Россия. Хабаровский край

– Ну и глушь, – проговорил сидевший рядом с водителем «Нивы» Зубов. – Далеко еще пылить‑то? Хотя какая, к черту, пыль, – посмотрел он в окно. – Дождь, похоже, вас тут напрочь залил.

– Точно, – кивнул водитель. – Правда, для кого как, а для меня навар. Где асфальта нет, еду я. Из наших извозчиков только у двоих «Нивы». Но один сломался, а другой в больнице сейчас, пассажиры буйные попались. Два ножевых и голову разбили. Правда, вроде поправляется.

– А сам не попадал под таких? – спросил Александр.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – плюнул в раскрытое окно водитель. – Бог, как говорится, миловал. Да и нельзя мне, у меня сын только что родился. Дочери уже пять, а пацаненок неделю назад на свет посмотрел.

– А жена работает?

– Она учительница младших классов, но сейчас в декрете с пацаненком…

– Знаешь, чего я не пойму? Живете, как говорится, в долг перед Богом, а детей…

– Выдюжим, – уверенно сказал водитель. – Вот поворот, еще пара километров и на месте. Тебя как, ждать или…

– От силы минут пятнадцать, – ответил Зубов, – и назад.

– Постой, – удивился плотный плешивый мужчина, – неужели у тебя отец в России? Как это?

– Да вот так, – опустив голову, проговорила по‑русски девушка. – Мама познакомилась с ним в России, когда училась. Он был офицером. Потом появилась я. Маму убили, и теперь я хочу найти отца.

– И как же ты его найдешь?

– Не знаю, но постараюсь. Он же учился в училище, в Рязани.

– Имя, фамилию знаешь? – спросил плешивый.

– Нет. Но я найду. Отпустите меня, пожалуйста, – попросила она.

– Вот, блин, дурища! – усмехнулся рыжеволосый здоровяк. – А где ты по‑русски так шпрехать научилась?

– Я по‑русски только говорю, шпрехать не умею.

Четверо парней и плешивый расхохотались. «Смейтесь, – думала китаянка. – Я знаю, как мне найти отца».

– Ну и где ты по‑русски говорить научилась? – спросил плешивый.

– Мама учила.

– Ладно, – он кивнул на дверь, – иди. Мы подумаем, чем тебе помочь.

Она, поклонившись и поблагодарив по‑русски, вышла.

– Во блин! – покачал головой здоровяк. – На нее позыришь и подумаешь – из наших. Ну там татарка или…

– Надо будет ее куда‑нибудь пристроить, – решил плешивый. – Кем‑то вроде переводчицы. А то порой придет партия, и вообще ни хрена не волокут. Все только и мурлычут.

– Тетю Пашу отпускать можно? – заглянув в комнату бревенчатого домика, спросил длинноволосый парень.

– Отпусти, – кивнул плешивый. – Когда Буран нарисуется? – посмотрел он на Монгола.

– Он вроде базарил, что в Хабаровске ждать будет, – ответил тот. – Хотя точно не помню.

– Короче, вот что, – сказал Зубов водителю, – ты кати домой. Я тебе завтра звякну и скажу, во сколько меня забрать. Тут матери Андрея нет, она на работе и придет поздно вечером. А мне как раз она и нужна.

– Ладно, – согласился тот. – Вот номер моего сотового. Звони, я обязательно прикачу. Правда, желательно было бы знать сегодня вечером, во сколько именно. Может, клиент путный попадет, а ему в другую сторону. Но я кого‑нибудь из парней все равно пришлю. В общем, звони.

– Счастливо тебе. – Александр пошел во двор большого дома.

– Бабушка скоро придет… – сообщил ему возившийся с трехколесным велосипедом мальчик лет пяти.

– Откуда ты знаешь? Твоя мама сказала, что бабушка придет…

– Вон там окна закрыли, – указал малыш вправо.

Зубов увидел над деревьями крышу.

– А что это? – спросил он.

– Там бабушка работает. Окно закрыли, значит, бабушка придет. Конфеты ей там для меня дают. – Он засмеялся.

– А что там за работа? – спросил Александр, но мальчик снова стал возиться с велосипедом. Протирал его тряпочкой, делал вид, что подтягивает гайки на колесах.

Зубов пошел к дому.

– А что ваша мать там делает? – спросил он длинноволосую женщину.

– Уборщица. Какой‑то туристический центр. По крайней мере так говорят. Мама ничего не рассказывает, а когда спрашивают, сердится. Платят ей там пять тысяч. Где еще такие деньги здесь заработаешь? – вздохнула она.

– А ваш муж не работает?

– В тюрьме он, – резко ответила женщина и ушла в дом.

– Лучше бы заплатил водителю, чтобы подождал, – пробормотал Зубов. – Но мне сказали, что Павлина Антоновна придет поздно вечером. – Он увидел идущую по тропинке пожилую черноволосую женщину и пошел ей навстречу. – На кой хрен машину отпустил? – снова недовольно пробормотал он.

– Ты кто есть‑то? – Остановившись, женщина внимательно посмотрела на него.

– Я от сына вашего, – ответил Зубов. – Он…

– Живой, значит? – вздохнула она и неожиданно заплакала.

– Да жив он, – быстро сказал Александр. – Просто что‑то от вас писем нет, ну а дозвониться…

– Он не в больнице? – спросила Павлина Антоновна.

– Да нет. Вы почему ему не пишете?

– Я‑то пишу, да, видать, не отправляют мои письма‑то. Я уж несколько раз в военкомат собиралась, но, думаю, как скажут, что убитый он… – Она помолчала. – Значит, не отправлялись мои письма, – сердито проговорила она. – Ну я им задам!

– Кому? – спросил он.

– Да тем, кто работу мне дал. – Она махнула рукой. – Тут рядышком, всего метров двести. Там раньше была база туристическая, потом прикрыли ее. А два года назад другие хозяева появились. Через полгода мне работу предложили. Уборщицей. Я сначала с неохотой шла, думала, убирай там грязь после гулянок ихних. Ан нет. Там… – замолчав, она пристально посмотрела на Александра. – Уж больно рассказать все хочется, – вздохнула она, – но опасаюсь. Ты дай мне слово твердое, что никому не скажешь, что услышишь.

– Даю, – кивнул Зубов.