НЕКОТОРЫЕ БЕСЕДЫ С УМИРАЮЩИМИ 1 page

Смерть, Твой слуга, уже стоит под моей дверью. Преодолев незримый океан, готов он в дом войти и передать мне Твой призыв.

Ночь так темна, и страх сжимает сердце.; но я зажгу фонарь, и дверь открою, и Твоему посланцу поклонюсь — пусть входит.

Я поклонюсь ему, смиренно руки на груди сложив и не скрывая слез. Я поклонюсь — и положу к его стопам сокровища моей души.

И он уйдет, когда исполнит свою задачу; но ночи мрак не сгинет перед утром, а в опустевшем доме останется покинутое Я — Тебе мой дар последний.

Тагор, Гитанджали, LXXXVI

В предыдущих главах мы пытались раскрыть причины нарастающих трудностей общения у пациентов в период тяжелой или, возможно, фатальной болезни. Мы обобщили некоторые наши наблюдения и постарались описать методы, позволяющие выявить уровень осознания, интересы, проблемы и желания пациента. Нам кажется целесообразным включить в эту книгу еще несколько произвольно выбранных бесед такого направления, поскольку они дают более широкую картину разнообразных реакций и откликов, демонстрируемых как самим пациентом, так и ведущим беседу человеком. Необходимо помнить, что пациент очень редко бывает знаком с ведущим; оба встречаются заранее лишь на несколько минут, чтобы договориться о беседе.

Я выбрала один разговор с пациентом, чья мать приходила навестить его в тот же день, что и мы, и изъявила желание встретиться с нами, чтобы обсудить свою линию поведения. Я считаю, что это хорошая демонстрация того, как разные члены семьи ведут себя в период терминальной стадии болезни и как иногда разительно непохожими бывают их воспоминания об одном и том же событии. После каждого интервью мы даем краткий итог, соотносящий эту беседу с материалами предыдущих глав. Эти оригинальные интервью говорят сами за себя. Мы сознательно не редактировали и не сокращали их, чтобы показать и те эпизоды, когда мы воспринимали явные и неявные сообщения пациента, и другие моменты, когда мы не были столь чуткими. Существует и такая часть беседы, которую невозможно передать читателю, — интенсивное общение без слов, существующее между пациентом и врачом, врачом и священником, пациентом и священником; невозможно передать вздохи, влажные глаза, улыбки, жесты рук, пустые глаза, удивленные взгляды, протянутые руки — все те важные сообщения, которые поступают помимо слов.

Хотя следующие ниже беседы происходили, за незначительными исключениями, во время наших первых встреч с каждым пациентом, они в большинстве случаев не были единственными. Мы посещали этих пациентов так часто, как это указано в тексте, вплоть до их смерти. Многие из них были выписаны домой и либо там и умирали, либо снова были госпитализированы позднее. Во время пребывания дома они не раз просили разрешения прийти к нам или вызывали кого-нибудь из участников беседы, «чтобы пообщаться». Иногда в наш офис заходил кто-нибудь из родственников с неформальным визитом — либо разобраться в поведении больного и попросить понимания и поддержки, либо поделиться с нами воспоминаниями о пациенте уже после его смерти. Мы старались быть для них такими же доступными, какими были для пациента в период госпитализации и после нее. Следующие беседы можно изучать как примеры поведения родственников в самый трудный период времени.

Г-жу С. бросил ее муж, и о ее смертельной болезни он узнал лишь через третьих лиц, которым о ней рассказали оставленные им маленькие дети. Самую важную роль в терминальной стадии болезни сыграла их соседка и приятельница, хотя больная надеялась, что заботу о детях после ее смерти возьмут на себя бывший муж и его вторая жена.

Семнадцатилетняя девушка проявляет настоящее мужество перед лицом трагедии. После беседы с ней следует интервью с ее матерью; обе они говорят сами за себя.

Г-жа К. оказалась не в силах принять собственную смерть, потому что чувствовала себя обязанной нести дальше семейную ношу. Здесь мы также видим хороший пример того, насколько важен семейный совет, когда о больном, зависимом или престарелом человеке должен заботиться пациент.

Г-жа Л., ставшая глазами своего ослепшего мужа, использовала эту роль для доказательства того, что она еще нужна и полезна, и оба они, муж и жена, проявляли частичное отрицание в течение их кризиса.

Г-жа С., сорокавосьмилетняя протестантка, сама воспитывала двух сыновей. Она выразила желание поговорить с кем-нибудь, и мы пригласили ее на наш семинар. Она пришла с неохотой и даже с некоторым беспокойством, но после семинара почувствовала огромное облегчение. Пока мы шли в комнату для бесед, она несколько раз начинала говорить о сыновьях, и было очевидно, что это главная причина ее тревоги.

ВРАЧ: Г-жа С., мы фактически ничего о вас не знаем, кроме того, что вы рассказали несколько минут назад. Сколько вам лет?

ПАЦИЕНТКА: Сейчас скажу. В это воскресенье будет сорок восемь.

ВРАЧ: Вот как? Надо не забыть. Кажется, вы уже второй раз в больнице? А когда была первая госпитализация?

ПАЦИЕНТКА: В апреле.

ВРАЧ: По какому поводу?

ПАЦИЕНТКА: По поводу вот этой опухоли на груди.

ВРАЧ: А что это за опухоль?

ПАЦИЕНТКА: Не могу вам сказать точно. Я не настолько разбираюсь в этих болезнях, чтобы отличать одну опухоль от другой.

ВРАЧ: А что вы о ней думаете? Вам же каким-то образом сообщили, какая у вас болезнь?

ПАЦИЕНТКА: Да, когда я пришла в больницу, у меня взяли биопсию, а через два дня мой семейный врач сказал, что видел результаты и что это злокачественная опухоль. А какого она типа, я не...

ВРАЧ: Но все-таки вам сказали, что она злокачественная.

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Когда это было?

ПАЦИЕНТКА: Это было в... по-моему, это было в самом конце марта.

ВРАЧ: Этого года? А до этого времени вы были здоровы?

ПАЦИЕНТКА: Какое там! У меня была скрытая форма туберкулеза, и я время от времени проводила по нескольку месяцев в санатории.

ВРАЧ: Понятно. Это здесь, в Колорадо? Где вы бывали в санаториях?

ПАЦИЕНТКА: В Иллинойсе.

ВРАЧ: Оказывается, вы много болели в вашей жизни.

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Можно сказать, что вы почти привыкли к больницам?

ПАЦИЕНТКА: Нет уж. Я думаю, к ним никогда нельзя привыкнуть.

ВРАЧ: Скажите, а как начиналась эта болезнь? Вы можете вспомнить начало?

ПАЦИЕНТКА: Сначала был маленький бугорок, вроде чирей. Вот здесь. Постепенно он становился крупнее и болезненнее, а я думала, мало ли у кого бывают всякие бугорки, и не хотела обращаться к врачу, все откладывала, пока не поняла, что дальше будет хуже и что пора мне кому-то показаться. Как раз за несколько месяцев перед этим умер наш семейный доктор, и я не знала, к кому мне пойти. Мужа у меня, вы знаете, уже не было. Мы прожили с ним двадцать два года, и он решил, что ему нужна другая женщина. Мы с мальчишками остались одни, и я почувствовала, как я нужна им. Я думаю, это была главная причина, почему я и мысли не допускала, что это может оказаться чем-то очень серьезным, я просто говорила себе, что этого не может быть. Поэтому и откладывала визит к врачам. А когда пошла, опухоль уже бьма большая и так болела, что я больше не могла терпеть. Я пришла к семейному врачу, и он сразу сказал, что в своем кабинете он ничего не сможет определить, нужно ложиться в больницу. Пришлось послушаться, и дней через пять меня госпитализировали. И нашли также опухоль на яичнике.

ВРАЧ: Сразу же и обнаружили?

ПАЦИЕНТКА: Да. И, мне кажется, он собирался что-то предпринимать, когда я ложилась в больницу, но после этой биопсии, когда выяснилось, что и на яичнике опухоль злокачественная, он не взялся за операцию. Он сказал, что здесь он ничего не может сделать для меня и что мне следует искать другое место.

ВРАЧ: Имелась в виду другая больница?

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: И тогда вы выбрали эту больницу?

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: А почему именно эту?

ПАЦИЕНТКА: Ну, у нас есть один друг, он когда-то тоже лежал здесь. Так он очень хвалил это место, и врачей, и персонал. Он говорил, что врачи здесь настоящие специалисты и что уход за больными безупречный.

ВРАЧ: И каково ваше мнение?

ПАЦИЕНТКА: Это правда.

ВРАЧ: Мне хотелось бы знать, как вы это восприняли. Когда вам сказали о злокачественной опухоли, как вы к этому отнеслись, после того как все откладывали и откладывали, боясь услышать правду? И вот вам пришлось услышать ее, и вы не можете быть дома и заботиться о детях, — как вы себя после этого почувствовали?

ПАЦИЕНТКА: Когда я услышала это в первый раз, я была совершенно парализована.

ВРАЧ: Как парализованы?

ПАЦИЕНТКА: Эмоционально.

ВРАЧ: Депрессия, плач?

ПАЦИЕНТКА: Конечно. Я всегда считала, что со мной ничего подобного случиться не может. А потом, когда я поняла, насколько все это серьезно, то подумала, что с этим придется считаться, что депрессии и слезы ничего не дадут и чем быстрее я найду кого-то, кто сможет помочь мне, тем лучше.

ВРАЧ: Вы рассказали все вашим детям?

ПАЦИЕНТКА: Да. Я сказала им обоим. Конечно, я на самом деле не уверена, насколько глубоко они все это осознают. То есть они знают, что это что-то очень серьезное, но насколько они это понимают — не знаю.

СВЯЩЕННИК: А что другие ваши родственники? Вы им говорили? У вас есть еще кто-то из близких?

ПАЦИЕНТКА: У меня есть друг, с которым мы встречаемся вот уже пять лет. Он очень хороший человек, очень добр ко мне. И к мальчишкам очень хорошо относится, вот с тех пор, как меня нет дома, он постоянно заглядывает к ним, заботится, чтобы кто-то был с ними, готовит им ужин. Так что они не совсем одни. Конечно, старший достаточно серьезный, но все-таки он слишком молод, ему еще нет и двадцати одного года.

СВЯЩЕННИК: Вам намного легче, когда вы знаете, что с ними кто-то есть.

ПАЦИЕНТКА: Конечно. А кроме того, у нас там есть соседка. Это двухквартирный дом, и она живет на второй половине. Она заходит к нам каждый день по нескольку раз. Она очень много помогала мне в те два месяца, когда я была дома после первой госпитализации. Она ухаживала за мной, помогала мыться в ванной, следила, чтобы у меня было достаточно еды. Очень хорошая женщина. Она очень религиозна, у нее своя вера. Она очень много для меня сделала.

ВРАЧ: А какая у нее вера?

ПАЦИЕНТКА: Вот видите, я даже не знаю, в какую церковь она ходит.

СВЯЩЕННИК: Может быть, в протестантскую?

ПАЦИЕНТКА: Да, в протестантскую.

СВЯЩЕННИК: А другие близкие или родственники у вас...

ПАЦИЕНТКА: У меня есть еще брат, он здесь живет.

СВЯЩЕННИК: Но он не так близок с вами, как...

ПАЦИЕНТКА: Да, мы с ним не очень близки. А вот соседка, за то короткое время, когда мы знакомы, стала для меня действительно самым близким человеком. Я имею в виду, что я могу говорить с ней, и она говорит со мной, и от этого мне становится легче.

ВРАЧ: Да, вам и вправду повезло.

ПАЦИЕНТКА: Она замечательная. Я таких людей никогда не встречала. Я почти каждый день получаю от нее почтовую открытку, какие-то несколько строчек; может быть, это глупо, а может, и серьезно, но я уже жду не дождусь следующей весточки от нее.

ВРАЧ: Чтобы просто знать, что кто-то о вас думает.

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Как давно ушел от вас муж?

ПАЦИЕНТКА: В 1959 году.

ВРАЧ: В 59-м. Тогда у вас начался туберкулез?

ПАЦИЕНТКА: В первый раз это было в 1946 году. У меня как раз умерла дочурка, ей было два с половиной года. Мой муж тогда был на военной службе. Она сильно заболела, и мы отдали ее в специальную больницу. Хуже всего было то, что я не могла ее видеть, пока она была там. У нее началась кома, и она из нее так и не вышла. Они спросили, не возражаю ли я против вскрытия, и я дала согласие — быть может, когда-нибудь это кому-то поможет. И они сделали вскрытие и сказали мне, что это был милиарный туберкулез. Это было в ее крови. А когда мой муж уходил на службу, то ко мне перешел жить мой отец. После смерти дочери мы все прошли обследование, и у отца обнаружилась большая каверна на одном легком, а у меня тоже были поражения, но меньше. Мы оба тогда попали в санаторий. Никакой операции мне не делали, я пробыла там около трех месяцев, и единственным лечением был постельный режим и уколы. А впоследствии я там лежала каждый раз перед родами и после них. Так что после рождения младшего, в 53-м году, я лежала там в последний раз.

ВРАЧ: А дочь была вашим первым ребенком?

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: И это была единственная ваша девочка. Наверное, это было нелегко. Как вы оправились от этого?

ПАЦИЕНТКА: Да, это было очень тяжело.

ВРАЧ: Что дало вам силу?

ПАЦИЕНТКА: Молитва, возможно, более, чем все другое. Были только дочурка и я, то есть у меня никого и ничего не было, кроме нее. Ей было три месяца, когда муж уехал на службу. Она была просто... ну, вы понимаете, я жила только ради нее. Я не верила, что вынесу это. Но вынесла.

ВРАЧ: А теперь, когда от вас ушел муж, вы живете ради сыновей.

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Должно быть, вам очень тяжело. Что же вас спасает, когда у вас меланхолия или депрессия из-за болезни, — религия, молитвы? Что вам помогает?

ПАЦИЕНТКА: Молитвы, я думаю, в первую очередь.

ВРАЧ: Думаете ли вы или разговариваете с кем-нибудь о том, что будет, если вы умрете от этой болезни, или... вы о таких вещах не думаете?

ПАЦИЕНТКА: Правду сказать, не часто. Кроме этой женщины, моей подруги; мы с ней обо всем говорим, о самом серьезном; а больше ни с кем я не разговариваю.

СВЯЩЕННИК: Приходит ли вас навещать ваш священник или вы ходите в церковь?

ПАЦИЕНТКА: Ну, в церковь я ходила раньше. А потом я стала чувствовать себя плохо; я еще за несколько месяцев до того, как поступила сюда, перестала ходить в церковь. Слишком трудно это было. Но...

СВЯЩЕННИК: А к вам священник приходит?

ПАЦИЕНТКА: Священник приходил ко мне, когда я была еще в той больнице, дома, перед тем как сюда попасть. А потом он приходил еще раз. Я как-то неожиданно решилась приехать сюда, так что он не успел навестить меня перед отъездом. А здесь, недели через две или три после госпитализации ко мне приходил отец Д.

СВЯЩЕННИК: Ваша вера, однако, питалась главным образом от вашего частного, домашнего источника. Вы ведь не имели возможности поговорить с кем-нибудь в церкви?

ПАЦИЕНТКА: Не имела.

СВЯЩЕННИК: Но эту роль играла ваша подруга.

ВРАЧ: По вашим словам можно было предположить, что она стала вашей подругой сравнительно недавно. Наверное, вы переехали в этот двухквартирный дом, или это она переехала?

ПАЦИЕНТКА: Я знакома с ней... около... да, около полутора лет.

ВРАЧ: Только и всего? Это удивительно! Как же вы так быстро подружились?

ПАЦИЕНТКА: Да я и сама не знаю. Это и вправду трудно объяснить. Она сказала мне, что всю свою жизнь мечтала о сестре, а я и говорю ей, что мне тоже всегда хотелось иметь сестру; что у меня только брат. Она тогда и говорит: «Что ж, кажется, мы нашли друг друга, и теперь у тебя есть сестра, и у меня тоже». Ей достаточно просто войти в комнату, и мне становится хорошо, да, я чувствую себя с ней как дома.

ВРАЧ: А сестры у вас никогда не было?

ПАЦИЕНТКА: Нет. Только брат и я.

ВРАЧ: Только один брат. А какие у вас были родители?

ПАЦИЕНТКА: Отец с матерью развелись, когда мы были совсем маленькие.

ВРАЧ: Как, совсем маленькие?

ПАЦИЕНТКА: Мне было два с половиной, а брату около трех с половиной лет. Нас воспитывали дядя и тетя.

ВРАЧ: Как они к вам относились?

ПАЦИЕНТКА: Замечательно.

ВРАЧ: Что же ваши настоящие родители?

ПАЦИЕНТКА: Мама еще жива. Она живет в нашем городе, а отец умер вскоре после того санатория.

ВРАЧ: То есть он умер от туберкулеза?

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Понятно. А кто вам ближе всех, как вы считаете?

ПАЦИЕНТКА: Пожалуй, дядя и тетя, они были мне настоящими отцом и матерью. Мы жили у них с самого детства. И никогда... понимаете, они говорили, что они нам дядя и тетя, но на самом деле они были как родители.

ВРАЧ: В этом нет никакой фальши. Они были искренни.

ПАЦИЕНТКА: Да, конечно.

СВЯЩЕННИК: Они сейчас живы?

ПАЦИЕНТКА: Нет. Дядя умер несколько лет назад. А тетушка еще жива. Ей восемьдесят пять лет.

СВЯЩЕННИК: Она знает о вашей болезни?

ПАЦИЕНТКА: Да.

СВЯЩЕННИК: Вы поддерживаете с ней контакты?

ПАЦИЕНТКА: Да, конечно, поддерживаю. Она-то сама не очень здорова. В прошлом году из-за артрита позвоночника она лежала в больнице. Я даже не уверена была, что она выздоровеет. Но она справилась с болезнью и сейчас неплохо себя чувствует. У нее своя маленькая квартирка, она живет там сама и обходится без чьей-либо помощи. Я считаю, что она молодец.

ВРАЧ: Восемьдесят четыре?

ПАЦИЕНТКА: Восемьдесят пять.

ВРАЧ: Скажите, какие у вас средства? Вы работаете?

ПАЦИЕНТКА: Я работала неполный рабочий день, пока не поступила сюда.

ВРАЧ: Это было в апреле?

ПАЦИЕНТКА: Да. Но муж хорошо нас обеспечивает.

ВРАЧ: То есть вы не зависите от своего заработка?

ПАЦИЕНТКА: Нет.

ВРАЧ: Ваш муж с вами как-то общается?

ПАЦИЕНТКА: Ну, он навещает мальчиков, когда хочет, и это всегда... ну, я всегда чувствую, что, когда он хочет их навестить, это ему нужно. Он тоже живет в нашем городе.

ВРАЧ: Он женился второй раз?

ПАЦИЕНТКА: Да, он женился второй раз где-то через год после того, как ушел.

ВРАЧ: Он знает о вашей болезни?

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Все знает?

ПАЦИЕНТКА: Я, по правде сказать, не уверена. Я думаю, он ничего не знает, кроме того, что рассказывают сыновья.

ВРАЧ: А у вас с ним разговоров не бывает.

ПАЦИЕНТКА: Не бывает.

ВРАЧ: Понятно. Так вы его и не видели ни разу?

ПАЦИЕНТКА: Не говорила с ним. И не... не видела его.

ВРАЧ: Скажите, какие еще части вашего тела сейчас поражены?

ПАЦИЕНТКА: Вот здесь есть опухоль, и вот в этом месте на печени. И очень большая опухоль на ноге, она разрушила почти всю кость, и они поставили мне стержень в ногу.

ВРАЧ: Это было весной или летом?

ПАЦИЕНТКА: В июле. А кроме того, у меня же еще опухоль на яичнике; и они до сих пор не могут установить, где это началось.

ВРАЧ. Я понимаю. Они знают, что опухоли теперь есть в разных местах, но не знают, в каком месте была первая. Понятно. Что является для вас самым худшим в этой злокачественной болезни? Насколько она мешает нормальной жизни и деятельности? Например, можете ли вы ходить хоть немного?

ПАЦИЕНТКА: Не могу. Только с костылями.

ВРАЧ: Вы можете ходить по дому на костылях?

ПАЦИЕНТКА: Могу, но и только. Если нужно что-то делать, например приготовить еду, то это очень трудно.

ВРАЧ: Чем еще это плохо?

ПАЦИЕНТКА: Ну, я даже не знаю...

ВРАЧ: Кажется, вы говорили наверху, что у вас бывали сильные боли.

ПАЦИЕНТКА: Бывали.

ВРАЧ: И теперь бывают?

ПАЦИЕНТКА: Знаете, когда проходит столько месяцев, то просто научишься жить с этой болью. Когда болит так, что нельзя выдержать, то я прошу дать мне что-нибудь. Но вообще я никогда не любила принимать лекарства.

ВРАЧ: Г-жа С. производит на меня впечатление человека, который вытерпит долгую и мучительную боль, прежде чем попросит помощи. Точно так же она длительное время ждала и смотрела, как растет опухоль, прежде чем обратилась к врачу.

ПАЦИЕНТКА: Это всегда было для меня самой трудной проблемой.

ВРАЧ: У вас есть недоразумения с сестрами? Говорите ли вы им, когда вам что-то нужно? И знаете ли вы, какая у вас репутация как у пациента?

ПАЦИЕНТ (шутливо): По-моему, вам лучше спросить об этом у сестер.

СВЯЩЕННИК: О, это легко; но мы интересуемся вашим мнением.

ПАЦИЕНТКА: Я, правда, не знаю. Мне кажется, что я могу ужиться с каждым.

ВРАЧ: Я тоже так думаю. Но, быть может, вы слишком мало просите.

ПАЦИЕНТКА: Я не прошу больше того, что мне полагается.

ВРАЧ: А как вы это определяете?

ПАЦИЕНТКА: Не знаю. Видите ли, разные люди, они разные и есть. Что касается меня, то я всегда радовалась, что сама могу позаботиться о себе, сделать домашние работы, все приготовить для мальчиков. Это для меня самое важное, главная моя забота. А теперь я вижу, что кто-то должен обо мне заботиться, и мне очень тяжело с этим смириться.

ВРАЧ: Хуже всего то, что болезнь прогрессирует, так ведь? И вы не в состоянии давать что-то другим.

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Что можно дать другим, когда физическая деятельность невозможна?

ПАЦИЕНТКА: Можно вспоминать их, когда молишься.

ВРАЧ: Что вы и делаете в настоящее время.

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Считаете ли вы, что это помогает каким-то другим пациентам?

ПАЦИЕНТКА: Да, я считаю, что помогает. Надеюсь, что помогает.

ВРАЧ: Какую еще помощь, по-вашему, можем мы оказать? Вот когда умираешь, как это воспринимается? Что это означает для вас?

ПАЦИЕНТКА: Я не боюсь умереть.

ВРАЧ: Не боитесь?

ПАЦИЕНТКА: Не боюсь.

ВРАЧ: И в этом нет ничего плохого?

ПАЦИЕНТКА: Я не имела этого в виду. Конечно, каждому хочется жить как можно дольше.

ВРАЧ: И это естественно.

ПАЦИЕНТКА: Но умирать я не боюсь.

ВРАЧ: Как вы себе это представляете?

СВЯЩЕННИК: Меня это тоже интересует, потому что мы говорим обо всем, только не о настоящих проблемах. Думаете ли вы о том, что будет происходить, если дело дойдет до смерти? Думали ли вы об этом раньше? Вы упомянули о беседах с вашей подругой.

ПАЦИЕНТКА: Да, мы с ней об этом говорили.

СВЯЩЕННИК: Вы не могли бы немного рассказать нам о ваших беседах?

ПАЦИЕНТКА: Это мне не легко, понимаете, передать разговор...

СВЯЩЕННИК: Вам проще говорить с ней на эти темы, чем с кем-то еще...

ПАЦИЕНТКА: С кем-то знакомым.

СВЯЩЕННИК: Разрешите мне задать вам связанный с этим вопрос: как ваша болезнь — а это уже вторая ваша болезнь, ведь у вас был туберкулез, и потеря дочери, — как эти события повлияли на ваше отношение к жизни, на ваши религиозные представления?

ПАЦИЕНТКА: Я думаю, они приблизили меня к Богу.

СВЯЩЕННИК: Каким образом? Вы ощутили Его помощь, или...

ПАЦИЕНТКА: Да. Я просто почувствовала, что отдаю себя в Его руки. Ему решать, быть ли мне снова здоровой и вести нормальную жизнь.

СВЯЩЕННИК: Вы говорили о том, что тяжело быть зависимой от других, и все же вы признаете, что ваша подруга оказывает вам большую помощь. Тяжело ли быть зависимой от Бога?

ПАЦИЕНТКА: Нет.

СВЯЩЕННИК: Это как бы помощь от вашей подруги, правда?

ПАЦИЕНТКА: Да.

ВРАЧ: Но если я правильно поняла, ваша по друга так же нуждается в помощи, как и вы. Ей тоже нужна сестра, и получается как бы взаимный обмен, это не просто милостыня.

ПАЦИЕНТКА: У нее в жизни есть свои печали и трудности, может быть, поэтому она и сблизилась так со мной.

ВРАЧ: Она одинока?

ПАЦИЕНТКА: Она умеет понимать. Она замужем, но у нее никогда не было своих детей, а она любит детей. Своих нет, так она всех детей любит. Она и ее муж работают здесь, в детском доме, воспитателями. Вокруг них все время дети. И к моим мальчикам они очень добры.

ВРАЧ: Кто будет заботиться о них, если вы задержитесь в больнице надолго или если умрете?

ПАЦИЕНТКА: Я считаю, если бы что-то случилось со мной, то было бы естественно взяться за них отцу. Это его долг...

ВРАЧ: А как вы к такому варианту относитесь?

ПАЦИЕНТКА: По-моему, это было бы наилучшее решение.

ВРАЧ: Для мальчиков.

ПАЦИЕНТКА: Я не знаю, как для мальчиков, но...

ВРАЧ: А как они ладят с его второй женой? Кто реально стал бы им второй матерью?

ПАЦИЕНТКА: Ну, они в ней фактически не нуждаются.

ВРАЧ: Как это?

ПАЦИЕНТКА: Видите ли, я не знаю, как она к ним относится, возможно, не выносит их. Не знаю. Но думаю, что отец в глубине души их любит и, кажется, всегда любил. Если до этого дойдет, я думаю, он все для них сделает.

СВЯЩЕННИК: Ваши мальчики уже довольно большие. Младшему тринадцать?

ПАЦИЕНТКА: Тринадцать. Он сейчас в восьмом классе.

ВРАЧ: Тринадцать и восемнадцать, так?

ПАЦИЕНТКА: Старший в прошлом году закончил школу. Как раз в сентябре ему было восемнадцать. Ему пришлось расписаться в призывном листе, он от этого не в восторге; мне тоже это не нравится. Я не думаю об этом. Стараюсь не думать, но не получается.

ВРАЧ: В такое время, как у вас сейчас, наверное, очень тяжело об этом думать. Скажите, действительно ли отдельные люди на вашем этаже и больница в целом помогают вам, делают все, что в их силах, или у вас есть предложения по улучшению обслуживания пациентов вроде вас — ведь, я уверена, у вас масса проблем, конфликтов и тревог и вам не так легко об этом рассказать?

ПАЦИЕНТКА: О, конечно, я бы хотела, чтобы врачи немного больше мне рассказывали, что со мной происходит. Понимаете, я чувствую себя как бы во тьме, я ничего не знаю. Может быть, есть люди, которые не хотят знать, насколько они больны, но есть и такие, что хотят. Если мне осталось недолго жить, то я бы хотела знать об этом.

ВРАЧ: Вы просили об этом вашего врача?

ПАЦИЕНТКА: Нет. Вы же знаете, врачи вечно спешат...

ВРАЧ: Почему бы вам в следующий раз не ухватить его за рукав и не спросить прямо?

ПАЦИЕНТКА: Я понимаю, что у них каждая минута на счету. То есть я не...

СВЯЩЕННИК: Это мало чем отличается от того, что она рассказывала о других ее отношениях. Она никому не навязывается, а занимать чье-то время — тоже навязывание, если только это не близкий друг.

ВРАЧ: Если бы опухоль не стала такой большой, а боль невыносимой, вы не обратились бы за помощью, правда? А с каким врачом вы хотели бы поговорить? У вас несколько врачей? С кем из них вы наиболее свободно себя чувствуете?

ПАЦИЕНТКА: Я очень доверяю доктору К.; когда он приходит в палату, я... я чувствую, что все, что он говорит мне, все это правда.

ВРАЧ: Быть может, он просто ждет, чтобы вы его спросили?

ПАЦИЕНТКА: У меня всегда к нему такое чувство.

ВРАЧ: Как вы думаете, может такое быть, что он просто ждет случая, когда вы его спросите?

ПАЦИЕНТКА: Ну, этого я не знаю. Я не... вероятно, он говорит мне все, что считает необходимым.

ВРАЧ: Но для вас этого недостаточно.

СВЯЩЕННИК: Смотрите, она утверждает, что ей хотелось бы знать больше, например: «Если мне осталось недолго жить...» Тогда у меня возникает вопрос: речь идет о том, чем вы действительно обеспокоены? Вы действительно так думаете, как говорите?

ВРАЧ: Что означает «недолго жить», г-жа С.? Это ведь очень относительно...

ПАЦИЕНТКА: Ох, я не знаю. Может, полгода, может, год.

СВЯЩЕННИК: А если бы вы не были в этом состоянии, вам так же сильно хотелось бы знать? Я имею в виду ваше сравнение с темнотой...

ПАЦИЕНТКА: В каком бы я состоянии ни была, это мое состояние, и мне просто хочется все знать. А люди разные бывают, одним можно сказать, другим не следует.

ВРАЧ: А что это изменило бы для вас?

ПАЦИЕНТКА: Не знаю. Может быть, я просто больше радовалась бы каждому дню, если мне...

ВРАЧ: Вы понимаете, никакой доктор не может сказать, сколько осталось времени. Понимаете, он этого не знает... Но некоторые врачи хотят помочь и дают приблизительную оценку. И после этого многие пациенты впадают в сильную депрессию и уже не радуются ни одному дню. Что вы об этом думаете?

ПАЦИЕНТКА: Для меня это не имеет значения.

ВРАЧ: Но вы понимаете, почему многие врачи так уклончивы?

ПАЦИЕНТКА: Да. Я знаю, есть такие больные, что могут побежать и выпрыгнуть из окна или... еще что-нибудь выкинуть.

ВРАЧ: Да, есть и такие люди. Но вы, очевидно, давно размышляете об этих вещах, вы знаете, в каком состоянии находитесь. Я думаю, вам следует поговорить с доктором, сказать ему все. Просто откройте дверь и посмотрите, как далеко вы можете пойти.

ПАЦИЕНТКА: Он может не поверить, что я действительно хочу все знать о себе. То есть я хочу сказать...

СВЯЩЕННИК: Вы это увидите.

ВРАЧ: Вы просто задавайте вопрос и слушайте ответ.

ПАЦИЕНТКА: Мой первый врач, с которым я встретилась, когда пришла сюда в первый раз, на первые анализы... я ему очень доверяла, с первой встречи.

СВЯЩЕННИК: Я думаю, это оправданное доверие.

ВРАЧ: И это очень важно.

ПАЦИЕНТКА: А потом я вернулась домой, у меня был семейный врач, очень близкий нам человек...

ВРАЧ: И его вы тоже потом потеряли?

ПАЦИЕНТКА: Да, и это было очень тяжело, потому что он был замечательный человек. Ему надо было жить долго-долго. Ему еще и шестидесяти не было. Вы знаете, конечно, что у врача жизнь нелегкая. И я думаю, он просто не заботился о себе как следует. Для него пациенты всегда были на первом месте.

ВРАЧ: Но вы ведь такая же! Ваши сыновья всегда на первом месте...

ПАЦИЕНТКА: Так всегда было.

ВРАЧ: Скажите, вам очень трудно было сюда прийти? Я имею в виду, что вы неохотно шли сюда, на нашу встречу.

ПАЦИЕНТКА: Ну, я действительно особого энтузиазма не испытывала.

ВРАЧ: Это было видно.

ПАЦИЕНТКА: А потом я подумала... в общем, решила, что должна пойти.

СВЯЩЕННИК: Как вы относитесь к нашей встрече теперь?

ПАЦИЕНТКА: Я рада, что пришла.

ВРАЧ: Это оказалось не так страшно, правда? Знаете, вы вот сказали, что не умеете говорить. А я думаю, вы здорово с нами поговорили.

СВЯЩЕННИК: Я тоже это подтверждаю. Меня, правда, интересовало, есть ли у вас вопросы к нам, — я еще раньше понял, что врачи не дают себе времени выслушивать вопросы пациента. А мы не спешим, у вас есть возможность задать нам любые вопросы.

Date: 2015-09-18; view: 285; Нарушение авторских прав