Глава 1. Присущая всем О'Малли звериная интуиция успела привести Симуса О'Малли к его племяннице до ее отъезда в Англию

Присущая всем О'Малли звериная интуиция успела привести Симуса О'Малли к его племяннице до ее отъезда в Англию. Внезапно проснувшись среди ночи в своем прекрасном каменном епископском доме в нескольких милях от замка Бурков, он понял, что нужен ей. Старик вылез из теплой постели, оделся и поскакал вверх по холму к ней на помощь.

Симус О'Малли был согласен с племянницей в оценке ситуации. Ей следовало ехать в Англию просить помощи у Тюдоровской девчонки. Епископ был реалистом:, он не любил англичан, но они держали рукоятку кнута. Он предложил держать в тайне смерть Мак-Уилльяма и похоронить его скрытно. Это было нетрудно сделать, так как замок спал и наружная охрана на стенах не видела того, что происходило внутри здания. При помощи священника и личного слуги Рори Бурка его тело было помещено в семейный склеп, а месса отслужена на рассвете, уже после того, как Скай ускакала под покровом тьмы.

Так Симус поселился в замке Бурков и вместе со священником замка, слугой Рори и Коннором Фицбурком держал обитателей Ирландии в неведении о смерти Рори Бурка, пока Скай торопилась заручиться поддержкой англичан прежде, чем наследство маленького Патрика будет похищено.

Хозяйка замка, которая, как все думали, денно и нощно находится у одра больного Мак-Уилльяма, в действительности мчалась через Ирландию к гавани Уотерфорд, где находилось несколько ее кораблей. Скай и Дейзи не оставляли седло по восемнадцать часов в сутки, делая короткие остановки, чтобы проглотить что-либо горячее и сменить лошадей. Они останавливались только у самых надежных друзей, спали днем на чердаках их сараев, чтобы избежать любопытных глаз и еще более любопытных вопросов. Ведь слухи передавали даже самые надежные слуги.

В Уотерфорде Скай поднялась на судно своей мачехи” Королева тумана”и не ранее, чем оно покинуло гавань, скомандовала капитану:

— Келли, правьте к острову Ланди.

После этого скрылась вместе со служанкой в капитанской каюте. Дейзи с облегчением вздохнула, когда почувствовала под собой волнение моря и ледяной зимний ветер наполнил паруса.

— На каждой миле пути я думала, госпожа, только о том, что дублинские англичане, может, уже гонятся за нами.

Скай тоже облегченно рассмеялась. На суше она всегда чувствовала себя уязвимой, на море же не было ей равных.

— Дейзи, ты говоришь так, словно ты сама ирландка, — поддразнивала она служанку. — Неужели ты так долго была со мной, чтобы почувствовать себя ирландкой?

— Да, я англичанка, госпожа, но я из Девона, а девонцы на голову выше, чем дублинские англичане. Девонцы — добрый народ, а дублинцы — волки из волков.

Скай кивнула в знак согласия и сказала:

— Нам сопутствует сильный бриз. Если все сложится удачно, мы достигнем Ланди за два дня.

— Он будет рад видеть вас, — тихо сказала Дейзи, понимая, что имеет в виду госпожа Как и все наиболее доверенные слуги, она была в курсе всех событий личной жизни своей хозяйки. Они так давно вместе, и если Скай стала с годами еще прекраснее, то Дейзи совсем не изменилась. Маленькая, веснушчатая, как яйцо дрозда, с круглыми щечками, она никогда не считалась красоткой, но ее улыбка, несмотря на щербатость, была теплой и приятной, а ее мягкие карие глаза всегда с любовью следили за госпожой и настороженно — за окружающими.

— Я должна его увидеть, — ответила Скай, — это единственный друг, оставшийся у меня, Дейзи, кроме Роберта Смолла, а Робби сейчас в море. Его не будет еще как минимум месяц. Я должна поговорить с Адамом. — Она свернулась на большой капитанской постели, натянув на ноги покрывало. — Святые мощи, Дейзи, как я устала! Выдвинь постель и поспи немного, милая. Мы скакали без отдыха целых три дня.

Дейзи не нужно было уговаривать. Она выдвинула раздвижную постель из-под кровати хозяйки, распустила свои каштановые волосы и быстро уснула. Но ее хозяйка, несмотря на усталость, продолжала бодрствовать. Пока Дейзи легонько похрапывала, Скай предалась воспоминаниям о прошедших годах, о том, как она впервые встретилась с Адамом де Мариско, хозяином острова Ланди.

Третий муж Скай, Джеффри Саутвуд, граф Линмутский, и их младший сын умерли несколько лет назад, весной, во время эпидемии. Опеку над их старшим сыном, Робином, отдали фавориту королевы Роберту Дадли, графу Лестерскому. Однако Дадли использовал свое положение для того, чтобы изнасиловать Скай. Скай пожаловалась королеве Елизавете, но та грубо ответила, что если это делает Дадли счастливым, то нечего об этом и говорить. Взбешенная Скай собиралась уже начать свою личную войну с Елизаветой Тюдор, нападая на суда, в которых так нуждалась стремившаяся к обогащению Англия. Она даже заключила союз (за долю в прибыли) с пиратствующим властителем острова Ланди. Адам де Мариско влюбился в нее, но понимал, что она никогда не полюбит его. Однако он согласился на положение друга. Все же Скай, пусть и недолго, была его любовницей.

Вскоре после свадьбы с Найлом Бурком она была арестована Елизаветой за пиратство. И тогда именно Адам придумал план по спасению ее из Тауэра. И несмотря на все его уверения, она знала, что он до сих пор любит ее. Возможно, нечестно сейчас эксплуатировать его чувства к ней. Она часто писала ему, но последний раз они встречались год назад, а с тех пор произошло много событий. Но он должен понять, почему она обратилась к нему. Он нужен ей сейчас! Она нуждалась в его низком, гудящем голосе, которым он называл ее “моя девочка”, в его надежности. О, если бы только она могла полюбить его, как он ее, но увы! И это к лучшему: она похоронила уже четырех мужей. Она приносила людям, которые брали ее в жены, только несчастья. “Я больше никогда не выйду замуж”, — сонно пробормотала она.

Она и не представляла, насколько устала. За рождением Патрика последовало убийство Найла, затем смерть Мак-Уилльяма. Эта гонка к морю через всю Ирландию. Она забылась в глубоком сне, и последние ее мысли были об Эйбхлин и о том, удалось ли ей проникнуть за стены монастыря св. Марии.

Эйбхлин сумела сделать это и теперь стояла перед преподобной матерью Эйдан, в миру — Агнес О'Брайен, низенькой, толстенькой женщиной с простым, невыразительным лицом.

— Вы были так любезны, что согласились принять меня, — мягко сказала Эйбхлин, понимавшая, что ей не слишком рады в монастыре святой Марии.

— Могли ли мы отказать лорду епископу? — последовал ледяной ответ. Маленькие гладкие ручки преподобной матери Эйдан, украшенные простым золотым обручальным кольцом и более богатым перстнем, символом ее сана, нервно двигались на ее коленях.

— Знаете ли вы, почему я здесь?

— Знаю, но не могу понять, сестра. Конечно, смерть лорда Бурка — большая трагедия, но ваше расследование не вернет его к жизни. — Она сцепила руки, пытаясь успокоиться.

“Это хорошо, что она нервничает, — подумала Эйбхлин. — Что-то она скрывает”.

— Епископ хотел бы знать, по какой причине сестра Мария Кающаяся завлекла лорда Бурка в обитель, чтобы убить его здесь, преподобная мать, — вызывающе заявила Эйбхлин.

— Она его не завлекала! — последовал быстрый ответ. — Боже мой, сестра моя, вы изображаете сестру Марию Кающуюся распутной женщиной! — Преподобная мать Эйдан даже покраснела от собственного выражения.

— Вероятно, завлечение — неточное слово, преподобная мать. И все же она под фальшивым предлогом заставила его приехать сюда. — Эйбхлин перенесла центр тяжести на другую ногу: нелегко стоять после того, как она ехала целую ночь.

— Это не доказано! — Опровержение прозвучало неискренне.

— Доказано. У епископа находится письмо, которое сестра Мария Кающаяся послала лорду Бурку. В нем говорится, что она умирает и желает примириться с ним перед возвращением в лоно Господне. Подумайте сами, преподобная мать. — Эйбхлин старалась быть как можно более терпеливой. — Лорд Бурк не видел сестру Марию Кающуюся с того самого дня, как она покинула его, чтобы вернуться в обитель. Он так же не хотел их брака, как и она. Если этот союз был горек для нее, то и для него тоже. Но он не таил зла на нее. Очевидно, его таила сестра Мария, иначе зачем ей было убивать его? Это не безумие, это месть.

— Но она — сумасшедшая, сестра, — ответила преподобная мать дрожащим голосом. — И более того, она проклята. И я не уверена, не проклята ли обитель. — Настоятельница была бледна, и дыхание ее было прерывисто.

“Ага, — подумала Эйбхлин, — это что-то новенькое”.

— Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду, преподобная мать. Епископ чрезвычайно интересуется этим вопросом. И я также.

— Садитесь, садитесь, сестра. — Наконец преподобная мать заметила усталость Эйбхлин и предложила ей сесть. Та с удовольствием приняла приглашение.

После паузы настоятельница начала рассказ:

— Сестра Мария с детства проявляла больше религиозного рвения, нежели другие. Рвение ее граничило с истерией. Но была она при этом послушной и мягкой, подлинная дочь Церкви. Мы приветствовали ее с радостью, когда она вернулась после аннулирования брака. Она быстро втянулась в некогда привычный ей ритм жизни обители, хотя и стала более нервной, чем ранее.

Но в общем, ничего необычного мы не наблюдали до тех пор, пока несколько месяцев назад к нам не прибыла сестра Мария Ясная. Она явно предпочла всем нам сестру Марию Кающуюся, все свободное время проводила с ней. Мы внезапно заметили, что бедная девушка стала вздрагивать при любом шуме и плакать по малейшему поводу. Мы попытались расспросить ее, что случилось, но она говорила, что все в порядке. После убийства лорда Бурка сестра Мария Ясная внезапно исчезла, и мы более не видели ее. Мы опасаемся, что сестра Мария Кающаяся и… и ее убила, но откуда нам знать почему, спаси. Господи, их души! — Преподобная мать лихорадочно перебирала четки, пытаясь успокоиться.

— А эта сестра Мария Ясная, преподобная мать, откуда она взялась? Могли ли вы допустить в обитель совершенно чужого человека? — Эйбхлин почуяла разгадку.

— Она сказала, что прибыла из Балликаррике, несколько месяцев назад уничтоженного англичанами. Мы и не знали ничего о выживших там сестрах, ведь, как известно, они забаррикадировались в здании церкви, а англичане подожгли ее, и все погибли. Сестра Мария Ясная сказала, что, когда пришли англичане, она ухаживала за одной старой женщиной в соседней деревне. Люди прятали ее, пока ей не удалось добраться до нас. Это похоже на правду, сестра. Таких случаев в Ирландии в этом году сотни.

Сердце Эйбхлин билось быстрее по мере рассказа преподобной матери. Сестра Мария Ясная! Не может быть! Не может быть! И все же это как раз такой грязный трюк, который могла бы сделать сестра первого мужа Скай, Дома О'Флахерти, Клер, чтобы отомстить.

— Скажите, преподобная мать, как выглядела эта сестра Мария Ясная? Можете ли вы описать ее?

— Стройная блондинка с голубыми глазами…

— Блондинка, преподобная мать? — Эйбхлин была почти уверена.

— Она сказала, что еще не приняла постриг, что должна быть послушницей еще целый год.

Клер О'Флахерти! Это должна была быть Клер О'Флахерти, это ее мстительная рука нанесла еще один удар Скай и Найлу.

— Преподобная мать, теперь я должна поговорить с сестрой Марией Кающейся. У меня нет другого выбора! — потребовала Эйбхлин.

Мать-настоятельница покорно вздохнула и позвонила в маленький серебряный колокольчик. Вошедшей на призыв монахине она сказала:

— Пожалуйста, проведите представителя епископа, сестру Эйбхлин, в келью сестры Марии Кающейся.

Эйбхлин последовала за монахиней из кельи преподобной матери по лабиринту коридоров обители. Наконец они остановились у двери обычной кельи, и монахиня сказала:

— Здесь, сестра.

Эйбхлин осторожно подняла темную ткань, отгораживавшую келью от коридора, и вошла в простую маленькую комнату. Она не отличалась от келий ее собственного монастыря: белые стены, украшенные распятием, низенькая кровать. Перед распятием, коленопреклоненная, стояла Дарра О'Нейл, глубоко погруженная в молитву. Эйбхлин немного помолчала из вежливости, а затем тихо спросила:

— Сестра Мария Кающаяся? Я — сестра Эйбхлин, представитель епископа, и пришла поговорить с вами в связи со смертью лорда Бурка.

Сначала Дарра, как показалось Эйбхлин, не расслышала ее, но затем перекрестилась и поднялась с колен. Эйбхлин никогда раньше не видела Дарру О'Нейл. Она нисколько не была похожа на свою тетку, настоятельницу обители св. Брайда, к которой принадлежала Эйбхлин. Этна О'Нейл была красивой и спокойной женщиной, а лицо ее племянницы казалось измученным и искаженным страданиями. Она явно страдала, и Эйбхлин пришлось поддержать ее, чтобы усадить на кровать. Усевшись рядом с ней, она взглянула в лицо женщины и поняла, что в данный момент Дарра еще в здравом рассудке, но сколько это состояние будет продолжаться, она не могла сказать. Чтобы узнать правду, нужно было действовать как можно скорее.

— Сестра Мария Кающаяся, — мягко повторила она, — я сестра Эйбхлин, представитель епископа.

— Вы из О'Малли, — равнодушно сказала Дарра, — и епископ тоже О'Малли. Вы приехали, чтобы отомстить мне?

Несчастная была вся во власти страха, и Эйбхлин внезапно почувствовала жалость к ней.

— Не нам карать вас, сестра, — сказала она, — лишь Господь наш истинно знает ваше сердце и душу. Но епископ должен знать, что побудило вас совершить сие злодеяние. Зачем убили вы лорда Бурка, сестра Мария Кающаяся? Почему бросили его тело в море?

Дарра О'Нейл подняла глаза и встретила взор Эйбхлин О'Малли. В ее бледно-голубых глазах читались вина и боль, и не было надежды.

— Я не хотела убивать его, — медленно произнесла она, — но сестра Мария Ясная сказала, что, если я не сделаю этого, он снова заставит меня вступить с ним в плотскую связь, подчинит власти своего любострастия. Я должна была убить его! Иначе он бы вернул меня обратно! Так она сказала! — В голосе Дарры появились истерические нотки.

— Но как могли вы поверить в это, сестра моя? — спросила Эйбхлин. — Вы не видели лорда Бурка и не общались с ним с того момента, как покинули замок Бурков. Большую часть вашего брака вы жили врозь, не как муж и жена. Как могли поверить наговорам этой странной женщины, которую почти не знаете?

— Потому что она говорила правду! — заявила Дарра. — Она из обители в Балликаррике. Эти земли были под опекой лорда Бурка, и там хорошо знают, какой это наглый, похотливый мужчина. Он не способен противиться желанию овладеть женщиной, если уж она ему понравилась. Сестра Мария Ясная сказала, что он даже изнасиловал двух молоденьких послушниц их обители! Он изнасиловал их и так овладел их душами, что настоятельница обители была вынуждена изгнать их из Балликаррике, ибо лорд Бурк пробудил в них столь необузданные низменные инстинкты, что они начали совершать непотребные деяния сами с собой и друг с другом, к тому же в присутствии остальных честных сестер. Это было чудовищно! А когда они покидали обитель, одна из них крикнула, что лорд Бурк неравнодушен к монахиням, что его первая жена была монахиней. Он сказал этой женщине, что собирается вновь овладеть ею и сделать ее своей любовницей! Не могла же я допустить этого! Не могла! И вы как женщина, призванная на службу Господу, как и я, должны это понять.

Эйбхлин хотелось знать, что же еще сказала Клер О'Флахерти несчастной Дарре, чтобы заставить ее совершить убийство.

Голубые глаза Дарры округлились, и она зашептала:

— Она не говорила. Она показала мне. Несколько раз она приходила в мою келью ночью и показывала мне, что сделал лорд Бурк с этими послушницами я что он сделает со мной. Она сосала и кусала мои бедные груди, так что они воспалились, она засовывала в меня свои длинные пальцы и двигала ими вперед и взад точно так же, как он это проделывал своим членом, когда меня принудили быть его женой. О Боже! Как я ненавидела его, когда он забирался на меня! Я не могла позволить ему сделать это еще раз! Никогда больше! — Она содрогнулась от отвращения.

Дарра дрожала, и Эйбхлин пришлось скрыть охвативший ее гнев, чтобы не напугать бедную женщину еще больше.

— Но как же вы могли поверить ей, сестра Мария Кающаяся? — спросила она. — Ведь у лорда Бурка была красивая жена и два прекрасных ребенка. Зачем ему другие женщины? В то время как вы жили в его замке, разве преследовал он служанок или крестьянок? Он никогда не был бабником. Что заставило вас поверить этой женщине, которая называла себя сестрой Марией Ясной?

— Жена лорда Бурка мертва, — ответила Дарра. — Сестра Мария Ясная сказала, что Скай О'Малли умерла при родах.

— Моя сестра жива н невредима, — ответила Эйбхлин. Дарра отрицательно покачала головой:

— Нет, Скай О'Малли мертва, и лорд Бурк низмен и похотлив. Я не могла позволить ему вновь вступить со мной в связь. Нет!

Дарра О'Нейл, очевидно, погружалась в свое безумие.

— Но почему вы бросили его тело в море? — быстро спросила Эйбхлин. — И что случилось с сестрой Марией Ясной? Пожалуйста, ответьте мне!

На мгновение разум под влиянием повелительных ноток в голосе — Эйбхлин вернулся к Дарре:

— Мы положили тело у кромки воды перед приливом. Там было столько крови… Так много крови… Море уже плескалось у его ног, когда я в последний раз обернулась, чтобы посмотреть на него. Он теперь не сможет вернуть меня, этот гнусный развратник!

— А сестра Мария Ясная? — настаивала Эйбхлин.

— Разве она не здесь? — последовал ответ. — Мы вернулись вместе. Она была моим другом. — Глаза Дарры снова опустели. Она поднялась с постели, упала на колени перед распятием с зажатыми в руках четками.

— Я должна молиться о том, чтобы дьявол не был слишком жесток к лорду Бурку, — внезапно чопорным тоном сказала она. — Мой долг — молиться за него, хотя он и большой грешник.

Эйбхлин поняла, что несчастная женщина уже забыла о ней. Но она узнала все; что хотела узнать. Полусумасшедшая Дарра О'Нейл стала орудием в мстительных руках Клер О'Флахерти. Жаль, что Найл не убил эту женщину в последний раз, в Лондоне. У него было королевское разрешение расправиться с ней, а вместо этого он просто изгнал ее из города и, как он думал, из своей жизни. Найлу никогда не приходило в голову — он был мужчиной совсем другого сорта, — что Клер будет продолжать попытки навредить ему.

Клер О'Флахерти! Эйбхлин поднялась с кровати, где сидела вместе с Даррой, и вышла из крохотной кельи. Клер О'Флахерти! Золовка Скай по первому браку, из-за чьей порочной связи с собственным братом. Домом, Скай была вынуждена оставить мужа. Клер О'Флахерти! Самая злобная, самая развратная, самая продажная женщина из всех, кого знала Эйбхлин. Если бы у дьявола была дочь, то это была бы Клер О'Флахерти.

— Госпожа! — Рука Дейзи трясла плечо Скай. — Госпожа, просыпайтесь!

Скай медленно открыла прекрасные синие глаза и, повернувшись на спину, посмотрела на служанку:

— Сколько я спала?

— Почти два дня, госпожа, и капитан Келли говорит, что мы подойдем к острову Ланди незадолго до заката. Вам нужно привести себя в порядок.

Посмотрев на свою испачканную и измятую за время скачки одежду, Скай поморщилась. Складки широкой юбки-брюк и шерстяные чулки запятнаны дорожной грязью. Как могли испачкаться чулки, если она была в сапогах? Она покачала головой. Сапоги, как она уже заметила, стояли у края постели уже вычищенные. Она спустила ноги с кровати и встала. На ее шелковой рубашке темнели пятна пота, камзол смят.

— Дейзи, я просто ужас что такое! — покачала она головой.

Дейзи хихикнула:

— Ванна приведет вас в порядок, госпожа, В Уотерфорде специально для вас взяли на борт лишний бочонок пресной воды, и он как раз сейчас греется на камбузе. Капитан Келли понимает, что нужно женщинам. И человек с водой, и ванной стоит наготове, госпожа.

— И пусть мне принесут поесть, Дейзи, я голодна! — Урчание в желудке Скай подтвердило это.

Пока Дейзи занималась ее ванной и едой, Скай вышла на палубу, приветствуя попадавшихся на пути членов команды. Бриз был еще резок и свеж, как всегда в начале весны. Прищурив глаза, она могла уже рассмотреть далекую темную скалу, которая была островом Ланди. Меньше чем через два часа они будут там. И он утешит ее, как много раз в прошлом. Скай вернулась в свою каюту, откуда только что вышел матрос, принесший маленькую дубовую ванну и горячую воду.

Скай сорвала свои грязные одежды, вручая их одну за другой Дейзи. Совершенно нагая, она шагнула в маленькую ванну и села.

— О-о-ох, — выдохнула она от удовольствия, — как хорошо, Дейзи! Я до сих пор и не чувствовала, как все болит.

Растянувшись, она взяла маленький кусочек пахнущего розой мыла, который Дейзи оставила на полу около ванны, и начала намыливать руки. Дейзи, заколов свои густые черные волосы на затылке, встала за Скай и, взяв у нее мыло, намылила ей спину. Затем приказала Скай подняться, чтобы вымыть ее ягодицы и длинные ноги. Очень быстро ополоснула Скай, приговаривая:

— В каюте слишком холодно, чтобы разнеживаться, госпожа. Мы ведь не можем сейчас болеть, правда ведь, госпожа?

Служанка потянулась за большим полотенцем из грубой ткани, лежавшим на кровати, и завернула в него госпожу. Дейзи быстро вытерла Скай, так что ее бледная кожа порозовела, и сказала:

— Полежите в постели, госпожа, пока снова не согреетесь и не придете в себя. У меня есть коричневый эль, свежий хлеб и отличный сыр, госпожа.

Скай устроилась поудобнее в постели и принялась пожирать незамысловатые, но вкусные приношения Дейзи.

— Ну, теперь я чиста, но ведь как не хочется влезать снова в эту грязную одежду! Дейзи улыбнулась:

— У меня было предчувствие, что вы не попадете в Девон без остановки на Ланди, да. Каютный юнга уже смывает грязь с вашей юбки и чулок, а в моем багаже есть для вас чистая блузка и нижнее белье.

Скай благодарно взглянула на свою служанку и старую подругу. Дейзи ее хорошо знала. Поев и смахнув крошки с постели капитана Келли, она поднялась, чтобы переодеться. Прикосновение к коже чистого шелкового белья и кремовой блузки было приятно. Дейзи вручила ей зеленые вязаные шерстяные чулки и ее юбку-брюки для верховой езды. Поразительно, но они снова были чисты и вполне презентабельны. Дейзи помогла ей натянуть высокие сапоги, а Скай стянула свою узкую талию широким кожаным поясом. Овальная пряжка была из зеленоватой бронзы, на которой черной и желтой эмалью был выведен кельтский узор. Скай сидела на постели, пока Дейзи причесывала ее длинные черные волосы, одновременно распутывая их. Потом заплела их в одну большую толстую косу, стянув ее черной шерстяной лентой.

Послышался быстрый стук в дверь, и после разрешения в каюте появился капитан Келли. Рыжебородый и кареглазый, Келли был самым молодым из ее капитанов — стройный мужчина, ростом чуть выше Скай. К тому же он был очень умным и отчаянным морским волком.

— Мы вошли в гавань Ланди, миледи. Какие будут инструкции на период вашего пребывания на берегу?

— Немедленно отправляйтесь в Линмут, — приказала Скай. — Дейзи останется с вами. Оставайтесь в Линмуте до моих дальнейших распоряжений. — Скай повернулась к Дейзи:

— Проследи, чтобы замок был готов к моему приезду. Пошли в Рен-Корт за госпожой Сесили и моей дочерью Виллоу. Я хочу видеть их обеих.

— Я прослежу за вашей высадкой, миледи, пока вы не окажетесь в безопасности на берегу и не встретитесь с лордом де Мариско, — сказал капитан Келли. — Мак-Гвайр протащил бы меня под килем, если бы я не сделал этого.

— Мак-Гвайр что-то стал похож на старую бабу, — пробурчала Скай, но ей было приятно, что Шон Мак-Гвайр, адмирал ее флота, так воспитывает своих людей. Мак-Гвайр — ее правая рука, и она очень высоко ценила его.

— Вы точно не хотите, чтобы я поехала с вами? — спросила Дейзи.

— Нет, Дейзи, все в порядке. Ланди не место для такой приличной девушки, как ты. Капитан Келли хрюкнул:

— Да уж, на этом острове приличных девчонок не водится, слава Богу!

— Келли, — голос Скай стал притворно строгим, — вы меня удивляете!

— А меня нет! — огрызнулась Дейзи. — Он известный развратник!

— Мисс Дейзи… — возразил Келли притворно покаянным тоном.

Скай, быстро переводя взгляд с одного на другого, внезапно поняла, что Брэну Келли вовсе не все равно, что думает о нем Дейзи, да и Дейзи явно неравнодушна к этому красивому молодому мужчине.

— Ну, Дейзи, — успокаивающе сказала она, — моряк, чье сердце свободно, вполне может позволить себе кое-какие вольности, а я не слышала, чтобы капитан Келли обещал свое сердце какой-нибудь девушке.

— И любая девушка вполне может себе позволить отказаться от такого сердца, если оно будет столь непостоянно в своих привязанностях, — угрожающе заметила Дейзи.

Стараясь скрыть улыбку, Скай распорядилась:

— Дейзи, вынеси мои вещи на палубу, пожалуйста. Я скоро выйду.

Дейзи сделала реверанс своей госпоже, высоко подняла голову, окинула Келли презрительным взглядом и выскочила из каюты.

— Только попробуйте соблазнить ее, Келли, — предупредила Скай, — и вы мне ответите. Дейзи не ветреница, и она находится под моей защитой, ибо дорога мне.

— Я подумываю остепениться, — ответил Келли, — мне ведь уже за тридцать, самое время.

— И если придете к определенному решению, я дам вам согласие ухаживать за ней, если она не будет против. А до этого держите свой гульфик на крепкой застежке, Келли.

Брэн Келли покраснел под взглядом серьезных глаз О'Малли с Иннисфаны, своей хозяйки и повелительницы, и кивнул:

— Мне лучше пойти на мостик и проследить за причаливанием. Гавань Ланди — место коварное, как вам известно.

Она улыбнулась ему:

— Я пойду с вами. И спасибо за то, что предоставили свою каюту.

Они вышли вместе на палубу, и, пока капитан Келли следил, как швартовался корабль, Скай вглядывалась в Ланди. Прошел год с тех пор, как она видела последний раз эти гранитные скалы, вздымающиеся над морем, маяк на оконечности острова и полуразрушенный замок де Мариско прямо перед ней. Скай печально вздохнула: не думала она опять увидеть Ланди и снова столь бесстыдно прибегнуть к помощи Адама де Мариско. Но, Бог видит, она нуждается в утешении, и только Адам мог понять ее.

— Шлюпка готова к спуску, миледи, — напомнил Келли.

Большие суда вроде “Королевы тумана” бросали якорь в заливе Ланди, не рискуя приближаться к опасному и скалистому берегу острова.

— Благодарю, Келли, за приятное путешествие, — поблагодарила она, забираясь в маленькую шлюпку.

— Ваш вьюк, госпожа. — Дейзи наклонилась над поручнями и протянула его Скай.

— Теперь он мне не нужен, Дейзи, — ответила Скай с легкой улыбкой и скомандовала матросу, который был на веслах:

— Вперед!

Шлюпка заскользила по пляшущим волнам к берегу — длинной каменной насыпи, служившей де Мариско причалом. Алый диск солнца с золотыми и пурпурными полосками на нем уже погружался в темное море. Из арки старого замка возникла огромная фигура и зашагала по направлению к ним. Скай выскочила из лодки и быстро побежала навстречу.

Адам де Мариско, с развевающейся под легким бризом копной непокорных черных волос, тоже побежал ей навстречу. Хотя он и провел юность при французском и тюдоровском дворах, но утонченным вельможей не стал, о чем свидетельствовали его высокие, до бедер, кожаные сапоги, камзол из оленьей кожи с роговыми пуговицами и шелковая рубашка с открытым воротом. Несмотря на холод, голова его была непокрыта.

— Адам! — кричала она на бегу. — Адам!

— Моя девочка! Неужели это ты? — Его бас прогудел в тиком вечернем воздухе, и, когда он заключил ее в свои медвежьи объятия, уткнувшись лицом в ее нежную шею, его глаза наполнились влагой.

— О Адам! — выдохнула она, вновь ощутив знакомую надежность его грузного тела и зная уже наверняка, что теперь-то все будет хорошо.

— Сочувствую тебе по поводу Найла, моя девочка.

Она оторвалась от него и посмотрела ему в глаза:

— Ты знаешь? Откуда?

— Несколько дней назад здесь останавливалось судно, и его капитан рассказал мне эту историю. Они пересекались с одним из кораблей О'Малли и узнали об этом от них. — Он обнял ее, и они вместе стали спускаться по набережной к замку. — Твой ребенок оказался мальчиком?

— Да, слава Богу! — ответила она.

— Так что старый Мак-Уилльям получил наследника, Скай.

Они вошли в замок, где на первом этаже располагалась грязная и пользующаяся дурной репутацией таверна. Скай кивала знакомым, дикого вида людям де Мариско и вездесущей Глиннис, чьи роскошные прелести были хорошо знакомы мужчинам, которые посещали Ланди. Они поднялись по лестнице в двухкомнатное свиталище де Мариско в единственной сохранившейся целой башне замка. Оказавшись наконец в большой передней, где ярко пылал камин, Скай повернулась к Адаму де Мариско и сказала:

— Мак-Уилльям мертв. Мой ребенок, Патрик, теперь наследник земель Бурка. Он глубоко вздохнул:

— Это еще не стало достоянием гласности?

— Еще нет. Дублинские англичане давно зарятся на земли Бурка, Адам, но, пока старик и Найл были живы, у них не было шанса. Хорошо, что Елизавета Тюдор нуждалась в судах О'Малли и не осмеливалась обидеть меня. Я хочу послать весть из Линмута лорду Берли, что хочу видеть его. Чтобы защитить от этих дублинских хищников наследство Патрика, я должна получить благословение королевы. С каждым днем английский флот становится все больше и сильнее. Если мои корабли не нужны уже королеве, она не колеблясь разделит земли Патрика между своими придворными. И Патрик станет безземельным и безымянным. Я не могу этого допустить, Адам. Не могу!

Он подошел к дубовому буфету и налил себе и ей вина; темно-красная жидкость хлынула в тяжелые резные серебряные кубки. Повернувшись и вручив ей кубок, он сказал:

— Итак, моя девочка, ты опять все в том же положении, что и три года назад, когда умер Джеффри. Но теперь у Елизаветы Тюдор есть кое-какие счеты к тебе, которые она захочет свести, и к тому же ты стала более уязвима, так как имеешь на руках двоих детей, которых должна защищать.

Она кивнула, и ее сапфировые глаза наполнились слезами, которые сами собой хлынули из-под черных ресниц на ее бледные щеки.

— Черт, — прошептала она, — я все время реву в последние дни. Просто не знаю, что со мной, Адам. Он нетерпеливо фыркнул:

— Скай, моя прелесть, моя милая Скай! Ты просто человек, вот что с тобой. При всей твоей силе Ты всего лишь человек. За последние десять лет ты похоронила четырех мужей, троих из которых ты любила. Ты родила семерых детей, один из которых умер во время эпидемии. Ты сражалась с самой королевой Англии и победила, несмотря на заключение в Тауэр. И это не могло на тебе не сказаться. И вот ты снова, беззащитная и одинокая, сражаешься за своих детей. Стоит ли удивляться тому, что у тебя глаза на мокром месте, дорогая? Я не удивляюсь. Я удивляюсь тебе, моя девочка. Удивляюсь, как ты еще не сошла с ума.

Она взглянула на него сквозь слезы, стоящие в глазах.

— Ты нужен мне, Адам, — сказала она тихо, — я не имею права снова просить тебя, но ты так нужен мне!

— Я здесь для того, чтобы помочь тебе, Скай, — спокойно сказал он, — я был здесь для этого и буду. — Он посмотрел на нее и, наклонившись, нежно поцеловал. — Ты устала, моя девочка. Могу ли я утешить тебя, как раньше? Так давно, Скай, мы не дарили себя друг другу.

— О, Адам, что я за женщина? — прошептала она. — Мой муж умер всего месяц назад, и я любила Найла! О Боже, как я любила его! Но ты нужен мне сейчас.

Он видел, что она на грани нервного истощения. В сущности, она и не могла бы сейчас спать с ним и, возможно, подумал он, никогда уже не будет в состоянии снова разделить с ним интимную близость. Он любил ее, всегда любил. Но Адам де Мариско был реалистом. Однажды она просила его жениться на ней, но, как ни желал он ее, он должен был отказаться. У него не было ни власти, ни громкого титула, которых заслуживала и в которых нуждалась Скай О'Малли. Он поднял ее на своих могучих руках и отнес в спальню. Осторожно положив ее на свою огромную кровать, он сказал:

— Я хочу, чтобы ты поспала немного, моя девочка. А потом мы обсудим все проблемы. Но сперва тебе нужно отдохнуть и успокоиться. — И он накрыл ее меховым покрывалом.

Она кивнула, благодарная за заботу, но почему-то не могла уснуть. Он сидел и следил за ней, пока она не начала засыпать. Вино в кубке убывало, и он встал, чтобы наполнить его снова, а затем вернулся на свой пост. Адам де Мариско был красивым высоким мужчиной с прекрасной фигурой. Его волосы были цвета воронова крыла, а борода, некогда отпущенная, теперь представляла собой изящное произведение парикмахера, достойное любого придворного щеголя. Полукруг его усов придавал рту чувственное выражение. Густые черные брови и ресницы оттеняли дымчато-голубые глаза. Длинный, сужающийся у ноздрей аристократический нос он получил в наследство от своих норманнских предков.

Вино иссякло, и он поставил кубок на столик. Как был, одетым, он лег рядом с ней. Иногда она вскрикивала во сне, увидев что-то страшное, и он в полусне охватывал ее своими руками, подкатывался к ней под покрывалом, шептал ей на ухо что-то успокаивающее, и она снова спокойно засыпала. Наконец он сам провалился в сон, и приставший к его шелковой рубашке запах дамасских роз ее духов пробуждал в нем тысячу воспоминаний, которые остались у него столь же яркими, как и тогда, когда происходили события. Осознание того, что он снова держит ее в объятиях, наполняло его невыразимой радостью, и, удовлетворенный, он уснул.

Ему приснился невероятный сон. Словно он, совершенно голый, подвергся нападению облака крошечных ярких бабочек. Они игриво порхали над его нагими бедрами и животом, запутывались в густой черной поросли на его груди. Он чувствовал, как в его чреслах пробуждается желание, и с легким стоном проснулся. Первое, что он увидел, была голова Скай, склонившаяся над его грудью, и тут он понял, что бабочки были ее поцелуями.

— Кельтская ведьма, — пробормотал он, притягивая за волосы, чтобы увидеть ее лицо.

Ее прекрасные голубые глаза почти робко смотрели на него, и она прошептала смущенно:

— Я хочу тебя, Адам!

Дыхание у него перехватило. Она была нагой, и ее дерзкие маленькие груди были такими же прекрасными, какими он запомнил их. Нежные розовые соски вздымались. Она игриво провела пальцем по его бедру, и он с некоторым удивлением обнаружил, что тоже почти голый.

Проследив его взгляд, она озорно хихикнула и сказала:

— Вы слишком крепко спите, властитель Ланди. Будь я врагом, замок был бы моим. Пока вы храпели и всхлипывали, я сняла ваши штаны, белье и носки. А рубашку, увы, смогла только расстегнуть.

Отодвинув ее, он сел и снял провинившуюся рубашку.

— Вы наглая и бесстыжая девчонка, Скай О'Малли, — произнес он сквозь сжатые зубы, — но я все же хочу вас. Мощи святые, как я хочу вас!

Она откинулась, притянув его к себе, и наконец свершилось то, чего Адам де Мариско так желал всю ночь. Он страстно целовал ее, и его губы впивались в ее тело, оставляя на нем синяки. Но ее руки, сомкнувшиеся на его шее, притягивали его еще теснее, насколько это вообще возможно для людей, и ее язык впивался в его губы. Он ощущал своей волосатой грудью прижимающиеся к ней мягкие маленькие холмики ее грудей, и это вызывало в нем невероятный прилив страсти. Когда он понял в свое время, что Скай О'Малли никогда не будет его женой, он поклялся не спать с ней. Но сегодня ночью он понял, что эту клятву сдержать не сможет. Она ведь сказала, что хочет его, и — видит Бог — он хочет ее!

Сладость ее мягкого острого язычка была почти непереносима. Его губы разжались, и он впустил его внутрь, чтобы терзать и ласкать его своим языком. Но теперь он перехватил инициативу: загнал ее язык обратно и ворвался к ней в рот, насилуя и терзая его своим языком, пока она не откинула голову назад, застонав, в то время как сладострастный трепет охватил все ее тело, а соски напряглись от желания.

Адам де Мариско улыбался, глядя на ее охваченное страстью лицо. Она была самой прекрасной и чувственной женщиной, которую он когда-либо знал. Она полностью отдавалась ему, доверяя ему так, как не доверяли другие женщины. Ее глаза распахнулись, и он тихо сказал:

— Ты так прекрасна, моя девочка. Когда я смотрю на все прелести, которые ты даришь мне, я не знаю, с какой начать.

Она улыбнулась и опустила его большую голову так, что она оказалась на ее груди. Она вздохнула и издала стон удовольствия.

Но сначала он только любовался ее прелестными маленькими грудками — он был уверен, что у нее самые прекрасные округленные холмики нежной плоти с изящными розовыми сосками. Он осторожно сжал один из них губами, а его рука жадно сжимала вторую грудь. Пальцы одной ее руки запутались в его черных волосах, притягивая его голову все ниже, а вторая рука ласкала его шею. Ее прикосновение вызвало такую вспышку наслаждения, что тело его содрогнулось.

Подняв голову, он покрыл поцелуями ее лицо, нежное горло, мягкие плечи и вздрагивающие груди. Переместившись ниже, он впился во впадину пупка, покрыл горячими поцелуями живот, и она, воспламеняясь все больше от прикосновений его любящих рук и губ, прошептала:

— О, Адам, да, да!

И несмотря на охватившую его страсть, он не смог сдержать смешка. Она была чертовски непосредственна даже в страсти.

— Помнишь, что я однажды сказал тебе, моя девочка? Любовь — это великое искусство. И я не буду торопить наслаждение, тем более что я не позволю этому снова случиться с нами.

— Адам! — Она попыталась сесть, но он не позволил ей и только посмотрел ей в глаза.

— Я не буду твоим любовником, Скай О'Малли, и я сказал тебе однажды, что у меня нет ни титула, ни власти, достаточных, чтобы стать твоим мужем. Ты всех дороже мне на земле, и ради тебя я буду сражаться даже с драконом, но я не буду твоим любовником!

Она не стала спрашивать его почему. Она знала: он любит ее, и она любит его… но не как жена любит мужа. Они оба знали это. Вместе с другим ее партнером по делам, Робертом Смоллом, он был ее лучшим другом, а она обращалась с ним недостойно, приходя к нему и прося, нет, умоляя, чтобы он покрыл ее, как покрывает жеребец-рекордсмен ее кобыл. Она залилась краской стыда от этой мысли.

— Прости меня, Адам. Дай мне встать. Я должна покинуть тебя, я не имею права находиться здесь.

— Нет! — Он властно удержал ее на постели. — Разве ты пришла затем, чтобы подразнить меня своими прелестями, милая Скай, и затем покинуть, пробудив во мне зверя? — Он рассмеялся. — Ты сказала, что я нужен тебе, моя девочка. Ну а теперь ты нужна мне, и я устал от разговоров. Оставим разговоры на потом. — И его рот скользнул по ее телу вниз столь быстро, что это нападение застало ее врасплох и у нее перехватило дыхание.

— Адам! — наконец смогла выдохнуть она.

— Тихо, дорогая! — ответил он, и его язык проник в глубины ее существа, посылая в ее душу маленькие раскаленные стрелы любви. Подобно языку пламени, прикасался он к бархатистой поверхности ее самого потайного уголка, пробуждая в ней знакомое и одновременно неизведанное наслаждение. Ее прекрасное тело реагировало с голодной жадностью женщины, которой долго пренебрегали, — и, в сущности, она ведь не занималась любовью с пятого месяца ее последней беременности, то есть почти год. Она простонала, когда жидкий огонь окатил ее тело, а его язык все искал и находил, возбуждал и удовлетворял, любил и терзал и ее тело, и ее душу.

Реакция Скай доставляла большое наслаждение Адаму де Мариско, и наконец, когда ее страсть достигла почти предела, он сел так, что его огромное копье грозно выступило вперед. Подняв почти потерявшую сознание Скай, он осторожно опустил ее на свое орудие, поддерживая ее руками. Он был очень осторожен, так как из-за воздержания она была очень узкой. И когда он заполнил ее до предела, она закричала от наслаждения. Вместе они наклонялись вперед и назад, пока резкая судорога не охватила тело Скай и она, всхлипнув, не обмякла в его руках. Довольный тем, что она достигла пика, он решил позаботиться о себе. Он положил ее на свою гигантскую кровать и, возвышаясь над ней, подобно башне, глубоко погрузил свое твердое орудие в ее пульсирующие ножны. Наконец, удовлетворенный, он покинул ее и откатился на край кровати, чтобы восстановить дыхание, прежде чем снова заключить ее в объятия.

Они проспали несколько часов, и их разбудил свет утра, пробившийся сквозь единственное окошко в спальне башни. По его дыханию она догадалась, что он не спит, и несколько минут тоже молчала, не в состоянии говорить, не зная, что сказать ему. Он разрешил это затруднение, тихо пробасив:

— И как только смертная женщина способна доставить столько наслаждения, моя девочка? Хотел бы я быть твоим мужчиной, Скай О'Малли.

— Я бы хотела выйти за тебя замуж, Адам, ибо ты сильнейший мужчина из всех, кого я знала. С тобой я всегда в безопасности, а ты всегда говорил, что без мужчины с моим богатством и красотой я всегда буду беззащитна перед властями предержащими. И мне стыдно использовать тебя для этого, но ты нужен мне сейчас, нужен!

— Скай, нет ничего удивительного в том, что женщине нужен мужчина, но это еще не повод для нашего брака. Ты это знаешь. — И он рассмеялся, чтобы разрядить напряжение. — Не могу не думать о том, что при дворе Елизаветы нет такого мужчины, который бы не продал душу, чтобы оказаться на моем месте этой ночью. — Он приподнялся на локте и посмотрел на нее. — Однако ты понимаешь, почему я не могу рассматривать твое предложение всерьез?

— Понимаю, Адам.

— Мы просто друзья, — улыбнулся он ей, — и я не хотел бы, чтобы ты встретила человека, которого полюбишь по-настоящему и от которого будешь вынуждена отказаться из-за ложно понятой преданности мне.

— Больше никого не будет, — твердо сказала она. — Господи, Адам! Я пережила за пятнадцать лет четырех мужей. Конечно, Дом, эта свинья, — это не потеря. Но Халид, Джеффри и Найл — это другое дело. Их я любила и вряд ли смогу пережить смерть еще одного любимого человека, Адам. Я начинаю верить, что приношу мужчинам, любящим меня, только горе. У меня было достаточно мужей! И шесть детей — вполне достаточно для любой женщины. Отныне я свободна! Свободна вести самостоятельную жизнь и могу сама выбирать себе партнеров.

— И любовников, — тихо произнес он.

— Возможно, — медленно сказала она и вдруг покраснела. — Я поняла, что не могу обходиться без мужчины. Ведь это чудовищно, Адам?

— Ты можешь обходиться без мужчины, если захочешь, моя девочка, — ответил он. — Эта ночь — совсем другое дело. Тебе нужно было просто побыть с другом, с тем, кто тебя любит, с тем, кто может тебя утешить.

— Но, Адам, — продолжала она дразнить его, — никто не может утешить меня так, как ты.

Их глаза встретились, и оба вспомнили свою первую встречу, когда он предложил свою помощь, в которой она отчаянно нуждалась, ценой одной ночи в его постели. Она тогда очень страдала после потери Джеффри и их младшего сына. Когда она сдалась и плакала в его объятиях, он начал любить ее.

— Дай мне утешить тебя, моя девочка, — сказал он. — Теперь это стало их паролем, и оба рассмеялись при воспоминании об этом случае. — Сколько ты будешь в Линмуте? — спросил он, когда смех затих.

— Это зависит от Сесила. Сначала я должна отправить письмо, а затем ждать решения, могу ли появиться при дворе с прошением для королевы о наследии Патрика.

— А если тебе не позволят приехать ко двору, Скай?

— Тогда я обращусь с прошением к королеве из Линмута. Робби скоро вернется и походатайствует за меня, если мне самой не будет позволено появиться перед королевой.

Он кивнул:

— А где твои дети? Я надеюсь, они не в одном месте?

— Нет, Адам, я достаточно умна для этого. Старший сын, Эван О'Флахерти, на своей земле в Баллихинесси. Дядя послал моего старшего брата Майкла присматривать за ним. Ему уже тринадцать лет, он почти мужчина. Через три года он должен жениться на Гвинет Саутвуд, дочери Джеффри от его первого брака. Младший брат Эвана, Мурроу О'Флахерти, находится в имении графа Линкольнского. Ему нужно заводить влиятельных друзей, так как у него нет земли. Я могу дать ему богатство, но не земли. Земли он должен будет добыть сам, Адам.

Виллоу находится с леди Сесили Смолл. Моя старшая дочь не любит Ирландию. Наверное, наследственность ее отца заставляет ее стремиться к более мягкому климату. Поэтому я разрешила ей перезимовать у леди Сесили, пока Робби в отъезде. Они любят друг друга, и леди Сесили обучает ее всем женским премудростям. Слава Богу, что Робби и его сестра согласились формально удочерить ее, дать ей свое имя и сделать наследницей. То, что ее отец был испанцем, могло бы помешать ей в обществе, а если бы еще стало известно, что он был великим сводником Алжира! — Скай содрогнулась. — Хотя я любила Халида, его дочь не должна об этом знать. — Она хихикнула:

— Халида бы развеселило, узнай он, что его дочь — настоящая английская девочка. Но без имени Робби Смолла она бы пропала.

Большинство людей думают, что она действительно родственница Робби.

Мой маленький граф Линмутский — придворный паж. Итак, Адам, мне нельзя появляться при дворе, но мой Робби — любимый паж королевы. Говорят, он с каждым днем все больше становится похож на Джеффри. — Она улыбнулась. — Самого Джеффри называли “ангельским графом”, а наш сын Робби получил при дворе прозвище Херувим. Как бы Джеффри гордился им! И мои дети от Бурка находятся в безопасности в их замке.

Нет, Сесил не сможет использовать против меня моих детей. Только Робби сравнительно доступен для него, но, будучи наследником одного из знатнейших родов Англии, он неприкасаем. Кроме того, Сесил не настолько жесток, чтобы пользоваться в войне детьми. Мягкое сердце — проклятие дворянина, а лорд Берли — честный человек, несмотря на то что он фаворит Елизаветы Тюдор.

— Ты не простила ее, а, Скай?

— Нет, Адам, я никогда не прощу ее за то, что она сделала мне. И я не прощу ей то время, которое она украла у нас с Найлом, особенно теперь, когда… когда Найл мертв.

— Скай, милая Скай! — Он обнял ее и прижал к груди. — Не воюй больше с Бесс Тюдор, моя девочка. Обещай мне! — Он внезапно испугался за нее.

— Обещаю тебе, Адам. Я стала мудрее той женщины, которая нападала на королевские суда прямо у нее под носом. То, что королева никогда не сможет доказать это, — уже достойная победа.

— Нам просто повезло тогда, Скай, — мягко возразил он. Она хмыкнула:

— Мне жаль только изумрудов. — И он рассмеялся вместе с ней. Тут она отклонилась от него. — Черт, Адам, я просто умираю от голода! Ты плохой хозяин, раз не кормишь меня.

— А я-то думал, ты уже получила от меня все, что хотела, моя девочка, — поддразнил он ее, бросая в нее подушку.

— Я не ела ничего приличного уже несколько дней. Глиннис умеет готовить?

— Это только один из ее главных талантов, — ответил он подмигивая. Скай рассмеялась, а де Мариско продолжал:

— Теперь, когда ты успокоилась и готова двигаться, я прикажу, чтобы она что-нибудь принесла нам.

Скай опомнилась:

— Да, Адам, мне нужно ехать, мое письмо должно отправиться к Сесилу сегодня утром.

Через час Глиннис уже шла из кухни в спальню, расположенную наверху башни, и ее могучие ноги сгибались под тяжестью подноса с едой.

— Я принесла всего понемножку! — объявила она с дружелюбной ухмылкой. — Сегодня вы уже не захотите есть, миледи.

Глиннис сделала книксен и оставила их созерцать приготовленные для них яства. Там стояли две дымящиеся тарелки с овсянкой, приправленной вареной грушей, накрытое крышкой серебряное блюдо, потускневшее от времени, где были яйца, сваренные в густых сливках, а также сухое испанское вино и укроп. Блюдечко с толсто нарезанными ломтиками розовой деревенской ветчины, горячий батон ржаного хлеба, завернутый в льняную салфетку, чтобы не остыл, свежее масло и густой мед. Картину завтрака довершал серебряный кувшин с коричневым элем.

— Боже мой, — воскликнула Скай в восхищении, — Глиннис могла бы получить работу на моей кухне, Адам! — Она взяла простой деревянный кубок и наполнила его. Вскоре каша была съедена, яйца и ветчина проглочены, и Скай, сидя в кресле, закутанная в огромную шелковую рубашку де Мариско, вытянув свои длинные ноги, большими глотками потягивала коричневый эль. Опустошив половину кувшина, она потянулась за хлебом. Отрезав аккуратно кусочек, она намазывала его маслом и медом, а затем отправляла в рот.

Адам, и сам не последний гурман, с удовольствием наблюдал за ней. Ему всегда нравился ее здоровый аппетит. Женщины, нехотя поклевывающие пищу, считая, что это соответствует хорошим манерам, всегда его раздражали. Скай любила хорошую еду.

— Я сам отвезу тебя в Линмут, — сказал он, и она кивнула головой, так как рот у нее был полон. — Ты хочешь, чтобы я остался в Линмуте до того, как будут получены вести от Сесила?

Она проглотила кусок:

— Нет. Лучше, чтобы Сесил не вспоминал о твоем существовании. И кроме того, может статься, что мне придется бежать, а Ланди — достаточно надежное пристанище для меня.

— Всегда, моя девочка! — согласился он с улыбкой, которая согрела ее всю — до кончиков пальцев на ногах.

Они отплыли с Ланди под лучами восходящего солнца, и свежий юго-западный бриз вскоре домчал их до Линмута. Адам ввел свое суденышко в маленькую бухту под скалой замка, где уже несколько веков назад графы Линмуты устроили запасной выход из замка в потайной пещере.

Адам не остался в замке.

— К полудню ветер утихнет, и я застряну здесь, если не отправлюсь сейчас же, милая Скай. Не слишком приятно, конечно, грести домой одиннадцать миль. — Он крепко обнял ее и быстро, но нежно поцеловал. — Будь осторожна, моя девочка. В случае, если я понадоблюсь, используй прежние сигналы. У меня день и ночь будет юнга на часах.

С пощипывающими от подступающих слез глазами она наблюдала, как он выплыл в бухту, а из нее — в манящую голубизну моря.

Она вытерла глаза и, никем не замеченная, помчалась по стертым каменным ступеням вверх, в Линмутский замок. Попав в него через узкий проход, открывающийся в один из коридоров в самой старой части замка, она нашла свою комнату.

— Доброе утро, госпожа, — прощебетала Дейзи, когда она появилась в дверях. — По счастью, мне удалось заметить шхуну лорда де Мариско, входящую в бухту. Не хотите ли поесть?

— Нет, — ответила Скай, — я сыта. Уот Мэсон здесь, Дейзи?

— Да, госпожа.

— Найди его поскорее, Дейзи. Он должен отправиться в Уайтхолл с посланием для лорда Берли.

— Лорд Берли в Девоне, госпожа, он в поместье сэра Ричарда де Гренвилля.

— Вот как? — удивилась Скай. — Старый паук редко оставляет двор. Странно. Что его привело сюда?

— Слухи о восстании, госпожа, — сказала дрожащим от переполнявшего ее сознания важности новостей голосом Дейзи. — Они идут еще с прошлого года, когда королева Шотландии бежала в Англию. Опасаются восстания болотных лордов на севере. Говорят, что восставшие в случае победы восстановят прежнюю религию, извините за выражение, госпожа.

— Ничего, Дейзи. Я католичка по рождению и религию менять не собираюсь, но и в бунт из-за религии ввязываться не буду. Религия — это личное дело каждого, его души и Бога. Северные лорды сошли с ума, если думают низвергнуть Елизавету Тюдор и возвести на престол ее кузину Марию Стюарт. Они не знают дочери Генри Тюдора так, как я. Эти идиоты потеряют все, и церковь не восстановит потери из-за них! Лучше не смешивать имущество и веру. А теперь найди Уота Мэсона. Он отправится с моим посланием в имение Гренвиллей.

Дейзи выбежала из комнаты, а Скай села за свой маленький письменный стол сочинять письмо королевскому государственному секретарю, самому могущественному сановнику Уильяму Сесилу, лорду Берли. Она не сомневалась, что старая лиса не преминет встретиться с ней, но вот поможет ли он ей — это вопрос. Скорее всего Сесилу не нужны новые проблемы в Ирландии, особенно учитывая надвигающееся восстание в самой Англии. “Бог в помощь Мэри Стюарт, — подумала Скай. — Мы никогда не имели ничего общего, но она спасла меня просто благодаря своему присутствию в Англии, чтобы устроить здесь смуту”.

Записка Скай была краткой и состояла из приветствия и сообщения, что графиня Линмутская хотела бы видеть его перед его отбытием ко двору. Она может либо прибыть к нему, либо принять его у себя в Линмуте. Не будет ли он так добр послать ответ с ее посыльным?

Вернулась Дейзи с Уотом Мэсоном, который встал на колени, приветствуя госпожу. Скай запечатала письмо тяжелым золотым перстнем с вензелем, на котором были изображены морские драконы О'Малли. Подняв глаза, она вручила письмо Уоту, сказав:

— Это послание лорду Берли, королевскому государственному секретарю и казначею. Он сейчас в имении сэра Ричарда де Гренвилля. Отдай его только лорду Берли лично в руки и жди ответа. Ты понял меня, Уот? Ты должен отдать мое письмо только лорду Берли.

— Есть, госпожа. Я понимать. — Уот поднялся с колен и выскочил из комнаты.

Итак, подумала Скай, игра началась. К ее удивлению, ей почти не пришлось ждать продолжения. Уот с ответом от Уильяма Сесила оказался в Линмуте уже к концу дня, Скай нетерпеливо разорвала конверт и прочла записку. Сесил приедет к ней! Он прибудет в Линмут через два дня и заночует здесь по дороге в Лондон. Его помощь обойдется недешево, но наследство и титул Патрика будут спасены.

— Госпожа! — влетела в комнату Дейзи. — Они здесь! Испуганная Скай вздрогнула, не понимая, о ком идет речь, кого Дейзи имеет в виду. Прежде чем она собралась с мыслями, в комнату вбежала ее младшая дочь Виллоу.

— Мама! — Виллоу бросилась в объятия Скай. Руки Скай сомкнулись вокруг дочери:

— Любимая моя доченька! Как мне тебя не хватало! — Внезапно счастливые слезы хлынули из ее глаз — так похожа была дочь Халида на своего отца: те же янтарно-золотые глаза, окаймленные толстыми черными ресницами, и такие же черные волосы.

— Мама, ты останешься здесь на мой день рождения? — Виллоу вывернулась из объятий матери и серьезно взглянула ей в глаза.

— Разве уже наступил апрель? — начала прикидывать Скай.

— О, мама! Конечно, уже апрель, и мой день рождения через пять дней! Мне будет девять лет!

— Так много, Виллоу? Скоро придется искать тебе мужа.

— Спасибо, мама, я сама найду себе мужа! — дерзко ответила Виллоу, и Скай поняла, что, хоть Виллоу и похожа на отца, характер у нее мамин.

— Ты выйдешь замуж только за того, кого полюбишь, дорогая, — пообещала Скай дочери.

— Вы ее испортите, — прозвучал знакомый голос, и Скай улыбнулась поверх головы Виллоу вошедшей в комнату леди Сесили.

— Как и вы, — хихикнула она.

— Не ожидала, что вы снова появитесь в Англии, — сказала Сесили, усаживаясь в удобное кресло у камина.

Скай села в кресло напротив и, посадив на колени Виллоу, ответила:

— Так было нужно. У меня плохие новости. Старый Мак-Уилльям умер, и без взрослого наследника наследство моего крошки Патрика в опасности. Лорд Берли у Гренвиллей, и через два дня он приедет поговорить со мной.

Леди Сесили кивнула:

— Он знает о смерти старика?

— Об этом никто еще не знает. Мы похоронили его тайно, и мой дядя Симус сейчас управляет замком. Я приехала, чтобы подать прошение королеве, если Берли разрешит мне вернуться ко двору. Если нет, то не знаю, что и делать. Возможно, Дикон де Гренвилль замолвит за меня словечко, а когда через месяц вернется Робби, то и он поможет, — сказала Скай.

Леди Сесили глубоко вздохнула:

— Милейшая Скай, да если будет нужно, я сама поеду ко двору хлопотать за вас. — Она наклонилась и, взяв тонкую кисть Скай в свои пухлые ладони, сказала:

— Приношу свои соболезнования по поводу Найла. — Ее строгие голубые глаза увлажнились.

Но прежде чем Скай смогла ответить, раздался голос Виллоу:

— Мама, ты найдешь мне нового отца? Я не знала моего родного папу, но мне так нравились Джеффри и Найл!

— Не думаю, что выйду замуж, любовь моя, — сказала Скай. — Твоей маме хватит четырех мужей, и у меня уже есть все дети, которых я хотела. Ты ведь еще не видела своего нового братика Патрика. Это такой милый мальчишка, просто вылитый Найл. Ты поедешь со мной в Ирландию летом посмотреть на него?

Виллоу сонно кивнула — для нее день уже кончался. Скай кивнула Дейзи, и та вышла вперед:

— Идемте, мисс Виллоу, я покормлю вас отличным ужином: тосты с сыром и сладкий девонский сидр. А потом уложу вас в кроватку.

Виллоу слезла с коленей матери, взяла Дейзи за руку, и они вышли из комнаты.

— Что слышно о Робби? — спросила Скай леди Сесили.

— Его передовое судно было в Плимуте на прошлой неделе. Португальцы считают, что у них есть монополия на торговлю, но зато у Робби найдутся кое-какие связи. Трюмы кораблей его флота полны гвоздикой, мускатным орехом, перцем и корицей. Он передал мне, что у него есть нечто особенное для вас — какие-то необычные драгоценные камни.

— Мы заработаем приличное состояние на этом плавании, — заметила Скай. — Даже после вычета королевской доли у нас останется солидная прибыль. — Она мрачно улыбнулась:

— Это все, что у меня осталось, леди Сесили.

Дети и прибыль.

— Вы еще полюбите снова, дорогая.

— Не теперь, — сказала Скай. — Если мне снова удастся вкрасться в доверие к королеве, мне не нужен будет мужчина, который бы защищал меня.

— Но вспомните, Скай, ведь именно действия королевы вынуждали вас искать мужской защиты в последние годы, — напомнила леди Сесили, — Королева знает, что, если она поступит со мной так же, как в прошлый раз, я отомщу ей соответствующим образом. Хоть она и не смогла доказать, что я принимала участие в пиратстве, но она знает это.

— Не торопитесь принимать решение, дитя мое, — предостерегающим тоном сказала леди Сесили. — Подождите разговора с лордом Берли. Он хоть и человек королевы, но все-таки он честный.

— Да, — ответила Скай, — это достойный человек. Это и занимало ее мысли, пока она готовила замок к прибытию лорда Берли. Замок, пока его юный хозяин был при дворе, а Скай в Ирландии, превратился в обиталище спящей принцессы. Теперь слуги мыли и скребли все уголки, протирали и полировали мебель. В главном зале появились огромные фарфоровые вазы с весенними цветами, в спальнях на кроватях были постланы надушенные травами простыни и покрывала. Когда через два дня Уильям Сесил, сэр Ричард де Гренвилль и их свита медленно проезжали по расчищенной и посыпанной гравием дороге, они восхищались великолепно подстриженными зелеными лужайками и яркими красками весеннего сада вокруг замка. Ров замка был заполнен водой еще со времен отца Джеффри.

Скай приветствовала гостей в большом зале, отметив при этом восхищение всех мужчин при ее появлении. Она надела черное бархатное платье с большим вырезом, обнажающим ее красивую молочно-белую кожу и мягкие полукружья маленьких грудей. Стоячий воротник был весь в серебряных кружевах, как и ленты на отороченных каракулем рукавах и нижней юбке. На шее — серебряное ожерелье с персидским лазуритом. Темные роскошные волосы были упрятаны под великолепную шапочку из серебряных нитей.

Приветствуя их, она сказала:

— Добро пожаловать, лорды! Добро пожаловать в Линмут!

— Господи, Скай, — восхитился Ричард де Гренвилль, — вы выглядите так же молодо, как и в нашу первую встречу! А я слышал, что вы наконец-то подарили старому Мак-Уилльяму долгожданного наследника. — Он смачно расцеловал ее в обе щеки, но затем его лицо приняло строгое выражение. — Приношу свои соболезнования по поводу кончины Найла, — выдавил он.

— Плохая кончина хорошего человека, — заметил Уильям Сесил. — Добрый день, мадам. Я счастлив снова видеть вас в Англии.

— Будучи в Англии, я по крайней мере не могу готовить восстание в Ирландии, — ядовито заметила Скай.

Отрывистый сухой смех любимца королевы показал, что он оценил шутку.

— Мы понимаем друг друга, как всегда, леди Бурк, — сказал он, — но какую службу я могу сослужить вам?

— Мы можем поговорить наедине, сэр?

Он кивнул.

— Дикон, — сказала она де Гренвиллю, — не могли бы вы проводить этих джентльменов в зал и уделить внимание закускам, которые приготовили для вас мои слуги? Насколько я понимаю, дорога была нелегкой. — Она снова повернулась к Уильяму Сесилу:

— В моей библиотеке оказалась бутылка редкого бургундского, лорд.

Он последовал за ней из приемной залы по коридору, ведущему через двойные дубовые двери в уставленную рядами книг комнату со слуховым окном. Струящийся сквозь него солнечный свет делал комнату теплой и привлекательной. Скай указала рукой на кресло:

— Не хотите ли присесть, лорд?

Он уселся в большое комфортабельное кресло и принял от нее серебряный кубок благоухающего вина.

Налив себе другой кубок, Скай подняла его, произнеся тост:

— За королеву!

— За королеву! — ответил Сесил.

Они выпили, и Скай, наклонившись к нему, сказала:

— Старый Мак-Уилльям умер, и мой маленький сын теперь новый лорд Бурк.

— У меня не было такой информации, — ответил лорд Берли, восхищаясь ее прямотой. Большинство женщин начинают в таких случаях юлить. Куда же смотрят, однако, его шпионы?

— С вашей разведкой в Ирландии все в порядке, лорд, — сказала удовлетворенная Скай, словно читая его мысли. — Мой тесть похоронен тайно, и мой дядя распоряжается замком и землями вместо меня. Ваши дублинские англичане и мои ирландские соседи думают, что Рори Бурк лежит при смерти, и точат зубы на его земли. Поэтому его смерть еще не стала достоянием гласности, и поэтому я пригласила вас. Без благословения и защиты королевы маленький Патрик останется без земли и титула. Я вынуждена ходатайствовать перед вами, лорд. Позвольте мне вернуться ко двору, чтобы я могла обратиться лично к ее величеству. Суда О'Малли воюют с испанцами в пользу Англии, и королева получает свою долю от прибыли. Я ничего не прошу для себя, лорд. Я прошу только за своего сына, легитимного наследника земель и титула Бурков.

Уильям Сесил не отрывал глаз от своего кубка. На севере лорды Лумли и Арундел, Нортумберленд и Уэстморленд уже создавали неприятности из-за этой проклятой королевы шотландцев, Марии Стюарт. Согласно с догматами своей религии они полагали возможным помогать ей в притязаниях на британский престол. Видит Бог, королева слишком попустительствовала этим римским католикам. Елизавета Тюдор предпочитала свое понимание католичества папистскому, однако не преследовала своих подданных-католиков, если они были лояльны прежде всего к Англии, а не к Риму.

Лорд Берли покачал кубок, созерцая скольжение рубиновой жидкости вдоль серебряных стенок, К концу лета в Англии определенно намечается заварушка. Если сейчас престол не подтвердит право маленького Патрика на титул, то вскоре произойдет то, чего опасается Скай: англичане и ее не менее алчные ирландские соседи ринутся на ее земли, сражаясь за каждую пядь.

И ирландцы начнут войну с англичанами. Не важно, чья возьмет верх: англо-ирландские лорды все равно потребуют денег и солдат, чтобы сражаться с Бурками и О'Малли, и королеве придется послать и деньги, и солдат. Ирландия — бездонная бочка, в которую проваливаются армии и золото. Нет, решил Уильям Сесил, престолу больше не нужны враги или неприятности в Ирландии. Особенно враги, в распоряжении которых находится целый флот, который они не прочь использовать против Англии. Корабли Скай патрулируют Ла-Манш и Бискайский залив, перехватывая испанские галеоны, чьи сокровища пополняют сундуки королевы. Суда О'Малли нужны королеве, а значит, и дружба Скай.

— Хм-м… — протянул Уильям Сесил. Он не собирался отдавать требуемое слишком дешево, и тут ему пришла в голову отличная мысль, как использовать Скай. — Мадам, я могу ходатайствовать перед престолом о поддержке наследственных прав вашего сына, однако взамен корона может попросить вас об одной услуге.

— У меня нет выбора, — ответила Скай, — что от меня нужно?

— Во Франции, между Провансом и Лангедоком, есть небольшое самостоятельное герцогство под названием Бомон де Жаспр. Правящий герцог недавно изъявил дружеские чувства по отношению к королеве. Он предложил нам торговое соглашение и гостеприимство для английских судов. Мы желали бы принять предложение, так как нам необходим надежный порт на Средиземноморье и хороший наблюдательный пункт во Франции.

Герцог желает обрести жену-англичанку, так как у него всего лишь один ребенок. Мальчик, но, по слухам, слабоумный. Королева так

Date: 2015-09-25; view: 243; Нарушение авторских прав