Глава 15. Сердце принца забилось часто и громко

Сердце принца забилось часто и громко. Он не испытывал ничего подобного с тех пор, как она ускользнула от него, эта чертова ведьма, взбешенная известием о его скорой свадьбе с Лилиан. Он пытался удержать ее, пытался объяснить, но она все равно сбежала. Тогда он выл от ярости, бился головой о стену, отчаянно старался забыть ее, но не смог.

— Меня привел Каллас, — беспечно бросил он, не в силах на нее наглядеться-.

— Он никогда бы и близко не подпустил тебя ко мне, да еще в моей священной роще!

Волшебная палочка, теплая и гладкая, прижалась к его руке. Он ощущал, как она слабо пульсирует, согревая его сильнее, чем секунду назад. Придется действовать как можно осторожнее. Не дать ей удушить магию, его магию. Не позволить ей снова низвести его до простой похоти обычного смертного, не имеющего разума, ощущения себя и того, кто и что он есть. Низвести до безумного, страстного желания, единственного желания войти в нее.

— Каллас действительно привел меня, — подтвердил он. — Даже для ведьмы должно служить достаточным доказательством мое появление здесь.

— Ты, должно быть, пригрозил убить его, если откажется вести тебя сюда.

— Нет. Я вызвал зуд во всем его теле.

Брешия молча уставилась на него. Он видел, что она едва удерживается от смеха. Едва, но все же удерживается.

Она медленно сошла с возвышения и ленивой походкой направилась к нему. Белая ткань вилась вокруг ее ног, словно легкий бриз колыхал ее, открывая позолоченные сандалии. Но воздух был каменно-неподвижен. Где все ее жрецы?

Все ее слуги? Те бескровные, висящие над полом призраки с их босыми ногами?

Она остановилась в добрых шести футах от него. Теперь она казалась выше, чем три года назад. Высокой и неумолимо гордой. Надменной. Сознающей собственную силу.

Ничего, скоро он все изменит. А может, она уже боится его. Боится, что теперь, когда он ее нашел, появился в ее священной роще, доказал этим самым, что и ее можно сломить.

Ах, достаточно лишь взглянуть на нее!

Он молча смотрел, как она поднимает левую руку в широком, развевающемся рукаве. В пальцах откуда-то появилась волшебная палочка. Она совсем не была похожа на посохи, принадлежавшие Калласу и остальным друидским жрецам. Эта была элегантной, покрытой тонкой резьбой, совсем как его собственная: не более десяти дюймов в длину, сверкающая камнями, такими старыми, что казалось, до сих пор носили отпечатки пальцев тех богов, которые сбросили их на землю с начала времен.

И все же где остальные жрецы? Почему она решила встретиться с ним одна?

— Ты здесь, принц. Так чего же хочешь?

Он пытался по ее лицу понять, о чем она думает. Ничего. Как всегда, она успела надежно укрыться невидимым щитом. Принц не мог проникнуть за щит, и это бесило его.

Она шагнула ближе и направила палочку прямо ему в грудь.

— Не смей тыкать в меня этим смехотворным прутиком, женщина!

— Прутиком? Ты спесивый мерзавец с черным сердцем!

— Ну какой же я ублюдок, если рожден в священном союзе? А вот ты! Можешь вспомнить хотя бы ближайших предков?

— У меня нет начала и не будет конца.

— Вздор, и ты прекрасно это знаешь! — рассмеялся он. — Ты, как и я, происходишь из достаточно известного племени волшебников, только иного, чем мое. Твоя священная роща, все эти дубы, которые шелестят на ночном ветерке, крепость, которую ты создала своим волшебством… все это для меня ничего не значит. Не более чем эти дурацкие призраки, висящие в воздухе у костров.

— Призраки? Почему ты считаешь их призраками?

— Не издевайся надо мной, женщина! Они совершенно прозрачны!

— А, ты имеешь в виду, что не чувствуешь их присутствия. Как ни противно было сдаваться, принц все же кивнул.

— Да. Они призраки. Их очень трудно почувствовать тем, кто не живет в этой роще. Каллас когда-нибудь тоже станет призраком. И все они живут и дышат, поклоняются богам и выполняют свои обязанности. Но рано или поздно стареют до такой степени, что начинают таять. Последними исчезают ноги. И наконец, они врастают в корни дубов, становясь с ними единым целым. Это древняя, почитаемая гармония.

— Но я слышал, что призраки существуют вечно.

— Да. Они мои люди: бывшие, настоящие и будущие. Мои ближайшие последователи.

— И все твои последователи такие древние? Почти исчезнувшие?

— Нет. Многие живут в лесу. Но самые старые, то есть призраки, чувствуют себя в лесу неуютно. Мерзнут, всего боятся. Им нравится оставаться поближе ко мне, и я зажигаю костры от волшебного пламени. И несмотря на старость, их силы превышают все, что мы способны себе представить. Остальные же мои люди, живущие в лесу, будут прятаться, пока я не скажу им, что опасности нет.

— Похоже, твои последователи так же бестелесны, как созданная тобой крепость.

— Не высмеивай то, чего не понимаешь, принц. Это глупость, которую не могут позволить себе даже волшебники.

— Они поклоняются тебе, Брешия?

— Конечно! Еще бы не поклоняться! Я даю им еду, воду и приют. А также гармонию, порядок и равновесие, с тем чтобы они могли стать кем хотят, без помех и препятствий.

— Эта крепость настоящая или создана специально для моих глаз?

— Она достаточно реальна для тех, кто ее видит.

И поскольку он сам не раз твердил нечто подобное, пришлось спустить ей эту дерзость.

— А когда Каллас начнет таять?

— Примерно через сто лет или около того. Точнее трудно сказать. Потому что я не знаю его истинного возраста.

— А кому будут поклоняться жрецы и скрывающиеся призраки, когда умрешь ты?

— Тут ты прав. И мне когда-нибудь придет конец. Тогда они станут поклоняться моему наследнику.

— А кто твой наследник?

— Я еще очень молода, принц. И пока у меня нет нужды в наследнике.

— Добрая, чистая колдовская кровь для твоего наследника?

Она грациозно наклонила голову, послав копну рыжих волос по плечам. Во имя всех древних сил, кипевших в его жилах, он страстно хотел коснуться этих волос. Наматывать на руку снова и снова, пока ее лицо не будет совсем близко. И тогда он сделает последний виток, чтобы притянуть ее к своей груди.

Он моргнул, пытаясь избавиться от непрошеных образов.

— Да, как ты сказал, добрая, чистая колдовская кровь.

— Тебе понадобится могущественный волшебник, чтобы родить достойного наследника. Укрепить твою ослабленную кровь.

— Мне еще предстоит найти волшебника, достойного слить свою кровь с моей. Волшебники слишком несговорчивы. Негибки. Слишком презирают все, что не совпадает с их верованиями и деяниями. Возможно, я отправлюсь в Испанию. Там, в Карелии, находятся поразительные святилища, скрытые от глаз смертных. Да, именно там я найду испанского колдуна, сила которого будет равна моей. Который не будет пытаться довлеть надо мной. Сделать своей рабыней.

— А мне сказали, что тамошние колдуны ловят людей, сажают в деревянные клетки и по ночам жгут их вместо хвороста.

— Этого я не слышала и не смогу с таким смириться. — Она зябко передернулась. — Запах. Должно быть, совершенно омерзительно.

— Поэтому я считаю их слабыми и жестокими. Кому требуется сжигать смертных в клетках, когда для того, чтобы согреться, достаточно взмахнуть палочкой!

Он вытряхнул из рукава палочку, взмахнул, и слабый голубой дымок превратился в узкую трубку,, стремящуюся к дыре в потолке.

— Теперь твои глаза не будет щипать, верно?

— Мои глаза и так не щиплет. Ловкий трюк, принц, но… Она взмахнула своей палочкой и, улыбнувшись, что-то прошептала. Принц неожиданно оказался в деревянной клетке, подвешенной к потолку на длинной железной цепи. Клетка мерно раскачивалась взад-вперед.

Принц ничего не сказал. Ему было до ужаса тесно, а левая нога, казалось, вот-вот сломается. Он тихо свистнул и провел пальцем по деревянным планкам. Клетка исчезла, и он снова оказался на полу. Улыбнулся и направил на нее палочку. Теперь уже она лежала перед ним на алтаре из синего камня, с которого свисали концы ее белого одеяния.

— Синий камень, — пробормотала она, медленно садясь. — Ты украл синий камень из священного круга камней в Британии.

— Да, это достойный камень, красивый и большой. Самое подходящее ложе для ведьмы.

Брешия молниеносно подняла палочку, но принц в то же мгновение откинул голову, выговаривая незнакомые слова, и палочка вдруг оказалась в его левой руке. Он взмахнул своей палочкой, и ее тело обвили красивые тонкие кожаные ремешки, которые не смог бы порвать даже волшебник. Теперь она в его руках и не сможет стереть улыбку-с красивого лица.

Он поднял обе палочки: ее, изящную и тонкую, и свою, твердую и почти без украшений.

— Видишь, Брешия? Если скрестить палочки, вполне возможно, настанет конец мира.

Она пыталась освободиться от пут, но не смогла. Устало подняла голову, воззрилась на палочки… тихо охнула.

— Не делай этого, глупец! Ты понятия не имеешь, что может случиться!

И поскольку он не имел представления о том, что вообще может случиться, немедленно развел палочки.

— Есть ли у тебя какая-то сила без твоей палочки?

— Конечно.

— Тогда попробуй освободиться, Брешия.

Она произнесла какое-то заклятие, и он закрыл глаза, чтобы понять и противодействовать ему.

Она посылает его в ад. Нет… не совсем. Она с ним, в чаще дубовой рощи, и он привязан к древнему дубу, содрогающемуся, как от сильного ветра. Но в старых дубовых рощах не бывает сильного ветра.

Принц подошел к алтарю и, утонув в зеленых глазах, ощутил ее силу и собственную беспомощность. Бессилие человека, привязанного к древесному стволу.

Он встал над ней и легонько, совсем легонько коснулся пальцем кончика ее носа, оборвав цепь заклинания. Она подняла глаза, и понял, что, будь у нее хоть малейший шанс, лежать ему бездыханным. Или сидеть в деревянной клетке карельских жрецов, которые непременно его сожгут.

Принц снова коснулся кончика ее носа. И усмехнулся:

— Слушай меня, Брешия. Может, заставить тебя чесаться, как Калласа?

— Черный ублюдок!

— Я уже говорил, что вовсе не ублюдок. И разве моя магия черная? Тебе просто нравится воображать себя неким ангелом, облаченным в белоснежные одежды.

— Ты глупец. Освободи меня.

— Пока еще рано. Значит, я глупец? Три года назад я усвоил урок после того, как ты ухитрилась исчезнуть. Ты отказалась понять, что мой брак был вынужденным. У меня просто не было выбора. Когда я очнулся от бесконечного кошмара, в котором духи приковали меня к скалам на морском берегу, в меня вселилось знание. Я понял, как взять над тобой верх. Отныне ты не сможешь победить меня, Брешия. Тебе не совладать с моей силой.

Ее губы не шевельнулись, но принц знал, что она произносит очередное заклятие, созданное специально для него.

Тогда он просто провел палочкой над Брешией. От макушки до босых ног.

Белая одежда не исчезла. Она не осталась обнаженной. Что это?

Он больше не воспользовался палочкой. Просто сосредоточился и представил ее голой, но чертово одеяние осталось на месте. Значит, она наскоро сочиняет заклятия, противодействующие его собственным.

Принц наклонился над ней.

— Ты отдашься мне, Брешия. Можешь сколько угодно пытаться разорвать путы, но они будут держать тебя. Отныне и вовеки.

Она молчала, глядя на него. Долго молчала, прежде чем проклясть его красочными словами, призывавшими все черные силы от сатаны до первых друидов, живших в пещерах и красивших волосы в зеленый цвет, и обитателей грубой варварской Карелии, специально заострявших зубы, чтобы рвать ими мясо с костей жертв.

— Твои проклятия всего лишь вызовут у меня смех, и не более того, — бросил он, прежде чем поцеловать ее. Но ощутил не ее губы, а что-то скользкое и влажное. Принц отпрянул и увидел не нагую Брешию, а моток спутанных, похожих на свернувшихся змей веревок, залитых свежей кровью, медленно капавшей на грязный пол.

Брешия исчезла.

В следующее мгновение алтарь из синего камня растаял в воздухе. На полу осталось только белое одеяние.

Принц так растерялся, что не двинулся с места. Значит, он все-таки снял одеяние, но она сумела отвести ему глаза. Как ей удалось это проделать?

Окончательно выйдя из себя, он выкрикнул единственную фразу, которую она не сможет игнорировать.

— Если немедленно не вернешься, я уйду и захвачу с собой твою палочку.

Она мгновенно появилась перед ним. Белое одеяние взметнулось с пола и оказалось на ней, аккуратно подпоясанное тонкой золотой цепочкой. Только ноги оставались босыми.

Теперь он поймал ее. Она принадлежит ему, и будет неплохо, если вовремя это поймет.

— Итак, — начал он, — если ты настолько могущественна даже без своей палочки, прочти заклятие, чтобы обеспечить всех своих призраков, жрецов и последователей водой, едой и убежищем на тысячу лет.

— Но зачем все это, принц?

— Затем, что я увожу тебя с собой. Вместе мы родим сына, который превзойдет могуществом любого колдуна в прошлом, настоящем и будущем.

— Я не желаю иметь с тобой ничего общего. Ты лгал мне. Женился на другой. Я могла бы убить тебя, если бы попыталась по-настоящему.

— Брак… с ним покончено. Я свободен и пришел к тебе. А ты заявляешь, будто не хочешь иметь со мной ничего общего, только потому, что я сильнее. И теперь ты боишься, потому что знаешь: я всегда способен тебя одолеть. Да, Брешия. Я увожу тебя, и мы соединимся.

Брешия молчала, но он видел, что она мысленно перебирает каждое его слово, даже представляет, как производит на свет прекрасных наследников, по одному для каждого из них. Для волшебника и ведьмы.

Поэтому он уже мягче добавил:

— Помню, как впервые увидел тебя в священном круге, за каменным алтарем. Ты положила на него ладони и что-то шептала. Желание? Проклятие? Потом ты повернулась и увидела меня.

— Да. Я повернулась и увидела тебя. Ты выглядел мрачным и могучим и бесконечно коварным. Я вообразила, будто могу доверять тебе, но ошибалась. Ты всего лишь хотел взять надо мной верх, покорить, завладеть.

— Все сразу? — задумчиво протянул он. — Помню, как подумал, что ты признала во мне своего супруга. В тот момент и я распознал в тебе свою вторую половину. Теперь ничто не препятствует нашему соединению.

— Нет-нет, — рассмеялась она, — я никого не признала в тебе, о принц! Просто смотрела на тебя и думала о прабабке, волосы которой были такими рыжими, что многие клялись, будто из них вырываются языки пламени.

Принц нетерпеливо отмахнулся:

— Довольно! Настало время нашего слияния. Ты знаешь, что можешь мне довериться.

Брешия пожала плечами, глянула ему в глаза… неужели пытается проникнуть и в мысли? Не сможет. Он для нее закрыт.

Но она щелкнула пальцами у негр перед носом, громко выдохнула…

И снова исчезла.

Только вот выручить палочку ей не удалось. Она по-прежнему лежала в его ладони, каменно-холодная. Камни стали плоскими и непрозрачными, словно потеряв все сияние, всю силу, все значение.

Принц в отчаянии поднял глаза к небу. Ну почему все так непросто?!

Date: 2015-09-24; view: 331; Нарушение авторских прав