Глава 10. – Идэн, что ты делаешь? – крикнула мне Хоуп

– Идэн, что ты делаешь? – крикнула мне Хоуп.

– Вяжу носки. А ты что подумала? – спросила я с сарказмом.

Она прекрасно меня видела – склонившись над столом, я писала письмо.

Но Хоуп всегда должна сунуть нос не в свое дело.

Она подошла ко мне и принялась читать письмо. Я прикрыла его рукой.

Хоуп засмеялась, довольно язвительно.

– Идэн, ты такая послушная девочка! Пишешь домой маме…

Я ничего не ответила. Я знала, что Хоуп не ладила со своей матерью. Она всегда рассказывала Анжеле, Жасмин и мне ужасные истории из своего детства.

Сзади меня на кровати валялась Жасмин. Как обычно, но ее был уткнут в книжку. Где была Анжела, я не знала. Возможно, гуляла с каким-нибудь парнем. Скорее всего, именно так и было.

Хоуп вздохнула. Я снова начала писать, но она все не отходила.

– Знаешь, как моя мама меня называла? Знаешь, какое у меня дома было прозвище?

– Вряд ли хуже, чем Рыба, – пожаловалась Жасмин.

Я повернулась к Хоуп и заметила на ее лице выражение страдания и горечи.

– Она называла меня Бочонок с Маслом, – проговорила Хоуп сквозь стиснутые зубы.

– Как?! – вскрикнула я, уронив колпачок от ручки. – Почему Бочонок с Маслом?

Глаза Хоуп наполнились слезами. Казалось, она вот-вот расплачется.

– Потому что я была толстой. Но не толстухой, а просто немного полноватой. Как и сейчас.

– И поэтому твоя мама называла тебя Бочонок с Маслом? Постоянно?

– Нет, не постоянно. Исключительно в присутствии моих друзей, – ответила Хоуп и, отвернувшись, вытерла платком слезы. Она не хотела, чтобы я видела, как глубоко задевают ее воспоминания.

Вообще-то Хоуп довольно скрытная.

Жасмин подняла от книги глаза:

– Неужели она так поступала? Правда? Твоя мама называла тебя так именно в присутствии твоих друзей?

Хоуп кивнула в ответ:

– Ей доставляло удовольствие смущать меня. Это было ее единственным хобби.

Она снова вздохнула и, скрестив, вытянула перед собой руки. Хоуп стала ходит по комнате. Я следила за ней глазами.

Она довольно плохо выглядела сегодня. Кажется, даже не причесывалась. Лицо ее, обычно розового цвета, сейчас было желтоватым. Глаза красные и влажные от слез.

Она очень переживала за Дэррила. И я это прекрасно понимала. Всегда, когда Хоуп тревожилась за Дэррила, она начинала говорить про свою мать.

Каким-то образом они двое были связаны в ее сознании. Два несносных человека.

Кроме того, Хоуп сейчас действительно волновалась за Дэррила.

– Не знаю, что заставило меня вспомнить про это прозвище. Но это не самое страшное, что делала моя мать.

Было ощущение, что Хоуп разговаривает не со мной и не с Жасмин. Она словно разговаривала сама с собой.

Жасмин еще больше углубилась в книжку. А я прислушалась к словам Хоуп.

– Мать была просто помешана на моем весе. Она сама была тощая, как вешалка. Правда. Такая же, как Анжела. Не понимаю, почему ее так тревожило, что у нее полная дочь. Может, я напоминала этим отца? Не знаю.

Жасмин вновь подняла голову:

– Ты не знаешь, как выглядел твой отец?

Хоуп покачала головой:

– Я никогда не видела его. А мать не показывала фотографий. – Она вновь вздохнула и стала беспокойно ходить по комнате.

– Однажды я привела домой после школы троих друзей, – продолжала Хоуп. – Наверное, это было в классе четвертом или пятом. Не помню точно. – На мгновение она задумалась, а затем начала рассказывать снова:

– В тот день было жарко, – и мы все были очень голодные. Поэтому я вытащила из холодильника двухлитровое ведерко мороженого. Каждому я добавила в мороженое шоколад.

Мы все уселись за кухонный стол. Только мы притронулись к мороженому, как вошла мать. Она с ног до головы оглядела моих друзей. И начала орать, обзывая меня Бочонком с Маслом прямо при всех. Потом она забрала у моих друзей их порции с мороженым и поставила их все передо мной: – Ты так любишь мороженое? – кричала мать. – Ну, давай же! Съешь тогда сама все!

– Она стояла передо мной и заставляла меня есть. А друзья собрались уходить. Мать просто напугала их! Но она заставила их остаться и проверить, что я все съела.

Я заплакала, но мать не реагировала. Она все заставляла и заставляла меня есть мороженое. Она впихнула в меня все четыре порции…

Затем, когда я проглотила последнюю ложку, она схватила меня за голову и окунула в ведерко из-под мороженого. Не поверите, но она заставила меня облизать все внутри! Как собаку! До последней капли!

Я не удержалась:

– Ты шутишь?!

Но по выражению лица подруги я поняла, что этот жуткий рассказ – чистая правда.

– Ну и ну! – пробормотала с кровати Жасмин. – Ну и ну!

Хоуп повернулась к нам спиной. Ее плечи дрожали. Она пригладила свои взъерошенные светлые волосы.

– Вот почему я не пишу домой маме, – прошептала она.

Я посмотрела на свое начатое письмо. «Дорогая мама! Здесь в школе кое-что произошло. на пороге общежития был убит парень. Но я не хочу, чтобы ты волновалась. Я думаю…»

Вот что я написала.

– Эй, пойдем выйдем, – предложила Хоуп, пытаясь улыбнуться. – Пойдем же, подышим свежим воздухом! Ну пошли же.

– Я не могу, – ответила Жасмин. – Я должна закончить эту главу. Кроме того, уже поздно.

На лице Хоуп было написано огорчение. Она повернулась ко мне:

– А ты, Идэн?

Я медлила. Мне хотелось закончить письмо, а потом поваляться в теплой ванне. Но я решила, что сейчас гораздо важнее поддержать Хоуп.

– Пойдем, – согласилась я. – Только надену рубашку. Подожди.

Хоуп заулыбалась.

Я подошла к шкафу и вытащила сине-желтую рубашку с эмблемой «Лиги плюща».

– Хоуп, а куда мы пойдем?

Ее глаза загорелись:

– Искать приключения!