Хорошие девочки и глупые мальчики

Следует, конечно, признать, что эпизоды «Симпсонов» часто насыщены пародией на телевидение, семейную жизнь и целый ряд других институтов и обычаев. Следовательно, есть опасность того, что чрезмерно серьезная деконструкция текста вытравит весь юмор из комментариев на социальные темы, которые в течение одиннадцати сезонов привлекали самую разную аудиторию. И тем не менее этот сериал требует анализа в рамках жанра телевизионной комедии положений, который столь часто и тонко в нем пародируется.

Как мы заметили, демография Спрингфилда в точности отражает демографию телевизионного мира в целом. Спрингфилд (как и подавляющая часть телевидения) остается мужским миром, даже если мужчины (и мальчики) в большинстве своем – самодовольные кретины. Мужские персонажи в «Симпсонах», как и герои большинства мейнстримных телевизионных комедий минувшей половины столетия, (дис)функционируют в обществе производства и коммерции, рекламы и развлечений. А само общество, в котором (дис)функционируют эти мужчины, часто оказывается жестоким миром этических вызовов, поистине постмодернистской ареной, лишенной значимой социальной структуры и нравственного стержня. Несомненной заслугой Гроенинга и других авторов является то, что это общество столь остроумно исследуется, раскладывается по полочкам, а иногда переворачивается с ног на голову. Ирония состоит в том, что Гомер и Барт, подобно многим своим телевизионным предшественникам, могут вернуться в дом на Вечнозеленом бульваре, который, несмотря на все его странности, остается убежищем в постмодернистском мире. Этот дом остается местом, не похожим на жилища Нельсонов, Кливерсов или Манстеров. У этого места есть стержень, он (в конечном счете) остается в стороне от всеобщего развала и здесь преданно ждет «домашний гений» Мардж Симпсон.

Кто‑то, возражая нашим наблюдениям, посетует на то, что мы упустили самое главное, не заметив, что «Симпсоны» задумывались как пародия на «нормальную американскую семью во всей ее красе и ужасе»[196]. Но мы считаем это верным. Идеал семьи не становится здесь мишенью наряду с другими. Возьмем, для примера, капитализм: мистер Бернс – это в значительной степени лицо капитализма. Чаще всего он выглядит карикатурным образчиком фридмановского капиталиста, который живет на широкую ногу, цель жизни которого – прибыль, смысл существования – алчность. В фигуре мистера Бернса мы видим удачную карикатуру на образ безжалостного капиталиста. Как и всякий успешный сатирик, Гроенинг способен предложить нам острую критику капиталистического мировоззрения, преувеличивая или подчеркивая его особенности. Иными словами, в мистере Бернсе мы видим логический итог капиталистического мировоззрения, не связанного нравственными или социальными обязательствами. И все же мистер Бернс – не просто олицетворение капиталистической алчности, но полноценный самостоятельный персонаж, который порой испытывает беспокойство или даже экзистенциальную тоску из‑за своих хищнических капиталистических махинаций. Если развить мысль, то, проводя аналогию с Бернсом, можно утверждать, что персонаж Мардж – это пародия на обобщенный культурный идеал жены и матери, сложнейший розыгрыш, имеющий целью в конечном счете разоблачить бессмысленный характер ее ролей. Без сомнения, такая точка зрения имеет свои плюсы.

Однако при попытке рассмотрения Мардж как сатирического по своей сути персонажа мы сталкиваемся с проблемами. Во‑первых, сатира как таковая предполагает выбор хорошо знакомого культурного явления (капитализм, религия, материнство…) и крайнее преувеличение его самых заметных особенностей. В результате такого сатирического преувеличения разоблачаются всяческие нелепости, ранее скрытые внутри самого культурного явления или идеи. Материнство, супружеские добродетели или женственность преувеличиваются в персонаже Мардж совсем не так сильно, как капитализм, высмеиваемый в персонаже Бернса, или постмодернистская религия, которая становится объектом сатиры в персонаже преподобного Лавджоя. Бернс доводит капитализм до крайности и потому олицетворяет бесплодную ветвь жизни. Мардж, напротив, не доводит до крайности те традиции, которые она олицетворяет, не раздувает их до чрезмерности, и они, конечно, не кажутся бессмысленными или поверхностными. Во‑вторых, пародия (точнее, лучшие ее примеры) открывает для нас некий ранее не замечавшийся или неоцененный аспект чего‑либо. Она заставляет нас принять более критическую позицию, демонстрируя, к чему может привести то или иное явление или идея, если она не будет ограничена другими идеями и явлениями. Если говорить о мистере Бернсе и капитализме, нам напоминают о характерных чертах ничем не стесненных капиталистов‑пуристов (разрушение окружающей среды, эксплуатация рабочих, отвращение к самому себе и одиночество). Другое дело Мардж: она не просто кажется преувеличенным образцом супруги и матери, но и является носительницей добродетелей, хорошо известных по ее предшественницам. Она предстает перед зрителем в нежном и получившем новую ценность образе женщины, исполняющей роль жены и матери.

Гроенинга и компанию следует похвалить за оригинальность в расширении нравственного центра с помощью персонажа Лизы, этого «домашнего идеалиста» (да простит нас Вирджиния Вулф). Лиза – не просто голос разума. Ей не чуждо ничто человеческое: она смеется, когда смотрит «Чесотку и Царапку», вместе со всеми радостно кидается комками жира, из‑за чего срывается школьный бал, и рискует жизнью, чтобы не дать пропасть дорогим авиабилетам. В какие‑то счастливые моменты ей даже удавалось изменять к лучшему поведение Барта. Один из первых примеров тому можно найти в эпизоде Bart Gets An F [14] из второго сезона. После того как Барт попросил у Бога еще один день на подготовку к контрольной работе и получил его из‑за внезапного снегопада, у него возник соблазн забыть об учебе и пойти играть в снегу. Именно Лиза напоминает ему: «Барт, я слышала тебя прошлой ночью. Ты молил об этом. Твои молитвы были услышаны. Я не теолог и не знаю точно, что или кто есть Бог. Я лишь знаю, что Он намного сильнее мамы и папы вместе взятых, и ты перед ним в большом долгу». Барт остается заниматься (и получает зачет).

В четвертом сезоне Лиза и Барт вместе разоблачают ужасные условия жизни в «Лагере Красти» (Kamp Krusty [60]), жестокое обращение с животными в серии Whacking Day [79] и помогают Красти восстановить свой имидж в Krusty Gets Kancelled [81]. В шестом сезоне Лиза и Барт оказываются соперниками по игре в хоккей, причем их подстрекают к острой борьбе большинство взрослых жителей Спрингфилда, включая Гомера. Когда игра подходит к последнему штрафному броску, Барт и Лиза снимают шлемы и обнимаются. Игра заканчивается вничью (Lisa on Ice [111]). Конечно, важно уметь подняться над глупым идеалом победы любой ценой, особенно мальчику, но подлинную меру влияния Лизы на Барта можно увидеть в эпизоде The Secret War of Lisa Simpson [178]. Будучи единственным кадетом женского пола в военной академии Роммельвуд, Лиза, которую все бойкотируют, начинает сомневаться в том, что сможет сдать сложные и изнурительные тесты по физподготовке. Поначалу Барт лишь тайно помогает ей тренироваться, но в решающий момент при прохождении самого страшного этапа с веревкой он подбадривает сестру, рискуя подвергнуться остракизму со стороны остальных мальчиков. Лиза успешно проходит испытание.

Итак, была достигнута определенная симметрия: шалопай Барт достаточно повзрослел (к концу восьмого сезона), чтобы считать такую личную ценность, как преданность семье, более важной, чем общественную ценность мужской солидарности. Те этические истины, которые в ранних сезонах могла понять только Лиза (необходимость держать слово, защищать слабых, даже если это змеи, помогать друзьям), были восприняты Бартом в такой мере, что теперь он способен поступать благородно по собственной воле без подсказок со стороны Мардж или Лизы (данная интерпретация предает забвению тот факт, что Барт все же бойкотировал Лизу в начале этой серии).

Но настоящей лакмусовой бумажкой для силы воздействия нравственного идеализма Лизы является, конечно, не Барт, а Гомер. Здесь временные рамки оказываются еще более широкими: фактически Гомер лишь однажды открыто признает значение Лизы в предвосхищающем события эпизоде Lisaʼs Wedding [122]. В возрасте двадцати трех лет Лиза встретила и полюбила Хью Паркфилда – англичанина из высшего общества, который разделяет ее интерес к проблемам окружающей среды, высоко ценит талант Джима Керри и придерживается скучного вегетарианства. Когда они приезжают в Спрингфилд, чтобы сыграть свадьбу, Гомер не может сдержать чувств:

Гомер: Малышка Лиза, Лиза Симпсон. Знаешь, я всегда чувствовал, что ты – лучшее, что связано с моим именем. Ты была умнее меня с тех самых пор, как научилась сама пеленать себя.

Лиза: Ах, папа…

Гомер: Нет, нет, позволь мне закончить. Я лишь хочу, чтобы ты знала, что я всегда тобой гордился. Ты – мое величайшее достижение, и ты всего добилась сама. Ты помогла мне лучше понять мою жизнь и научила быть лучше. Кроме того, ты моя дочь, и вряд ли у кого‑нибудь есть дочь лучше тебя.

Лиза: Папа, хватит болтать.

Гомер: Вот видишь? Ты до сих пор мне помогаешь.

Несмотря на это героическое усилие, Хью встревожен и испытывает неприязнь к семье Лизы. Когда он небрежно замечает, что будет рад вернуться в Англию и больше с ними не встречаться, она отменяет свадьбу. Это важный момент в развитии характера Лизы. Несмотря на ясный намек в эпизоде Lisa, the Simpson [195], когда Лиза обнаруживает, что тупость связана с полом и проявляется только у мужчин Симпсонов (это, кажется, означает, что ее таланты и ум способны помочь ей оставить дом и вырваться из Спрингфилда), реакция Лизы на критику в адрес ее семьи показывает, что ее любовь к близким, возможно, перевесит надежды, связываемые с ее интеллектом. Конечно, один эпизод не обрисовывает полностью характер Лизы, и можно даже надеяться на то, что любовь к семье не исключает реализации интеллектуального потенциала, однако решение Лизы остаться в симпсоновском болоте позволяет предположить, что ее потенциал пока останется невостребованным. В интервью журналу Loaded Magazine Гроенинг так сказал по поводу беспокойства за судьбу Лизы: «У мужчин в „Симпсонах“ вообще нет самосознания, а женщины близки к тому, чтобы обзавестись таковым. Я думаю, что Лиза в конце концов сможет выбраться из Спрингфилда, так что ей есть на что надеяться»[197]. Мечтам Лизы еще предстоит сбыться.

Мардж – хранительница очага и убежища, в которое в каждой серии возвращаются Гомер и Барт. Мы знаем, что эта ее роль слишком важна, чтобы Мардж могла надолго ее оставить. В любом случае, она слишком добра, чтобы преуспеть в суровой и продажной сфере общественной и деловой деятельности. Ей даже не удалось продать ни единого дома во время недолгой работы в агентстве недвижимости Red Blazer Realty Лайонела Хатца, причем не потому, что она была женщиной, а потому, что не могла лгать своим клиентам. Также и Лиза никогда по‑настоящему не повзрослеет и не покинет дом, потому что она слишком важна как нравственный образец. Мардж успокаивает своих мужчин, говоря, что любит их такими, каковы они есть. Лиза порождает в них желание стать лучше и ведет их по этому пути. Это удивительные и чрезвычайно важные роли, и, похоже, что лучшие человеческие качества в сериале приписываются исключительно женскому роду. Однако, чтобы повсеместно вдохновлять глупых мальчиков (включая и членов собственной семьи), приходится оставлять за теми неоспоримое право на положение в самом центре сцены, имя которой – жизнь.

Date: 2015-09-18; view: 251; Нарушение авторских прав