Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
ГЛАВА 11. Знать прошлое достаточно неприятно; знать еще и будущее было бы просто невыносимо
Знать прошлое достаточно неприятно; знать еще и будущее было бы просто невыносимо. Уильям Сомерсет Моэм
С некоторыми предметами у меня отношения так и не сложились. Большое разочарованием для Рук оказались мои способности по предмету «фауна». Ну не ладила я с животными! Несмотря на это, все лекции учила наизусть. Когда первое полугодие подходило к концу, нас повели в один из корпусов Академии, чтобы показать, про что именно рассказывали на уроках. Я поняла, что этот предмет будет трудным для меня, еще когда нам сообщили, что планируется знакомство со зверушками. И вот этот день настал. Мы пришли в одно из зданий Академии, довольно светлое и просторное, в котором располагались огороженные помещения с клетками и загонами. Преподаватель остановилась и, повернувшись к нам, еще раз произнесла: – Я повторяю: эти зверушки совершенно безопасны и не относятся к классу хищников. Если не относятся, то это совершенно не значит, что они не навредят, если мы к ним подойдем. Поэтому мне совершенно не хотелось знакомиться ни с кем из них, и я высматривала в помещении темные углы, где можно, спрятавшись, затаиться. – В работе вам очень пригодятся знания о зверях, которые могут встретиться на пути, – продолжила Рук. Понимая, что ничего не знаю о мире, о том, что здесь водится, и как «это» себя ведет, я прекрасно осознавала, что мне, как никому другому, требуются подобные знания. Перед мысленным взором немедленно встала картина: я на полянке, и вокруг милые зверюшки. А я совсем не знаю, что с ними делать и что будут делать они. Одно дело – картинки, и другое – реальность. Обреченно вздохнув, поплелась следом за группой, стараясь держаться за спинами Димы и Славы. Здесь жили самые разные звери, совсем не похожие на тех, что водятся у нас. Около каждого загона кто‑то из группы подходил к клетке и демонстрировал, как нужно обращаться с животным. Так нас проверяли на знание предмета. Остановившись в очередной раз около одного из загонов, преподаватель обошла оборотня и, вытащив меня из‑за его спины, подвела к клетке: – Сейчас Ронер покажет нам, как обращаться с шагоном. Да? Покосившись на Рук, я подошла к ограждению и, открыв его, осторожно взяла зверька на руки. По виду он напоминал пушистую норковую шапку белого цвета. Где глаза, где хвост, непонятно. Повертев животное, я развернула его, как мне показалось, мордочкой к зрителям. Предполагалось, что оно не кусается и даже не имеет зубов, но от живности всего можно ждать, поэтому только я аккуратно расположила «это» на руках, как услышала просьбу Рук: – Ронер, разверните, пожалуйста, животное к нам передом. Улыбнувшись, я снова крутанула зверюшку. – Шагон – прекрасное животное, – начала я, совершенно так не считая, но раз в учебнике написано… – Оно питается микроорганизмами, которые находятся в воде и воздухе. Правда, я не представляла, как он это делает, и поэтому опустила этот момент. – Пищу он принимает с помощью рта и потом, переварив, избавляется от нее естественным путем, – заливалась я соловьем, снова поворачивая зверушку к зрителям, теперь тем местом, через которое оно избавляется от съеденного. Хотя в связи с тем, что оно круглое и пушистое, словно помпон на шапке, сложно определить, угадала ли я. – Оно издает шипящие звуки и таким образом общается с сородичами. Обитает в северных широтах Большого материка и считается неопасным, так как не может причинить вред. Еще раз крутанула зверушку и продолжила: – Ведет очень неторопливый образ жизни и… Договорить я не успела, так как этот отвратительный волосатый комок в этот момент срыгнул на меня какую‑то слизь. В шоке смотря на свои испачканные руки и мантию, я не знала, что делать. Рук, сориентировавшись, забрала у меня этот блохастый мех и, засунув его обратно в клетку, бодро грудным голосом произнесла: – Ронер правильно все рассказала и, помимо этого, показала, как не надо обращаться с шагоном. Это животное не любит резких движений и может э‑э‑э… отрицательно на них отреагировать. Я в это время соскребала с себя слизь и косила глазом на клетку, раздумывая, как устроить, чтобы рыгающий комок ушел на шашлык. – Скажите, лера, а мясо этих зверьков съедобно? – как бы между прочим поинтересовалась я. Подозрительно посмотрев, Рук подошла и заклинанием очистила мои мантию и руки, после чего ответила: – Нет, Ронер, мясо шагонов очень жесткое и невкусное. Давайте пройдем дальше. Заняв свою привычную разведывательную позицию позади ребят, которые скалились словно гиены, впрочем, как и все остальные, но потешаться в открытую при преподавателе надо мной не смели, я продолжала все рассматривать на расстоянии. Но, чувствуя веселость парней, злорадно думала, что перевернется и на моей улочке самосвал с пряниками. И он‑таки перевернулся. Оборотня буквально через две клетки обрызгало крупное животное, похожее на большую личинку. Слава скалился на нее и рычал, но порвать когтями не посмел. Дракону же досталось под конец. Ему попался пертикус – животное, покрытое вонючей слизью. Едва Дима взял его в руки, как по пальцам ящера, а затем и по его мантии потекло. Лицо молодого человека сразу перекосилось, то ли от запаха, то ли от ощущений, хвост нервно помахивал и подергивался. Успев узнать дракона, я поняла: он очень сильно злится. Рук, быстро рассказав нам основное, забрала у него ценный экземпляр слизистой козявки, одновременно почистив мантию и студента. И когда я выходила из загонов, настроение у меня определенно стало лучше, чем в начале занятия. Но самым тяжелым испытанием для меня и для преподавателя стали физические навыки. Это просто какая‑то агония, из‑за которой я даже подумывала подать заявление об отчислении. Но ребята быстро встряхнули меня, причем в прямом смысле слова. И сказали, что будут помогать – все‑таки это било еще и по ним. Постояв недельку на одной ноге, парни немного меня потренировали, иначе бы мы слишком медленно продвигались от одного упражнения к другому… И наконец после первого задания последовало новое. Одолев ненавистное упражнение, я догнала большую часть группы, которая увязла на столбах. В их роли выступали махины диаметром сантиметров сорок и высотой около трех метров. Задание простое – мы должны на один из них залезть. Как это сделать, я не представляла – он же гладкий совсем, а я не гусеница. Постояв и посозерцав столб некоторое время, решила, вспомнив боевики нашего мира, воспользоваться одним из приемов – обхватив столб руками и ногами, подражая гусенице, подняться наверх. Была не была! Уцепившись руками и подтянув свое тело вверх, я, сжав ногами столб, постаралась на нем удержаться. Как‑то у меня это получилось. Подтянувшись на руках еще выше, я только обрадовалась, что дело у меня пошло и первый раз не оплошаю, не доведу физрука. И вдруг ноги отказались держать мой вес, и я стремительно поползла вниз. Едва достигла земли, чуть не плюхнувшись пятой точкой на нее, как раздался рык Тронсена: – Ронер, что это вы делаете со столбом? Я, замерев, еще теснее прижалась к безопасному дереву и, сильнее обхватив его руками и ногами, затаилась около земли. – Пытаюсь заползти наверх, лер, – объяснила я. – И как вы планируете это сделать? Думаете, от ваших объятий столб оживет и закинет вас наверх? – Нет, лер, но в моем мире, бывает, залезают на высоту способом, который я продемонстрировала. И объяснила, как именно. – Вы из очень странного мира, Ронер. Я вам очень рекомендую прекратить обниматься со спортивным инвентарем и наконец сделать все по инструкции! – рявкнул на меня физрук. Меня при этом чуть не снесло звуковой волной. Вот ведь у мужика голосовые связки! Одногруппники, которые с неподдельным любопытством наблюдали очередной концерт в моем и Тронсена исполнении, едва он отвернулся, тут же начали карабкаться наверх, словно мартышки. Только приматы, боюсь, гораздо удачливее нас. Я же, почитав висевшую в воздухе инструкцию, постаралась правильно разместить на столбе свои конечности и начать покорение высоты. Когда зазвонил колокол, сообщавший об окончании урока, я сидела вся в пыли перед столбом, злая и уставшая. Рядом разместились Дима и Слава, мрачно на меня взирая. Они поняли, что из‑за меня застряли на этом упражнении надолго. Но самым противным предметом оказалась флора, что я подозревала с самого начала. Нет, сам предмет неплох, но вот его преподаватель… Мелочный гад, который сверлил меня на лекциях своим противным взглядом и постоянно отпускал сомнительные комментарии о моих способностях. Имен он не называл, но я‑то знаю‑ю‑ю… Открытое противостояние началось у нас с ним примерно через месяц после начала учебного года, когда пошли семинары. К ним я готовилась, как никогда. Единственный плюс – теоретические познания по флоре мне сильно помогут в зельеварении и целительстве. И именно на первом семинаре я получила свой первый наряд. Мы рассматривали тему «Вредное влияние растений на организм человека». В списке обсуждаемых имелись различные экземпляры – от полезных до ядовитых и вредных. Последние в больших количествах могли отравить. Один из главных вопросов был: можно ли их использовать? Именно его мне и задал преподаватель. Если честно, я не понимала сути нашего обсуждения. Как можно однозначно сказать, можно ли применять вредные растения? Ведь вариантов масса, живых форм в этом мире тоже. Как определить действие определенного количества растения для каждого? – Извините, лер, но я считаю вопрос неточным, – ответила я преподавателю и объяснила, почему я сомневаюсь. Демон усмехнулся: – То есть, Ронер, вы хотите сказать, что опасные растения можно применять и людям? – Некоторые, лер. Например, зимуду используют в малых количествах при лечении порезов от магических амулетов. Как же ее нельзя применять, если она может быть полезной? – Тогда как быть с абсолютно ядовитыми растениями в любой концентрации? – А разве их не применяют, например, для ядов, используемых в мм… государственных целях? – постаралась я корректно выразить свою мысль. С начала нашей беседы с Надимом я ощущала напряжение и ожидание оборотня и дракона. Когда лер заговорил снова, я поняла, что они ожидали услышать. – Ронер, с прискорбием должен сообщить, что у вас ужасные взгляды и аморальное поведение. Как вы вообще можете высказываться так о государстве, что приютило вас? Это низко и недостойно жителя Эрго. Мне такое сложно представить. Я слушала, как буквально ни за что он отчитывает меня столь унизительным образом, и внутри поднималась злость. Что я такого сказала? Меня это задело гораздо больше, чем я могла ожидать. – Может, потому, что это правда, и, так как я родилась не на Эрго, могу об этом говорить? – ляпнула я и тут же пожалела. Сказанного не воротишь. – Наряд. Как будете отрабатывать – узнаете после окончания урока. И я буду разговаривать о вас с вашим куратором. Мысленно я застонала. Ну кто тянул меня за язык? Но этот демон по натуре так похож на крысу… Вот кому должно быть стыдно за свою сущность! От ребят исходило напряжение и любопытство, а Дима был полностью со мной согласен. Девушек редко наказывали, и группа наблюдала за моей реакцией. Сохраняя непроницаемое выражение лица, я старалась успокоиться, но, увы, ребята ощущали лишь мою досаду и злость. Ну что ж, посмотрим… Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Оставшийся урок прошел довольно спокойно, и только прозвонил колокол, как я направилась к преподавателю. Тот, даже не кинув на меня взгляда, резко произнес: – Четыре часа на кухне после ужина. Работу назначат там. – Мне можно идти, лер? – Да. Развернувшись, я направилась прочь из класса, к ребятам, которые ждали меня за дверью и, судя по эмоциям, подслушивали. В обоих плескалось недюжинное любопытство, легкая веселость и сожаление. Странные они. Когда наказали дракона, мне было все равно, а тут им жаль. Мрачно посмотрев по сторонам, я заторопилась в столовую. Нужно успеть поесть, прежде чем приступить к отработке. А еще меня заботило, что Надим обещал поговорить с Гарнером. Как тот отреагирует? Он – мой куратор, и от него во многом зависит моя учеба. В столовой за столом около окна, который уже привычно стал моим, ждала Вуку. «Снова будут нотации», – поняла я. Взяв поесть, молча села за стол и принялась за пищу. Общаться не хотелось: во мне клокотали обида, жажда мщения и тревожное ожидание наказания. Все‑таки что здесь подразумевают под нарядом, я не знала. А если купание каких‑нибудь червей? Боже, только бы не узнать, из чего нам готовят! Ребята, усевшиеся напротив нас, смотрели настороженно и с ожиданием чего‑то, я продолжала есть, а Вуку… Вуку удивлялась вслух: – Надя, как ты могла такое сказать? Это пренебрежение мнением преподавателя. В нашем мире очень важно относиться к авторитетным лицам с уважением. К тому же предположить, что кто‑то может применять ядовитые растения, это… – Логично. Если ты вся такая правильная, как и большинство из вас, то это совсем не значит, что все такие. Тем более люди, наделенные властью. Она вообще не бывает чистой. Так что не заблуждайся. – Ты говоришь как старуха, – отметил Дима. – В твоем мире, может быть, так и есть, хотя я сомневаюсь, – заметила Вуку. Услышав это, я чуть не подавилась. – А у вас тут по‑другому? И я далеко не настолько знающая особа, – хмыкнув, ответила я обоим. – Ага. Но мне кажется, что все совсем не так, – сообщил Слава. – Надя, пойми, в нашем мире есть правила, и тебе придется им подчиняться. – Да что ты говоришь?! Я жестокая и аморальная? Будет вам жестокость и аморальность, – со стуком опустила я стакан на стол. Ребята вздрогнули и странно на меня посмотрели. Я не видела смысла спорить – пусть думают что хотят. Но меня их умильная правильность уже замучила. Все, хватит! Правда, пока нужно притихнуть. На первом курсе выступать не следует. Зато теперь у меня есть цель, и я ее достигну! Как ни странно, осознание чего‑то важного для меня, новой цели, успокоило меня. Я буду руководствоваться только своими принципами и жить, как хочу, и пусть все идет к песцам! Закончив есть, я направилась к блоку кухни. Работать после ужина совершенно не хотелось. Поставив грязную посуду в специальную емкость, я пошла в служебное помещение. Место, где готовили пищу, на первый взгляд оказалось очень приятным. Мебель из черного дерева дополняла белый камень стен. Везде очень светло, на столах чисто. Помещение шкафами, столами и полками разбито на зоны. Кругом суетятся люди… – Что потребовалось? – раздался зычный голос сзади. Обернувшись, я увидела крупного орка. – Пришла отрабатывать наказание. Тот скептически взглянул на мой курс и удивленно приподнял брови: – На сколько наказание? – На четыре часа. Теперь мужчина нахмурился: – Фамилия? – Ронер. Начертив в воздухе символ, орк произнес: – И правда, есть такое наказание… Откуда, интересно, узнал, что есть? – Ну что ж, пошли тогда. Осторожно лавируя между всякой всячиной, наставленной на пол кухни то здесь, то там, я отправилась в один из дальних углов помещения. – Вот стул, вот емкость для мусора, а вот ведра с овощами. Их нужно почистить, вымыть и положить отмачиваться. Оглядев количество работы, я решила, что ее не так уж и много. – Хорошо, – кивнула я, и меня оставили. В ведрах лежали продолговатые и сиреневые овощи, чем‑то похожие на наши баклажанчики. Почему‑то у Роды я их не видела. Может, какой‑нибудь корм для рогатого скота, к которому приравнивают и студентов? Еще раз все подозрительно осмотрев, я вздохнула и принялась за работу. Взяла нож, присела на стул и выбрала первый овощ. Осторожно соскребя с него шкурку, бросила в пустой глубокий таз. Когда овощи практически заполнили его, в кухне появился куратор, и я втянула голову. Может, не заметит? Выхватив меня взглядом, Гарнер подошел. – Ронер, как проходит первое наказание? – Нормально, лер. – Да, вижу, – сказал инквизитор, бросив взгляд на тазик. Взяв стул, он присел напротив. Я запереживала. Похоже, нотация предполагалась долгой. – Теперь я хочу услышать, что произошло. Я, услышав слова преподавателя, замерла с овощем в руках. Неожиданный поворот сюжета. – А разве вам уже не рассказали? – осторожно поинтересовалась я. – Мне интересно послушать вашу версию, – невозмутимо ответил куратор, не спуская с меня глаз. Очищая шелуху, я рассказала, и не только о произошедшем, но еще добавила свои комментарии. Гарнер слушал молча, улыбался и не перебивал. А как только я закончила, подытожил: – Вы очень необычный персонаж, Ронер. Я вопросительно посмотрела на преподавателя: – Почему вы так решили, лер? – Ваше мировоззрение и суждения не соответствуют тем, что приняты в этом мире. И ваши взгляды на жизнь очень жесткие. У меня такое ощущение, что вы до того момента, как попали сюда, все время пытались выжить. Почему пыталась? Я все еще жива. – К какому слою населения вы относились в своем мире? – продолжил допрос инквизитор. – К среднему, – пожала я плечами, бросая овощ в тазик. Еще немного меня посозерцав, Гарнер задумчиво заметил: – Если вам удастся подтянуть свою тройку по магии, я хотел бы сам с вами заниматься. На старших курсах. Едва я это услышала, как моя челюсть моментально устремилась навстречу новому корнеплоду в руках. Ничего себе! На старших курсах у нас будут наставники, и попасть к Гарнеру – просто невероятная удача! Стать его личными учениками! – Они будут работать как рабы, денно и нощно, – заверила я куратора. – Кто такие рабы? – спросил инквизитор, чуть улыбнувшись. – Постоянно и бесплатно работающие люди, – подыскала я понятное определение. Снова о чем‑то задумавшись, Гарнер поднялся и направился на выход. А я посмотрела еще на два ведра корнеплодов. Вечер обещал быть особенно нудным.
|