсолютно стерильная поверхность. Почва на несколько десятилетий станет непригодной для земледелия, погибнет все живое в округе, но зато территория будет чиста.

Один из сотрудников службы, сидевший в первом джипе, поднял к губам микрофон.

— Положите анализаторы на землю и сделайте шаг назад. Вместо них мы выдадим новые. Не пытайтесь приблизиться к нашим сотрудникам. Любое резкое движение — и мы вас пристрелим.

Фары машин слепили меня даже через черные очки. Я подняла ладонь, в которой была зажата лицензия, и прикрыла ею глаза.

— Джо, это вы?

— Угадали, милая, — чуть более дружелюбно откликнулся мужчина. — Просто выйдите вперед и положите приборы, хорошо?

— Я вместе с прибором положу свою лицензию. Там важные медицинские данные.

Если они заставят меня сейчас снять очки, я, скорее всего, потеряю зрение.

Из громкоговорителя послышался другой голос — на этот раз женский и гораздо более строгий.

— Мисс Мейсон, мы знаем о вашем ретинальном синдроме. Пожалуйста, выполняйте наши инструкции.

— Да выполняем, выполняем! — прокричал Шон.

Он бросил на землю пакет с анализатором, а сверху лицензию. Я последовала его примеру, хотя постаралась сделать это аккуратнее, последним был Рик. Потом мы начали пятиться назад.

Успели отступить на несколько шагов, но тут Джо приказал:

— Довольно, милые. Теперь держитесь.

Открылась дверь медицинского фургона, и оттуда появились три сотрудника службы в специальных костюмах, защищающих от биологической опасности. Слышно было, как пыхтят генераторы, нагнетающие избыточное давление, которое не давало частицам извне проникать внутрь костюма.

Люди двигались удивительно проворно: явно проработали в этих громоздких нарядах не одну сотню часов. Забрали наши анализаторы и лицензии и положили вместо них три новых прибора, а потом удалились обратно в фургон.

— Пожалуйста, подойдите, распечатайте анализаторы и не двигайтесь с места, пока не получите отрицательных результатов, — велел Джо.

— Мы в такую игру в детстве играли, — пробормотал Шон, — когда надо выполнять указания ведущего.

— Только в моем детстве у ведущего обычно не было за спиной грузовика с напалмом, — отозвался Рик.

— Слабак.

Сотрудники ЦКПЗ оставили нам Эппл ХН-229, почти самую навороченную модель. Брат едва слышно присвистнул.

— Как о нас пекутся.

— Вроде того.

Я подняла устройство, сломала пломбу и сняла пластиковую крышечку. Нужно было засунуть туда всю руку целиком, до самого запястья. Как минимум пятнадцать иголок. Поморщившись, я закатала рукав.

Ободранную ладонь приятно охладил антисептик, но уже через мгновение в нее впились иглы. Сейчас начнется поиск вируса в крови, тщательный анализ. Замигали индикаторы — красный-желтый-зеленый.

Я сфокусировала на них все свое внимание без остатка (ведь сейчас от них зависела моя жизнь), поэтому даже не услышала, как кто-то в специальном костюме подошел ко мне сзади. Шею кольнуло. Тело сковало ледяное оцепенение, и я упала.

Последнее, что увидела, — цепочку зеленых огоньков, потом глаза закрылись, и все исчезло.

…когда я ушел из традиционных СМИ в онлайн-журналистику, мне бессчетное количество раз задавали один и тот же вопрос: «Почему?» Почему бросил успешную карьеру и сунулся в совершенно новую для себя область, где все профессиональные навыки не только вызовут насмешки, но и серьезно помешают? Почему человеку в здравом уме и твердой памяти (а меня именно таким обычно и считают) вздумалось вдруг так поступить?

У меня обычно была готова на этот случай красивая и удобная отговорка: мол, захотелось испытать себя и я твердо верю в необходимость рассказывать людям правду. Хотя последнее утверждение, безусловно, верно — я действительно считаю, что людям необходимо рассказывать правду, и именно этим и занимаюсь по сей день.

Я женился рано. Ее звали Лиза — умная, красивая, мы были безумно влюблены. Обвенчались еще студентами. Я собирался стать журналистом, а она — учительницей. Но с преподавательской карьерой пришлось повременить: ведь спустя три дня после выпуска мы получили положительные результаты теста на беременность. Мы очень обрадовались этим результатам. Пожалуй, последний раз в жизни нас порадовали результаты теста.

Наш сын, Итан Патрик Казинс, родился пятого апреля 2028 года. Весил восемь фунтов и две унции. Стандартная медицинская проверка выявила повышенный уровень Келлис-Амберли. Собственная мать, сама того не ведая, обрекла его еще до рождения. Последующее обследование показало, что в ее яичниках находились вирусные резервуары. На ее здоровье это никак не влияло, а вот нашему сыну повезло меньше.

Я счастливый человек: я прожил вместе со своим сыном девять прекрасных лет, хотя приходилось все это время соблюдать многочисленные предосторожности и карантинные нормы. Он любил играть в бейсбол. Перед своим последним Рождеством написал в письме Санта-Клаусу: «Пожалуйста, подари мне лекарство, чтобы мама и папа больше не расстраивались». Спонтанная амплификация произошла спустя два месяца и шесть дней после его девятого дня рождения. Мертвое тело при посмертной проверке весило шестьдесят два фунта и шесть унций. Лиза покончила жизнь самоубийством. А я? Я сменил профессию.

Но выбрал такую, где можно по-прежнему говорить людям правду.

из блога Ричарда Казинса

«Другая правда»,

21 апреля 2040 года.