Глава 25. Мотор застучал, задергался и замолк

Мотор застучал, задергался и замолк. Арвет остановил снегоход. Давно должен был. Он ждал, что бензин кончится еще полчаса назад. Юноша соскочил на землю, оглянулся. Опекуна Дженни видно не было, но он появится. Он гнался за ними по горному склону, огибая ледник, держал их след на камнях и снегу, и вот они здесь, в тени Грелдалстинда, замершего, похожего на великана‑йотуна, ушедшего по плечи в камень, спящего и видящего сны. Что он видит во сне?

«О чем я думаю! – Арвет торопливо принялся отвязывать рюкзаки. – Надо идти, пока есть фора, нельзя стоять на месте».

– Джен!

Девушка вздрогнула и открыла глаза.

– Научи меня спать на ходу.

Дженни слабо улыбнулась:

– Где мы? Что случилось?

– У нас кончился бензин, – сказал Арвет и, увидев, как изменилось ее лицо, поспешил объяснить:

– Ты не бойся, я кое‑что придумал…

– Клаус скоро будет здесь. – Она не спрашивала, она информировала.

– Да, – нехотя согласился Андерсен. – На снегоходе нам от него не удалось уйти. Он крутой дядька, твой опекун.

– Он подонок, – сказала девушка, и Арвет смешался. – И он не мой опекун.

– Да. Как бы опекун. Это я его так для себя называю. Надевай рюкзак и пойдем.

– Куда? – Дженни устало поглядела на поклажу. – Он нас догонит в два счета.

– В том‑то и дело! – возликовал Арвет. – Догонит. Непременно догонит. Если мы пойдем туда, в долину.

Он указал вниз, в обход Грелдалстинда, куда вела едва заметная тропа, отмеченная путевыми знаками – конусами, сложенными из плоских камней.

– Но если мы пойдем туда, – Арвет указал в сторону ледника и вершины Грелдалстинда, – то его ждет неприятный сюрприз. Там снегоход не пройдет. И ему придется преследовать нас пешком. Понимаешь?

Дженни уже ничего не понимала. Она устала, она закрывалась на все засовы, щеколды и замки, упиралась спиной и не хотела пускать внутрь себя голос гор, не желала слышать этот ледяной звон, плывущий в прозрачном воздухе, этот шорох осыпающейся гальки, грохот падающих скал, переливчатое пение воды, текущей вниз. Голос Первых явно звучал в этих горах. Они были здесь, совсем рядом!

– Если мы пойдем пешком, то у нас будет фора… и еще тайное саамское оружие. – Юноша потряс длинным свертком. – Это реальный шанс.

– Пешком? Туда?! – Дженни поглядела на Грелдалстинд, на его крутые склоны и покатую вершину, чуть наклонившуюся вбок, будто великан к чему‑то прислушивается.

– То есть нам надо подняться еще выше? Ближе к леднику? По этой горе?

– Нет, что ты. К самому леднику мы не пойдем. – Арвет надел рюкзак. – У нас и снаряжения для этого нет. В такие походы можно идти только с инструктором, да и то летом. Нет, мы поднимемся повыше, чтобы наш попутчик спешился, немного по камешкам попрыгаем, а потом вниз пойдем. Надо увести твоего… то есть Хампельмана, подальше от его снегохода.

– А потом? Мы его обойдем, вернемся и уедем на его снегоходе?

– Хорошая мысль. – Арвет задумался на секунду, затем покачал головой: – Нет, слишком рискованно. Он может нас перехватить. Не знаю, что это за человек и какая у него подготовка, и знать не хочу, если честно. Нам просто надо смыться, и я стараюсь это сделать. А теперь, если ты еще не передумала бежать на край мира, надевай рюкзак и двинули.

Девушка вздохнула. Затея Арвета внушала ей очень большие сомнения. Солнце уже клонилось к закату, катилось по небу в сторону ее родной Англии. Скоро стемнеет, а в ночи «прыгать по камешкам», как выразился Арвет, это чистой воды самоубийство. Но ее больше пугали не горы, а те, кто там может им встретиться. Чем выше они поднимались, тем больше был шанс разбудить дремлющую в Йотунхеймене силу.

– Дженни, быстрее. – Арвет что‑то заметил внизу, схватил ее рюкзак и чуть не силой потащил девушку вверх по склону. – Вот, держи…

Он сунул ей в руки две какие‑то палки, похожие на лыжные.

– Это что?

– Трекинговые палки, – пояснил Арвет. – Опираешься на них и идешь. Очень помогают при спуске и подъеме. Спина отдыхает.

– Но я не умею…

– Это просто. Представь, что идешь на лыжах, хотя у тебя на ногах их нет.

– Но я и на лыжах не очень… – Она не договорила, потому что Арвет ушел вперед.

– Поднимайся аккуратно, тут все обледенело. – У Арвета отлегло от сердца, когда она, наконец, очнулась и выразила готовность к активным действиям. Теперь бы успеть. Позади, на границе видимости показался опекун.

– Джен, аккуратно – не значит медленно, – бросил Арвет, и девушка тут же споткнулась.

«Что за человек! – взбесилась Дженни. – Обязательно под руку… то есть под ногу говорить!»

Она в тоске огляделась, но такой пропасти, чтобы раз, и с концами, поминай, как звали, такой пропасти рядом не было. Пришлось двигаться за Арветом, который задал настолько быстрый темп, что Дженни едва за ним поспевала. Они оставили снегоход и прыгали по камням вперед, как два не вполне адекватных горных барана. Потому что на самом деле горный баран – чуткое, осторожное и пугливое животное, и он бы ни за что не полез в наступающих сумерках штурмовать склоны Грелдалстинда.

Они приближались к леднику. Когда Дженни поднимала глаза, то видела его синие стены, поднимающиеся за могучей спиной Грелдалстинда, видела его ледяную лапу, которой он обхватил гору справа, и она чувствовала, даже в холодном зимнем воздухе, его ледяное дыхание – это ветер струился с его горбатой спины, щетинящейся лезвиями льда и снега. Нога соскользнула с камня, и девушка опять едва не упала.

«Нет шансов. – Она поглядела на спину Арвета. Юноша шел ровно и быстро, качаясь из стороны в сторону, и словно танцевал танец на камнях и льду. – Ему хорошо, он здесь вырос. А я…»

«А ты дочь Эдны Паркер и Роберта Далфина, – обожгло ее воспоминание. – Ты внучка Марко Франчелли, и в твоих жилах течет густая кровь. Не смей отказываться от нее».

Девушка облизала губы. Все это было правдой. Она выросла на манеже, она знает, что такое падения и неудачи, но знает также, что такое взлеты и победы!

– Я… переплыла… Северное море, – хрипло бросила Дженни в подступающую снизу тьму. – А тут какая‑то горочка…

Она почти услышала, как возмущенно заворочался под ногами Грелдалстинд, хотя ей могло просто почудиться. Ей вообще многое чудится. Вот сейчас, она же на самом деле задремала после тренировки у себя в вагончике на кровати, и ей все это мнится… Дженни ускорила шаг. Хампельман уже близко!

Клаус едва успел соскочить, когда снегоход ударился о скалу и опрокинулся. Хампельман меньше секунды наблюдал, как машина беспомощно вращает колесами в воздухе, затем подскочил и заглушил мотор. Поднял бинокль, нашел беглецов на склоне. Проклятье, как же высоко они поднялись!

Он недооценил эту парочку. Похоже, малышка Дженни отыскала себе спутника под стать – такого же ненормального. Конечно, он ждал, когда у детей кончится бензин. Предполагал он также, что они продолжат свое бессмысленное бегство. Однако Хампельман совершенно не рассчитывал, что они рискнут подняться выше – тем более в сумерках. А они рискнули. И обыграли его, со всем его снаряжением. Можно дождаться утра и пойти следом – скорее всего, он найдет их заледеневшие трупы где‑нибудь на отметке две тысячи метров со сломанными ногами в какой‑нибудь расселине. В лучшем случае, они встанут лагерем на склоне, и завтра утром он их без труда нагонит. Ситуацию, когда беглецам удается в темноте пройти по горе и исчезнуть на просторах Йотунхеймена, холодный разум Хампельмана относил к разряду крайне маловероятных. Если бы это была не Дженни Далфин! А все события, с ней связанные, проходят по разряду невозможных! Поэтому…

Клаус нагнулся и одной рукой легко перевернул снегоход. Эти славные таблеточки… Он распаковал снаряжение, отобрал необходимое в маленький рюкзак, перекинул ремень винтовки через плечо. Что ж… за дело. Хампельман закинул очередную горошину – алхимическую каплю крови и отрывисто засмеялся, когда однотонный черно‑бело‑серый пейзаж расцветился сотнями оттенков фиолетового и синего. Слоясь, извиваясь и расплываясь в воздухе, наверх вел зыбкий след ее запаха. Клаус длинными прыжками помчался по склону, дыша спокойно и размеренно, будто был на прогулке в парке.

Они поднялись по вертикали еще метров на двести, прежде чем окончательно стемнело. Всего они прошли уже километров семь, по нечеткой оценке Арвета.

– Почему… мы… встали? – Дженни оперлась на палки и тяжело дышала.

– Слишком темно, – сказал он. – Если я включу фонарик, он легко найдет нас. А если мы пойдем в темноте, это верная смерть. Мы заблудимся и просто сорвемся в пропасть.

– Так все дело в свете? – Дженни быстро восстанавливала дыхание. – Мы не можем идти дальше, потому что ты не видишь пути?

– Как будто ты видишь!

– Я вижу, – спокойно сказала Дженни. – И Хампельман тоже видит. Он идет за нами, Арви, и не останавливается.

– Откуда ты знаешь? – Арвет кусал губы. Если у него есть прибор ночного видения, их положение сильно осложняется. Но такая экипировка – винтовка, ноктовизор, снегоход… – упорство и размах, с которым велась охота за Дженни, начинали его пугать. Во что он ввязался?

– Знаю, – девушка вздохнула – устало и обреченно. – Поверь мне, я знаю.

И Арвет ей поверил.

– Ладно… тогда выбора нет. Будем идти в темноте. – Юноша потянулся за фонариком, но Дженни его остановила:

– Не надо облегчать ему задачу.

– Но как тогда?

– Арви… Прости…

– Джен, не время сейчас!

Арвет закипал. Опять эти девичьи недомолвки, намеки и страдания. Неужели нельзя сначала сделать одно дело – унести ноги, а потом начинать другое – вздыхать и выяснять отношения?

– Я не все тебе рассказала… – Девушка колебалась. Арвет развернул ее к себе, схватил за руки и помимо воли поразился – какие же они у нее внешне тонкие и хрупкие и в то же время сильные.

– Дженни, милая, давай уже скажи прямо, все что хочешь, и побежали! Все остальное потом!

«Милая?!»

Девушка запнулась, уткнулась лицом ему в грудь, замерла. И Арвет заткнулся. Сердце его заколотилось так, что он удивился – как это Дженни не подбрасывает от этих ударов. Что она делает? Что он делает?!

– Арви… – Она подняла лицо, и он почувствовал ее дыхание – теплое и робкое. – Я… другая, Арви. Совсем иная. Не такая, как остальные. Как люди.

– Джен, мы все разные… – начал нести он какую‑то околесицу, а внутри его все грохотало. Словно Грелдалстинд поднялся на дыбы, словно сам Сморстабббрин стронулся в путь, словно миллионы тонн льда и камня сдвинулись со своего, на века определенного места и повлеклись в танце – круговом, все более ускоряющемся танце.

– Арви… – Она потянулась к нему, тонкие обветренные губы скользнули по его лицу и поочередно коснулись глаз.

Юноша моргнул. Темнота исчезла. Арвет ошеломленно разжал руки. Дженни отступила назад.

– Я другая, – жалобно сказала она. – Теперь ты понимаешь?

Арвет видел гору отчетливо, как днем. Серый гранит скал, белый снег, синий лед, все было высеребрено невидимым светом, будто взошла луна. Но луны на небе не было. В светлом небе дрожали звезды – так много звезд, сколько Арвет никогда не видел, по нему бродили всполохи северного сияния – лиловые, красные, зеленые, хотя здесь было не время и не место для сияния. И еще… в небе что‑то двигалось и жило, что‑то невообразимое, на что нельзя было долго смотреть, и юноша быстро опустил глаза. Картина причудливой жизни раскрывалась перед ним – ибо горы жили даже сейчас, во время зимы. Под серебряным снегом отдавали малахитом островки седых мхов и рыжели пятна лишайников. Теплые комочки, в которых толчками билась жизнь, замерли в глубоких расщелинах. Где‑то высоко в небе кругами бродила большая хищная птица.

И самое удивительное, что ток жизни пульсировал в самом камне – как замирающее эхо, он дрожал, как отражение звезды в узком колодце, и тек тайными путями по жилам гранита, слюды и кварца. А над всем этим, между шумным от обилия света небом и гудящей от жизни землей, пламенел синим ледник Сморстабббрин, и Арвету больше не казалось странным сравнение его со зверем. Он был живой!

Внизу по скалам пробиралась фигура, в которой ярился злой багровый огонь. Хампельман. В его упорстве было что‑то нечеловеческое.

– Как ты это сделала?

– Я поделилась с тобой ясным взором, – виновато сказала Дженни. – Ненадолго. Пока ночь не кончится.

– Поделилась? – повторил Арвет. – Как можно этим поделиться?!

– Вспомнила, – невпопад сказала девушка. – Его звали Пол, того мальчика.

– Какого мальчика?

– Его звали Пол Догерти, и он испугался. Он испугался и бросил меня. Ты тоже бросишь?

Арвет молчал. Дженни кусала губы.

«Дура, какая же ты дура, ты опять это сделала! Он же сейчас развернется и уйдет! Все уходят, он же боится тебя, ты же чудовище! Оставайся здесь, умри в этих проклятых горах вместе с этой ищейкой Фреймуса – потому что вы оба монстры, вам нет места в нормальном мире!»

– Беги быстрее! – выкрикнула она, когда ожидание стало невыносимым. Наверняка Хампельман ее услышал, он подобрался совсем близко, но сейчас Дженни забыла о нем. В мире ничего не имело значения, в мире никого не было, был только Арвет, который стоял и смотрел на нее.

Сколько можно молчать!

Юноша медленно провел ладонью по ее лицу, стирая слезы. Затем поднял трекинговые палки и протянул девушке:

– Надо спешить.

Они двинулись вперед, все выше, подбираясь под грозное темно‑бирюзовое брюхо ледника, поднимаясь к вершине Грелдалстинда. Но Дженни было все равно – сейчас она не боялась ни Сморстабббрина, дремлющего наверху, ни загадочных Первых, которые укрылись где‑то в глубине Йотунхеймена и в чье царство они так дерзко вторглись. Она шла за Арветом, спотыкаясь на камнях – не потому что не видела тропы, а потому что плакала.

Горный ветер трепал края куртки, как щенок, играл не завязанными ушами шапки, и лизал ей щеки ледяным языком, смахивая застывающие соленые капли. Но слезы не прекращались, как бы девушка сердито их не смахивала. Она пробиралась вслед за Арветом и поневоле улыбалась.

Под ногами камень все чаще уступал место плотному насту и льду, и вот здесь Дженни оценила все преимущества палок. Опираясь на них, беглецы постепенно ускоряли шаг, и у девушки начала появляться надежда, что они действительно оторвутся, что им удастся уйти… А потом что‑то отрывисто ударило позади, и Дженни похолодела – она сразу узнала этот звук. Хампельман в них стрелял! Арвет покачнулся и сел в снег.

– Арви! – Девушка кинулась к нему. – Ты… ты ранен?!

– Тсс. – Юноша притянул ее к себе, заставил присесть. – Нет. Я… просто пригнулся.

Ударил второй выстрел, и пуля звонко щелкнула по камням неподалеку.

– Точно бьет, сволочь. Понял, что мы сейчас уйдем.

Арвет указал вперед, на черный зазубренный гребень. За ним склон горы обрывался в неизвестность.

– Мы совсем рядом, уже немного осталось. – Арвет чуть частил, словно ему не хватало воздуха. – Всего‑то перевалить через гребень, и поминай, как звали.

– С чего вдруг? Клаус так же легко пройдет за нами.

– Легко не получится. – Юноша улыбнулся – улыбка вышла у него натужная, но Дженни не заметила – даже ясный взор не может полностью превратить ночь в день.

Он толкнул ей узкий сверток, который упрямо тащил всю дорогу. Девушка завозилась с застежками, и тогда он взмахнул ножом, распорол ткань.

– Лыжи… – Дженни не верила своим глазам. И это план Арвета? Его тайное саамское оружие?!

– Не просто лыжи, – со сдержанным торжеством заметил юноша. – А отличные лыжи!

Да хоть бы они принадлежали чемпиону мира по гигантскому слалому – она с роду на них не каталась! Она же понятия не имеет, как на этих деревяшках стоять, не то что ехать! Ее никакой ясный взор не спасет, если она на них встанет!

– Я подбирал тебе по росту. Мы на них пролетим, как пух. Как эльфы! Не касаясь земли…

Дженни вздрогнула:

– Как эльфы?

– Давай, я помогу. – Он вдел ее ногу в крепление. – Я специально взял с простыми креплениями, чтобы лыжных ботинок не подбирать. Гордись, Джен. Ты поедешь на традиционных саамских лыжах. Говорят, что именно мы изобрели лыжи. Может, и так…

Арвет стал вдруг неожиданно словоохотлив. Закончив с ее лыжами, он встал, оперся на палки, нашарил свои…

Третий выстрел ударил совсем рядом, и пуля прошла над головами. На сей раз вспышка была очень близко.

– Дженни!

Девушка обмерла, услышав этот голос.

– Давай закончим наш утомительный марафон. Все, ты отбегалась.

– Он прямо под нами, – шепнул Арвет. – Метров двести. Надо уходить, быстро…

Дженни затрясло. Все, что она ненавидела, все зло, которое она испытала в жизни, собралось сейчас в этом голосе.

– Дженни, дочка, – глумился Хампельман. – Куда же ты? Вернись к папочке, я тебя обниму.

– Отвали! – выпалил Арвет, и Дженни изумилась – он ли это? Так это было не похоже на сдержанного и спокойного саама.

– Ты бы заткнулся, мальчик, – засмеялись снизу. – Иначе я доведу дело до конца.

– До конца? – Дженни повернулась к Арвету. – О чем он?

– Зубы заговаривает, – прошипел Арвет, надевая лыжи. – Болтает, а сам все ближе подбирается. Давай потихоньку вперед, ползком на боку, потом встаем и рывком к гребню…

– Я тебя не знаю, парень, и знать не хочу. – Голос Хампельмана звучал так четко, будто он был за ее спиной. Дженни вздохнула – надо сосредоточиться. Она ползла за Арветом в широкой борозде, оставленной в снегу, и что‑то не давало ей покоя. Что‑то мешало, беспокоило ее – помимо прихвостня колдуна с винтовкой наперевес, помимо ледника и спящих Первых. Что‑то в снегу…

– Эй, парень. Ты понятия не имеешь, с кем связался. Эта девчонка опасней ядерной бомбы. Оставь ее, и можешь идти. Я тебя не трону. В последний раз предлагаю…

– Ага, а ты мне пулю в спину… – ответил Арвет. Остановился, переводя дух. Когда Дженни подползла, он прошептал:

– По моей команде встаем и бежим к гребню. Со всех ног!

– Я не умею на лыжах…

– Самое время научиться! – отрезал юноша.

– Если договоримся, я тебя не трону! – вклинился Клаус. – Обещаю. Ты мне не нужен. Уйдешь живым и здоровым. Хватит с тебя одной пули…

– Ладно. – Арвет надеялся, что его голос звучит достаточно испуганно. Для этого ему не стоило сильно притворяться – он реально напуган. Но еще больше – зол.

– Я встаю, не стреляй. Я иду. Сдаюсь!

«Пули?! – Девушка поняла, что ей не давало покоя. Кровь. Это была кровь! Розовый теплый след остывал в снегу, и он тянулся к Арвету. – Он же сказал, что не ранен!»

– Давай! – яростно шепнул саам и буквально вздернул Дженни за шкирку. – Бегом! Вперед!

Дженни вскочила, пролетела два шага и споткнулась. Лыжи заскрежетали на льду, ноги ее разошлись и она бы рухнула, как кегля в кегельбане, если бы Арвет не оказался рядом.

– Держись ровно! – Он подхватил ее под локоть и потащил за собой, как младенца, едва научившегося ходить.

Они пробежали всего метра три, когда загремели выстрелы. Снег и лед пылали серебром под ногами, небо вращало над ними бесконечный звездный хоровод, и ветер свистел в ушах, унося звуки назад – так, что они бежали в тишине, звонкой и чистой. Пули беззвучно взрывали снег и выбивали облачка снежной пыли, которую тут же уносило прочь, а они рвались к черному гребню, границе между горой и небом.

Кровь, почти черная в темноте кровь Арвета, капала на снег крупными каплями, но Дженни видела ее пылающую природу, ее чистое алое пламя и ничего не могла сделать. Ей бы минуту покоя, и она бы остановила кровотечение, запечатала бы рану, как тогда – на дартмутских болотах. Но у нее не было даже секунды – они взлетели на гребень, лыжи с размаху ударились о камень, и на миг Дженни ужаснулась, что они сломались. А потом… мир закачался, когда они замерли на его краю, и девушка закричала.

От их ног брал разбег заснеженный крутой склон, с застывшими барашками снеговых заструг, из этого белого моря кое‑где вздымались серые спины скал. Это море почти падало вниз, пока не упиралось в колоссальную, в черных трещинах, лапу ледника. Это было невозможно.

– Я… не смогу! – завопила она, повернувшись к Арвету. – Я просто не могу!

Юноша пожал плечами, одним толчком спихнул Дженни вниз, в пустоту, а затем прыгнул следом.

Клаус Хампельман отшвырнул винтовку и упал на снег. Он корчился и хрипел, он рвал удлинившимися когтями жесткий наст и раздирал в клочья кожу на ладонях. Страшная жажда мучила его, жажда крови и убийства выжигала его тучное тело изнутри. Он полез вверх на четвереньках, срываясь и соскальзывая, он поднимался по следу и хрипло рычал. Глаза его в отблесках звездного света блистали алым.

Возле снега, запятнанного кровью Арвета, он замер, принюхался и стал торопливо его пожирать, чтоб хоть как‑то утолить голод. Остатки разума приказывали ему вернуться, подобрать снаряжение и спускаться к снегоходу, потому что был еще шанс все переиграть. Эти дети выиграли только сражение, но не всю войну. Но темное искусство Фреймуса меняло его тело, переплавляя существо, некогда бывшее Клаусом Хампельманом, в нечто новое и ужасающее. Боль расправляла свои крылья, и он с нечеловеческим воем заметался по камням, заколотился головой о скалы, чтобы унять ее, унять темный алхимический огонь, в котором исчезало его тело, но тот разгорался все сильнее.