Властная иерархия

Из концепции этакратического характера обществ совет­ского типа вытекает признание доминирования в них властно-собственнических отношений. Данная концепция предпола­гает, что в советском обществе определяющими являлись не дихотомические классовые отношения, а сословно-слоевые отношения по поводу места в системе «власть — собствен­ность». Это означает, что отношения по поводу собственности выражаются не в оппозиции «собственник — несобственник», а в континууме, отражающем меру присвоения собственности в зависимости от места во властной иерархии, которая образу­ет стержень всей стратификационной иерархии. В целом соци­альный статус и привилегии определялись не имущественными различиями, а местом во властной структуре. Именно власть и связанные с нею привилегии открывали человеку и ег® наслед­никам более благоприятные пути к знанию и материальной обеспеченности, в то время как образование и квалификация,

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

предприимчивость и личное богатство, социальное происхож­дение могли служить лишь средствами для достижения пози­ции во властной иерархии.

Правящие слои образовывали этакратию, которая, по су­ществу, являлась не только политическим, но и хозяйственно-правящим слоем, осуществляя практический контроль над всей государственной собственностью. В ее распоряжении находилось 96% национального богатства. В то же время все остальные члены общества были, по существу, отчуждены от экономической и политической власти.

Этакратия не являлась совокупностью замкнутых сло­ев. И попасть в нее, в принципе, могли представители бук­вально всех социальных групп. Непременные условия — по­литическая лояльность и личная преданность руководству. В Советском Союзе этакратия может быть достаточно четко эм­пирически отслежена через анализ номенклатурной системы. Номенклатура — принцип организационно-иерархического построения, опорный каркас этакратии [Вселенский, 1991].

Она создается в апреле 1923 г. Тщательно отработанный Сталиным механизм номенклатуры — это составление под­бираемой и контролируемой им особой «элитой в элите» спи­сков тех государственных должностей, по которым на высшие из них в партийном и государственном аппаратах назнача­лись лично преданные люди. По списку № 1 они назначались только Политбюро и Секретариатом ЦК, по списку № 2 — организационно-распределительным отделом ЦК. С 1925 г. вво­дится список № 3, на эти должности руководители отбирались уже теми, кто прошел в государственный и партийный аппара­ты, но согласовывались с организационно-распределительным отделом. Списки перерабатывались ежегодно, в них вносились поправки соответственно тем изменениям, которые претерпева­ли структуры общества и аппаратов [Шкаратан, Фигатнер, 1992, с. 71-72]. Существенной особенностью сталинской номенкла­туры является не только полное уничтожение старого чиновни­чества Российской империи и его субъектов, но и элитной груп­пы так называемых профессиональных революционеров.

Высшая номенклатура создает список № 3 и юридический перечень № 1 в КЗОТе РСФСР — перечень не только управ-

Глава 9. Социетальная система и социальная стратификация в СССР

ленцев крупных предприятий и учреждений, но и всей пира­миды управленческих должностей, вплоть до «директоров без подчиненных». По этому перечню все они были лишены су­дебной защиты своих трудовых прав. Так была создана низшая «внесписочная» номенклатура, превратившая в крепостных системы огромную армию хозяйственников. Они попали в полную зависимость от высшей номенклатуры, которая через них проникала, прорастала на всю глубину общества, добира­ясь своей деспотической властью до самых малых его функ­циональных ячеек. Перечнем № 2 была надета узда на всю научно-техническую и художественную интеллигенцию, также лишенную права на судебную защиту [Там же, с. 72].

Сущностной особенностью номенклатуры СССР явля­лась ее засекреченность. Обществу оставались неведомы ни характер полномочий чиновников, ни их привилегии, ни даже сам факт существования списков. В этом состоит главное, не­формальное отличие номенклатуры от Табели о рангах времен царизма. Не случайно, что с 1932 г. номенклатурные перечни должностей и списки людей, входивших в номенклатуру, стали государственной тайной.

Особенностью номенклатуры СССР являлась натураль­ная оплата ее службы. Огромная масса привилегий и льгот, раскрытая широкой печатью в конце 1980-х — начале 1990-х гг. и систематизированная М. Вселенским, позволяет уверенно констатировать, что реально (в натуральной форме) совокуп­ность богатств, черпавшихся номенклатурой из государствен­ного постоянного и денежного капитала, возводила ее предста­вителей по списку № 1 в ранг советских мультимиллионеров.

Номенклатура являлась совокупным собственником на­циональных богатств. Следует принять во внимание закреплен­ные нормативными актами привилегии номенклатуры, в том числе их право пользования и распоряжения государственным имуществом. Эти правомочия номенклатуры как совокупного собственника были тем не менее дифференцированы в струк­туре должностей и зафиксированы секретными нормативными актами. Заметим попутно, что в СССР было засекречено 70% правовых норм [Там же, с. 73]. Кроме того, следует иметь в виду значение норм обычного права в этакратических обществах.

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

В СССР номенклатура владела, распоряжалась, пользовалась и присваивала национальное богатство реально, хотя это было во многих аспектах не оформлено правовыми нормами.

Номенклатура в СССР с момента создания выступала как организационно-иерархическое формирование, несущая кон­струкция режима. Правящий слой — этакратия включала выс­шие слои номенклатуры: руководителей органов государствен­ного управления и их структурных подразделений, руководи­телей и инструкторский аппарат партии, профессиональных союзов и других общественных организаций, руководителей государственных и колхозных предприятий, генералов и стар­ших офицеров армии, службы безопасности и охраны обще­ственного порядка. Характерно, что среди лидеров различных рангов могли быть прогрессивные и консервативные лично­сти. Однако их общественная позиция от этого не менялась, и их особое, отделенное от всего народа положение оставалось стабильным.

Сталин реально подбирал на ключевые посты людей по критерию личной преданности ему как Хозяину. При прочих равных условиях он всегда рекомендовал человека, в котором был лично уверен. Это позволило ему сформировать свое­образную бюрократическую пирамиду. А жесткая иерархия власти неизбежно делает непомерно значимой фигуру всякого, чья персона совпадает с вершиной пирамиды.

Позднее, после смерти Сталина, партийные руководите­ли были выведены из-под непосредственного контроля пра­воохранительных органов, что положило начало внутренней консолидации номенклатуры через развитие горизонтальных связей, превращению ее в элиту.

Динамика движения по ступеням высшей номенклатуры наглядно выявляет два основных уровня верховной власти над обществом, к которым стремились по ходу жизненной карьеры обследуемые: 1 -и высший — 35-45 членов Политбюро и секре­тарей ЦК и 2-й высший — около 50 членов Совета Министров СССР. Основными каналами карьерной мобильности для выс­шей номенклатуры являлись партийная, министерско-хозяй-ственная, комсомольская и военная сферы. В высшем слое номенклатуры чаще всего были представлены люди, в карьере

Глава 9. Социетальная система и социальная стратификация в СССР

которых переплетались профессиональная (министерская) и партийная линии. Своего совершенства этакратия (или номен­клатура) достигла к 1960-м гг.

Теперь остановимся на статистических данных относитель­но высшего слоя советской этакратии. Периодом становления высшей номенклатуры 1960-1980-х гг. являлись 1933-1935-е гг. (вступление в партию и др.). Занятие первой номенклатурной должности в этой группе приходится на 1939—1940-е гг. Другими словами, период формирования членов высшей правящей эли­ты времен Брежнева — Андропова (т.е. последнего этапа суще­ствования советской системы) как государственных деятелей совпадает со временем массовых репрессий.

Реально социальная селекция, присущая советскому ре­жиму, всегда носила жестко заданный характер: она была на­правлена против средних слоев, особенно интеллигенции, поскольку эта система могла строиться только на социальных силах маргинализированных групп населения. Характерно, что в составах Политбюро ЦК КПСС (т.е. истинных владык страны) 1965-1984 гг., т.е. в эпоху интенсивного развития электронных, ядерных, космических, биоинженерных и иных супертехнологий, выходцы из семей бедного крестьянства и неквалифицированных рабочих преобладали решительным образом — 70,5%, в семьях неквалифицированных служащих родились 13,1%, лишь 8,5% имели родителями квалифици­рованных рабочих и 8% — работников квалифицированного умственного труда. Во всем и всегда сказывалась своеобразная смычка советской элиты и низов, состоящих из квазирабочих и таких же квазикрестьян, людей, ушедших из одной (тради­ционной) культуры и не дошедших до подлинно городской. Отсюда и особые черты, не всегда прослеживаемые по данным социальной статистики и социологических опросов: с одной стороны, возрастающая межпоколенческая преемственность, особенно в верхних слоях, а с другой — эти странные на пер­вый взгляд зигзаги в индивидуальной карьерной мобильности отдельных выходцев из низших страт (подсчитано по: [Состав руководящих органов..., 1990, с. 69—136]). ч

Рассмотрим данные о членах ЦК партии на 1986 г., т.е. когда горбачевская перестройка была в самом начале и режим достиг

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

предела своей завершенности. Среди 281 члена ЦК КПСС, из­бранных на XXVII съезде партии, функционеров, управленцев разного рода было 91,5%. Партийные лидеры составляли 36,6% всех членов ЦК (в том числе члены политбюро и секретари ЦК — 8,9%). Секретари же первичных партийных организаций вообще не были представлены. Члены центрального правитель­ства составляли 34,9%; лидеры советских и общественных орга­низаций — 9,6; генералитет высшего ранга — 8,2%. Однако в со­став ЦК не входил ни один офицер или генерал низкого ранга. Только 9,3% членов ЦК представляли работников производства, среди которых 7,7% были менеджерами государственных пред­приятий. Таким образом, совершенно очевидно, что, несмотря на имитацию демократизма, который выражался в представи­тельстве преданной властям элите рабочих и крестьян в составе верховных советов, областных комитетов партии, туда, где была сосредоточена подлинная власть, даже для внешних проявле­ний демократизма представители трудящихся не были привле­чены. Кстати говоря, характерно, что в состав партийной элиты не входили и менеджеры крупных предприятий.

Интересно посмотреть, каким образом сочеталось член­ство в ЦК КПСС с остальными престижными символами власти — депутатством в советском парламенте и наличием высших государственных наград, званий Героя Советского Союза или Героя Социалистического труда. Корреляция в це­лом достаточно высока, поскольку 78,6% членов ЦК состава 1986 г. в то же время были членами Верховного Совета, а 35,2% имели звание Героев труда или Советского Союза. Наивысший уровень корреляции между членством в ЦК и пребыванием в Верховном Совете прослеживался у военной элиты — 100%; среди представителей советских и общественных организа­ций — 92,6; среди членов партийных комитетов — 86,4%, в том числе у членов политбюро и секретариата ЦК — 96; у членов правительства — 79,4; а у работников производства — 12%. Для контраста необходимо заметить, что 75% рабочих — чле­нов ЦК и парламента были Героями социалистического труда, что говорит об их принадлежности к рабочей аристократии. Среди членов правительства 30,4% соединяли членство в ЦК, депутатство в Верховном Совете СССР и имели звание Героя,

Глава 9. Социеталъная система и социальная стратификация в СССР

у представителей советской власти и общественных организа­ций — 44,4%. Высший же генералитет, будучи на 100% вклю­ченным в депутатский корпус страны, на 69,6% был награж­ден званием Героя труда или Советского Союза [Шкаратан, Фигатнер, 1992, с. 75-76]. Суммируя, можно сделать вывод, что среди тех, кто сочетал все символы высокого престижного положения в обществе, на первом месте оказались руководи­тели вооруженных сил.

Завершим описание номенклатуры образной зарисов­кой, принадлежащей перу выдающегося скульптора Эрнеста Неизвестного: «Они безнаказанно могут заплевать и испакос­тить нужнейшие стране тенденции и открытия, произведения литературы и искусства, составляющие гордость нации. И они же — даже лица все те же, не другие, — как только жизнь до­кажет их неправоту и правоту затравленных ими людей и идей, — будут присутствовать и произносить речи на юбилеях и похоронах мучеников культуры и искусства. Они присвоят себе заслуги замученных и наградят друг друга за дела тех, кого они убили.

Они украшают друг друга орденскими побрякушками и регалиями. Они поздравляют друг друга с наградами. Они вос­хищаются друг другом. Они косноязычны — но они говорят не переставая. Только они говорят, остальные молчат. У них — ра­дио и телевидение, у них — газеты, у них — кино. У всех осталь­ных есть только занятие: вкалывать за них и благодарить их за то, что они пока не отняли хотя бы воздух. Они требуют, что­бы все без исключения восхищались ими. Они довольны — и правы в своем довольстве: когда они говорят "жить стало луч­ше, жить стало веселее, товарищи" — они не врут. Где, когда, в какую эпоху люди, обладающие такими качествами, могли получить так много? И не поплатиться при этом за глупость и хамство, нерадивость и расточительность — да просто за общее и несомненное безобразие собственной личности?

История — не невинная девица, было в ней много злодеев и садистов, но столь тотально-бездарных победителей, я ду­маю, не было никогда» [Неизвестный, 1990, с. 10].»

Распад номенклатуры СССР произошел в два этапа. 15 октя­бря 1989 г. в центральной партийной газете «Правда» было объ-

Часть 3. Тип общества и характер неравенства в России

явлено о прекращении существования «учетно-контрольной» номенклатуры (гигантской массы ее вне партийного и государ­ственного аппаратов), а с 23 августа 1991 г. и эта низшая, и выс­шая госпартократия были лишены организационного списочно-номенклатурного принципа своей власти.

Не входившие в состав этакратии (номенклатуры) жите­ли страны совсем не образовывали однородной, социально не иерархизированной массы. Как показали исследования ряда советских социологов, в составе населения СССР (в том числе и России) могут быть выделены следующие основные соци­альные слои, различающиеся по месту во властной иерархии, характеру труда и доступу к благам и услугам в распределитель­ной системе этакратического общества:

1) управляющие и чиновники высшего звена (номенкла­тура по спискам № 1 и № 2);

2) управляющие и чиновники среднего звена;

3) высококвалифицированные профессионалы (с учены­ми степенями и др.);

4) профессионалы с высшим образованием;

'' 5) работники со средним специальным образованием;

6) технические работники (в сферах бытовых услуг и орга­низации управления);

7) высококвалифицированные городские рабочие;

8) квалифицированные городские рабочие;

9) полу- и неквалифицированные городские рабочие;

10) квалифицированные сельскохозяйственные работники;

11) полуквалифицированные сельскохозяйственные ра­ботники.