Можно начинать с формы, можно с содержания

Что же в творчестве появляется раньше: сначала содержание и за ним уже форма или наоборот — сначала форма, а затем в нее вкладывается содержание? Можно, пожалуй, сказать, что бывает и так, и эдак. Но это было бы верно по отношению к какому-то этапу, а не к самому началу творчества. Первая мелькнувшая идея — уже встреча формы и содержания. Все дальнейшее — только обнаружение (проявление) эмбриона

Чудесное взаимодействие между формой и содержанием

Режиссер с бойкой постановочной фантазией, прочитав пьесу, начинает представлять, искать, сочинять форму, в которой он будет воплощать ее. Остается только реализовать свои видения.

В художественном произведении, будь это живопись, роман, спектакль, форма настолько совершенно выражает всю глубину и все тонкости содержания, что другой нельзя себе представить.

Можно говорить отдельно о совершенстве формы и содержания, но самое главное не форма и не содержание, а нечто совсем другое: непостижимо чудесное взаимодействие между формой и содержанием.

Лежит груда пороха, а рядышком мирно тлеет головешка. Так может продолжаться долго, и ничего от этого не происходит...

А кинь-ка головешку в порох!

Вот это самое и делает художник в моменты творчества: сливает порох содержания с огнем формы.

Посмотреть на порох — ну что в нем? Так, сор какой-то. А на головешку? Вонь одна, залить поскорее, да и все тут.

А художник чует скрытые силы... чует сродство их и не может удержаться, чтобы не кинуть одно в другое!

Удивительно чутье этих скрытых сил!

Еще удивительнее способность угадать, что силы эти родственны.

А самое удивительное, это догадка, как соединить их, чтобы они ожили на вечные времена.

В этих-то трех и есть тайна художника.

В чем же тут дело? Дело в зарождении эмбриона.