Нравственность

Мы попытались выяснить процесс создания морального типа индивида его социальной группой. Мы уже заметили, что социальная группа создает и образует не только идеи и воззрения, взгляды и чувства индивида, но и то, что мы называем моралью, эта мораль есть не что иное, как внедренное социальной группой в дух ее членов убеждение в пристойности образа жизни, к которому они принуждаются самою же группой. Это убеждение, это сокровенное мнение личности о своем поведении и о поведении других является в развитии морали вторым моментом, которому предшествует первый, привитый привычкой и воспитанием, образом жизни и характером деятельности, стремлений и поступков. Это известные формы и принципы, которые индивид получает от своей группы и которые касаются всех сторон его жизни, всевозможных житейских положений.

Рассмотрим человека, который прочно прирос к своей группе: ни в каких житейских обстоятельствах, которые доступны группе по ее природе и положе­нию, он не будет затрудняться в выборе образа действий, ибо он владеет привитым ему мерилом, которое никогда не бросит его на произвол судьбы, он владеет моралью, которая всюду служит ему путеводной звездой. Но это продолжается только до тех пор, пока простая, единообразная группа (small and simple aggregat Спенсера) составляет весь мир и притом единый мир индивида - т.е. так бывает в примитивной орде, в диком первобытном состоянии. Здесь индивид знает и сознает, что правильно, пристойно и позволительно по отношению к своим, и что - по отношению к чужим. Но с момента организации господства одних над другими, со времени соединения двух или нескольких социальных групп и индивидов друг с другом возникают различные моральные воззрения. Новое соединение не может уже пользоваться этой примитивной моралью, чтобы существовать, оно должно иметь другую. Отношение господства одних над другими настойчиво требует и создает уже другое житейское поведение, другие жизненные правила, а вместе с тем и другую мораль. Ставши необходимыми, новые учреждения, цель которых -охрана господства, путем привычки прививаются к духу "сочленов" нового соединения и рождают в них новые воззрения относительно того, что правильно, пристойно, позволительно и хорошо. Новая форма жизни вырабатывает новую мораль. И из этой новой морали, которая приспособлена к усложненному социаль­ному обществу, к вновь сложившемуся политическому строю, с развитием и усовершенствованием этого политического строя возникает право, т.е. установленная и провозглашенная политическая норма, за нарушение которой установлены наказание и кара.

Поэтому между правом и моралью существует генетическое различие, поскольку первое есть продукт столкновения различных социальных элементов, а после, нее - продукт отношений между простым социальным элементом и индивидом. Право возникает всегда и всюду только в социальном соединении, хотя бы и самом простом; необходимым предположением права является организация господства; мораль возникает уже в примитивнейшем социальном элементе, в примитивнейшем племени, в орде.

Однако так как всякое более развитое и сложное социальное соединение независимо от содержащихся в нем общественных групп образует само по себе тоже социальную группу, так как совокупность его составных частей удерживается вместе с известными обобществляющими связями, и так как каждое соединение представляет социальное единство, то нет ничего удивительного в том, что простой факт существования этой социальной коллективности создает общую мораль, руководящую всеми его сочленами. Впрочем, эта мораль, соответствующая больше свободе взаимной связи, более ничтожному сцеплению этой совокупности, ни коем случае не будет обладать той проникающей силой и интенсивностью, которою обладает мораль социальных элементов, поэтому она вступает в частный конфликт с последним и часто побеждается им. Можно смело выставить положение, что большая часть преступлений и правонарушений, совершающихся в государстве, возникает из этих конфликтов общей морали с моралью социальных элементов. Так, напр., охотник в горах не поступает против морали своей социальной группы, охотясь за дичью, несмотря на это, он своим поступком вступает в конфликт не только с правом, но и с моралью государственного целого. Точно так же и бесчисленные правонарушения в торговом мире являются результатом противоречия между моралью торгового мира и моралью государственного целого (проценты и.п.). Такие частные конфликты служат доказательством того, что высшему единству государства еще не удалось растворить социальные элементы единое социальное общество и привить всем индивидам в государстве ту высшую мораль, которая так же нужна для счастья целого, как примитивная мораль орды для счастья орды.

Разрешение этой задачи - высшая цель государства, к которой оно стремите сознательно или бессознательно и, хотя бы ее никогда не суждено было достигнуть, все-таки нельзя представить себе никакой более высокой санкции, никакого более глубокого оправдания для государства, как это его назначение - работать над воспитанием человечества для высшей морали. Идея этой морали не может исчерпаться национальным чувством, которое есть не что иное, как усложненно чувство орды: оно должно обнять, по меньшей мере, все цивилизованное способное к цивилизации человечество.

Путь к осуществлению этого идеала морали открыт образованием системы государств так называемой европейской, которая со временем растворит сперва европейское человечество в одно, хотя и некрепко сплоченное социальное единство, после чего этот процесс может распространиться на другие части света. И хотя осуществление этого идеала и лежит в непредвидимой дали будущего, цивилизованное человечество должно крепко держаться за него, если оно не хочет совсем погибнуть в слепом естественном процессе, и, конечно, лучшая часть задачи социальной науки - констатировать тот трудный путь, по которому человечество, истекая кровью, идет к своей далекой цели.