Андрей Курбский

По завещанию Василия опекуншей при новом великом князе до достижения совершеннолетия назначалась его мать Елена Глинская, которая стремилась продолжать политику Василия III, пресекая боярские интриги. В правление Елены продолжались войны с Литвой, был заключен мир с Ливонией и установлена граница по реке Нарве, в Москве возвели Китай‑город, состоялась денежная реформа – в государстве ввели единую монету, серебряный рубль, равный 100 копейкам (само слово «копейка» связано с изображением на монете Георгия Победоносца, поражающего дракона копьем).

В 1538 году Елена умерла – Ивану было всего семь лет, – и в столице началась борьба за власть между боярскими родами Глинских, Шуйских и Бельских – это был период междуцарствия, боярского правления.

В 1547 году Иван вступил на престол и принял титул царя (от «цесарь» – так называли русские византийских императоров), окружив себя выдающимися советниками (митрополит Макарий, священник Сильвестр, князь Андрей Курбский и Алексей Адашев). Однако распри бояр продолжались и вылились в бунт против Глинских, спровоцированный «великим пожаром» в Москве. Пожар затронул и кремль; именно тогда упал наземь Царь‑колокол. В Пискаревском летописце читаем: «Той же весной загорелась лавка в Москве. И погорели лавки во всех рядах града Москвы со многими товарами, от Никольского крестца и до речной стены. И гостиные дворы великого князя и дворы людские, и дома многие погорели, от Ильинской улицы и до городской стены, от площади и до речной стены, церкви и монастыри Богоявленский и Ильинский. А летом отломились уши у колокола благовестника, и упал он с деревянной колокольни, но не разбился. И повелел благоверный царь приделать ему уши железные. И приделали ему уши после великого пожара и поставили его на той же колокольнице у Ивана Святого, и глас звонный зазвучал по‑старому». Пожары вызвали в Москве огромные беспорядки.

О том, как взрослел царь, позднее поведал в своих записках князь Андрей Курбский, сначала сподвижник, а затем враг Ивана.

Воспитывали его потом важные и гордые паны‑бояре, на их языке, соревнуясь друг с другом, льстя и угождая ему в его сластолюбии и похоти, себе и детям своим на беду. А когда начал он подрастать, лет в двенадцать, – что раньше вытворял, все опущу, сообщу лишь это: начал сначала проливать кровь животных, швыряя их с большой высоты – с крылец или теремов, как они говорят, – вытворять также и многие другие негодные вещи, выявляя будущее свое немилосердное своеволие (как говорит Соломон: «Мудрый, дескать, жалеет души скотов своих, а глупый их бьет без пощады»), а воспитатели льстили ему, позволяли это, расхваливали его, на свою беду научая ребенка. Когда же стало ему лет пятнадцать и больше, тогда начал он и людей бросать и, собрав вокруг себя толпы молодежи из детей и родственников названных сенаторов, стал разъезжать с ними на конях по улицам и площадям, скача повсюду и носясь неблагопристойно, бить и грабить простых людей, мужчин и женщин. Действительно, совершал он просто разбойничьи поступки, совершал другие преступления, о которых говорить не стоит, да и стыдно, а льстецы себе на беду все это расхваливали, говоря: «Вот это будет храбрый и мужественный царь!»

А когда исполнилось ему семнадцать лет, эти же надменные сенаторы один вперед другого стали науськивать его и использовать его для мести в своей вражде. Вначале убили они храбрейшего стратега, влиятельного человека благородного происхождения по имени князь Иван Бельский, который был из рода литовских князей и находился в родстве с польским королем Ягайлой. Был он не только мужествен, но и большого ума и имел неплохой опыт в Священном Писании.

Немного погодя он уже сам приказал убить другого благородного князя по имени Андрей Шуйский, из рода суздальских князей. Года через два после этого убил он трех благородных людей: одного близкого своего родственника, князя Ивана Кубенского, родившегося от сестры его отца и бывшего у его отца великим земским маршалом. Был он из рода князей смоленских и ярославских, очень умный и тихий человек пожилого уже возраста. Вместе с ним были убиты знатные Федор и Василий Воронцовы, происходившие из немцев, из рода имперских князей. Тогда же был убит Федор, по прозванию Невежа, шляхетный и богатый гражданин. А немного раньше, года на два, был удавлен пятнадцатилетний юноша, сын князя Богдана Трубецкого, по имени Михаил, из рода литовских князей. А после, помнится мне, в тот же год убиты были благородные князья: князь Иван Дорогобужский, из рода великих князей тверских, и Федор, единственный сын князя Ивана, по прозванию Овчины, из рода князей тарусских и оболенских, – как агнцы без вины зарезаны в самом младенчестве.

Но когда стал он потом превосходить меру в бесчисленных своих преступлениях, то Господь, смиряя его свирепость, послал на великий город Москву громадный пожар, так что с очевидностью проявил свой гнев, и если бы подробно писать, вышла бы целая повесть иль книжка. А еще раньше, в годы его юности, с помощью многочисленных нашествий варваров – то крымского хана, то ногайских, то есть заволжских, татар, и в особенности и страшнее всего казанского царя, сильного и мощного мучителя христиан (который имел в своей власти шесть разных народов), – всеми ими устроил Господь несказанное кровопролитие и нашествие, так что на восемьдесят миль вокруг города Москвы все стало пусто. Вся Рязанская земля до самой Оки опустошена была перекопским, иль крымским, ханом и ногаями, притом что внутри угождатели с молодым царем безжалостно опустошали и подвергали отечество бедствиям войны.

Но тогда, после упомянутого пожара, громадного и действительно очень страшного, о котором никто не усумнится сказать «очевидный божий гнев», – что же было тогда? Было великое всенародное возмущение, так что самому царю пришлось бежать из города со всем своим двором. В этом возмущении толпой был убит из дядьев его князь Юрий Глинский, а дом его разграблен. Другой же его дядя, князь Михаил Глинский, который был голова всему злу, убежал, а угождатели, бывшие с ним, разбежались. В то время чудесно как‑то и следующим образом подал Бог руку помощи, чтобы отдохнула христианская земля. Тогда, именно тогда, говорю я, пришел к нему один человек в сане священника, именем Сильвестр, выходец из великого Новгорода, усмиряя его божественным Священным Писанием, сурово и жестоко заклиная его грозным именем Бога и вдобавок открывая ему чудеса и как бы знаменья от Бога, – не знаю, истинные ли, или так, чтоб запугать, он сам все это придумал, имея в виду буйство Ивана и по‑детски неистовый его характер. Ведь часто и отцы приказывают слугам выдуманными страхами отпугивать детей от чрезмерных игр с дурными сверстниками. Так и блаженный, я полагаю, прибавил немного благих козней, которыми задумал исцелить большое зло. Так поступают и врачи, по необходимости скобля и разрезая железом гниющую гангрену, то есть вплоть до здорового тела срезают вырастающее на ране дикое мясо. Подобное этому придумал, видимо, и блаженный этот, хитрец ради истины, так что случилось то, что душу великого князя он исцелил было и очистил от ран проказы, а развращенный нрав поправил, наставляя то так, то этак на верный путь. А с ним вступил тогда в союз на пользу и общее благо один благородный юноша по имени Алексей Адашев. Царь в то время очень любил этого Алексея и находился с ним в согласии; был Алексей очень полезен всему государству и даже некоторыми чертами характера подобен ангелу. Если бы я все подробно рассказал о нем, людям невежественным и житейским это, пожалуй, показалось бы невероятным. Но если мы обратим внимание на то, что благодать Святого Духа не за наши дела, но по изобилию щедрот Христа нашего украшает тех, кто верен Новому Завету, то покажется это не чудесно, а только уместно, ибо творец всего даже кровь свою не пожалел пролить за нас. <...>

Молодой царь, выросший в ненависти к боярам, которые подвергали его всевозможным унижениям, вскоре после Московскоговосстания создал Избранную раду (выражение А. Курбского), своего рода «теневое правительство», куда вошли люди, преданные лично ему, – князья Курбский, Одоевский, Шереметевы, митрополит Макарий, хранитель печати Адашев, священник Благовещенского собора Сильвестр... Боярская дума утратила прежнее влияние, важнейшие решения принимались Избранной радой, а затем выносились на Земский собор, в состав которого входили и дума, и Освященный собор (духовенство), и дворянство, и «посадкие люди» (купцы). На Земском соборе 1550 года был принят Судебник (фактически – новая редакция Судебника 1497 года), направленный на улучшение системы государственного и судебного управления, а на состоявшемся год спустя церковном соборе – «Стоглав», сборник церковных законов. Земские соборы также утвердили систему ведомств – приказов: появились Поместный приказ, Посольский, Разбойный и другие. Были проведены перепись земель и финансовая реформа.

Еще одним свершением Избранной рады стала военная реформа, которая способствовала созданию в России регулярной армии. В 1550 году царь учредил стрелецкое войско – пехоту, не распускавшуюся и в мирное время. Два года спустя это войско получило боевое крещение под Казанью.