Глава девятая. ПРАЗДНИК ЖАТВЫ 1 page

Когда они вошли в конюшню, освещенную одним тусклым газовым рожком, тень выступила из одного из стойл. Роланд тут же выхватил оба револьвера. Шими несколько мгновений смотрел на них, держа в одной руке стремя. Затем его лицо осветила широкая улыбка, глаза сверкнули счастьем, и он бросился к ним.

Роланд сунул револьверы в кобуру и уже приготовился обнять юношу, но Шими проскочил мимо него и упал в объятия Катберта.

— Ой, ой. — Катберт сначала притворно покачнулся, потом обхватил Шими и поднял его в воздух. — Ты чуть не сбил меня с ног, парень!

— Она вас вытащила! — воскликнул Шими. — Я знал, что вытащит, знал! Хорошая, умная Сюзан! — Шими посмотрел на Сюзан, стоявшую рядом с Роландом. Все еще бледную, но уже совладавшую с нервами. Вновь повернулся к Берту, звонко чмокнул его в лоб.

— Ой! — воскликнул Берт. — А это за что?

— Потому что я тебя люблю, добрый, хороший Артур Хит! Ты спас мне жизнь!

— Ну, может, и спас, — Катберт рассмеялся, его большое сомбреро сбилось на затылок, — но если мы и дальше будем торчать здесь, ты снова можешь ее потерять.

— Лошади оседланы, — доложил Шими. — Сюзан велела заседлать их, и я это сделал. Сделал как полагается. Осталось только пристегнуть это стремя к седлу мистера Ричарда Стокуорта. То, что висит сейчас, истерлось и может оторваться.

— С этим успеется, — Ален взял стремя из рук Шими, повернулся к Роланду. — Куда теперь?

Роланд предложил вернуться в мавзолей Торина. Лицо Шими перекосило от ужаса.

— На кладбище? Когда в небе полная Демоническая Луна? — Он так замотал головой, что с нее слетело сомбреро. — Там же мертвецы, сэй Диаборн. Если докучать им, когда в небе Демон, они могут подняться и пойти!

— В любом случае нам соваться туда не надо, — поддержала его Сюзан. Женщины из города должны усыпать дорогу от Дома-на-Набережной до кладбища цветами, прибраться в мавзолее. Олив будет руководить ими, если сможет, а если нет: так не обойдется без моей тети и Корал Торин. С этими дамами встречаться нам ни к чему.

— Хорошо. Тогда на лошадей и в путь. Подумай, Сюзан. И ты, Шими. Нам нужно место, где мы могли бы спрятаться до рассвета, и при этом такое место, куда мы можем добраться меньше чем за час. Не на Великом Тракте и в любом направлении от Хэмбри за исключением северо-запада.

— Чем тебя не устраивает северо-запад? — спросил Ален.

— Потому что туда мы поскачем сейчас. Есть одна работенка… и мы дадим им знать, что это наша работа. И прежде всего Элдреду Джонасу, — сухо улыбнулся Роланд. — Я хочу, чтобы он понял — игра закончилась. Никаких «Замков». Настоящие стрелки уже здесь. Посмотрим, сумеет ли он противостоять им.

Час спустя, когда луна высоко поднялась над деревьями, ка-тет Роланда прибыл к нефтяному полю СИТГО. Они ехали параллельно Великому Тракту, но, так уж вышло, принятые ими меры предосторожности оказались напрасными — они не повстречали ни одного всадника: Великий Тракт пустовал. Словно праздник Жатвы в этом году отменили, подумала Сюзан… а потом вспомнила пугала с выкрашенными красным руками, и по ее телу пробежала дрожь. Завтрашним вечером они могли точно так же выкрасить руки Роланда, и еще смогут, если их поймают. Не только его руки. Наши тоже. В том числе и Шими.

Лошадей (и Капризного, который пусть и с неохотой, но трусил за ними, подчиняясь длинной веревке-поводьям) они привязали к давно замершему насосному оборудованию в юго-восточном углу нефтяного поля и медленно зашагали к нескольким работающим вышкам. Если они и говорили, то тихим шепотом. Роланд сомневался, что в этом есть необходимость, но голоса сами снижались до шепота. Роланду СИТГО представлялось гораздо страшнее кладбища. Он сомневался, что умершие люди могут подняться из могил даже при полной Демонической Луне, здесь же умерли далеко не все, в свете луны надсадно скрипели зомби, поршни ходили вверх-вниз, как ноги марширующих солдат.

Роланд подвел их к работающей вышке. Они миновали щит с надписью «ГДЕ ТВОЯ КАСКА?» и второй, с другой надписью: «МЫ ПРОИЗВОДИМ НЕФТЬ. МЫ ГАРАНТИРУЕМ БЕЗОПАСНОСТЬ», остановившись у ее подножия. Механизмы скрипели так громко, что Роланду пришлось кричать.

— Шими! Дай мне пару больших петард!

Шими позаимствовал их из седельной сумы Сюзан и теперь протянул две Роланду. Тот взял Берта за руку и увлек за собой. Вышку окружал ржавый проволочный забор. Когда юноши попытались перелезть через него, горизонтальные проволоки лопнули, как гнилые нитки. Роланд и Катберт нервно переглянулись. Сюзан схватила Роланда за руку.

— Будь осторожен! — перекричала она ритмичный скрежет работающего насоса.

Он видел, что она не испугана, просто очень взволнована. Улыбнулся, привлек к себе, поцеловал мочку правого уха.

— Готовься к забегу, — прошептал он. — Если мы все сделаем как надо, на СИТГО вспыхнет новая свеча. И очень большая.

Он и Катберт нырнули под нижние проржавевшие балки вышки, встали рядом со скрежещущими механизмами. Роланд никак не мог понять, почему они не сломались в стародавние времена. Большая часть оборудования стояла на ржавых металлических основаниях, но он видел и гигантскую вращающуюся колонну, блестящую от нефти, которая, должно быть, подавалась автоматически по специальным каналам. У колонны чувствовался запах газа, напомнившей ему о факеле, периодически вспыхивающем на другом конце нефтяного поля.

— Гигантский пердун! — прокричал Катберт.

— Что?

— Я говорю, воняет, как… Не важно! Давай покончим с этим, если сможем… сможем?

Роланд не знал. Медленно двинулся вокруг колонны, Берт — за ним. Они увидели короткий коридор, вонючий и жаркий, ступили в него. Коридор повел их вниз. Они видели жирно блестящую вращающуюся поверхность, изгибающийся отводной лоток. Иногда капли нефти падали на землю: под лотком набралась приличного размера лужа. Роланд указал на нее, Катберт кивнул.

Здесь не помогал даже крик: машинный рев заглушал все и вся. Роланд одной рукой обнял друга за шею, притянул его ухо к своим губам, вторую руку, с большой петардой, поднял на уровень глаз Катберта.

— Зажги и беги, — приказал он. — Я ее подержу, дам тебе как можно больше времени. Я забочусь не только о тебе, но и о себе. Не хочу столкнуться с тобой, выбегая из этого машинного зала. Ты понял?

Катберт энергично кивнул, затем повернул голову стрелка так, чтобы его губы оказались у уха Роланда.

— А если в воздухе достаточно газа, чтобы он вспыхнул от искры?

Роланд отступил на шаг. Вскинул руки, как бы показывая: «Откуда мне знать?» Катберт рассмеялся и вытащил коробку серных спичек, которую прихватил со стола Эвери. Изогнул бровь, как бы спрашивая, готов ли Роланд. Тот кивнул.

Снаружи дул сильный ветер, но под вышкой спичка загорелась ровным пламенем. Роланд вытянул руку с петардой, и тут же ему вспомнилась мать: как она ненавидела все эти петарды, шутихи, хлопушки, как боялась, что он останется без глаза или без пальца.

Катберт похлопал себя по груди повыше сердца и поцеловал свою ладонь, подал до боли знакомый знак — желаю удачи. Затем поднес пламя к фитилю. Он затрещал. Берт повернулся, показал взмахом рук, как разлетается окружающая их техника (Берт есть Берт, подумал Роланд, будет шутить и на эшафоте), и помчался по короткому коридору, приведшему их в чрево вышки.

Роланд еще подержал петарду, а когда от фитиля осталось совсем ничего, швырнул ее в лоток. Зажмурился, поворачиваясь, ожидая, что сейчас, как и предсказывал Берт, взорвется воздух. Не взорвался. Роланд метнулся в коридорчик, проскочил его, увидел Катберта, стоящего по другую сторону проема у проволочного забора. Роланд замахал ему обеими руками: Беги, идиот, когда за его спиной взорвался мир.

Мощный рыкающий грохот, казалось, вырвал его барабанные перепонки, высосал воздух из груди. Земля накренилась, уходя из-под ног, словно палуба судна, подброшенного волной, огромная мягкая рука уперлась ему в спину и с силой толкнула вперед. Он думал, что успел сделать шаг, может, даже два или три, а потом его подбросило в воздух и швырнуло к забору, за которым уже не стоял Катберт. Нет, он лежал на спине, уставившись в какую-то точку позади Роланда. Глаза юноши округлились, рот широко раскрылся. Роланд теперь все прекрасно видел, поскольку света на СИТГО было больше, чем в ясный день. Они зажгли свой ярмарочный костер, да такой яркий, что горожанам и не снилось.

Роланд приземлился на колени рядом с Катбертом, схватил его за руку. А сзади накатывала волна душераздирающего рева, вокруг начали падать куски искореженного металла. Они поднялись и помчались к Алену, который встал перед Сюзан и Шими, словно старался прикрыть их собой.

Роланд бросил короткий взгляд на вышку. Половина ее еще стояла, светясь красным светом, словно раскаленная подкова, а над ней, поднявшись в небо на сто пятьдесят футов, пылал ярко-желтый факел. И это было только начало. Роланд не знал, сколько еще вышек ему удастся поджечь, прежде чем на СИТГО появятся горожане, но рассчитывал разобраться с вышками по максимуму, чего бы ему это ни стоило. Взорвать цистерны у Скалы Висельников — только полдела. Следовало лишить Фарсона источника нефти.

Но, как выяснилось, ему не пришлось поджигать петардами другие вышки. Под землей их связывали трубопроводы, в большинстве своем наполненные природным газом, просочившимся через высохшие, потерявшие эластичность уплотнения. Не успели Роланд и Катберт подбежать к остальным, как раздался новый взрыв и в небо взметнулся еще один факел: на воздух взлетела вышка, стоявшая справа от той, что взорвали Роланд и Катберт. Мгновением позже третья вышка, расположенная в добрых шестидесяти ярдах от первых двух, вспыхнула ярким пламенем. На этот раз железные стойки оторвались от бетонного основания, и вышка повалилась на землю, плюясь искрами и потоками пламени. Еще взрыв. Еще. И еще.

Пятеро молодых людей, остолбенев, прикрывали глаза руками. Уже все нефтяное поле пылало, как праздничный пирог, поставленный на стол перед именинником, обдавая их потоками раскаленного воздуха.

— Боги добры, — прошептал Ален. Роланд понял, что еще минута-другая, и они сгорят заживо. Подумал он и о лошадях. Пока они далеко от центра пожара, но вдруг что-то взорвется и рядом с ними. Он заметил, что уже горели две неработающие вышки. Лошади, должно быть, в ужасе. Черт, да он сам в ужасе.

— Пошли отсюда! — крикнул Роланд.

Они побежали к лошадям в отсветах желто-оранжевого пламени.

Поначалу Джонас подумал, что взрывы гремят в его голове: следствие их любовных игрищ.

Любовные игрища, да. Любовные игрища — чушь собачья. В том, чем они занимались с Корал, любви не было ни грана. Любовь заменяло что-то другое. И еще как заменяло.

Ему и раньше попадались страстные женщины, которые заводили тебя в печь и держали там, меж подмахивающих бедер, но до Корал ему не встречалась женщина, идеально гармонирующая с его желаниями и устремлениями, с которой он входил в резонанс. К сексу он относился просто: брал, если что попадалось под руку, и забывал, если такой возможности не представлялось. А вот с Корал он хотел брать, брать и снова брать. Оказавшись вдвоем, они трахались, как кошки или хорьки: извиваясь, шипя, царапаясь, кусали друг друга, кляли последними словами, наслаждаясь, наслаждаясь, наслаждаясь. Иной раз, рядом с Корал, Джонасу казалось, что его поджаривают на сладком масле.

Вечером у него прошла встреча с Ассоциацией конезаводчиков, которой теперь куда больше подходило другое название — Ассоциация Фарсона. Джонас рассказал им о последних событиях, ответил на их идиотские вопросы, убедился, что они знают, чего он них ждут завтра. Покончив с этим, он заглянул к Риа, которую устроили в апартаментах Кимбы Раймера. Ведьма даже не заметила появления Джонаса. Она сидела в кабинете Раймера, с высоким потолком, книжными стеллажами вдоль стен, за столом из железного дерева, в кожаном кресле, абсолютно чужеродное тело, все равно что панталоны шлюхи на церковном алтаре. На столе стоял хрустальный шар. Колдовская радуга. Риа водила над ним руками, что-то бормотала, но шар оставался темным.

Джонас запер ведьму и пошел к Корал. Она ждала его в гостиной, где завтра должно было пройти ежегодное собрание высших должностных лиц. В этом крыле дворца хватало спален, но она повела его в спальню убиенного брата… Джонас не сомневался, вполне осознанно. Там они и слились воедино, в кровати под пологом, которую Харт Торин так и не разделил со своей наложницей.

Слились, как всегда яростно, отчаянно, и Джонас уже поднимался к пику оргазма, когда рванула первая нефтяная вышка. О боги, а ведь с ней никто не сравнится, подумал Джонас. Во всем чертовом мире нет второй такой…

Еще два взрыва, один за другим, и Корал на мгновение застыла под ним, затем вновь закрутила бедрами.

— СИТГО, — выдохнула она.

— Да, — прохрипел он, продолжая вгонять в нее свой член. Секс уже потерял для него всякий интерес, но они достигли той точки, когда не остановишься даже под угрозой смерти.

А две минуты спустя, голый, он уже спешил к маленькому балкону спальни Торина, его полуобвисший конец болтался перед ним из стороны в сторону. Корал, тоже в чем мать родила, следовала за ним.

— К чему такая спешка? — возмущенно воскликнула она, когда Джонас распахнул стеклянную дверь на балкон. — Я могла бы кончить еще три раза!

Джонас ей не ответил. Огляделся. Везде темно… за исключением нефтяного поля. Над ним стояло желтое зарево. У него на глазах зарево ширилось, прибавляло яркости. И взрыв следовал за взрывом.

Разум его подернулся туманом. Это ощущение появилось после того, как Диаборн, паршивый мозгляк, неведомо как догадался, кто он такой. Корал своей энергией и напором помогала чуть разогнать этот туман, но теперь, когда он смотрел на море огня, в которое превратились нефтяные запасы Фарсона, туман, еще более сгустившись, вернулся вновь, как болотная лихорадка, которая иногда уходит из мышц и прячется в костях, никогда не покидая тело. Ты на западе, сказал ему Диаборн. Душа такого человека, как ты, не может покинуть запад. Разумеется, так оно и было, он знал это и без Диаборна… но после того как тот произнес эти слова, какая-то часть мозга Джонаса непрерывно об этом думала.

Гребаный Уилл Диаборн. И где он теперь, он и оба его благовоспитанных дружка? В calabozo note 52 Эвери? Джонас в этом сильно сомневался. Едва ли.

Новые взрывы рвали ночной покой. Внизу люди бегали и кричали, как в то раннее утро, когда нашли убитых Торина и Раймера.

— Таких больших фейерверков на день Жатвы еще не было, — прошептала за его спиной Корал.

Прежде чем Джонас успел ответить, в дверь забарабанили тяжелые кулаки. Секунду спустя она распахнулась, и в спальню ворвался Клей Рейнолдс, в одних синих джинсах. Всклоченные волосы, безумно горящие глаза.

— Плохие новости из города, Элдред. Диаборн и два других сосунка из Привходящего…

Еще три взрыва, слившиеся в один. Над пылающим нефтяным полем в небо неспешно поднялся огненный шар и растаял в темноте. Рейнолдс вышел на балкон, встал между Джонасом и Корал, не замечая их наготы. Смотрел на шар широко раскрытыми глазами, пока тот не исчез. Исчез, как мерзкие мальчишки. Джонас изо всех сил боролся с охватывающей его паникой.

— Как им удалось вырваться? — спросил он. — Ты знаешь? Что говорит Эвери?

— Эвери мертв. Как и его помощник, который был с ним. Их нашел другой помощник, Тодд Бриджер… Элдред, что там творится? Что происходит?

— А, так это ваши мальчишки, — подала голос Корал. — Устроили свой праздник Жатвы, не так ли?

Что у них на уме, подумал Джонас. Хороший вопрос, может, самый важный. Поджечь нефтяное поле… Это все, на что они способны, или только начало?

Вновь у него возникло острое желание убраться отсюда, из Дома-на-Набережной, из Хэмбри, из Меджиса. Как же хорошо оказаться сейчас в далеком далеке, в милях, колесах, лигах отсюда. Он вышел из-за Укрепления и уже не мог вернуться под его защиту, подставился под ответный удар.

— Клей.

— Да, Элдред?

Но глаза Рейнолдса и его разум пребывали в СИТГО. Джонас положил руку ему на плечо, развернул к себе. Джонас чувствовал, как возвращается к нему способность замечать, сопоставлять, анализировать. Паника, фатальное ощущение неизбежности конца исчезли.

— Сколько у нас здесь людей?

Рейнолдс задумался.

— Тридцать пять. Вроде бы.

— Сколько вооруженных?

— Ружьями, револьверами?

— Нет, идиот, щипцами для колки орехов.

— Возможно… — Рейнолдс прикусил нижнюю губу. — С десяток. Если из этого оружия можно стрелять.

— Большие начальники из Ассоциации конезаводчиков еще здесь?

— Думаю, что да.

— Приведи Ленджилла и Ренфрю. Будить тебе их не придется. Они все встали, а большинство уже там. — Джонас ткнул кулаком вниз, во двор. — Скажи Ренфрю, пусть соберет авангард. Вооруженных людей. Мне бы хотелось взять с собой человек восемь-десять, но я ограничусь пятью. Распорядись, чтобы в возок ведьмы запрягли самого сильного, самого крепкого пони. Скажи этому старому козлу Мигуэлю, что я отрежу ему яйца и заткну в уши, если этот пони умрет по пути к Скале Висельников.

Корал Торин при упоминании о яйцах рассмеялась.

Рейнолдс взглянул на нее, глаза его упали на голую грудь, опустились ниже, ему с трудом удалось повернуться к Джонасу.

— Где Рой? — спросил Джонас. Рейнолдс посмотрел наверх.

— На третьем этаже. С какой-то горничной.

— Дай ему хорошего пинка. Его работа — подготовить старуху к отъезду.

— Мы уезжаем?

— Как можно скорее. Ты и я — первыми, с парнями Ренфрю. Ленджилл с остальными — следом за нами. Главное, чтобы Ренфрю поехал с нами, Клей. Он знает местность как свои пять пальцев.

— А как же лошади на Спуске?

— Какие еще лошади?

На СИТГО вновь громыхнуло. Еще один огненный шар всплыл в небо. Джонас не видел черных облаков, не чувствовал запаха нефти: ветер уносил все на восток, подальше от города.

— Но…

— Делай, что тебе говорят. — Джонас уже четко выстроил шкалу ценностей. И лошади занимали в ней одну из последних позиций: лошадей Фарсон мог добыть где угодно. Гораздо выше Джонас поставил цистерны, стоящие у Скалы Висельников. Их важность возросла многократно, поскольку источника нефти больше не существовало. Потеряв цистерны, Большие охотники за гробами могли забыть про возвращение домой.

Но первую позицию занимал фарсоновский осколок Колдовской радуги, заменить который было нечем. Если уж он разобьется, потеряется, перейдет в другие руки, пусть это произойдет, когда ответ за случившееся будет держать Джордж Латиго, а не Элдред Джонас.

— Шевелись, — бросил он Рейнолдсу. — Дипейп поедет с людьми Ленджилла. Ты — со мной. Шевелись. Не будем терять времени.

— А я? — спросила Корал. Джонас обнял ее, прижал к себе. — Я не забуду тебя, дорогая. Корал кивнула, рукой схватила его за член, не замечая уставившегося на них Рейнолдса.

— Да, и я не забуду тебя.

СИТГО они покинули со звоном в ушах, но в остальном целые и невредимые. Шими скакал за спиной у Катберта, за ними, на конце длинной веревки, тащился Капризный.

Именно Сюзан предложила место, где они могли бы скоротать время, и, как большинство решений, это показалось всем совершенно очевидным… после того как один из них его озвучил. И вот, вскоре после полуночи, когда день Жатвы уже вступил в свои права, впятером они прискакали к хижине в Плохой Траве, в которой Сюзан и Роланд несколько раз предавались любовным утехам.

Катберт и Ален разложили одеяла и уселись на них, чтобы разобраться с револьверами, которые они позаимствовали в Управлении шерифа. Там же они нашли рогатку Катберта и запас металлических шариков.

— Большой калибр. — Ален откинул цилиндр одного револьвера, посмотрел в ствол. — Отдача у них, конечно, сильная, но думаю, Роланд, мы найдем им применение.

— Нам бы ручной пулемет этого ранчера, — вздохнул Катберт.

— Ты знаешь, что сказал бы Корт о таком оружии? — спросил Роланд, и Катберт расхохотался. К нему присоединился и Ален.

— Кто такой Корт? — спросила Сюзан.

— Крутой парень, каким кажется себе Элдред Джонас, — ответил Ален. — Он был нашим учителем.

Роланд предложил своим друзьям поспать час-другой: следующий день ожидался трудным. О том, что день этот мог стать для них последним, нужды говорить не было.

— Ален, ты слушаешь?

Ален, прекрасно понимающий, что речь идет не о его ушах, кивнул.

— Что-нибудь слышишь?

— Пока нет.

— Слушай внимательно.

— Буду слушать… но я не могу ничего обещать. Дар — дело тонкое. Ты знаешь об атом не хуже моего.

— Главное, слушай.

Шими тем временем расстелил два одеяла рядом со своим лучшим другом.

— Он — Роланд… и он — Ален… а кто же ты, старина Артур Хит? Кто ты на самом деле?

— Меня зовут Катберт. — Катберт протянул руку. — Катберт Оллгуд. Рад с тобой познакомиться. Как поживаешь?

Шими пожал протянутую руку. Роланд тем временем повернулся к Сюзан.

— Ты прогуляешься со мной, Сью? Я хочу тебе кое-что сказать.

Она всмотрелась в его лицо, пытаясь угадать его мысли.

— Хорошо.

Она протянула ему руку, Роланд взял ее, и бок о бок они вышли в лунный свет, от которого у Сюзан в страхе зашлось сердце.

В молчании шагали они среди сладко пахнущей травы, которую с удовольствием продолжали есть коровы и лошади, даже когда она уже раздувала, а потом разрывала им желудки. Высокая, на фут выше головы Роланда, трава зеленела, как летом. Дети иногда терялись в Плохой Траве и умирали там, но Сюзан не испытывала страха, находясь рядом с Роландом, даже не видя небесных ориентиров: врожденное чувство направления никогда не подводило его.

— Сью, ты нарушила мое указание, — наконец вырвалось у него.

Она повернулась к нему, на ее губах заиграла улыбка.

— Значит, ты хочешь вернуться в камеру, так? — спросила она. — Вместе с друзьями?

— Нет, разумеется, нет. Ты такая храбрая! — Он прижал ее к себе, поцеловал. Когда оторвался, оба они тяжело дышали. Потом Роланд положил ей руки на плечи, заглянул в глаза. — Но на этот раз ты должна в точности выполнить мои указания.

Она молча смотрела на него, не отводя глаз.

— Ты знаешь. Знаешь, что я тебе сейчас скажу.

— Да, возможно.

— Говори. Может, у тебя получится лучше.

— Я должна остаться в хижине, а вы уедете. Останусь я и Шими.

Роланд кивнул.

— Но ты останешься? Останешься?

Она подумала о том, каким чужим казался ей револьвер Роланда, когда она сжимала его под пончо, вспомнила недоуменный, неверящий взгляд Дейва после того, как пуля пробила ему грудь и отбросила назад. Вспомнилась и ее первая попытка убить шерифа Эвери, когда выстрелом она лишь подожгла свое пончо, хотя шериф находился прямо перед ней. Револьвера для нее у них не было (если только Роланд не отдал бы ей один из своих), управляться с ним она не умела… и, что более важно, не хотела уметь. Учитывая все эти обстоятельства, опять же не забывая о Шими… пожалуй, оптимальный выход для нее — остаться в хижине.

Роланд терпеливо ждал. Сюзан кивнула:

— Мы с Шими будем ждать вас. Я обещаю.

Он улыбнулся, на лице отразилось облегчение.

— А теперь честно ответь на мой вопрос, Роланд.

— Если смогу.

Она посмотрела на луну, лицо Демона бросило ее в дрожь, вновь взглянула на Роланда.

— Каковы шансы, что ты вернешься ко мне?

Он обдумал вопрос, не выпуская ее рук, и после долгой паузы ответил:

— Выше, чем полагает Джонас.

— Мы будем ждать у границы Плохой Травы, и ты сможешь засечь их.

— Да, табун лошадей, который я видела…

— Он может появиться и без табуна, — ответил Роланд, не зная еще, как точно предугадал замыслы Джонаса. — Но шума от его отряда и так будет достаточно. А если их окажется много, мы их и увидим… они прорежут в траве коридор.

Сюзан кивнула. Такое она видела не раз. Загадочным образом Плохая Трава раздавалась в стороны, пропуская группы людей.

— А если они будут ждать тебя, Роланд? Если Джонас вышлет разведчиков?

— Я в этом сомневаюсь, — пожал плечами Роланд. — А если и вышлет, мы их убьем. Если сможем, по-тихому. Убивать мы хорошо обучены. С этим мы справимся.

Сюзан перехватила его руки, теперь она сжимала руку Роланда, а не наоборот. На ее лице читался страх.

— Ты не ответил на мой вопрос. Каковы шансы, что мы вновь увидимся?

Он опять задумался:

— Пятьдесят на пятьдесят.

Она закрыла глаза, глубоко вдохнула, медленно выдохнула, открыла глаза.

— Плохо, но не так плохо, как я думала. А если ты не вернешься? Мне с Шими ехать на запад, как ты и говорил?

— Да, в Гилеад. Там ты будешь в полной безопасности, дорогая… но ты просто обязана добраться до Гилеада, если не услышишь, как взрываются цистерны. Ты знаешь об этом, не так ли?

— Чтобы предупредить твоих людей… твой ка-тет?

Роланд кивнул.

— Я их предупрежу, не бойся. И Шими не дам в обиду. В том, что мы добрались до этой хижины, его заслуги не меньше, чем моей.

Роланд действительно серьезно рассчитывал на Шими, хотя Сюзан об этом не догадывалась. Если его, Катберта и Алена убили бы, именно Шими удержал бы Сюзан от опрометчивых поступков: ответственность за его жизнь и безопасность заставили бы ее уйти на запад.

— Когда вы уезжаете? — спросила Сюзан. — Есть у нас время заняться любовью?

— Время есть, но, может, нам не стоит этого делать. Мне и так трудно вновь оставить тебя. Конечно, если ты очень хочешь… — Его глаза молили ее ответить «да».

— Тогда вернемся и немного полежим. — Она повернулась, взяла его за руку. Уже хотела сказать, что носит их первенца, но в последний момент передумала. У него и так много забот… да и не было у нее желания сообщать такую радостную весть под этой уродливой луной. Так можно накликать беду.

Они проложили путь сквозь Плохую Траву, которая уже успела сомкнуться. У хижины Роланд развернул ее к себе, нежно поцеловал.

— Я всегда буду любить тебя, Сюзан. Несмотря ни на что.

Она улыбнулась. В уголках глаз выступили слезинки.

— Несмотря ни на что, — согласилась она. Поцеловала Роланда, и они вошли в хижину.

Луна начала спуск к горизонту, когда отряд из восьми человек выехал из-под арки с выбитыми на ней словами «ВХОДИТЕ С МИРОМ». Первыми скакали Джонас и Рейнолдс. За ними следовал черный возок Риа. Тянул его крепкий на вид пони, сил которому хватило бы и на ночь, и на половину следующего дня. Джонас хотел дать ей возницу, но Риа отказалась.

— Нет такого животного, с которым мужчина справился бы лучше меня, — заявила она ему, и похоже, сказала правду.

Поводья лежали у нее на коленях, однако пони и без них знал, что от него требуется. За возком следовали Хэш Ренфрю, Куинт и трое лучших ковбоев Ренфрю.

Корал тоже хотела поехать, но Джонас имел на этот счет иное мнение.

— Если нас убьют, ты сможешь жить, как и раньше. О том, что мы заодно, никто не знает.

— Без тебя мне нет смысла жить.

— Слушай, не изображай школьницу, тебе это не идет. Ты найдешь немало причин и дальше брести по тропе, стоит лишь задуматься над этим. Если все пройдет хорошо, а я ожидаю, что так оно и будет, а ты все еще захочешь быть со мной, уезжай отсюда, как только услышишь о нашем успехе. К западу отсюда, в горах Ви-Кастис, есть городок. Называется Ритзи. Ты прибудешь туда задолго до нас, как бы мы ни спешили. Найди приличную гостиницу, где может остановиться одинокая женщина… если такая есть в Ритзи. Жди. Когда мы доберемся туда с цистернами, вливайся в колонну по мою правую руку. Ты все поняла?

Она поняла. Такие женщины встречались одна на тысячу. Умные, как Сатана, и умеющие трахаться, как любимая шлюха Сатаны. Теперь оставалось только одно: чтобы все прошло, как он только что описал.

Джонас придержал поводья, дождался, пока с ним поравняется возок. Шар в мешке лежал на коленях Риа.

— Есть что-нибудь?

Он надеялся вновь увидеть розовую искру в черноте шара и одновременно страшился этого.

— Нет. Он заговорит, если будет на то необходимость… можешь на это рассчитывать.

— Тогда какой от тебя прок, старуха?

— Узнаешь, когда придет время, — ответила Риа, высокомерно глядя на него (но, к своей радости, Джонас заметил в ее взгляде и страх).

Джонас вновь занял место во главе маленькой колонны. Он решил, что возьмет шар у Риа при возникновении малейшей угрозы. Откровенно говоря, с головой его творилось что-то странное. Словно его искушало манящее желание заглянуть в розовые глубины шара. Желание это разожгла та розовая искра, что ему довелось увидеть.

Ерунда, сказал он себе. Шар тут ни при чем. Это предвкушение битвы. Как только мы покончим с мальчишками, я снова стану самим собой.

Если бы так оно и было. Но Джонас в этом сильно сомневался.

Ренфрю уже пристроился к Клею. Джонас втиснулся между ними. Ужасно болела сломанная нога — еще один дурной знак.

— Что Ленджилл? — спросил он Ренфрю.

— Собирает людей, — ответил Ренфрю. — За Френа Ленджилла можно не беспокоиться. Он приведет тридцать человек.

— Тридцать! Клянусь телом Гарри, я же говорил ему, что мне нужно сорок! Как минимум сорок!

Ренфрю смерил его взглядом, поморщился от особенно сильного порыва ветра. Натянул шейный платок на нос и рот. Ковбои, замыкающие колонну, давно уже это сделали.

Date: 2015-09-18; view: 264; Нарушение авторских прав