Глава 21. В аэропорту Калли взял такси и поехал в один из знаменитых банков на Манхеттене

В аэропорту Калли взял такси и поехал в один из знаменитых банков на Манхеттене. Он взглянул на часы. Было десять с лишним утра. Как раз сейчас Гроунвельт должен звонить вице-президенту банка, в который Калли вез деньги.

Все шло по плану. Калли проводили в офис вице-президента, и там, когда двери были закрыты на ключ, он передал портфель с деньгами.

Вице— президент открыл портфель своим ключом и пересчитал в присутствии Калли миллион долларов. Затем он заполнил форму о банковском депозите, расписался и дал квитанцию Калли. Они обменялись рукопожатием и Калли вышел. Пройдя квартал, он достал из кармана пиджака заранее заготовленный конверт с марками и адресом, положил в него квитанцию и заклеил. Затем он опустил конверт в почтовый ящик на углу. Как все это действовало, он пока мог только предполагать. Когда-нибудь он должен будет узнать. Каким образом вице-президент прикрывал этот вклад, и кто потом получал деньги.

Калли и Мерлин встретились в кафе отеля Плаза, в Дубовой Комнате. За ленчем о делах не говорили. Выйдя из кафе, они пошли прогуляться по Центральному Парку. Мерлин рассказал Калли все, что произошло, а Калли кивал и иногда делал сочувственные замечания. Насколько он мог судить, это была определенно мелкая афера, на которую ФБР наткнулось случайно. Если даже Мерлина и осудили бы, он получил бы условный срок. Особенно волноваться было и не из-за чего. Возможно, правда, что Мерлин был настолько «правильным», что ему стыдно было бы иметь судимость. Наверное, это было самым сильным его опасением, подумал Калли.

Когда Мерлин упомянул Пола Хэмси, это имя показалось Калли знакомым. И вот теперь, когда они прогуливались по Центральному Парку, и Мерлин рассказал ему о встрече с Хэмси-старшим в универмаге одежды, Калли вспомнил. Одним из многих крупных владельцев универмагов одежды, приезжающих в Вегас на уик-энды, на Рождество и на Новый Год, Чарльз Хэмси был крупным игроком и большим любителем девочек. Даже если он приезжал в Вегас вместе с женой, Калли и тогда приходилось организовывать для Чарли Хэмси девочек. Прямо на этаже казино, где госпожа Хэмси играла в рулетку, Калли совал в руку Чарли Хэмси ключ с биркой, на которой стоял номер комнаты, и нашептывал на ухо, в какое время девушка будет в номере.

Чарли Хэмси ленивой походкой выходил из казино и шел в кофейню, подальше от подозрительных взглядов жены. Оттуда он так же неторопливо по длинным лабиринтам коридоров добирался до двери, номер которой был вырезан на бирке ключа. В номере его уже ожидала сочная девушка. Времени это занимало менее получаса. Чарли давал девушке черную стодолларовую фишку, затем, полностью расслабившийся, неторопливо шел по коридорам, выстланным голубым ковровым покрытием, обратно в казино. Проходя мимо рулеточного стола, он смотрел, как играет жена, подбадривал ее, давал несколько фишек, но не черных, и с новой энергией включался в дикую схватку, царящую за столами для игры в кости. Здоровенный, грубовато-добродушный дядька, скверный игрок, почти всегда проигрывающий, и неспособный остановиться, когда бывал в выигрыше. Калли не мог вспомнить его сразу, потому что Чарли Хэмси пытался завязать.

Чуть ли не каждый отель в Вегасе имел маркеры, подписанные Хэмси. В одном только казино Занаду долговых расписок Чарли Хэмси было на пятьдесят тысяч. Некоторые казино уже послали ему письма с требованием об уплате долга. Гроунвельт сказал Калли пока не торопиться.

— Может, он и выкрутится, — сказал он. — Тогда он вспомнит, что мы отнеслись к нему по-доброму, и мы сможем получить с него сполна. Больше никаких расписок. Когда этот мудак будет играть — деньги на бочку.

У Калли были сильные сомнения.

— У этого мудака долгов по всему Вегасу — на триста тысяч, — ответил он. — Его уже год здесь не видно. Похоже, долги из него придется вытряхивать.

— Возможно, — сказал Гроунвельт. — В Нью-Йорке у него хороший бизнес. Если год для него окажется удачным, он снова приедет. Отказаться от игры и девчонок он не в состоянии. Посуди сам: он сидит со своей женой и ребятишками, ходит на вечеринки к соседям. Может, он имеет девочек прямо в своем универмаге. Но это небезопасно, об этом знают его приятели. А здесь, в Вегасе — все шито-крыто. К тому же он ведь играет в кости. А им не так-то просто оставить стол.

— Хорошо, а если год у него будет неудачный? — спросил Калли.

— Тогда он сможет играть на свои гитлеровские деньги, — ответил Гроунвельт.

Заметив в глазах Калли вежливый вопрос и изумление, он пояснил:

— Так они их называют, ребята, владеющие универмагами одежды. Во время войны все они сколотили себе неплохие состояния на незаконных сделках. Правительство ввело тогда нормирование материалов, и куча денег шла к ним левым путем. Денег, о которых им не надо было докладывать в финансовое управление. Да они и не могли это делать. Все они разбогатели. Но это деньги, которые они не могут засвечивать. Если хочешь разбогатеть в этой стране, обогащаться нужно в темноте.

Эту фразу Калли помнил всегда. «Обогащайся в темноте». Кредо Лас-Вегаса, и не только Лас-Вегаса, а множества деловых людей, приезжавших в Вегас — людей, владеющих супермаркетами, бизнесами по продаже товаров через торговые автоматы, руководителей строительных фирм, темных служителей церкви всех деноминации, собирающих наличные в свои ящики для пожертвований; крупных корпораций, имеющих целые команды юридических советников, которые создавали темные участки в пределах законодательства.

Калли слушал Мерлина лишь в пол-уха. Слава Богу, Мерлин никогда не был особо разговорчивым.

Вскоре он закончил, и теперь они шли по парку молча, и Калли мысленно расставлял все по местам. На всякий случай он попросил Мерлина еще раз описать Хэмси-старшего. Нет, это был не Чарли. Скорее всего, один из его братьев, деловой партнер, и, судя по всему, старший партнер. Никогда Чарли не казался Калли слишком усердно работающим. Произведя в голове расчеты, Калли уже знал, какие шаги нужно предпринять в первую очередь. Все складывалось великолепно, и он был уверен, что Гроунвельт одобрил бы ход его мыслей. У него было три дня до срока, когда Мерлину нужно предстать перед гранд-жюри, но этого будет достаточно.

Теперь он мог наслаждаться прогулкой с Мерлином по парку. Они вспоминали старые времена. Оба задавали все те же старые вопросы о Джордане. Почему он сделал это? Зачем понадобилось человеку, только что выигравшему четыреста тысяч, вышибать себе мозги? Оба были слишком молоды, чтобы иметь представление о том, какую пустоту несет в себе успех, хотя Мерлин читал о таких вещах в романах и учебниках. Калли все это казалось полнейшей чепухой. Он-то знал, насколько счастливым его сделало бы обладание неограниченным «карандашным правом». Тогда он стал бы императором. Он смог бы приглашать богатых и могущественных людей, потрясающих женщин. И они прилетали бы со всех концов света, не тратя ни цента, за счет Отеля Занаду. По мановению его, Калли, руки, вооруженной «Карандашом». Он мог бы даровать им роскошные номера, изысканную еду, отличнейшие вина, красивых женщин — по одной, по две и по три за раз и по-настоящему красивых. Он имел бы возможность перемещать простых смертных в райские кущи — на три, четыре, пять дней, даже на неделю. И все это бесплатно.

Правда, им, разумеется, приходилось бы обменивать деньги на фишки: на зеленые, на черные, и нужно было играть. Небольшая цена за все. В конце концов, если им повезет, они могут и выиграть, и если будут играть с умом, не проиграют слишком много. Калли с удовольствием думал о том, что использовал бы право «Карандаша» для Мерлина. Когда бы Мерлин ни приехал в Вегас, у него будет все, что он только пожелает.

Теперь вот оказывалось, что и Мерлин не чист на руку. По крайней мере, не смог устоять перед искушением. Хотя Калли было ясно, что это случайный «вывих». У каждого хотя бы раз в жизни бывают такие «вывихи». То, что ему стыдно, было видно, по крайней мере, ему, Калли. Теперь в нем поубавилось его безмятежности, его уверенности. И это трогало Калли. Сам он никогда не обладал невинностью и ценил это качество в других.

Поэтому, когда они с Мерлином прощались, Калли дружески обнял его.

— Ни о чем не беспокойся, я все улажу. Иди на это гранд-жюри и все отрицай, о’кей?

Мерлин рассмеялся:

— А что мне еще остается?

— А когда соберешься в Вегас, все будет за счет отеля, — сказал Калли. — Ты мой гость.

— Но ведь у меня теперь нет моей куртки, приносящей успех, — улыбаясь ответил Мерлин.

— Не волнуйся, — сказал Калли. — Если завязнешь слишком глубоко, то я сам, лично сдам тебе маленького глупого блэкджека.

— Это уже воровство, а не игра, — сказал Мерлин. — Ас тех пор, как я получил эту повестку в гранд-жюри, я больше не ворую.

— Да я же смеюсь, — ответил Калли. — Я бы и для Гроунвельта не стал этого делать. Вот если бы ты был, к примеру, симпатичной девчонкой, тогда да, но ты слишком безобразен.

И Калли с удивлением увидел, что это причинило Мерлину боль. Внезапно до него дошло, что Мерлин был одним из тех людей, которые считают себя безобразными. Это чувствовали многие — женщины, но не мужчины, — подумал Калли. Прощаясь, Калли спросил Мерлина, не нужна ли ему какая-либо сумма из тех его левых денег, что хранились в отеле, но Мерлин ответил, что пока нет. На этом они расстались.

Вернувшись к себе в номер в Отеле Плаза, Калли совершил серию звонков в Казино Вегаса. Да, маркеры Чарли Хэмси все еще не были оплачены. Он набрал номер Гроунвельта, собираясь изложить ему свой план, но потом передумал. Никто в Вегасе не знал, сколько и где в городе установлено подслушивающих устройств. Поэтому он просто как бы мимоходом сообщил Гроунвельту, что собирается задержаться в Нью-Йорке на несколько дней и попросить оплатить маркеры некоторых нью-йоркских клиентов, которые слегка запаздывали с оплатой. Гроунвельт отвечал кратко.

— Проси очень вежливо, — предупредил он.

И Калли отвечал, что да, конечно, а что еще он мог ответить? Оба они понимали, что разговор их записывается ФБР. Но, главное, шеф предупрежден, и по возвращении Калли он будет ожидать от него объяснений.

На следующий день Калли встретился с Чарльзом Хэмси, но не в его офисе в универмаге одежды, а на поле для гольфа в Роспине, на Лонг-Айленде. Калли взял на прокат автомобиль и приехал туда пораньше. В здании клуба он купил себе выпивку и стал ждать.

Спустя два часа он увидел Чарльза Хэмси, шедшего с поля для игры в гольф. Калли поднялся и вышел наружу, где Чарльз болтал со своими партнерами, прежде чем идти в раздевалку. Он увидел, как Хэмси передал какие-то деньги одному из игроков; этого сосунка и в гольф только что ободрали, похоже, он проигрывал везде и всюду. Калли неторопливо подошел к ним.

— Чарли, — сказал он с искренней вегасской радостью человека, умеющего принимать гостей. — Как я рад снова вас увидеть!

Он протянул руку, и Хэмси пожал ее.

На лице Хэмси появилось забавное выражение, говорившее о том, что он узнал Калли, но никак не мог вспомнить, где он его видел. Калли помог ему:

— Из Отеля Занаду. Калли. Калли Кросс.

Выражение лица Хэмси снова поменялось. Сначала страх пополам с раздражением, затем маска коммивояжера. Калли улыбнулся своей самой чарующей улыбкой, и, похлопывая Хэмси по спине, сказал:

— Нам не хватает вас. Долго вас не видно было. Боже мой, это ж надо вот так встретиться! Шансов примерно столько же, как поставить в рулетке на номер и тут же выиграть.

Партнеры по гольфу постепенно заходили в здание клуба, и Чарли пошел вслед за ними. Он был крупный мужчина, много здоровее Калли, и он просто повернулся и пошел, оставив Калли стоять. Калли ему не препятствовал. Потом он сказал ему вслед:

— Чарли, еще одну минуту. Я здесь для того, чтобы помочь.

В голосе его была только доброжелательная искренность, ни одной умоляющей нотки. И все же в нем была сила, он звенел как металл.

Хэмси чуть замедлил шаг и Калли быстро его нагнал.

— Послушайте, Чарли, вам это не будет стоить ни цента. Я могу рассчитаться за все ваши маркеры в Вегасе. И вы не платите ни цента. А нужно-то всего лишь, чтобы ваш брат оказал маленькую услугу.

Крупное румяное лицо Чарли Хэмси вдруг побледнело, и он замотал головой.

— Не хочу, чтобы мой брат знал об этих маркерах. Это будет труба. Ничего не говорите ему, слышите?

Калли отвечал мягко, почти с жалостью:

— Казино устало ждать, Чарли. Так что появятся сборщики, и станут вас трясти. Вы же знаете, как они работают. Приходят к вам в офис, устраивают сцены. Вопят, чтобы отдали их деньги. А когда на вас вопят двое огромных парней ростом по семь футов и требуют взад свои денежки, это может несколько расстроить.

— Моего брата им не испугать, — сказал Чарли Хэмси. — Голыми руками его не возьмешь, и у него есть связи.

— Понятное дело, — сказал Калли. — Я вовсе не хочу сказать, что они могут заставить вас платить, если вы этого не хотите. Вот только брату вашему обо всем станет известно, и он будет впутан в это, и вообще дело примет скверный оборот. Послушайте, я вам обещаю вот что. Мне нужно встретиться с вашим братом, и тогда я продлю сроки действия всех маркеров в Занаду. И можете снова приезжать туда играть, и все будет бесплатно, как и прежде. Маркеры подписывать нельзя будет, игра только на живые деньги. Если выиграете, сможете расплатиться по маркерам, постепенно. Идет? Нет?

Здесь Калли обозначил едва уловимый жест, как будто собирался извиниться и откланяться.

Он видел, что в голубых глазах Чарли появилась искра интереса. В Вегасе он не был уже целый год. Явно ему не хватало схваток за игорными столами. Сейчас Калли вспомнил, что, будучи в Вегасе, он никогда не просил, чтобы ему компенсировали партию в гольф. А это значит, что он не так уж его и притягивает, в отличие от других страстных игроков, которые любили начинать день с большой утренней партии в гольф.

А этому парню было до фени. Чарли все еще колебался.

— В любом случае брат все узнает, — сказал Калли. — И лучше от меня, чем от сборщиков. Меня вы знаете. Знаете, что я не перейду за черту.

— А что за маленькая услуга, — спросил Чарли.

— Да маленькая, маленькая, — ответил Калли, — как только я скажу, что мне надо, он сразу же согласится. Клянусь, он не будет возражать, сделает все даже с радостью.

Чарли улыбнулся, но как-то грустно.

— С радостью — навряд ли, — сказал он. — Давайте-ка зайдем в клуб, там можно выпить и проговорить.

Часом позже Калли уже был на пути в Нью-Йорк. Когда Чарли звонил брату и договаривался об их встрече с Калли, Калли стоял рядом с ним. Он соблазнял, заманивал и обвораживал Чарли Хэмси на все лады. Что он закроет все его маркеры в Вегасе, что никто и никогда не будет добиваться от него уплаты долгов. Что в следующий свой приезд в Вегас Чарли получит лучший номер, и все ему будет компенсировано. И, как особая награда, там его дожидается восхитительная девушка, высокая, длинноногая, блондинка из Англии, с этим потрясающим английским акцентом, и с соблазнительнейшей попкой, самая привлекательная танцовщица из кабаре Отеля Занаду. И Чарли сможет иметь ее целую ночь. Чарли полюбит ее. И она полюбит Чарли.

Они договорились, что Чарли приедет в конце месяца. К моменту ухода Калли Чарли уже казалось, что он отведал меда, а вовсе не касторку залили ему в глотку.

Первым делом Калли заехал в Плаза, чтобы принять душ и переодеться. Лимузин он оставил на стоянке. В универмаг одежды он пойдет пешком. Он выбрал костюм от Сай Девор, одел шелковую рубашку и повязал консервативно-коричневый галстук из шотландки. Не забыл и про запонки. Благодаря рассказу Чарльза он довольно хорошо представлял себе его брата, Эли Хэмси, и не хотел с первого же раза испортить впечатление о себе.

Проходя по центру торговли одеждой, Калли чувствовал отвращение, глядя на горы мусора и неприветливые изможденные лица вокруг него. Ручные тележки, нагруженные разноцветными предметами одежды, висящими на металлических вешалках, толкали чернокожие рабочие, либо старики с морщинистыми красными физиономиями алкоголиков. Словно ковбои, толкали они свои тележки через улицы, останавливая транспорт и едва не сшибая прохожих. Как песок и перекати-поле в пустыне, кругом валялся разный хлам: выброшенные газеты, остатки еды, пустые бутылки, и все это попадало под колеса тележек, и под ноги рабочих, наворачивалось им на штанины. Тротуары были настолько запружены людьми, что едва можно было дышать, даже под открытым небом. Здания напоминали серые злокачественные выросты, поднимающиеся к небу. На какой-то миг Калли даже пожалел о своей симпатии к Мерлину. Он ненавидел этот город, ему было странно, что люди по доброй воле соглашались здесь жить. А еще болтают всякую чепуху про Вегас. И про азартные игры. Чушь собачья. По крайней мере, игорный бизнес позволял содержать город в чистоте.

Перед зданием, где находился офис Хэмси, было, похоже, чуть почище по сравнению с другими, и в вестибюле, где находились лифты, слой грязи на первоначально белых плитках, казалось, был тоньше. Бог ты мой, подумал Калли, ну что за вшивый бизнес. Однако, выйдя из лифта на шестом этаже, он был вынужден изменить точку зрения. Хотя приемная и секретарша и не дотягивали до стандартов Вегаса, но зато помещения, в которых располагались офисы Эли Хэмси, вполне им отвечали. Да и сам Эли Хэмси, как с первого же взгляда определил Калли, был не тот человек, с которым можно шутки шутить.

Эли Хэмси был одет в свой обычный темный шелковый костюм, жемчужно-серый галстук оттенял неправдоподобную белизну сорочки. Когда Калли говорил, он внимательно слушал, чуть склонив свою массивную голову. Глаза его, глубоко посаженные, выглядели грустными, но во всем его облике чувствовалась бешеная энергия и сила. Бедняга Мерлин, подумал Калли, зачем же ты связался с этим типом?

Калли излагал суть дела предельно кратко, насколько это было возможно, абсолютно серьезным и деловым тоном. Обаять Хэмси едва ли удалось бы.

— Я приехал сюда для того, чтобы помочь двум людям, — говорил Калли. — Вашему брату Чарльзу и своему другу, которого зовут Мерлин. Поверьте, что это единственное, чего я хочу. Чтобы я смог им помочь, от вас требуется небольшое одолжение. Если вы откажетесь, то я уже ничем помочь не смогу. Но даже и в этом случае я не сделаю ничего такого, что могло бы повредить кому-либо. Все останется как было.

Он остановился на мгновение, чтобы дать Эли Хэмси сказать что-нибудь в ответ, но его большая буйволиная голова даже не шелохнулась, он продолжал внимательно слушать. Он просто смотрел своим хмурым взглядом, даже не мигая.

Калли продолжал.

— Долг вашего брата, Чарльза, моему отелю в Вегасе, Занаду, составляет более пятидесяти тысяч долларов. Кроме того, по всему Вегасу он имеет расписок еще на сто пятьдесят тысяч. Я вам говорю сразу, что мой отель никогда не станет давить на него из-за неоплаченных маркеров. Он всегда был хорошим клиентом, и он просто приятный человек. Другие казино могут доставить ему неприятности, но заставить его платить они не могут, если только вы воспользуетесь вашими связями, а я знаю, что они у вас есть. Но тогда вы, возможно, окажетесь в долгу несколько большем перед теми вашими людьми, чем стоит то, о чем я прошу.

Хэмси вздохнул и своим негромким, но властным голосом спросил:

— Мой брат играет удачливо?

— Да в общем-то, нет, — ответил Калли. — Но это не имеет никакого значения. Все проигрывают.

Хэмси снова вздохнул.

— В бизнесе он ненамного лучше. Я собираюсь откупиться от него, выгнать его, собираюсь уволить собственного брата. Из-за того, что он играет, и от его женщин только одни неприятности. В молодости он был отличным коммивояжером, самым лучшим, но теперь он для этого стар, да его это и не интересует. Не знаю, смогу ли я ему помочь. Оплачивать его проигрыши я не собираюсь. Сам я не играю, не доставляю себе такого удовольствия. С какой стати я должен платить за его удовольствия?

— Но я вас об этом и не прошу, — сказал Калли. — Я смогу сделать вот что. Мой отель покупает у других казино все его маркеры. Оплачивать ему их не придется, пока он не приедет к нам играть и не выиграет в нашем казино. Кредита мы ему больше не дадим, и я позабочусь, чтобы ни одно казино в Вегасе также не давало ему кредита. Ничего здесь нет оскорбительного, если он будет играть на наличные. В этом сила для него. Точно также, как для нас в наших операциях сила в том, что мы разрешаем людям подписывать маркеры. Такого рода протекцию я могу ему обеспечить.

По— прежнему Хэмси изучал его очень внимательно.

— Но мой брат продолжает играть?

— Остановить его вам не удастся, — сказал Калли просто. — Таких людей, как он — много, таких как вы — мало. Реальная жизнь уже не доставляет ему удовольствия, ему просто не интересно. Обычная история.

Хэмси кивнул, обдумывая услышанное, и так и эдак катая мысль в своей буйволоподобной голове.

— Для вас это не такая уж плохая сделка, — наконец сказал он. — Никто не в состоянии получить долги с моего братца, вы это сами сказали, так что вы ничем не рискуете. И вот теперь мой братец-дурак приезжает? к вам с десятью, двадцатью тысячами долларов в кармане, и вы эти деньги выигрываете. Так что вы в барыше. Или не так?

Очень осторожно Калли сказал:

— Все это может принять и другой оборот. Ваш брат оставляет новые долговые расписки и оказывается должен гораздо более крупные суммы. Настолько крупные, что определенные люди могут посчитать, что пора бы с него получить, либо нажать посильнее. Никому неведомо, насколько безрассудно человек может себя вести. Поверьте мне, я-то знаю, что никакие силы не смогут отвратить вашего брата от Вегаса. Это у него в крови. Такие, как он, приезжают со всего света. Три, четыре, пять раз в год. Я не знаю почему, но они приезжают. В этом есть для них что-то, чего ни вы, ни я понять не в состоянии. Не забывайте, мне ведь придется выкупить его маркеры, а это мне будет кое-чего стоить.

Произнося эти слова, он подумал о том, что склонить Гроунвельта согласиться с этим предложением будет не так-то просто. Но ломать голову над этим он будет позже, не сейчас.

— А что за услуга? — наконец был задан и этот вопрос все тем же негромким и одновременно властным голосом. Натурально это был голос святого, и в нем, казалось, присутствует духовное смирение. На Калли это произвело впечатление, и впервые за время разговора он несколько встревожился. Возможно, номер и не пройдет.

— Сын ваш, Пол. Он давал свидетельские показания против моего друга Мерлина. Вы же помните Мерлина. Вы обещали осчастливить его на всю оставшуюся жизнь.

Калли придал своему голосу стальной оттенок. Сила, исходящая из этого человека, раздражала его. Сила, источником которой были невероятные успехи в делании денег, и то, что из нищеты он восстал к богатству, преодолев все препятствия; и то что всегда оказывался победителем, и в то же время где-то под боком прожигал жизнь его никчемный братец.

Однако Хэмси не попался на удочку этого иронического упрека. Он даже не улыбнулся. Он по-прежнему слушал.

— Показания вашего сына — единственное свидетельство против Мерлина. Конечно, я понимаю, Пол был напуган.

Внезапно в этих темных глазах, наблюдающих за ним, появился угрожающий огонек. Злоба на этого незнакомца, который не только знал имя его сына, но и употреблял его с такой фамильярностью и почти с презрением. В ответ Калли мило улыбнулся.

— Он у вас замечательный парень, господин Хэмси. Все считают, что он сделал свое заявление ФБР под нажимом, его просто запугали. Я консультировался с несколькими очень неплохими юристами. Они сказали, что в гранд-жюри он может притормозить, дать свои показания таким образом, чтобы это не убедило гранд-жюри, и в то же время чтобы не было неприятностей с ФБР. Возможно, он вообще мог бы отказаться от своих показаний.

Он внимательно посмотрел через стол на лицо Хэмси. На нем ничего нельзя было прочесть.

— Я так понимаю, ваш сын освобожден от уголовной ответственности, — продолжал Калли. — Против него не станут возбуждать дело. И вы, по-видимому, предприняли шаги, чтобы вашего сына не взяли в армию. Так что с ним все будет на сто процентов о’кей. Думаю, вы все это уже устроили, но если он окажет эту маленькую услугу, я вам обещаю, что все так и останется.

Теперь Хэмси заговорил другим тоном. Голос его был громче, он говорил убеждающе, словно торговец, продающий свой товар.

— Конечно, мне бы хотелось помочь, — говорил он. — Этот Мерлин, он очень приятный малый. Он мне помог, и я всегда буду ему благодарен.

Калли отметил, что этот человек использует слово «всегда» довольно часто. Никаких половинных обещаний. Мерлину он пообещал, что осчастливит его на всю оставшуюся жизнь. Теперь он собирался всегда быть благодарным. Калли снова почувствовал злость от того, что этот парень относился к Мерлину как к какому-нибудь тупице. Однако он продолжал слушать, сохраняя на лице согласную улыбку.

— Но я ничем не могу помочь, — сказал Хэмси. — Я не могу угрожать своему сыну. Моя жена мне этого никогда не простит. Он для нее — все. Мой брат — взрослый человек. Кто может помочь ему? Кто теперь в состоянии направить его, кто сможет сделать за него его жизнь? А сын — он требует заботы. О нем я думаю в первую очередь. Позже, поверьте мне, для господина Мерлина я сделаю все, что угодно. Через десять, двадцать, тридцать лет — я о нем никогда не забуду. Потом, когда все закончится, можете просить меня о чем угодно.

Господин Хэмси поднялся из-за стола и протянул руку. Его мощное туловище, перегнувшееся над столом, выражало благодарное внимание.

— Я бы пожелал своему сыну иметь такого друга, как вы.

Калли пожал протянутую руку и улыбнулся ему.

— Я не знаком с вашим сыном, но брат ваш — мой друг. В конце месяца он собирается ко мне в Вегас. Но вы не волнуйтесь, я позабочусь о нем. Я не дам ему попасть в неприятную историю.

По лицу Хэмси было видно, что он как будто обдумывает что-то. Вот теперь вполне можно было и хряснуть его в полную силу.

— Так как вы не можете мне помочь, — начал финальную атаку Калли, — мне нужно будет найти Мерлину хорошего адвоката. Прокурор округа, возможно, сказал вам, что Мерлин признает себя виновным и получит приговор с отсрочкой. И все сложится таким образом, что ваш сын не только будет освобожден от ответственности, но ему больше не придется идти в армию. Может и так произойти. Но Мерлин себя виновным не признает. И будет судебное разбирательство. Вашему сыну придется идти на открытое судебное заседание. И ему придется давать там свидетельские показания. Дело вызовет общественный резонанс. Вас, я знаю, это не особенно встревожит, но газетам захочется узнать, где находится ваш сын, Пол, и что он поделывает. Мне дела нет до того, кто и что вам обещал, но вашему сыну придется идти служить. Просто газеты поднимут шумиху. И, кроме всего прочего, и у вас и у вашего сына появятся враги. И, как вы говорите, «я сделаю вас несчастным на всю оставшуюся жизнь».

Теперь, когда угроза прозвучала в открытую, Хэмси откинулся на спинку стула и уставился на Калли. Его мясистое в рытвинах угрюмое лицо выражало скорее грусть, чем злобу. Поэтому Калли выдал ему снова.

— У вас есть связи. Позвоните этим людям и спросите их совета. Спросите обо мне. Скажите, что я работаю у Гроунвельта в Отеле Занаду. Если они согласятся с вами и позвонят Гроунвельту, то я ничего не смогу сделать. Но вы будете у них в долгу.

Хэмси внимательно смотрел на Калли, откинувшись на стуле.

— Вы говорите, что все закончится без последствий, если мой сын сделает то, о чем вы просите?

— Даю полную гарантию.

— И ему не придется снова идти служить? — снова спросил Хэмси.

— И это я тоже гарантирую, — ответил Калли. — У меня есть друзья в Вашингтоне, так же как и у вас. Но мои друзья могут сделать то, чего ваши друзья сделать не могут, хотя бы даже потому, что с вами они не связаны.

Хэмси встал, чтобы проводить Калли до двери.

— Спасибо вам, — говорил он. — Спасибо вам большое. Я должен обдумать все, что вы сказали. Я буду поддерживать с вами связь.

Они снова пожали друг другу руки.

— Я остановился в Плаза, — сказал Калли. — И завтра утром я улетаю в Вегас. Так что, если вы позвоните мне сегодня вечером, буду вам весьма признателен.

Однако позвонил ему Чарли Хэмси. Голос у него был пьяный и радостный.

— Калли, ах ты пройдоха! Не знаю, как тебе это удалось, но мой брат просил передать тебе, что все в порядке. Он согласен с тобой по всем пунктам.

Калли почувствовал облегчение. Хэмси позвонил своим друзьям, чтобы проверить информацию о Калли.

И Гроунвельт, видимо, подыграл как надо. Он почувствовал к шефу неимоверную симпатию и признательность. Чарли он сказал:

— Это здорово. Встретимся в Вегасе в конце месяца. Ты отлично проведешь время.

— Приеду непременно. И не забудь про эту девчонку из Кабаре.

— Не забуду, — пообещал Калли.

Закончив разговор, он переоделся, чтобы идти обедать. Внизу в ресторане он из платного телефона позвонил Мерлину.

— Все в порядке, это было просто маленькое недоразумение. У тебя все будет о’кей.

Голос Мерлина звучал как бы издалека, почти отрешенно и в нем не было той степени благодарности, на которую Калли рассчитывал.

— Спасибо, — сказал Мерлин. — До скорой встречи в Вегасе.

И повесил трубку.

Date: 2015-09-24; view: 263; Нарушение авторских прав