Длинная ночь

Наконец, Рик получил возможность хотя бы укрыться от дождя. Его, вместе с чернокожей женщиной – она сказала, что ее зовут Кессия – и двумя ее ребятишками вытащили из фургона и отвели на половину слуг в большом плантаторском доме. Для того чтобы забрать Кессию и ее семью, работорговцы сделали большой крюк, и им пришлось повернуть обратно и остановиться на время в небольшом городке неподалеку от того самого кукурузного поля, на которое друзья телепортировались в начале этого ужасного дня. Рик узнал это место по мачтам кораблей в гавани. При виде них в сердце его снова затеплилась надежда: ведь если ему удастся сбежать, то он сможет отыскать Дака и Сэру.

Но его, не расковывая, заперли в крохотной каморке вместе с Кессией и ее детьми. Как Рик не рвался, ему так и не удалось разжать цепи.

Как только они очутились в доме, какая-то чернокожая женщина в фартуке подошла к Рику, промыла его раны и дала ему чистую рубашку. Этот жест мальчик воспринял с искренней благодарностью.

– Огромное вам спасибо за рубашку, – сказал он. – Наверное, вид у меня жуткий, да?

Женщина ошеломленно посмотрела на него и поспешно потупилась. Рику показалось, будто она хотела что-то сказать, но не осмелилась. Вид у нее был такой испуганный, что он решил не приставать с расспросами.

Позже Кессия объяснила ему, что служанкой руководило отнюдь не сострадание к его несчастьям.

– Ты должен выглядеть как можно лучше, чтобы пойти с молотка подороже, потому тебя и привели в порядок, – сухо сказала она. – Кому нужен раб в окровавленной рубахе и с разбитым лицом? Покупатели могут подумать, что ты смутьян и от тебя будут одни неприятности.

– Может, я как раз хочу доставить им побольше неприятностей?

Кессия невесело улыбнулась.

– Боюсь, это желание у тебя быстро пройдет.

Рик нахмурился.

– Это еще почему?

– Да потому, что у тебя живо отобьют охоту баламутить воду. Что-что, а это они умеют.

Рик привалился к стене, к которой его приковали, и покачал головой.

– Знаете, – неожиданно признался он. – Я ведь до сих пор не верю в то, что это происходит на самом деле.

Кессия тоже покачала головой.

– Ах, милый, даже я в это не верю, хоть никогда не была свободной, – вздохнула она.

Когда дети уснули, Кессия уставилась в темное окно. Рику показалось, что она чем-то взволнована. Как будто даже нервничает.

Ему и самому было не по себе, но, несмотря на гложущую тревогу и завывания ветра за стеной, он больше не мог бороться со сном. Глаза у него сами собой закрылись, и Рик уснул.

Когда он проснулся, небеса прояснились и за окном уже рассветало. Кессия спала, ее сынишка сладко сопел под боком у Рика. Рик посмотрел на спящего мальчика и опять почувствовал ком в горле. Он вспомнил истории, которые рассказывала ему бабушка, и песни, которые она играла и пела ему, когда он был совсем маленьким. В этих историях всегда чувствовалось дыхание зла, хотя раньше Рик и не мог понять этого до конца. Но вот теперь он угодил прямиком в шкуру своих предков: был закован в кандалы, как преступник, хотя не совершал никакого преступления, и его собирались выставить на аукцион, как лошадь, и продать с молотка любому, кто предложит самую большую цену.

Все это просто не укладывалось в голове, но вчерашнее ощущение нереальности, родившееся в глухой час ночи, уже сменилось горькой правдой рассвета. Что делать? Что, если Дак и Сэра не смогут убежать? Что, если они смогут спастись, но не сумеют найти его? Что, если его продадут хозяину, который увезет его на край света? И, самое главное, что, если он никогда не сможет сбежать? Что, если он навсегда останется здесь и до самой смерти будет рабом?

Мальчик, спавший рядом с Риком, скорее всего, никогда не знал никакой другой жизни. Неужели этот малыш никогда не будет свободным?

Ребенок проснулся как раз перед тем, как в комнату вошла вчерашняя женщина в фартуке. Не говоря ни слова, она протянула Рику миску с теплой едой и чашку воды. То же самое она вручила мальчику, потом вышла и вскоре вернулась с еще одной порцией, которую поставила возле головы спящей Кессии, чтобы женщина смогла поесть, когда проснется.

– Спасибо, – поблагодарил Рик. В его миске оказался ломоть кукурузного хлеба и немного рыбы. Он поставил миску на коленку и стал с аппетитом завтракать. Маленький мальчик, сидевший рядом с ним, ел с такой жадностью, словно очень давно не видел еды.

– Хочешь еще? – спросил Рик, протягивая ему остаток своего хлеба.

– Дасэр, – пробормотал мальчик, хватая угощение.

– Джеймс! – раздался строгий голос Кессии. Она уже открыла глаза, но не спешила шевелиться. – Что нужно сказать Рику?

– Спасибо, – робко прошептал мальчик.

Рик улыбнулся.

– На здоровье.

Кессия внимательно посмотрела на него.

– Ты очень добр, – заметила она.

Из-за стены доносилось пение – это пели женщины, работавшие на плантации. Протяжный мотив проникал в комнату сквозь щели в окне и двери. Рик заметил, что Кессия вдруг резко повернула голову и напряглась, вслушиваясь в слова. Женщины пели за работой:

Песня льется здесь,

Песня льется там.

Я верю всей душой,

Что песня льется везде.

Беги, скорбящий, беги!

Господь! Сказано в Библии —

Беги, скорбящий, беги.

Господь! Вот путь…

Когда зазвучали слова припева, Кессия с шумом втянула в себя воздух. На миг она крепко зажмурилась, а когда снова повернулась к сыну, ее лицо прояснилось.

– Еще не все потеряно, – прошептала она.

Рик непонимающе сдвинул брови.

– Что вы хотите сказать? – шепотом спросил он.

– Эту песню мой… короче, кое-какие люди договорились о том, что эта песня будет сигналом. – Она быстро взглянула на Джеймса, потом перевела глаза на Рика. – Прости, но сейчас я больше ничего не могу сказать. – Она еле заметно кивнула на мальчика и отвернулась. – Он не проболтается о том, чего не знает, – тихо пояснила Кессия. Когда снаружи снова зазвучала песня, женщина начала негромко мурлыкать мотив, но как только поющие дошли до припева, она пропела в полный голос одну-единственную строчку: – _ Беги, скорбящий, беги…

Рик почувствовал нарастающее волнение. Он не вполне понимал, что происходит и что пытается донести до него эта молчаливая женщина, но бабуля Фиби часто рассказывала ему о могучей силе спиричуалс – духовных песен, получивших широкое распространение среди невольников американского Юга. Впервые с момента своего похищения Рик почувствовал прилив надежды.

И тут за стеной раздались мужские голоса.

– Не сопротивляйся, сейчас еще не время, – быстро шепнула Кессия. – Делай, как я.

Через несколько секунд вчерашние громилы вошли в комнату, освободили захваченных вчера от колец в стене и сковали Рика и Кессию вместе. Кессия взяла ребенка, Рик схватил за ручку маленького Джеймса, и мужчины вытолкали их из дома на улицу. Им пришлось идти около полумили до города, и с каждым шагом голоса поющих женщин становились все тише, пока совсем не растаяли вдали. Возле здания суда мужчины остановились и указали «живому товару» место, где они должны были встать. На стене здания висел плакат, при виде которого Рик невольно ахнул.

Побег

Сэра стояла на лестнице с горстью крупной каменной соли из мешка в одной руке и бутылочкой содовой в другой. Она снова переоделась в свои мешковатые панталончики и платье из 1814 года, а волосы подвязала лентой.

– Можно я хоть попробую ее напоследок? – робко попросил Дак.

– Можно, только быстро, – смилостивилась Сэра. – И прошу тебя, без шума! Не хватало только разбудить ведьму.

– Слушаюсь, босс. Клянусь честью, я буду держаться как можно дальше от твоей проклятой химии. – Дак отпил глоточек и с важным видом покатал его языком по небу, как делали его родители, пробуя вино. Потом скорчил кислую мину. – Фу, гадость. – Он отдал бутылочку Сэре.

– Дак, хватит паясничать. Приготовься.

– К чему? Я до сих пор не понимаю, как ты собираешься взорвать дверь при помощи соли и газировки! Это какая-то хитроумная газировочно-сахарно-соленая реакция?

– Именно, только соль годится исключительно каменная – она более рыхлая, в ней есть такие маленькие дырочки, необходимые для нагнетания давления и последующего взрыва. Но дверь таким взрывом не вышибешь. Мы постараемся только отпереть ее.

– То есть огня не будет?

– Никакого огня. Заклинаю тебя, Дак: ни в коем случае не разводи огонь в закрытом помещении без окон! Это может быть очень опасно. – Сэра покровительственно улыбнулась. – Хотя, будь нас с собой баночка твоего любимого плавленого сыра, то при помощи масляных светильников мы смогли бы замутить отличный взрыв!

– Хватит насмехаться над едой! – обиделся Дак. Страдальчески закатив глаза, он отошел в дальний угол подвала. – Ладно, я приготовился – сложил в свой сюртук все наши пожитки, включая твою квакерскую одежду. Кстати, мне ужасно нравится этот сюртучок. В нем столько карманов!

– Очень хорошо, – кивнула Сэра. – Будь добр, постарайся держать мою одежду подальше от воды. – Она шумно сглотнула. – Сразу предупреждаю, все будет липкое, но без этого не обойтись.

Дак крепко поджал губы и втиснулся в стену, пониже надвинув на лоб свою квакерскую шляпу.

Сэра покосилась на него, потом закрыла пальцем бутылочку с газировкой.

– Приготовься… на случай, если я все-таки грохнусь.

Дак кивнул, не трогаясь с места, из чего Сэра заключила, что ловить ее он не собирается.

– Три… два… – шепотом начала отсчитывать Сэра. Она обвила ногой лестницу, чтобы не свалиться, и направила горлышко бутылочки на маленькое отверстие замка. – Один!

Она сыпанула горсть каменной соли в горлышко бутылки, как следует встряхнула, прицелилась и убрала палец. Пенная струя с чудовищной силой забила в потолок в дюйме от замка, но Сэра не видела, куда точно попадает вода, потому что шипучая пена хлынула ей на лицо. Она зажмурилась, всей душой надеясь, что напор жидкости окажется достаточным для того, чтобы сдвинуть язычок поворотного замка на девяносто градусов.

Пена хлестала еще секунд десять, потом все закончилось.

– Ну вот, – сказала Сэра. – Бутылку можешь забрать.

Дак подскочил к лестнице, выхватил у нее из рук бутылочку и шмыгнул обратно в свое укрытие. Сэра посмотрела на замок. С потолка лилась сладкая вода. Она осторожно нажала на крышку люка.

Та приподнялась.

Исполнив радостный дикарский танец на лестнице, Сэра быстро спустилась вниз. Дак отвернулся к стене и стал ждать, когда она снимет с себя мокрую и липкую одежду 1814 года, вытрет лицо и будет готова принять у него детали своего квакерского костюма, которые он по очереди вытаскивал из сюртука и, не глядя, подавал ей через плечо. Сэра быстро переоделась и осталась вполне довольна, хотя все равно чувствовала себя ужасно липкой. Ладно, ничего страшного. По крайней мере, вряд ли в декабре ей грозила встреча с мэрилендскими пчелами. По мнению Сэры, именно в этом заключалась самая страшная опасность, грозившая человеку, с головы до ног политого сахаром.

– Не забывай, – сдавленным шепотом предупредила она Дака, – что там наверху еще коврик и стул, но я надеюсь, нам удастся высунуть руку в щель и отодвинуть стул так, чтобы он не грохнулся. Если же нет, то придется изо всех сил навалиться на люк, чтобы опрокинуть стул, а потом бежать со всех ног. – Она похлопала себя по поясному кошелю, спрятанному под шалью. – Так, Кольцо у меня.

Дак приложил руку к нагрудному карману.

– Планшет у меня.

– Чудненько, – в один голос прошептали они, а потом Сэра добавила: – Значит, теперь осталось найти нашего Рика и следовать указаниям.

Дак осторожно поставил ладони на крышку. Люк стал медленно приподниматься и успел подняться почти на сорок пять градусов над полом, прежде чем глухо стукнулся о сиденье стула. Дак вскарабкался на следующую ступеньку лестницы, высунул нос из отверстия и огляделся по сторонам, оценивая обстановку. Потом бесшумно повернулся к Сэре.

– Мне кажется, мы сможем вылезти, не сдвигая стул, – прошептал он.

Сэра вытаращила глаза, потом радостно закивала, показав Даку большой палец.

Дак ответил ей тем же и стал протискиваться в образовавшееся отверстие. В спешке он едва не зацепился карманом за торчавший гвоздь, но Сэра успела высвободить его, прежде чем ткань порвалась. Как только Дак выбрался из погреба, Сэра последовала за ним, а поскольку она была более щуплой, то даже в мешковатом платье и в сюртуке Рика смогла без малейших затруднений прошмыгнуть в узкую щель. Но, как оказалось, радоваться было еще рано. Перекидывая ногу через край люка, Сэра зацепилась шнурком своего высокого ботинка за тот же самый гвоздь, который едва не оторвал карман Даку. Она судорожно дернула ногой, освободила ботинок, но тут крышка люка с грохотом обрушилась обратно.

Сэра охнула. Посмотрела на Дака. Он схватил ее за руку, рывком поставил на ноги, и беглецы начали на цыпочках подкрадываться к двери. В коридоре послышался шум приближающихся шагов.

– Кто здесь? – раздался громкий голос миссис Бисон.

Тяжелые шаги зазвучали намного громче и пугающе чаще.

– Бежим! – взвизгнула Сэра.

– Побежали! – взвыл Дак.

Сэра бросилась к входной двери, распахнула ее и вылетела наружу, Дак за ней. Миссис Бисон – или как там ее звали на самом деле – выскочила на крыльцо и понеслась через двор за беглецами, да только где ей было угнаться за двумя одиннадцатилетними гениями!

– Спасибо за хлебушек! – насмешливо крикнул Дак, оборачиваясь через плечо.

Сэра ткнула его локтем в ребра.

– Бежим! – рявкнула она. – Сюда!

Они помчались через поле к сторожке, в которой пытались спрятаться от непогоды прошлой ночью. Теперь дверь в сарай была плотно закрыта, а фонарь исчез – его, вероятно, снесло ветром. Сэра заглянула внутрь, чтобы проверить, нет ли там Рика. Но в сарае было пусто.

– Ладно, хорошо хоть ливень закончился, – вздохнула она. – Слушай, вот если бы ты был Риком, то где бы ты сейчас находился?

Дак огляделся по сторонам.

– Ты спрашиваешь, где бы я был, если бы меня приняли за беглого раба и поймали? – уточнил он. – Полагаю, сейчас я либо гнул бы спину на плантациях, либо…

– Либо что?

Дак в упор посмотрел на Сэру.

– Либо был бы убит.

Она содрогнулась, потом гневно стиснула зубы.

– Нет, я просто не понимаю! Как могут люди так обращаться с другими людьми? – заорала она в голос.

На этот вопрос у Дака не было ответа.