Битый козырь

Элфи позволила себе расслабиться только после того, как они вошли в поток.

«Пока в безопасности». Джуджу был в безопасности. Скоро мать Артемиса поправится, а после этого Элфи кулаком сотрет самодовольную улыбку с лица юноши, который некогда приходился ей другом.

«Я сделал то, что должен был сделать, – сказал Артемис. – И сделал бы снова».

А она поцеловала его. Поцеловала его!

Элфи могла понять мотивы действий Артемиса, но ее глубоко уязвило то, что Артемис посчитал необходимым прибегнуть к шантажу.

«Я все равно помогла бы ему. Определенно».

«А помогла бы? Нарушила бы приказ? Может, Артемис был прав, когда решил так поступить?»

Элфи знала, что эти вопросы будут преследовать ее долгие годы. Если ей суждено прожить эти годы.

Это путешествие давалось труднее. Поток времени размывал самоощущение, подтачивая его липким искушением ослабить сосредоточенность. Окутанный мерцающими волнами, ее собственный мир выглядел куда менее значительным. Гораздо приятней существовать, слившись с вечной рекой. А если волшебный народец исчезнет из‑за какой‑то болезни, так и что с того?

Только присутствие Номера Первого будоражило в ней совесть, укрепляло решимость. Сила маленького демона четко проступала в потоке – переливчато‑красная нить, тянущая их сквозь ядовитые испарения. Меж теней мелькали какие‑то призрачные существа, юркие и назойливые. Элфи ощутила прикосновение зубов и крючковатых пальцев.

«Что там Номер Первый говорил о квантовых зомби? Скорее всего, пошутил. Пожалуйста, пусть это будет шуткой».

«Сосредоточься! – приказала себе Элфи. – Или растворишься».

Она чувствовала присутствие других живых существ, плывущих вместе с ней. Джуджу вел себя на удивление тихо, учитывая обстановку. Где‑то совсем рядом был Артемис, она чувствовала его острую, словно клинок, целеустремленность.

«Номер Первый будет в шоке, – подумала Элфи, – когда мы выскочим из туннеля».

Номер Первый не казался особо шокированным, когда группа вывалилась из туннеля времени и обрела четкие очертания на полу кабинета Артемиса.

– Зомби видели? – спросил он, неприятно шевеля пальцами.

– Благодарение богам! – воскликнул Жеребкинс со всех экранов и громко фыркнул широкими ноздрями. – Это были самые длинные десять секунд в моей жизни. Лемура нашли?

Отвечать не понадобилось, поскольку Джуджу решил, что ему нравится голос Жеребкинса, и лизнул ближайший экран. На крошечном язычке затрещали искорки, и примат отскочил от экрана, сердито зыркнув на Жеребкинса.

– Один лемур, – сказал кентавр. – Самки нет?

Элфи помотала головой, прогоняя мечущиеся перед глазами цветные пятна. Поток задержался в ее голове, как последние секунды сна.

– Нет. Самки нет. Тебе придется его клонировать.

Жеребкинс посмотрел на существо, дрожащее на полу у ног эльфийки, и удивленно поднял бровь.

– Я вижу, у нас…

– Потом обсудим, – резко перебила кентавра Элфи, – а сейчас давай займемся делом.

Жеребкинс задумчиво покивал.

– Судя по всему, у Артемиса имеется некий план. Я только хочу знать, возникнут ли у нас из‑за него проблемы.

– Только если мы попытаемся его остановить, – сказала Элфи.

Артемис взял Джуджу на руки и принялся гладить, ритмично и успокаивающе пощелкивая языком.

Элфи тоже успокоилась, но Артемис здесь был ни при чем, просто она увидела свое отражение в зеркале. Она снова стала самой собой, и костюм сидел идеально. Взрослая эльфийка. От подростковой неуверенности не осталось и следа. Она почувствует себя еще лучше, когда вернет все снаряжение. Ничто так не повышает самооценку, как верный «Нейтрино» на бедре.

– Пора навестить мать, – сказал Артемис решительным тоном, выбирая костюм. – Сколько жидкости надо ввести?

– Средство очень сильное, – напомнил Жеребкинс, забивая в компьютер какие‑то данные. – Два кубика, не больше. Аптечка Элфи лежит на столике у кровати, там есть шприц‑пистолет. Отбирай жидкость из мозга крайне осторожно. В аптечке имеется также обезболивающий состав. Смажь лемуру голову, он ничего и не почувствует.

– Все понял, – сказал Артемис, убирая аптечку в карман. – Я пойду один. Надеюсь, мама узнает меня.

– Я тоже надеюсь, – сказала Элфи. – Иначе как ты объяснишь, почему инъекцию мозговой жидкости лемура ей делает совершенно незнакомый человек?

Рука Артемиса зависла над хрустальной ручкой двери, ведущей в родительскую спальню. В ее гранях дробились отражения лица, все как одно усталые и тревожные.

«Последний шанс. Мой последний шанс спасти ее… Я вечно кого‑то спасаю, – подумал он. – А считаюсь преступником. С чего это началось?»

Не время отвлекаться. Сейчас на карту поставлено нечто большее, чем золото и известность в определенных кругах. Мама умирает, а ее спасение сидит у него на плече и перебирает его волосы.

Артемис сжал пальцами ручку. Больше ни секунды раздумий, настало время действовать.

Казалось, в комнате стало прохладней, но Артемис списал это на игру воображения.

«Любой разум способен сыграть злую шутку. Даже мой. Ощущаемый мной холод лишь отражение моего собственного настроения, не более того».

Прямоугольная по форме, спальня родителей занимала почти все западное крыло от фасада до задней части. Скорее ее можно было назвать полноценной квартирой, с гостиной и кабинетом. Большая кровать с пологом стояла так, чтобы летом цветные лучи из средневекового круглого витражного окна падали на изголовье.

Артемис изящно, будто танцовщик, прошел по ковру, стараясь не наступать на ветви лозы на узоре.

«Наступил на виноград – до девяти считай подряд».

Неприятностей и так хватало.

Ангелина Фаул лежала на постели, словно небрежно брошенная кукла. Голова запрокинулась так сильно, что подбородок торчал почти под прямым углом к шее, кожа от бледности казалась полупрозрачной.

«Она не дышит, – подумал Артемис, паника забилась у него в груди пойманной птицей. – Я ошибался. Слишком поздно».

И вдруг все тело матери выгнулось в мучительном вдохе.

В этот момент решимость едва не покинула Артемиса. Ноги у него подкосились, словно ватные, лоб пылал.

«Это моя мать. Как я сделаю то, что нужно?»

Сделаешь. Больше некому.

Артемис подошел к матери и нежно убрал пряди волос с ее лица.

– Я здесь, мама. Все будет хорошо. Я нашел лекарство.

Похоже, Ангелина Фаул услышала слова сына. Веки у нее задрожали, и глаза открылись.

Изменился даже цвет радужек – он стал бледно‑голубым, как лед на зимнем озере.

– Лекарство, – прошептала она. – Мой маленький Арти нашел лекарство.

– Правильно, – сказал Артемис. – Маленький Арти нашел лекарство. У лемура. Помнишь мадагаскарского лемура из Ратдаун‑парка?

Ангелина подняла тонкий, как карандаш, палец и пошевелила им перед носом Джуджу.

– Крошка‑лемур. Лекарство.

Джуджу, испугавшись похожей на скелет, прикованной к постели женщины, спрятался за головой Артемиса.

– Красивый лемурчик, – сказала Ангелина, и легкая улыбка тронула ее губы.

«Теперь я – родитель, – подумал Артемис. – А она – ребенок».

– Можно, я возьму его на руки?

Артемис отпрянул.

– Нет, мама, пока нет. Джуджу – существо особенное. Этот малыш может спасти весь мир.

– Дай мне его подержать… – процедила Ангелина. – На минутку.

Джуджу юркнул Артемису за спину, вцепившись когтями в пиджак, словно понял просьбу и не хотел, чтобы его тискали.

– Пожалуйста, Арти. Мне полегчает, если я возьму его на руки.

Артемис едва не отдал ей лемура. Едва.

– Мама, ты не поправишься, если просто возьмешь его на руки. Я должен ввести тебе в вену жидкость.

Казалось, к Ангелине возвращаются силы. Она медленно передвинулась назад, голова ее скользнула вверх по изголовью.

– Не хочешь меня порадовать, Арти?

– В данный момент я радости предпочитаю здоровье, – отозвался Артемис, не шелохнувшись.

– Ты меня совсем не любишь, сынок? – проворковала Ангелина. – Совсем не любишь свою мамочку?

Артемис быстро вскрыл аптечку и сжал пальцами шприц. По его бледной щеке скатилась одна‑единственная слеза.

– Я люблю тебя, мама. Люблю больше жизни. Ты даже представить не можешь, что мне пришлось пережить, чтобы отыскать малыша Джуджу. Просто полежи спокойно пять минут, и этот кошмар кончится.

Взгляд прищуренных глаз Ангелины стал хитрым.

– Я не хочу, чтобы ты делал мне укол. Ты ведь не профессиональная медсестра. Кажется, здесь был врач, или мне приснилось?

Артемис приготовил шприц и теперь ждал, когда замигает зеленый индикатор.

– Мне уже приходилось делать уколы, мама. Я часто делал их тебе, когда ты в прошлый раз… болела.

– Артемис! – рявкнула Ангелина и хлопнула ладонью по простыне. – Я требую, чтобы ты отдал мне лемура. Сию секунду! И позови врача.

Артемис достал из аптечки ампулу.

– Мама, у тебя истерика. Ты не в себе. Думаю, стоит дать тебе успокаивающее, прежде чем вводить противоядие.

Он вставил ампулу в шприц.

– Нет! – буквально взвизгнула Ангелина и с поразительной силой ударила сына по руке. – Не прикасайся ко мне этим подземным снадобьем, глупый мальчишка.

Артемис замер.

– Подземным, мама? Что ты об этом знаешь?

Ангелина закусила губу, как провинившийся ребенок.

– Что? Я сказала «подземным»? Случайно вырвалось. Понятия не имею, что это такое.

Артемис отступил от кровати еще на шаг и крепко прижал к груди Джуджу.

– Скажи правду, мама. Что здесь происходит?

Ангелина бросила изображать невинность, заколотила по постели крохотными кулачками и завизжала от злости.

– Я презираю тебя, Артемис Фаул. Надоедливый человечишка. О, как я тебя ненавижу!

Никто не ожидает услышать подобные слова от своей матери.

Ангелина распростерлась на постели, кипя от гнева. В буквальном смысле: глаза бешено вращались в глазницах, жилы на руках и шее вздулись как стальные тросы. Она непрестанно сыпала угрозами:

– Получив лемура, я уничтожу вас всех: полицию Нижних Уровней, Жеребкинса, Джулиуса Крута – всех до единого. Пошлю лазерных псов в каждый туннель в земной коре, чтобы мерзкий гном нигде не знал покоя. А этой эльфийке‑капитану я промою мозги и сделаю своей рабыней. – Она бросила полный ненависти взгляд на Артемиса. – Достойная месть, не так ли, сынок? – Последнее слово сорвалось с ее губ, как капли яда с зубов гадюки.

Артемис еще крепче прижал к груди Джуджу и почувствовал, что зверек дрожит от страха. Или это его самого трясло?

– Опал, – сказал он. – Ты преследовала нас до самого дома.

– Дошло наконец! – вскричала мать Артемиса голосом Опал. – Гениальный мальчик докопался до истины. – Тело Ангелины словно окостенело и воспарило над кроватью в клубах пара. Безумный взгляд бледно‑голубых глаз пронзал дымку, будто силясь испепелить Артемиса. – Неужели ты рассчитывал меня обыграть? Неужели считал себя победителем? Какое приятное заблуждение. У тебя даже магии нет. Со мной же по волшебной силе разве что демоны‑колдуны способны тягаться. А когда лемур окажется у меня, я стану бессмертной.

Артемис закатил глаза.

– Забыла сказать – «неуязвимой».

– Ненави‑и‑жу тебя, – взвыла Опал‑Ангелина. – Когда лемур будет у меня, я… я…

– Подвергнешь меня самой мучительной смерти, – подсказал Артемис.

– Точно. Спасибо.

Тело Ангелины медленно перевернулось, приняло вертикальное положение, и вставшие дыбом волосы коснулись потолка.

– А теперь, – сказала она, указывая костлявым пальцем на сжавшегося от страха Джуджу, – отдай мне эту тварь.

Артемис спрятал лемура за пазуху.

– Приди и возьми, – сказал он.

В это время Элфи растолковывала оставшимся в кабинете идею Артемиса.

– Это все? – спросил Номер Первый, когда она закончила. – Не забыла упомянуть какие‑нибудь важные детали? Среди которых затесалась бы крупица здравого смысла?

– Полный бред, – возвестил с экранов Жеребкинс. – Все, ребята, заканчивайте. Мы свое дело сделали. Пора возвращаться под землю.

– Уже скоро, – заверила Элфи. – Дадим Артемису минут пять, чтобы он проверил свои догадки. Нам надо только не зевать.

Из динамиков донесся вздох кентавра.

– По крайней мере, позвольте мне связаться с шаттлом. Отряд у Тары ждет отмены приказа.

Элфи на минуту задумалась.

– Хорошо. Свяжись с ними. В любом случае мы должны быть готовы быстро покинуть поместье. А потом, будь добр, осмотри усадьбу и выясни, где находится медсестра.

Жеребкинс перевел взгляд влево и связался с Тарой.

Элфи повернулась к Номеру Первому.

– На всякий случай позаботься, чтобы у тебя на кончиках пальцев плясали искорки твоей фирменной магии. Я почувствую себя в безопасности, только когда Ангелина выздоровеет, а мы будем потягивать искусственный кофе в одном из баров Гавани.

Номер Первый воздел руки, и скоро по ним прокатилась рябь красной магии.

– Никаких проблем, Элфи. Я готов ко всему.

В этом утверждении не хватало слова «почти».

И в тот же миг мониторы погасли, а дверь распахнулась с такой силой, что ручка врезалась в стену. В проеме возникла огромная фигура Дворецки.

Улыбка сползла с лица Элфи, как только она заметила пистолет в руке телохранителя и зеркальные очки у него на носу.

«Он вооружен и не хочет, чтобы его загипнотизировали».

Элфи не жаловалась на скорость реакции, но Дворецки оказался проворней, кроме того, он умело воспользовался фактором внезапности – в конце концов, в данный момент он должен был лететь в Китай. Эльфийка схватилась за оружие, но гигант без особого труда выбил «Нейтрино» у нее из рук.

«Ладно, – подумала Элфи. – Есть и другие способы. У нас есть магия. Номер Первый заставит тебя обалдеть».

Дворецки втащил в комнату тележку. На ней лежала покрытая рунами стальная железная бочка.

«Что это? Что он делает?»

Номер Первый успел выпустить только одну, притом не самую мощную молнию, которая опалила рубашку на груди Дворецки, заставив его отпрянуть, но, пятясь, телохранитель резким движением втолкнул бочку в комнату. Густая гадость выплеснулась из нее Номеру Первому на ноги. Бочка покатилась дальше и сбила демона и эльфийку с ног, как кегли.

Колдун озадаченно смотрел на угасающие, будто свечи на ветру, искорки магии на кончиках пальцев.

– Мне что‑то нехорошо, – простонал он и упал как подкошенный, вращая глазами и бормоча древние заклинания, от которых, естественно, не было ни малейшего толку.

«Что там такое в этой бочке?» – недоумевала Элфи, расчехляя крылья.

Она едва успела взлететь, как Дворецки схватил ее за лодыжку и без лишних церемоний сунул в бочку. Эльфийка почувствовала, как густая жидкость сдавила ее влажным кулаком, проникая в ноздри, заполняя горло.

Пахло просто отвратительно.

«Животный жир, – догадалась Элфи и невольно вздрогнула от ужаса. – Чистый топленый жир, да еще с заклинаниями».

Животный жир издревле применяли в качестве средства подавления магии. Даже самый могущественный колдун, будучи погружен в топленый жир, становился абсолютно беспомощен. Если сунуть колдуна в бочку с топленым жиром, закрыть ее крышкой, сплетенной из ивовой коры, и закопать на освященном человеческом кладбище, он делался безобиднее котенка в мешке. Процедура была отвратительной еще и потому, что все подземные жители являлись убежденными вегетарианцами и прекрасно понимали, сколько животных должно погибнуть, чтобы набралась целая бочка жира.

«Кто рассказал об этом Дворецки? – недоумевала Элфи. – Кто управляет его действиями?»

Потом рядом с ней в бочке оказался Номер Первый, и жир накрыл их с головой. Элфи рванулась вверх. И успела заметить как на бочку, заслоняя свет, опускается крышка.

«И шлема нет, – посетовала она. – Будь у меня хотя бы шлем…»

Крышку опустили и надежно закупорили. Жир начал затекать Элфи за шиворот, обволакивать лицо, заполнять уши. Заклинания извивались вокруг, как хищные змеи, не давая ей защититься собственной магией.

«Все пропало, – подумала Элфи. – Самая страшная смерть, которую только можно вообразить. Заперта в тесном пространстве. Как мама».

Рядом с ней корчился Номер Первый. Вероятно, маленький колдун чувствовал себя так, будто из него душу вынимают.

Элфи запаниковала. Брыкалась и лягалась, обдирая локти и колени. Но стоило магии попытаться исцелить ее раны, змеи заклинаний тут же налетали и проглатывали искорки.

Она едва не открыла рот, чтобы закричать, – только последняя капля благоразумия остановила эльфийку. И тут что‑то коснулась ее лица. Гофрированная трубка. Рядом с первой появилась вторая.

«Дыхательные трубки…»

Дрожащими пальцами Элфи нащупала конец трубки, с трудом подавив в себе порыв сунуть ее в рот Номеру Первому.

«В экстренной ситуации в первую очередь обеспечивай собственную безопасность, а потом начинай помогать гражданскому населению».

Поэтому Элфи истратила последний остававшийся в легких глоток воздуха на продувание трубки, как поступил бы аквалангист. Она даже представила, как брызги жира разлетаются по комнате.

«Надеюсь, они попали Дворецки на костюм», – подумала она.

Теперь оставалось только вдохнуть. Воздух со свистом ворвался в горло вместе с мерзкими сгустками жира. Элфи еще раз резко выдохнула, прочищая трубку до конца.

Пора было позаботиться о Номере Первом.

Он уже почти не шевелился, окончательно выбившись из сил. Существу, наделенному безграничной мощью, такое положение должно было казаться невыносимым. Элфи заткнула свою трубку большим пальцем и продула вторую, прежде чем вставить ее в безвольно приоткрытый рот демона. Поначалу он никак не реагировал, и она уже испугалась, что опоздала, но вот колдун дернулся, зачихал и завелся, как старый двигатель морозным утром.

«Жив, – подумала Элфи. – Мы оба живы. Если бы Дворецки хотел нас убить, мы бы уже умерли».

Она прочно уперлась ногами в дно бочки и крепко обняла Номера Первого. Спокойствие прежде всего.

«Тихо, – транслировала она ему, хотя понимала, что восприимчивость демона в данный момент подавлена. – Тихо, мой маленький друг. Артемис спасет нас».

«Если он еще жив», – добавила она, постаравшись эту мысль оставить при себе.

Артемис попятился от нависшей над ним кошмарной копии матери. Джуджу визжал и бился в его руках, но Артемис крепко держал его, машинально поглаживая по поросшей мягкой шерстью макушке.

– Отдавай животное, – потребовала Опал. – У тебя нет выбора.

Артемис сжал горло Джуджу между большим и указательным пальцем.

– А мне кажется, есть.

Опал пришла в ужас.

– Ты не станешь убивать невинное существо!

– Я уже проделывал это раньше.

Пикси заглянула ему в глаза.

– Но повторить не сможешь, Артемис Фаул. Интуиция подсказывает мне, что ты не такой бессердечный, каким пытаешься казаться.

Она не ошиблась. Артемис не смог бы причинить вред Джуджу даже ради того, чтобы остановить эту безумную. Впрочем, сообщать об этом Опал Фаул не собирался.

– Я бессердечный, пикси. Поверь мне. Попробуй при помощи своей хваленой магии залезть мне в душу.

Его тон заставил Опал задуматься. В голосе чувствовалась решимость, поступки юноши становилось все труднее просчитывать. Может, не стоило так неосторожно играть с ним.

– Хорошо, человек. Отдай мне животное, и я пощажу твоих друзей.

– У меня нет друзей, – парировал Артемис, хотя понимал очевидность подобного блефа.

Опал провела здесь не меньше нескольких дней и, вне всякого сомнения, успела взломать системы наблюдения и безопасности.

Ангелина‑Опал задумчиво почесала подбородок.

– Гмм… нет друзей. Кроме эльфийки из ЛеППРКОНа, отправившейся с тобой в прошлое, и, конечно, демона‑колдуна, вернувшего тебя оттуда. Не говоря уже о громиле охраннике с его громко гремящей пушкой.

«Аллитерация, – отметил Артемис. – Она играет со мной».

– Впрочем, – задумчиво произнесла Опал‑Ангелина, – дворецки вряд ли можно считать твоим другом. Скорее моим.

Это заявление не могло не насторожить и, возможно, соответствовало истине. Артемис, считавший себя большим специалистом по языку жестов и предательским нервным тикам, был совершенно сбит с толку этим безумным вариантом собственной матери.

– Дворецки не стал бы по собственной воле тебе помогать!

Опал пожала плечами. Замечание было справедливым.

– А кто говорит о собственной воле?

Артемис побледнел.

«Ого».

– Позволь объяснить, что именно произошло, – произнесла Опал ласковым тоном. – Я покопалась в мозгах у своих помощничков, дабы они не могли донести на меня, и отправила их на шаттле в Гавань. Потом воспользовалась твоим же временн ы м туннелем, прежде чем он успел захлопнуться. Учитывая мои способности, это оказалось нетрудно. Ты даже не потрудился защитить вход заклинанием.

Артемис щелкнул пальцами.

– Так я и знал, что упустил из виду какую‑то мелочь.

Опал едва заметно улыбнулась.

– Восхитительно. Достаточно быстро я поняла, что все равно всю ответственность за эту историю возложили – или возложат – на меня, поэтому покинула туннель на несколько дней раньше и потратила это время на ознакомление с твоими близкими: матерью, отцом, Дворецки.

– Где моя мать? – крикнул Артемис.

Гнев молотом крушил изнутри ледяную броню внешнего безразличия.

– Рядом с тобой, мой мальчик, – пропела Опал голосом Ангелины. – Я тяжело больна и хочу, чтобы ты отправился в прошлое и поймал для меня волшебную обезьянку. – Она глумливо расхохоталась. – Люди такие идиоты!

– Следовательно, изменяющие внешность заклинания тут ни при чем?

– Конечно нет, придурок. Я прекрасно знала, что Ангелину будут осматривать. Упомянутые тобой заклятия работают только на уровне кожи, и даже мастер моего класса способен поддерживать их лишь весьма непродолжительное время.

– Значит, моя мать не умирает? – Артемис уже знал ответ, но хотел лишний раз убедиться в правильности своей догадки.

Опал заскрежетала зубами, разрываясь между нетерпением получить животное и желанием продемонстрировать гениальность своего плана.

– Пока нет. Но скоро нанесенный ее организму ущерб станет необратимым. Я овладела ее сознанием с расстояния – это высшая форма гипнотических чар. Благодаря своим способностям я могу управлять ее внутренними органами. Симуляция чаротропии – детские игрушки. А когда маленький Джуджу окажется у меня, я смогу открыть собственную дыру во времени.

– Значит, ты где‑то рядом? Я имею в виду, настоящая.

Опал надоело отвечать на вопросы.

– Да. Нет. Какая разница? Я выиграла, ты проиграл. Смирись с этим, или все умрут.

Артемис незаметно отступил к выходу.

– Игра еще не окончена.

Из‑за двери доносились шаги и какое‑то странное поскрипывание. Артемис подумал про тачку, но он плохо разбирался в садовых инструментах.

– А по‑моему, окончена, – лукаво произнесла Опал.

Тяжелые створки содрогнулись от ударов снаружи. Сгорбленный и дрожащий Дворецки, едва передвигая ноги, вкатил тачку в комнату.

– С ним пришлось изрядно повозиться, – сказала Опал почти с восхищением. – Я загипнотизировала его, но он отказался убивать твоих друзей. У дурака едва сердце не лопнуло. Я только и смогла заставить его найти бочку и заполнить ее жиром.

– Чтобы подавить их магию, – высказал предположение Артемис.

– Разумеется, кретин. А вот теперь игра действительно закончилась. Дворецки – мой туз в рукаве, как сказали бы люди. У меня на руках все козыри. Ты остался один. Отдай мне лемура, и я вернусь в свое время. Никто не пострадает.

«Если Опал получит лемура, пострадает вся планета», – подумал Артемис.

Опал щелкнула пальцами.

– Дворецки, отбери у него животное. Дворецки шагнул к Артемису и остановился.

Его широкая спина затряслась, пальцы превратились в когти, которыми он сжимал воображаемую шею.

– Я сказала, отбери животное, тупица.

Телохранитель рухнул на колени и заколотил кулаками по полу, силясь прогнать голос из своей головы.

– Хватай лемура! – завопила Опал.

У Дворецки достало сил, чтобы произнести три слова:

– Иди… к… черту.

Потом он схватился за плечо и повалился на пол.

– Ой, – воскликнула Опал. – Сердечный приступ. Я его сломала.

«Сосредоточься, – приказал себе Артемис. – Пусть все козыри на руках у Опал, но один из них вполне может оказаться битым».

Артемис пощекотал Джуджу под подбородком.

– Спрячься, малыш, спрячься.

Сказав это, он подбросил лемура к висевшей на потолке люстре. Джуджу перекувырнулся в воздухе, но в следующий момент вцепился в стеклянную поперечину, стремительно побежал ближе к свету и юркнул в гущу хрустальных подвесок.

Опал мгновенно потеряла интерес к Артемису и попыталась переместить тело Ангелины к люстре, но скоро поняла, что такая дистанционная левитация не по плечу даже ей, и завизжала от злости.

– Доктор Шальке! – крикнула она, и где‑то рядом этот крик повторили ее собственные губы. – Шальке, немедленно в спальню!

Артемис запомнил эту информацию и бросился, проскочив под Опал, к кровати. Он помнил, что рядом с ней среди других медицинских приборов стоит портативный дефибриллятор. Быстро включив аппарат, он подкатил тележку, насколько позволял шнур питания, ближе к упавшему Дворецки.

Телохранитель лежал лицом вверх, выставив перед собой ладони, словно он пытался столкнуть с груди невидимый камень. Кожа на лице натянулась от напряжения всех сил, глаза закрыты, зубы стиснуты, лоб блестит от пота.

Артемис расстегнул на гиганте рубашку, обнажив покрытую шрамами мощную грудь. Поверхностный осмотр показал, что сердце не бьется. Тело Дворецки умерло, жил только мозг.

– Держись, старина, – пробормотал Артемис, пытаясь сосредоточиться.

Он вынул электроды дефибриллятора из футляров, снял одноразовые защитные оболочки, на контактных поверхностях остался тонкий слой проводящего геля. Ему показалось, что в процессе подзарядки электроды тяжелеют в его руках, а когда загорелся зеленый индикатор, они превратились в две неподъемные гири.

– Отошли все! – крикнул он, ни к кому не обращаясь, прижал электроды к груди друга и нажал большими пальцами на кнопки разряда, послав триста шестьдесят джоулей электричества в сердце телохранителя.

Тело Дворецки выгнулось, Артемису в нос ударил запах паленых волос и кожи. По гелю пробежали искры, он зашипел, а когда Артемис убрал электроды, на груди остались два круглых ожога. Глаза Дворецки открылись, и он схватил Артемиса за плечи мощными руками.

«Он по‑прежнему раб Опал?»

– Артемис, – прошептал Дворецки и нахмурился, ничего не понимая. – Артемис?.. Как?..

– Потом, старина, – отрывисто бросил ирландец, переключаясь на решение следующей проблемы. – Отдыхай пока.

Этот приказ повторять не пришлось. Дворецки немедленно погрузился в полубессознательное состояние, но сердце в его груди билось нормально. Состояние клинической смерти длилось не настолько долго, чтобы возникли серьезные повреждения мозга.

Следующая проблема заключалась в Опал, а точнее, в изгнании пикси из тела матери. Если не разобраться с этим в ближайшие секунды, мать уже не оправится – в этом Артемис не сомневался.

Сделав несколько глубоких вдохов и собравшись с силой, Артемис сосредоточился на парящем теле матери. Ангелина крутилась под люстрой, словно подвешенная, и пыталась схватить Джуджу, который, казалось, дразнил ее, упорно поворачиваясь к ней хвостом.

«Разве можно вообразить более сюрреалистическую картину?»

В этот миг в комнату ворвался доктор Шальке, размахивая пистолетом, слишком большим для его изящных ручек.

– Я пришел, исчадие ада, но, должен заметить, мне не нравится твой тон. Возможно, ты зачаровала меня, но животным я не стал.

– Заткнись, Шальке. Судя по всему, придется поджарить тебе еще несколько мозговых клеток. А теперь, пожалуйста, достань мне этого лемура!

Шальке показал четырьмя пальцами свободной руки на люстру.

– Лемур находится на значительной высоте, не так ли? Как я его достану? Не проще ли пристрелить его?

Опал, замахав руками и ногами, налетела на него, как гарпия.

– Нет! – взвизгнула она, осыпая его голову и плечи градом ударов. – Я застрелю сотню таких, как ты, нет, тысячу, прежде чем позволю хоть одному волоску упасть с этого существа. В нем будущее. Мое будущее! Будущее всего мира!

– Конечно, – сказал врач. – Полагаю, не будь я под гипнозом, рот бы от изумления разинул.

– Стреляй в людей, – приказала Опал. – Сначала в мальчишку, он самый опасный.

– Ты уверена? Этот человек‑гора кажется мне более грозным.

– Пристрели щенка! – взвыла Опал, и от злости у нее по щекам покатились слезы. – Потом Дворецки, а потом застрелись сам.

Артемис проглотил комок в горле. Времени оставалось в обрез, его сообщнику следовало поторопиться.

– Хорошо, – сказал Шальке, пытаясь снять «ЗИГ‑Зауэр» Дворецки с предохранителя. – Все, что угодно, лишь бы прекратить этот балаган.

«В моем распоряжении всего несколько секунд, пока он разбирается с предохранителем, – подумал Артемис. – Всего несколько секунд, чтобы отвлечь Опал. Придется показать, что ее козырь бит».

– Перестань, Опал, – сказал Артемис спокойным тоном, хотя это далось ему нелегко. – Неужели ты станешь убивать десятилетнего мальчишку?

– Конечно стану, – не задумываясь ответила пикси. – Я собираюсь клонировать тебя, чтобы убивать снова и снова. Блаженство!

Потом до нее дошли все сказанные Артемисом слова.

– Десятилетнего? Ты сказал, что тебе десять лет?

Артемис, забыв обо всех окружавших его опасностях, наслаждался маленькой победой. Пьянящее чувство.

– Да, я сказал именно это. Мне десять лет. Моя настоящая мать заметила бы это сразу.

Опал пожевала костяшки пальцев левой руки Ангелины. Задумалась.

– Ты – Артемис Фаул из моего времени? Тебя переместили сюда?

– Конечно.

Опал шарахнулась от него, словно подхваченная порывом ветра.

– Здесь есть другой. Где‑то рядом. Другой Артемис Фаул!

– Наконец‑то, – произнес Артемис с насмешкой. – Гениальная пикси докопалась до истины.

– Найди его! – завизжала Опал. – Найди немедленно! Сейчас же!

Шальке поправил очки на носу.

– Сейчас же и немедленно. Очевидно, это есть воистину важно.

Опал проводила его полным ненависти взглядом.

– Когда все закончится, я разрушу это поместье ради удовольствия. А потом, когда вернусь в прошлое, я…

– Можешь не продолжать, – перебил ее десятилетний Артемис Фаул. – Ты разрушишь его еще раз.

Почти восемь лет назад

Когда у четырнадцатилетнего Артемиса появилось время подумать – между прогулками по высоковольтным проводам и схваткой с кровожадными экстинкционистами, – он обнаружил в истории маминой болезни некоторые неувязки. Предположительно, чаротропией заразил ее он, но кто передал болезнь ему? Магия Элфи проникала в его тело в прошлом, но Элфи была жива и здорова. Почему она не заболела? Или, если на то пошло, почему не заразился Дворецки? Телохранителя исцеляли столько раз, что он, считай, уже наполовину эльф.

В конце концов, почему из многих тысяч людей, подвергавшихся каждый год воздействию магии на предмет исцеления, гипноза или стирания памяти, заболела только его мать? Мать единственного человека на Земле, способного что‑то предпринять в подобной ситуации. Странное совпадение. Чересчур странное.

Итак. Либо кто‑то умышленно заразил его мать, либо симптомы были воспроизведены при помощи магии. В любом случае последствия это имело одинаковые: Артемис отправился в прошлое за противоядием – шелковистой сифакой по имени Джуджу.

А кто еще хотел найти Джуджу так же сильно, как Артемис? Ответ на этот вопрос тоже крылся в прошлом. Опал Кобой, конечно. Маленький лемур являлся источником последнего ингредиента для ее магического коктейля. Влейся ей в кровь мозговая жидкость лемура, пикси стала бы самым могущественным существом на планете. И если Опал не сумела изловить Джуджу в своем времени, значит, она намеревалась получить его в будущем. Во что бы то ни стало. Вероятно, она проникла вслед за ними во временной туннель, покинула его чуть раньше и организовала все последующие события. Теоретически, по получении желаемого ей не составило бы особого труда вернуться назад.

Даже у Артемиса от этого всего голова шла кругом. Опал не оказалась бы в его настоящем, если бы он не вернулся в прошлое. А в прошлое он вернулся только из‑за ее козней. Первая попытка вылечить мать и стала причиной ее заражения.

В одном он не сомневался – за всем этим стояла Опал. И до, и после. Она последовательно загоняла их всех в свою ловушку. Парадокс времени.

«Если в этом уравнении присутствуют две Опал, – подумал юноша, – значит, должны остаться два Артемиса».

И в голове у него созрел план.

Как только младший Артемис выяснил все подробности и убедился в их достоверности, он согласился сопровождать их в будущее, несмотря на громкие возражения Дворецки.

– Это моя мама, Дворецки, – просто сказал он. – Я должен ее спасти. А тебе приказываю оставаться рядом с ней до моего возвращения. В любом случае без меня у них нет ни малейшей надежды на успех.

– Куда уж нам, – насмешливо произнесла Элфи Малой.

Миг спустя, когда перед ними распахнулся вход в туннель времени, напоминающий пасть сгенерированного компьютером гигантского змея, она с удовлетворением заметила, что выражение высокомерия исчезло с лица мальчишки.

– Выше голову, вершок, – сказала она, когда младший Артемис увидел, как растворилась в туннеле его рука. – Берегись квантовых зомби.

Это путешествие по туннелю времени далось старшему Артемису особенно тяжело. Любой другой человек от частого воздействия подобного излучения рассыпался бы в пыль, но Артемис, исключительно благодаря силе воли, выдержал и это испытание. Он сосредоточился на решении недоказуемых теорем с кардинальными числами и сочинении финала незавершенной Восьмой симфонии Шуберта.

И это помогло. В процессе он уловил критическое замечание, мысленно высказанное его младшим «я»: «Опять си‑минор? Уверен?»

Неужели он действительно был таким несносным? Какая скука. Неудивительно, что большинство людей его недолюбливали.

Особняк Фаулов, настоящее время

Вернувшись в свое время и свой дом, старший Артемис лишь на секунду заскочил в кабинет за одеждой, попросив Жеребкинса и Номера Первого вести себя тихо простым «шшш». Он быстро прошел по коридору к кухонному лифту рядом с расположенной на третьем этаже чайной комнатой. Не самый прямой маршрут к центру охраны и наблюдения, проще говоря, окольный и неудобный, но только он позволял тайно перемещаться по дому.

Дворецки полагал, что под наблюдением видеокамер находится каждый квадратный дюйм особняка, за исключением, конечно, личных покоев Фаулов, но Артемис уже давно научился ходить по дому незаметно. Иногда приходилось прятаться в темных углах, залезать на мебель, спускаться по шахте кухонного лифта и наклонять под нужным углом высокие зеркала.

Существовал риск, что этот путь сумеет вычислить и враг, определив нужные координаты и траектории, и таким образом тайно проникнет в дом. Возможно, но маловероятно, по крайней мере, без знания углов и закоулков, не обозначенных ни на одном плане.

Артемис зигзагами пересек зал за секунду до поворота камеры и быстро нырнул в шахту кухонного лифта. К счастью, кабина, предназначенная для подачи блюд, находилась на этом этаже, иначе ему пришлось бы спускаться по тросу, а он никогда не испытывал тяги к физическим упражнениям. Артемис втиснулся в кабину и нажал кнопку первого этажа на панели снаружи, едва успев убрать руку, чтобы ему не оттяпало кисть. Охранная система, конечно, отметит пришедший в движение кухонный лифт, но тревоги не поднимет.

Оказавшись на уровне кухни, Артемис выкатился на пол и распахнул дверь холодильника, чтобы незаметно проникнуть в кладовую. Он прятался в густой тени, пока камера не отвернулась от дверного проема, потом залез на стол и выпрыгнул из кухни.

Все это время он напряженно думал. Строил план.

«Предположим худшее. Младший Артемис беспомощен, а Элфи и Номер Первый выведены из строя. Это вполне вероятно, если некто вроде Дворецки окажется загипнотизированным и займется ими. Опал где‑то рядом с командным центром, управляет оттуда матерью. Именно Опал заметила магию внутри меня, а не мама. Она сняла заклинание, которое я наложил на родителей».

И, параллельно:

«Конечно в си‑миноре. Если симфония начинается в си‑миноре, то и заканчиваться она должна в нем же. Любой дурак это знает».

В главном зале стояли рыцарские доспехи. Именно в них Дворецки сражался с троллем пять лет тому назад, во время осады особняка Фаулов. Артемис стал медленно подбираться к ним, прижимаясь спиной к висящему на стене серо‑черному гобелену с абстрактным рисунком, служившему почти идеальной маскировкой. Спрятавшись за доспехами, он передвинул основание стоявшего рядом зеркала так, чтобы оно отражало луч точечного светильника прямо в объектив камеры.

Расчистив таким образом путь к центральному пульту охраны и наблюдения, Артемис решительным шагом направился к двери. Опал находилась там, он был уверен в этом. Отсюда она могла контролировать весь дом, кроме того, пост располагался прямо под спальней Ангелины. Чем ближе, тем лучше, если, конечно, Опал действительно управляла действиями его матери.

Он понял, что не ошибся, когда до поста оставалось еще несколько метров: до него долетел взволнованный голос Опал:

– Здесь есть другой. Где‑то рядом. Другой Артемис Фаул!

Либо до нее самой дошло, либо младшему Артемису пришлось раскрыть карты.

– Найди его! – завизжала Опал. – Найди немедленно! Сейчас же!

Артемис быстро прошел на пост охраны – небольшой чулан радом с главным залом, служивший в разное время гардеробной, арсеналом и карцером. Теперь здесь помещался компьютерный стол, похожий на те, что используются в монтажных студиях, и ряды мониторов, отражавших все, что происходило в самом доме и рядом с ним.

Перед мониторами сидела Опал в полицейском костюме Элфи. Ей не пришлось его красть – Артемис запер его в сейфе всего несколько минут назад.

Крошечная пикси отчаянно пыталась выполнять несколько задач одновременно: следила за мониторами и дистанционно управляла матерью Артемиса. Ее темные волосы слиплись от пота, а детские ручки дрожали от напряжения.

Артемис прокрался в комнату и быстро ввел код замка оружейного шкафа.

– Когда все закончится, я разрушу это поместье ради удовольствия. А потом, когда вернусь в прошлое, я…

Услышав щелчок за спиной, Опал замерла, медленно обернулась и увидела Артемиса, направившего на нее какое‑то оружие. Она немедленно бросила прочие занятия и сосредоточилась на гипнотических чарах.

– Брось пистолет, – нараспев произнесла она. – Ты – мой раб.

Артемис сразу же почувствовал слабость и тошноту, но успел нажать на спусковой крючок, и дротик, заполненный составленной лично Дворецки смесью миорелаксанта и снотворного, впился длинной иглой в шею Опал там, где она не была защищена костюмом. Блестящий выстрел, поскольку стрелок из Артемиса был никудышный. Как говаривал Дворецки: «Возможно, ты гений, Артемис, но стрелять предоставь мне, ибо ты не попадешь даже спящему слону в задницу».

Опал попыталась сосредоточиться на месте укола и исцелить его магическими искрами, но опоздала. Лекарство уже проникло в мозг, лишив ее контроля над внутренней магией.

Она начала раскачиваться и менять обличье, становясь то пикси, то мисс Бук.

«Мисс Бук, – подумал Артемис. – Мои подозрения оправдались. Единственный неизвестный член уравнения».

Периодически Опал исчезала совсем, и тогда начинал гудеть защитный экран. Магические молнии слетели с кончиков пальцев и сожгли мониторы, прежде чем Артемис успел взглянуть, что происходит на верхнем этаже.

– Теперь и молнии получаются, – промямлила она. – Всю неделю магию копила.

Перед ней возник магический вихрь, постепенно принявший четкие очертания – грубое изображение хохочущего Жеребкинса.

– Ненавижу тебя, кентавр! – закричала Опал, бросилась вперед и пролетела сквозь бесплотное изображение.

Потом глаза ее закатились, она упала на пол и захрапела.

Артемис поправил галстук.

«Фрейд упивался бы этим зрелищем», – подумал он.

Юноша поспешил в родительскую спальню. По ковру растекался жир. От переливающейся перламутром лужи маленькие следы вели в смежную со спальней ванную комнату. Артемис услышал, как бьют по плиткам пола мощные струи душа.

«Опал использовала животный жир, чтобы подавить магию Номера Первого. Как подло. Как ужасно».

Младший Артемис внимательно изучал мерзкого вида субстанцию.

– Взгляни, – сказал он, заметив себя старшего. – Опал использовала животный жир, чтобы подавить магию Номера Первого. Гениально.

Несмотря на шум воды, было слышно, как кого‑то рвет. Дворецки, не жалея сил, поливал протестующих Элфи и Номера Первого. Судя по звукам, они не были ни веселы, ни здоровы.

«Но живы. Оба живы».

Закутанная в пуховое одеяло Ангелина лежала на постели. Она еще не пришла в себя, но… ему показалось или бледные щеки действительно чуть‑чуть порозовели? Она закашлялась, и оба Артемиса мгновенно подскочили к кровати.

Старший Артемис, изогнув бровь, воззрился на младшего.

– Тебе не кажется, что может возникнуть недоразумение? – многозначительно спросил он.

– Конечно может, – согласился десятилетний Артемис. – Давай я пока покопаюсь в твоем… моем кабинете? Посмотрю, с чем придется иметь дело.

«А это проблема, – сообразил четырнадцатилетний Артемис. – Проклятая любознательность. Видно, не стоило обещать, что я не сотру у своего младшего „я“ память. Надо что‑то придумать».

Ангелина очнулась. Взгляд голубых глаз, обведенных черными кругами на изможденном лице, был спокойным.

– Артемис, – произнесла она шелестящим, как кора дерева под сухими пальцами, голосом, – мне снилось, что я летала. И еще мартышка…

Артемис вздохнул с облегчением. Опасность миновала. Он успел.

– Это был лемур, мама. Мамочка.

Ангелина с трудом улыбнулась, подняла руку и погладила его по щеке.

– Мамочка. Я долго ждала, чтобы ты меня так назвал. Так долго…

С улыбкой на губах Ангелина откинулась на подушку и погрузилась в глубокий здоровый сон.

«Как раз вовремя, – подумал Артемис. – А то, чего доброго, заметила бы странных существ в ванной или лужу жира на ковре. Или второго Артемиса, неумело спрятавшегося за книжным шкафом».

Из ванной вышел Дворецки, голый по пояс, мокрый с головы до пят, с отчетливо проступавшими на груди ожогами от электродов. Он был бледнее, чем обычно, и даже прислонился к косяку, чтобы не упасть.

– С возвращением, – кивнул он старшему Артемису. – Этот младший, – весь в тебя. Лихо меня запустил.

– Он и есть я, – криво усмехнулся юноша.

Дворецки показал большим пальцем за спину.

– Тем двоим не понравилось плавать в бочке.

– Животный жир – настоящий яд для волшебных созданий, – объяснил Артемис. – Он блокирует магические потоки. Лишает их сил.

Дворецки помрачнел.

– Опал меня заставила. Она… мисс Бук подошла ко мне у ворот, когда я уезжал в аэропорт. Я оказался заперт в собственном черепе.

Артемис положил телохранителю руку на плечо.

– Я знаю. Не извиняйся.

Дворецки вспомнил, что у него нет оружия, и сообразил, у кого оно сейчас.

– Что ты сделал с Шальке? Вырубил дротиком?

– Нет. Наши пути не пересеклись. Дворецки направился к дверям спальни, Артемис последовал за ним.

– Опал управляет им, правда, ей пришлось постараться. Мы должны немедленно задержать их обоих.

До поста охраны они добирались несколько минут – Дворецки едва передвигал ноги – и, конечно, Опал уже не застали. Артемис подбежал к окну и успел заметить массивный бампер скрывавшегося за поворотом старинного «мерседеса». На заднем сиденье мелькала крошечная фигурка, то обретая черты Опал, то становясь мисс Имоджин Бук.

«К ней уже возвращаются силы», – понял Артемис.

Задыхающийся Дворецки навис над ним.

– До конца еще далеко, – сказал он.

Артемис промолчал: Дворецки просто констатировал очевидное.

Потом шум двигателя изменился по громкости и тону.

– Переключили передачу, – сказал Дворецки. – Она возвращается.

Хотя это не стало для него неожиданностью, Артемис почувствовал, как стынет кровь в жилах.

«Конечно, возвращается, – подумал он. – Другого такого шанса у нее не будет: Дворецки едва держится на ногах, Элфи и Номер Первый придут в себя только через несколько часов, а я – всего лишь человек. Если она отступит сейчас, то лишится Джуджу навсегда. Скоро прибудет из Тары отряд Жеребкинса и спрячет лемура глубоко под землей. Еще минут пять преимущество на стороне Опал». Артемис быстро составил план действий.

– Джуджу надо увезти отсюда. Пока он в доме, нам всем грозит опасность. Кобой убьет нас всех, чтобы замести следы.

Дворецки кивнул, пот градом катился по его изрезанному морщинами лицу.

– Да. Мы успеем добраться до «сессны».

– Я успею добраться до «сессны», старина, – поправил его Артемис. – Тебе я поручаю защиту матери и друзей, не говоря уже о том, что нельзя пускать младшего меня в Интернет. Он гораздо опасней Опал.

Это была разумная тактика, и Дворецки все понял, прежде чем Артемис успел открыть рот. Телохранитель был настолько не в форме, что только задержал бы Артемиса. К тому же дом остался бы без защиты, и любые рабы Опал могли бы проникнуть внутрь и реализовать мстительные планы хозяйки.

– Отлично. Не поднимайся выше трех тысяч метров и следи за закрылками – они слегка залипают.

Артемис кивнул, словно не знал об этом. Дворецки всегда успокаивался, раздавая указания.

– Три тысячи. Закрылки. Все понял.

– Пистолет не нужен? У меня есть небольшая «беретта».

Артемис покачал головой.

– Никаких пистолетов. Я настолько бездарен, что даже при наличии Элфиного глаза способен разве пальцы себе отстрелить. Нет, мне нужна только приманка. – Он помолчал. – И темные очки.

Date: 2015-09-24; view: 329; Нарушение авторских прав