О главном

Занятие назначено на воскресенье, так как экзамен на носу, а многие этюды не просмотрены. Еще не каждый сту­дент получил благословение на экзаменационный этюд, выбранный из десяти заданий. И все-таки горячка не отменяет правила урока — вначале должен быть зачин и обязатель­но— тренинг. В конце концов, главное для нас не экзамена­ционный показ, а действительная выучка. Тенденция некоторых педагогов ставить экзамены, как ставится спектакль, репетировать этюды, как репетируется сцена в театре,— анти­педагогична. Экзамен — тот же урок, хотя и открытый, и под­готовлен он должен быть не в большей степени, чем требуется в данном случае.

...Студенты встретили нас песней.

Друзья, нам всем давно известно,

Что дней в неделе ровно семь,

Но нам в неделе этой тесно,

И нету времени совсем.

В воскресенье на работу,

Как в обычным день идем.

С добрым утром, с добрым утром

И с хорошим днем.

Тревоги наши и заботы

Не можем сбросить с плеч долой

Ни в понедельник, ни в субботу,

Ни даже в этот выходной.

Выяснилось, что подготовлено клише газеты «Дневник событий». Номер разбит на рубрики и полосы, но материала нет, а выпускать газету необходимо. Газета пошла по полу­кругу и постепенно заполнилась разнообразным свежим мате­риалом. Потом ее отдали на утверждение «главному редак­тору». Но пока газета «выпускалась», те, кто уже написали свои заметки, не отдыхали, а заполнили «вакуум» упражне­ниями.

— Расслабьтесь, пожалуйста,— обращаемся мы к клас­су.— Освободитесь от лишнего напряжения, но помните, что на стуле нельзя сидеть развалясь. Найдите золотую середину затраты энергии.

Теперь азбука в кубиках из игротеки. Милые, детские, дав­но забытые кубики... Может быть, когда-то мы учились по таким кубикам читать. Теперь будем учиться «писать». На счет 26 составить фразу, да так, чтобы она была обращена к учителю и чтобы лишних кубиков (их ровно 20) не осталось...

Один из студентов составил фразу: «Что будет на экзаме­нах?» А другой — «Помогите отобрать этюд». Но у большин­ства упражнение не получилось — то кубиков не хватало, то оставались лишние, некоторые не уложились в заданный счет.

Теперь упражнение «интересный факт». Пересказ факта — это трансляция видений, внедрение «киноленты». Говорим не уху, а глазу. Любой текст, который мы произносим вслух, есть своеобразные титры под картинами, возникшими в нас,— внут­реннее видение на внутреннем киноэкранчике. Например текст: «Красуйся, град Петров и стой неколебимо, как Рос­сия», конечно, возник и у Пушкина, и у нас сейчас, как сопровождение родившейся картины каменной крепости на Неве я мощи государства Российского. Чем ярче, рельефнее кар­тины, тем выразительнее «титры» — слова, которыми мы пере­даем свои видения и которыми воздействуем на партнера. Когда мы воздействуем словом, не надо помогать головой, мимикой, руками.

При всякого рода дирижировании слов головой, ногой, скандировании «кинолента» теряет силу изображения. Все тело должно быть освобожденным. Вся энергия направлена на передачу видения. Надо говорить легко, не тратя лишней энергии. К сожалению, одни обычно ее прибавляют, другие недодают.

Слово не нуждается в физической помощи, оно требует только бережного отношения к себе — точного видения и адре­са трансляции.

Внедрить видение не означает вдалбливать его. Конечно, общение заставляет контролировать звучание, произношение слов, особенно окончаний слов, фраз, т. е. бороться за чи­стоту, четкость и полноту звучания.

Следующее упражнение — переброска мячей. Не так про­сто предугадать момент, когда тебе его бросят. Одна надежда на реакцию. Быстрая реакция — важнейшее качество актера. В воспитании ее не следует гнушаться даже такой детской-предетской игрой — «летает не летает». Класс в очень быст­ром темпе хлопает в ладоши, а педагог выкрикивает: сокол, ворона, самолет, мяч, шкаф, стул, орел и т. д., а учащиеся должны не ошибиться взмахивать руками, только когда назы­вается летающий предмет.

Далее предлагаем оправдать переход в просмотровую по­зицию: вдвоем пройти через сторожевой пост. Почему, где, зачем в руках стул (а может быть не стул) и многие другие вопросы потребуют ответа. В переходе у каждого должна сло­житься маленькая событийная история, наполненная правдой отношений и только благодаря этой правде возможная. Воз­никшему импровизационному этюду надо дать название.

Затем упражнение — «перелезть вдвоем через чужой за­бор». Учащиеся предложили следующие названия своих импровизаций: «Покушение», «Осечка», «Бегство», «Наказа­ние», «По заданию», «В обход»...

В определении названий этюдов появились положительные сдвиги. Мы так придирчивы к названию потому, что оно опре­деляет действенную суть случившегося в этюде. А воспитание чувства события, чувства действенной природы сценического поведения — главная цель всего тренировочного процесса. «Актер» — действующее лицо. «Акт» — действие. Будущая роль — образ действия человека. «Чувство действия» — основной элемент актерской профессии. Этот главный элемент пси­хотехники воспитывается с первых упражнений «школы».

Действие определяется глаголом, но глагол может быть действенным, а может быть результативным, т. е. провоцирую­щим чувство.

Вот цепочка глаголов: добиться, страдать, пытать, сомне­ваться, разгадать, переживать, торопиться, оглядеть, выве­дать, опередить, любить, верить, умиляться, жалеть, догнать.

Их можно разделить на две группы.

Глаголы результата — страдать, сомневаться, любить, жа­леть, умиляться, верить, торопиться, переживать.

Глаголы действия — добиться, пытать, выведать, разгадать, догнать, опередить, оглядеть.

Мы все уже отлично знаем, что чувство играть нельзя, оно не поддается фиксации, оно рождается в результате действия. Чувство — результат. Но в конце концов самое ценное в ис­кусстве— все-таки переживание, живое чувство, рожденное человеком-артистом, в результате борьбы, но борьбы не изо­браженной, а подлинной. Борьба — это активное действие, т. е. защита позиции, преодоление препятствий, достижение цели. Верное определение названия этюда подсказывает нам действенное поведение. Скажем, в этюде «Наказание» один студент заманил товарища к забору чужого сада, за которым злая собака, другой, не подозревая подвох, залез в сад и был наказан.

Действенность или бездейственность этюда, подлинный драматизм, с одной стороны, или наивная морализация, с дру­гой— зависят и от источника этюда. Когда в этюд взят мате­риал из прожитого чувством, то, что будит в воображении не прокатные, а живые ассоциации, тогда и действенная природа поведения вскрывается легче и вернее.

В этюде должно быть проявлено отношение к миру, к лю­дям, к обществу. Художник так уж устроен. Он либо любит страстно, либо ненавидит смертельно.

Можно ли воспитать в человеке способность испытывать боль и радость за других? Может быть, это врожденное свой­ство натуры, а может быть, и это можно воспитать в челове­ке? «Хорошими люди становятся больше от упражнений, чем от природы»,— учил Демокрит еще в IV в. до н. эры. Спо­собность к боли за других напоминает восприимчивость орга­низма к холоду и жаре или способность кожи чувствовать прикосновение. Но это чувство можно потерять. Происходит это незаметно — просто «взрослеем», и все. Не потерять бы этого!