Перспектива

«Посему мы не унываем: но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно» (2 Коринфянам 4:16-18).

Итак, вот мое повествование. Вот те фундаментальные вопросы, которые вызвали во мне кризис совести. Я рассказал о том, как они повлияли на меня, о чувствах, реакциях, сделанных выводах. Читатель может оценить, чего они стоят. Другими словами, мой вопрос заключается вот в чем: как это повлияло бы на вашу совесть?

Что такое жизнь одного человека, как не крошечная составляющая единого целого – если подумать о четырех миллиардах человек, сейчас живущих на земле, и еще, один Бог знает, о скольких поколениях прошлого. Мы – очень маленькие капельки очень большого потока. Тем не менее, христианство учит, что какими бы маленькими и незначительными мы ни были, каждый из нас может принести другим добро вне зависимости от собственной незначительности[239]. Вера делает это возможным, и, как говорит об этом апостол, «любовь Христова управляет нами»[240].

Для этого нам не нужно поддержки громоздкой организации, не нужно ее руководства, контроля, ее подталкивания и давления. Для того, чтобы побудить нас к действиям, более чем достаточно сердечной благодарности за незаслуженную милость Бога, бескорыстно подарившего нам жизнь не по делам, а по вере: «если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга»[241]. Если мы уважаем и ценим свою христианскую свободу, мы не станем отвечать ни на какие другие принуждения. Мы не станем также подчиняться никакому другому бремени, кроме этого:

Придите ко Мне, все вы, усталые и обремененные, и Я облегчу ваше бремя; примите ярмо Мое на себя и учитесь у Меня, ибо Я кроток и смирён духом, и вы обретете покой вашим душам. Ибо ярмо, которое передаю вам, легко, и бремя, что возлагаю на вас, не тяжко[242].

Я уверен: когда жизнь подходит к концу, единственное, что приносит истинное чувство удовлетворения, – это то, в какой степени жизнь была использована, чтобы приносить другим благо, сначала духовное, а затем душевное, физическое и материальное.

Я не могу поверить, что «неведение – это блаженство», что, побуждая людей пребывать в иллюзии, мы проявляем к ним доброту. Рано или поздно мечта должна столкнуться с действительностью. Чем позднее это случится, тем более серьезные травмы может нанести переход от первой ко второй – происходящий в результате разочарования. Я только радуюсь, что в моем случае иллюзия не продлилась дольше.

Вот почему я написал то, что написал. В своем повествовании я искренне стремился к точности. Основываясь на том, что уже случилось, было напечатано или передавалось в сплетнях и слухах, я не сомневаюсь, что будут попытки преуменьшить значимость данной информации. Но что бы ни говорили, я только могу сказать, что готов отвечать за то, что написал. Если здесь есть ошибки, я буду благодарен любому, кто мне на них укажет, и сделаю все возможное, чтобы внести исправления.

Что ожидает в будущем организацию Свидетелей Иеговы и ее центральный Руководящий совет? Хотя меня часто об этом спрашивают, я никоим образом не могу этого знать. Это покажет время.

Есть вещи, в которых я до некоторой степени уверен; но их немного. Я лично не считаю, что произойдет массовый выход из организации. В настоящее время в некоторых странах ее численность довольно быстро растет. Подавляющее большинство Свидетелей Иеговы просто ничего не знает о реальном положении в структурах власти. Из опыта долгой жизни среди них во многих странах я знаю, что для большой части ее членов организация обладает определенной «аурой»; ее как будто окружают светящиеся лучи, придающие ее высказываниям значимость, гораздо превышающую то значение, которое обычно придается словам несовершенных людей. Большинство предполагает, что заседания Руководящего совета проходят на высоком уровне, что на них проявляются более глубокое, нежели обычное, знание Писания и духовная мудрость. Всех Свидетелей фактически назидают следующим образом:

Будучи воспитанными до состояния теперешней духовной силы и зрелости, разве мы вдруг становимся умнее того, кто до сих пор давал нам все это, и отвергаем просветительное руководство организации, которая была нам матерью?[243].

Их постоянно призывают быть смиренными, что на деле значит принимать все, что говорит организация, как слова из источника высшей мудрости. Тот факт, что средний Свидетель имеет туманное представление о том, как руководство вырабатывает свои решения, еще более усиливает эту ауру эзотерической мудрости. Это, говорят им, «единственная организация на земле, понимающая “глубины Божьи”»[244].

Очень немногим из них довелось столкнуться с тем, что описано в этой книге, с теми вопросами совести, которые здесь подняты. Я склонен считать, что многие – может быть, большинство – предпочли бы с этим не сталкиваться. Некоторые лично высказали мне мысль о том, что им нравится дружба с членами организации, и им не хотелось бы ее разрывать. Мне тоже нравились мои отношения с людьми в организации, и я не имел ни малейшего желания их разрушать. Я всегда был и все еще привязан к людям, с которыми провел большую часть своей жизни. Но я также чувствовал, что существовали вопросы истины, честности, справедливости, любви и милости, которые перевешивали эти отношения и мою к ним привязанность.

Я не хочу этим сказать, что каждый должен намеренно вызывать трудности, искать конфронтации или на ней настаивать. Я могу посочувствовать тем, чьи семьи состоят из Свидетелей Иеговы и кому хорошо известно, как могут нарушиться семейные отношения, если они будут вынуждены относиться к сыну или дочери, брату или сестре, отцу или матери как к «отступнику», отвергнутому Богом, духовно нечистому человеку. Я никогда никого не призывал стремиться к подобной ситуации; я пытался избежать ее и в своем случае.

Но при сложившемся в организации климате становится все труднее это сделать, не вступая в компромисс с собственной совестью, не «играя роль», не притворяясь, что веришь тому, чему на самом деле не веришь, что кажется тебе извращением Слова Бога, приносящим нехристианские, вредные плоды и результаты.

Я знаю много людей, которые пытались уйти тихо, которые, в некотором смысле, «прячутся», которые даже переехали в другую часть страны и постарались скрыть от организации свое местонахождение, чтобы избежать давления. Я мог бы приводить пример за примером, когда несмотря на все усилия избежать конфронтации старейшины разыскивали их; по-видимому, главной заботой старейшин было выжать из них какое-либо выражение своей позиции – не по отношению к Богу, Христу или Библии, а по отношению к «организации». Если человек не выдерживает такой «проверки преданности», предлагаемой в качестве явного ультиматума, его почти всегда лишают общения, отрезают от друзей и семьи, если те являются членами организации.

Типичен пример одной молодой женщины из Южного Мичигана, жены и матери. Старейшины допрашивали ее по поводу сомнений в некоторых учениях организации; это вызвало в ней такое душевное потрясение, что она перестала посещать собрания. Через несколько месяцев ей позвонили старейшины, приглашая ее встретиться с ними. Она сказала, что не хочет еще раз переживать подобное. Они настойчиво попросили ее согласиться, говоря, что хотят помочь ей преодолеть сомнения и что эта встреча будет последней. Ее муж, не бывший Свидетелем, посоветовал ей пойти и «покончить с этим». Она пошла.

По ее словам, «уже в первые десять минут стало видно, какого направления они придерживаются». Через полчаса после начала расспросов они лишили ее общения. Она говорит, что ее поразил уже этот промежуток времени: «Я не могла поверить, что они это делают. Все это время я сидела в слезах, и всего за 30 минут «меня выкинули из Царства». Я думала, что они со слезами на глазах будут готовы рассуждать со мной, возможно, несколько часов, чтобы этого не случилось». Один из пяти старейшин, задремавший во время обсуждения, позднее сказал в ее присутствии: «Какую же дерзость имела эта женщина сказать, что не уверена, Божья это организация или нет».

Если не удается избежать конфронтации, я думаю, можно утешаться тем, что причина всех семейных неприятностей и сердечной боли заключается в одном: это целиком и полностью плод политики организации; ее подкрепляет угроза исключения всякого, кто не подчиняется этой политике, не желает относиться к вышедшим из организации или лишенным общения так, будто они отвергнуты Богом (какими бы искренними и преданными он их ни считал). Таким образом, религиозная нетерпимость, действующая как решающая сила, разрушающая семейную открытость и тепло, не исходит с обоих сторон. Иисус сказал, что его учеников отдадут на религиозные судилища, а не то, что сами ученики будут предавать других для таких судов. Он предупредил, что те, кто будет истинно придерживаться его учения, будут преданы даже «родителями и братьями, и родственниками, и друзьями», а не то, что они будут так предавать других[245]. Как и во времена Иисуса, эта разделяющая сила приходит с одной стороны, из одного источника, который приравнивает несогласие по убеждениям к неверности. Вот где лежит ответственность за разрушенные семейные и дружеские отношения и приходящую вместе с этим душевную боль и смятение.

Хотя Многие Свидетели глубоко обеспокоены тем, что видят, им трудно привыкнуть к мысли, что можно служить Богу без связи с какой-либо сильной организацией, без ее мощи. В самом деле, Свидетели Иеговы – организация небольшая по сравнению с другими, но ее сеть широко разветвлена. Ее видимые структуры не так внушительны, как у Ватикана или других крупных религий. Тем не менее, международная штаб-квартира, которая владеет сейчас значительной частью Бруклина; многочисленные здания филиалов (в некоторых находятся большие издательские предприятия), купленные и построенные за миллионы долларов, где работают сотни человек (в Бруклине – около трех тысяч); вместительные залы конгрессов и многие тысячи Залов Царства (строительство некоторых обошлось более чем в четверть миллиона долларов) – всего этого достаточно, чтобы произвести впечатление на обыкновенного человека. Каждое новое приобретение и расширение материальной собственности превозносится как благословение свыше и свидетельство духовного благосостояния и успеха организации. Учение о том, что только они являются тем единственным народом на земле, с кем общается Бог; что направление, получаемое от Руководящего совета, приходит из божественного «канала», порождает чувство сплоченности, исключительности. Поскольку все другие считаются «мирскими», это еще более усиливает ощущение тесно переплетенных отношений.

Мне кажется, по этим причинам рядовому Свидетелю так же трудно представить служение Богу без всех этих вещей, как евреям первого столетия было трудно представить служение Богу без тех религиозных установлений, к которым они привыкли. Внушительные здания храма и его дворов в Иерусалиме; храмовые службы, проводившиеся сотнями и тысячами ревностных служителей, левитов и священников; понятие евреев о том, что только они являются избранным народом Бога, а все остальные считаются нечистыми, – все это находилось в невероятном контрасте по отношению к христианам того времени, у которых не было больших зданий (они встречались в обычных домах), не было особого класса священников или левитов, которые смиренно признавали, что «во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему»[246].

Достаточно большое число людей, особенно среди старейшин Свидетелей Иеговы, выражают искреннюю надежду, что произойдет нечто вроде «реформы», которая исправит все те недостатки в организации и ее доктрине, какие они осознают. Некоторые считают, что это может произойти, если изменится состав руководства. Даже до того, как я уехал из штаб-квартиры в отпуск в 1980 году, член бюро филиала одной из крупных стран, проницательный человек, чувствовавший, как огорчают меня существующие настроения и вся ситуация, сказал мне: «Рэй, не сдавайся! Это старые люди, они не будут жить вечно». Эти слова не были проявлением жестокости, бесчувственности или цинизма, поскольку произнесший их человек обладает как раз противоположным характером: это очень мягкий, добросердечный человек. Подобные выражения часто порождаются уверенностью, что какая-то перемена должна произойти, что тенденции к еще более жесткой политике и все более категоричным взглядам должны смениться христианским подходом и более смиренным высказыванием убеждений.

Сам я не думаю, что фундаментальные изменения произойдут просто из-за того, что умрут те, кто сейчас находится у власти. Я говорю фундаментальные изменения, поскольку на протяжении всей истории движения происходили перемены разной степени значимости – некоторые в результате смерти Расселла и Рутерфорда. Какими бы ни были те перемены, фундаментальные основы оставались прежними. Изменения в структуре власти в 1975-1976 годах были наиболее значительной переменой во всей истории организации. Власть была передана группе людей, на первый план вышло много новых лиц. Тем не менее, сила традиционных убеждении и традиционных положений подавила всякие попытки освободиться от умозрительных толкований и догматизма, от чрезмерной приверженности к закону, подобно Талмуду, от контроля со стороны элитной группы и репрессивных мер – освободиться от всего этого ради братства, единения в главном, терпимости и гибкости в частностях как в убеждениях, так и на деле.

Смерть Фреда Френца в 1992 году в возрасте 99 лет в каком-то смысле обозначила конец эпохи – он был единственным членом Руководящего совета, крещенным в 1914 году, таком важном для убеждений Свидетелей Иеговы. И, скорее всего, он единственный из членов Руководящего совета был лично знаком с основателем организации, Чарльзом Тейзом Расселлом. Он был создателем многих вероучений после смерти Рутерфорда, а также автором большинства решений и постановлений по вопросам лишения общения. С ним исчезла та божественная «милоть», которую якобы передал ему Рутерфорд (смотрите главу 4 [здесь]).

С момента моего ухода из Руководящего совета я несколько раз писал дяде, правда, никогда не рассчитывая на ответ (его так и не последовало). Я обращался к нему не как к Президенту, а исключительно руководствуясь своими чувствами к нему как к члену своей семьи и человеку. Я спрашивал его о здоровье и уверял, что моя забота о нем не подвластна никаким людским постановлениям. Я хотел бы иметь возможность просто сесть с ним рядом и поговорить, ибо я твердо убежден, что он сам осознавал, насколько хрупкими и шаткими являются библейские обоснования многих учений организации. Он был человеком, обладавшим интеллектуальной силой и умственной дисциплиной, и умел здраво рассуждать на темы Священного Писания. Но его непреклонная преданность организации, основанной простыми людьми, по всей видимости, позволяла ему действовать в качестве ее первого защитника всякий раз, когда подвергались сомнениям характерные для нее учения или когда интересы организации оказывались под угрозой – даже если это означало, что придется «приспособить» Писание, чтобы оно поддерживало позицию организации. В таких случаях его ум становился поистине изобретательным, хотя, в конечном итоге, эта изобретательность оказывалась лишь воображаемой; это была способность подвести читателей к желаемым выводам с помощью элементарной риторики и умения убеждать.

Все это мне кажется очень печальным. Хотя Фреду Френцу удалось стать свидетелем того, как организация выросла от нескольких тысяч до нескольких миллионов членов; хотя он видел, как небольшое количество домов, принадлежавших штаб-квартире, превратилось в целые кварталы многоэтажных городских зданий; как издательская работа, занимавшая весьма скромное положение, разрослась до размеров международной издательской империи, – ни одно из этих достижений он не сможет взять после смерти; ни один из этих факторов никак не повлияет на то, что скажет ему Бог, – выразит он ему одобрение либо порицание. Еще до его смерти все написанные им книги переставали издаваться (хотя некоторые из них доступны на CD-ROM), и постепенно превратились лишь в памятные издания, – как это произошло и с книгами Расселла и Рутерфорда. Весьма увлекательные трактовки пророчеств, сделанные им, например, по книге Даниила, при необходимости, под давлением обстоятельств во многих случаях заменяются новыми комментариями (Распад Советского Союза, например, привел к тому, что его толкование по отношению к «северному царю» и «южному царю» из Даниила 11:29-45 значительно утратило смысл).

Узнав в 1988 году о его проблемах со здоровьем, включая имплантацию кардиостимулятора, я написал письмо дяде, в котором вспоминал некоторые из его лучших статей, выступлений и высказываний, где говорилось об очень важных принципах; если по-настоящему твердо придерживаться этих принципов, то придется пересмотреть многие из нынешних воззрений и заявлений организации. Кроме всего прочего я писал:

Для нас обоих жизнь приближается к завершению. Я абсолютно убежден в том, что обязательно исполнятся слова апостола: «Все мы предстанем на суд Христов», где «каждый из нас за себя даст отчет Богу». Его Сын, как судья, «осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога» (Римлянам 14:10-12; 1 Коринфянам 4:5). Так как я убежден в твоем знании Писания, я не могу поверить, что ты считаешь членство в организации или преданность интересам организации решающими факторами на том суде, думаешь, что в большинстве случаев это будет иметь хоть какое-нибудь значение. Чем ближе я приближаюсь к преклонному возрасту, чем ближе завершение жизни, тем более я убеждаюсь в том, что самое драгоценное, что мы можем оставить после себя, – это нравственное наследие. Цена же этого наследия будет определяться теми принципами, за которые мы стояли, принципами, от которых нельзя отмахиваться с помощью логических объяснений, которыми ни в коем случае нельзя жертвовать и целях общего удобства и общей пользы. Эти принципы заключаются, прежде всего, в безраздельной преданности Богу, в безусловном послушании его Сыну как нашему единственному Главе, в честном следовании истине и в сострадательной заботе о других – не как о членах привилегированной системы, а как о людях.

Мне бы хотелось оставить за собой такое нравственное наследие; в моем сердце нет более насущной заботы. В переводе Филиппса так перефразированы слова из Римлянам 14:7: «Правда в том, что и живя, и умирая, мы никогда не остаемся сами по себе. На каждом повороте жизнь связывает нас с Господом, а умирая, мы предстаем пред ним лицом к лицу». Я надеюсь, что хотя бы в этом (если уж ни в чем другом) мы с тобой согласны и разделяем как одни мысли, так и одно желание.

Как и на другие свои письма, на это я тоже не получил ответа. Однако сейчас я рад, что написал его. Размышляя о последних днях жизни своего дяди, я с грустью думаю не только о том, что было, но и о том, что могло бы быть.

После смерти Фреда Френца был назначен новый Президент корпорации, и, как и было показано в издании этой книги за 1983 год, было принято предсказуемое решение, и приемником Френца был назначен Милтон Хеншель[247]. После кончины Ф. Френца произошли перемены. Это случилось не из-за прихода к власти нового Президента, как можно было бы предположить, – ведь президентство в корпорации уже не подразумевает никакой особой власти. Голос Фреда Френца обладал силой не из-за того положения, которое он занимал в корпорации, но из-за того, что он считался ведущим ученым организации. Его преемник, Милтон Хеншель, подобного авторитета не имеет. Изменение в толковании выражения «поколение 1914 года», обсуждавшееся в главе 10, является пожалуй единственным крупным доктринальным изменением, произошедшим после смерти Фреда Френца, но даже и это не привело к изменению основного учения о дате 1914-го года.

Если конечный эффект реорганизации 1975-1976 годов сравнить с перестройкой внутренних стен в доме, тогда все будущие изменения в администрации можно сравнить с перестановкой мебели или приобретением некоторых новых предметов – в обоих случаях сам дом остается прежним. Из 10 других людей, входивших в Руководящий совет во время моего назначения, остаются только двое – Лайман Суингл и Милтон Хеншель. Смерть других не привела к фундаментальным изменениям в манере управления. В течение почти двадцати лет наиболее сильное влияние в Руководящем совете оказывали Милтон Хеншель, Тед Ярач и Ллойд Бэрри[248]. С того времени скончался Ллойд Бэрри (в 1999 году), а другие давние члены состарились, и некоторые из них больше не дееспособны. В 2000 году Теду Ярачу было 75, Милтону Хеншелю 80, Дэну Сидлику 81, Джеку Барру 87, Альберту Шредеру 89, Лайману Суинглу 90, Кэрэю Барберу и Карлу Кляйну 95. Эти факторы привели к тому, что были назначены 5 новых членов, первым из которых был Геррит Леш из Австрии, назначенный в июне 1994. В 1999-м было назначено еще четверо: Самюэль Херд (первый темнокожий в Руководящем совете), Стефан Летт, Гай Пирс и Дэвид Сплейн, что в общем числе составляет 13 членов Руководящего совета. Герриту Лешу сейчас 59 лет, и, согласно Ежегоднику Свидетелей Иеговы на 2000 год, средний возраст новых членов 57 лет.

Это представляет еще одну потенциальную проблему в связи установлением конкретных дат. Все пятеро назначенных в последнее время относят себя к числу класса «помазанных». Учение Общества состоит в том, что сбор полного числа помазанных в 144 000 завершился в 1935 году, и с того времени собирается земной класс, «великое множество»[249]. Однако, очевидно ситуация в связи со всеми пятерыми новыми членами Руководящего совета такая же, что и у Геррита Леша. Он родился в 1941 году, то есть через 27 лет после 1914 го года, крестился в 1959-м, то есть приблизительно через 24 года после того, как, по утверждениям Свидетелей Иеговы, небесная надежда была заменена земной. В сущности то же можно сказать об остальных четверых новых членах, и их средний возраст показывает, что они очевидно родились после предположительного завершения (в 1935-м) набора в небесный класс. Если те, кто сегодня причисляет себя к классу помазанных, впервые приняли от символов в 1935 году (пускай даже в подростковом возрасте), то им сейчас по меньшей мере должно быть за 75 лет. Остается только вопрошать себя, сколько людей из сегодняшних 8800 «помазанников» такого возраста. С прошествием лет стало не только до неловкости трудно придерживаться учения о «поколении 1914 года», но и оставаться верными дате 1935 года как году, когда в класс помазанных, как утверждается, было набрано отведенное Богом число лиц.

Приглашение новых членов в Руководящий совет должно было произойти с одобрения служащих в нем на тот момент, в особенности тех, кто имеет в Совете доминирующее влияние. Поэтому, вместо того, чтобы позволить говорить о возможных будущих переменах, процесс выбора кандидатов скорее приведет к сохранению всего так, как есть. Без сомнения, ввиду уменьшающегося числа «помазанников», становится все труднее и труднее подбирать «подходящих» кандидатов для членства в Совете. Возможно, это может со временем привести Руководящий совет к отмене своего основного требования о том, что его членами могут быть лишь члены этого класса. Однако, это будет трудно привести в согласие с учением о том, что у «класса верного и благоразумного раба» особый привилегированный статус перед Богом.

Некоторые посчитали объявление, помещенное в «Сторожевой башне» за 15 апреля 1992 года (с. 31), признаком, свидетельствующим о такой возможной перемене в будущем. Две статьи для изучения в этом номере журнала были посвящены тому, чтобы подтвердить учение Общества Свидетелей Иеговы о том, что христиане сегодня подразделяются на два класса, «жители страны» и «чужестранцы», или, другими словами, «духовные иудеи» и «духовные язычники». Таким образом, приблизительно 8800 «помазанников» являются «жителями страны», «духовными израильтянами», составляющими «род избранный» и «царственное священство» из 1 Петра 2:9, в то время как несколько миллионов «других овец» объявляются «чужестранцами», «духовными язычниками», духовными «пришельцами», которых сравнивают с «иноземцами», которые должны были «строить стены» для Израиля, а также быть их «земледельцами» и «виноградарями». Библейские сообщения о такой службе представлены в качестве свидетельства о некотором стремлении «пришельцев» угодить тем, кому они служили.

Все это находится в ярком контрасте с писаниями апостолов, в которых не сообщается ничего о подобном разделении христиан на классы, которые наоборот подчеркивали равенство всех христиан перед Богом, например, когда Павел написал, что во Христе «нет различия между Иудеем и Еллином», «рабом и свободным» (Римлянам 10:12; Галатам 3:28; Колоссянам 3:11). Те буквальные различия в национальности или социальном положении в учении Общества Свидетелей Иеговы заменились на духовные различия в национальности и на духовное прислуживание одного класса другому. Это достигается за счет того, что обстоятельствам и условиям Ветхого Завета придается больший вес, чем христианскому устройству. В сущности это попытка повернуть время вспять, в дохристианские времена, что приводит к игнорированию огромной перемены, произведенной Христом.

В «Сторожевой башне» за 15 апреля 1992 года вводится, по сути, еще третий класс, или подкласс: духовные «нефинеи» и «сыновья рабов Соломоновых». В статьях подчеркивается, что эти группы получили более высокое положение, приводятся цитаты из справочников о том, что положение нефинеев было повышено, поднято, что они «совершенно утвердились как официальный служебный класс, [так] что им были предоставлены привилегии». Не предоставляется никакого свидетельства из Писания, что у такой ситуации должно быть современное соответствие, тем не менее авторы показывают, что наличествует «современная параллель». (В начале обсуждения нефинеи упоминаются в связи не принадлежащими к левитам «певцами и певицами» в храме, но затем упоминания об этом отсутствует, без сомнения потому, что среди нефинеев были и женщины. Таким образом, автор статей самостоятельно решает, насколько последовательной будет «параллель», кого она будет включать, а кого нет.) Затем в статьях продолжается мысль о привилегированности этого класса, (говорится, что в число «преимуществ» очевидно входили «обязанности по управлению делами»), и затем дается понять, что «нефинеи» и «сыновья рабов Соломоновых» из древности представляют собой мужчин-Свидетелей, которые являются разъездными надзирателями, членами комитетов филиалов, тех, кто управляет общежитиями и типографиями Общества, кто надзирает за программами строительства в разных странах. Совершенно очевидно, что остальные «чужеземцы» – миллионы «духовных язычников» или «других овец» оказываются в неравном положении в сравнении с этим недавно определенным подклассом, а также имеют меньшие «преимущества». Статьи дышат духом любви к положению или определенным преимуществам в организации, духом, воплощенным в организационном и властном превосходстве членов Руководящего совета, которые, несомненно, сами по себе являются классом.

К написанию этой статьи очевидно подтолкнула сложившаяся ситуация, при которой другим людям было позволено присутствовать на заседаниях комитетов Руководящего совета. Эта ситуация нова в том смысле, что впервые это было позволено большему числу людей. Для служения в качестве секретарей пяти комитетов Руководящего совета (Издательского, по персоналу, Писательского, Служебного и Учительского) мужчины из числа работников штаб-квартиры были назначены еще в начале формирования комитетов в 1976-м году, и никто из этих мужчин (Дон Адамс, Дэвид Меркант, Карл Адамс, Роберт Уоллен и Дэвид Синклер) не принадлежал к классу помазанных. Секретари не только присутствовали при заседаниях соответствующих комитетов, но также могли участвовать в обсуждениях (но не в голосованиях). В «Сторожевой башне» за 15 апреля 1992 года ничего не сказано о голосовании, и можно предположить, что на заседаниях таких комитетов оно осталось прерогативой членов Руководящего совета. Вероятно, что на заседаниях всего Руководящего совета по-прежнему могут присутствовать лишь его члены (на такие заседания секретари не допускались и раньше).

Поэтому, новая ситуация означает всего лишь следующее: вместо того, чтобы на заседаниях комитетов мог присутствовать лишь один человек, не входящий в число Руководящего совета (секретарь), теперь смогут присутствовать два или три. Такое простое изменение могло быть представлено как значительное событие, о котором нужно объявить по всему миру, только в организации, где положению и «преимуществам» придается столько внимания.

Организация не могла просто пригласить людей не из класса помазанных в Руководящий совет без того, чтобы серьезно не ослабить свое учение о том, что «класс верного и благоразумного раба» состоит только из «помазанников». Из своего личного опыта я мог бы сказать, что в разных странах без сомнения есть десятки не относящих себя к «помазанникам» людей, которые обладают гораздо большими способностями, лучше знают Писание и умеют лучше донести это знание, которые имеют больше проницательности и даже проявляют себя более духовными людьми, чем многие из теперешних членов Руководящего совета. Но принять их в этот элитный совет значит поставить духовных «иноземцев» на один уровень с духовными «гражданами», «жителями страны», поставить духовных «не принадлежащих к левитам помощников в храме» на те же условия, что и членов духовного класса «царственного священства». Это бы размыло (а в практических вопросах в сущности устранило), различия в классах в учении Общества, на которых оно настаивало на протяжении последнего полувека. Я склонен думать, что Руководящий совет будет противостоять таким изменениям как можно дольше. Как и в случае с 1914-м годом, традиционные взгляды, которые так горячо отстаивались, могут стать для них разочаровывающим препятствием для того, чтобы принимать решения, которые в иных ситуациях казались бы им полезными и здравыми. Членам Руководящего совета может помочь тот факт, что время от времени некоторые относительно молодые члены организации начинают считать, что они относятся к числу «помазанников» (именно это произошло однажды с пятерыми новыми членами), и потому становятся возможными кандидатами на членство в Совете.

Мне кажется, что серьезная ошибка ждущих реформы в результате смены состава руководства, заключается вот в чем: они полагают, что такая ситуация складывается из-за тех определенных людей, которые находятся у власти. Это верно только во второстепенном смысле. Самое главное заключается не в людях. Всем управляет понятие, считающееся верным убеждение, на котором основано все движение.

Нельзя упускать из виду, что наиболее яркой особенностью убеждений Свидетелей Иеговы является не то, что они не верят в вечные мучения, в изначальное бессмертие души, в Троицу и верят в рай на земле, не их использование имени Иегова. Все эти черты можно найти и в других религиозных организациях[250].

Особенное отличие их учения от всех других вероисповеданий состоит в основной доктрине, в центре которой находится 1914 год как дата начала активного правления Христа, его суда и, прежде всего, дата, когда организация Сторожевой Башни была избрана в качестве его официального канала, когда классу «верного и благоразумного раба» был передан полный контроль над всеми его земными интересами, а руководство организации получило, фактически, высшую власть. Всякое отступление от этого основного учения повлияет на всю доктринальную структуру и поэтому весьма маловероятно; его будет очень трудно объяснить. В настоящее время нет никакой причины ожидать ничего иного, кроме того, что через колонки «Сторожевой башни» и другие публикации и впредь будут проводиться решительные усилия, чтобы еще более защитить толкования, связанные с этой датой и порожденные ею, чтобы поддержать веру в притязания, на ней основанные. Самое главное из таких притязаний связаны с властью в организации, и опять же, сегодня можно только наблюдать интенсивную кампанию для укрепления поддержки и преданности структуре власти и преданность ей. Если можно хоть сколько-нибудь руководствоваться прошлым, действия сегодняшних членов Руководящего совета будут следовать консервативному направлению, сопротивляющемуся всяким предложениям, которые не поддерживают и не продвигают действующих теперь традиционных учений, методов и взглядов.

Действительно, с каждым годом возникает все большее напряжение в связи с 1914-м годом и связанными с ним притязаниями на данную Богом власть. Как показали события, учения, связанные с «родом», жившим в 1914-м году, стало слишком трудно поддерживать с какой-либо степенью достоверности, поэтому было сделано «изменение в понимании». Несмотря на это, с приходом нового тысячелетия и в особенности с приближением 2014 года, 1914-й несомненно будет казаться многим «устаревшим» годом. Поэтому изменение в учении о «поколении 1914-го года» может оказаться лишь временным откладыванием проблемы, попыткой бороться со временем, которое неизбежно идет вперед и расставляет все по своим местам.

Во французском языке есть такое высказывание: Plus ça change, plus ça reste le même, которое означает: «Чем больше все меняется, тем больше все остается таким же». Производимые в последние годы изменения в конечном счете лишь демонстрируют сущность организации, доминирующие в руководстве склад ума и характер, не склонный к переменам. Как в случае с ранее сделанными изменениями, так и с возможными изменениями в будущем, какие бы изменения ни произошли, их наверняка провозгласят не как исправление ошибки, но как результат «улучшенного понимания», а прежние доктрины или установки, которые, возможно, придется упразднить, будут объявлены «волей Бога для того времени».

Все это напоминает мне о замечаниях, сделанных бывшим священнослужителем и ведущим британским католическим теологом Чарльзом Дэвисом в своей книге «Вопрос совести» [A Question of Conscience]. О книгах, написанных ведущими фигурами власти в церкви, он написал:

Слова перестают быть живыми. Они больше не служат живому уму, но становятся рабами жесткой и не допускающей изменений структуры. […] Любых попыток подробнее в чем-либо разобраться … или смиренного поиска еще неоткрытых истин тщательно избегают. В основном никогда не делается открытых и искренних признаний прошлых ошибок или того, что современные высказывания противоречат прошлым учениям. […] Как правило, официальные документы скрывают изменения в учениях или отношении к чему-либо за обманчиво правдоподобными заявлениями о продолжении дела знаменитых предшественников[251].

Как показали свидетельства, в сущности это же самое делается организацией Свидетелей Иеговы, когда признаются изменения в ее учениях. Дэвис дальше показывает, какое влияние оказывает эта система на тех, кто в ней находится:

…Любая настоящая любовь основывается на истине. И христианская любовь не исключение. Она основывается на вере, которая открывает дверь к истине о Боге и освобождению человека ко всякой истине. Христиане, для которых истина искажена и превратилась в предубеждение, которых подавления сомнений приводят в страх и оцепенение, не могут любить так, как нужно. Их любви недостает твердой основы христианской истины. Они боятся свободы, которая бы освободила их для любви. Они слишком сдержаны и напряжены для того, чтобы относиться к другим с радостью и терпимостью. […] Только те, кто избавляется от давления человеческих институтов, и кому удается в значительной степени не обращать на такое давление внимания, могут полностью высвободить мощный динамизм христианской любви…

Однако, люди продолжают оставаться в такой человеческой организации, где они, в действительности, не играют никакой роли и не имеют никакого влияния, и где они не могут быть сами собой. Они не хотят выйти из нее, потому что они не видят ничего лучшего, и инстинктивно они хотят остаться в какой-либо социальной структуре, где они могли бы жить как христиане. Чем более они искренние, тем сильнее напряжение, связанное с жизнью в такой структуре, просто потому, что она не отвечает их потребностям и опыту. Недавние изменения только увеличили напряжение, так как привели к возникновению надежд, но оставили их неисполненными, что в основном показало, что «возиться» и дальше с теперешней структурой – это не выход.

________

Много говорят об обновлении, все эти разговоры окутаны высокостильным духовным языком, но как только появляются первые результаты пробных реформ, власти идут на попятную, высказывают новые предупреждения и ограничения. […] Правда состоит в том, что теперешняя система способна только на поверхностные преобразования. Я не хочу создать впечатление, что я не поддерживаю благородных усилий тех, кто стремится к реформированию. Я восхищаюсь их целями и их решительностью. Но мне кажется, они не смогут добиться успеха в существующей структуре установленной Церкви. Они просят столько свободы, сколько она не сможет им дать и остаться самой собой[252].

Мне кажется, что здесь очевидно соответствие с ситуацией, в которой находятся те Свидетели Иеговы, которые несмотря на все доказательства противоположного продолжают надеяться на то, что произойдет что-то вроде крупной реформы. Как было показано выше, даже последние изменения обращены в первую очередь на лечение симптомов болезни, а не ее причины. Причина болезни состоит в постоянном подчеркивании роли организационной власти, ее права брать верх над совестью людей и контролировать мысли людей. Как написал Дэвис, «существует возможность того, что то, что привело к болезни, будет выдаваться за лекарство от нее».

Так, внося в свое учение значительные изменения, «Сторожевая башня» все время умалчивает о неверном использовании Писания и о тех ложных толкованиях, которые изначально породили необходимость вносимых изменений. Вместо этого Общество старается представить эти перемены так, чтобы дать людям еще одно основание верить и подчиняться именно той системе, которая снабдила их ошибочными взглядами – и не только снабдила, но и настаивала на них, и преследовала тех, кто их не принимал. К тому же, в каждом случае мы видим ясные и весьма печальные доказательства того, что изменения проводятся не из-за любви к истине, преданности Писанию или заботы о людях, но прежде всего потому, что старая политика оказалась сомнительной, ее стало трудно, невозможно, а иногда даже стыдно придерживаться (например, учений о 1914 годе). Изменения также делаются, когда на карту поставлены интересы организации: стремление избежать уплаты налогов или других ограничений[253]. Вот почему надежды на подлинные реформы пока представляются весьма нереальными.

Если обратиться к источникам протестантского направления, например к книге исследователя Даниеля Тейлора «Миф несомненности» [The Myth of Certainty], можно найти следующие слова:

Первичная цель всех человеческих институтов и субкультур состоит в самосохранении. Сохранение веры является центральным в Божьем плане человеческой истории; сохранение конкретных религий – нет. Не рассчитывайте, что те, кто стоит во главе таких институтов, обращают внимание на эту разницу. Для выполнения своей цели Богу не нужен какой-либо конкретный человек, церковь, деноминация, вероисповедание или организация. Теми, которые готовы к использованию им (во всем их многообразии), он будет пользоваться, тех же, кто стремится к своим собственным целям, он оставит самим себе.

Несмотря на это, для многих подвергать сомнению человеческие институты – это то же самое, что нападать на Бога, а этого нельзя долго терпеть. […] В сущности, они защищают самих себя, свой взгляд на мир, свое чувство безопасности. Религиозные организации дали им смысл, чувство значимости, иногда карьеру. Если кто то угрожает всему этому, значит он действительно угроза.

Этой угрозе противостоят силой, часто еще даже до того, как угроза всплывет на поверхность. […] Учреждения наиболее явно проявляют свою силу, когда формулируют и истолковывают правила для субкультуры, а также настаивают на их выполнении. В каждом учреждении есть свои правила и способы проследить за их выполнением, иногда они очевидны, иногда нет, но это не делает их менее реальными[254].

Стоит отметить, что автор пишет не о Свидетелях Иеговы, но о религиозных учреждениях широкого спектра. Люди многих вероисповеданий допускают общую ошибку, думая, что обязательства перед религиозной системой равнозначны обязательствам перед Христом как Господом.

Здесь я вспоминаю о высказывании, которым поделился со мной друг:

Человек, отказывающийся раз и навсегда от необоснованной надежды, получит награду во все возрастающем покое.

Это высказывание оказалось верным не только в моем случае, но и в жизни других людей.

Каким бы ни было первоначальное потрясение – иногда потрясение от унизительного допроса, на котором судьи лишают вас всякого человеческого достоинства, заставляют вас ощутить вес их власти и с самого начала настроены осуждать ваше положение перед Богом, – каким бы подавленным ни чувствовал себя человек, после этого действительно появляется ясное ощущение покоя, облегчения. И это происходит не только из-за осознания того, что эти люди больше не имеют над вами власти, что вы больше не подвергнетесь их церковному расследованию и давлению. Истина, отказ поступиться истиной, приносят свободу и другими чудесными способами. Чем более ответственно человек пользуется этой свободой, тем больше пользы.

Самая великая свобода – это возможность служить Богу и его Сыну, а также служить для блага всех людей, без всяких препятствий со стороны несовершенных людей: свобода служить, руководствуясь собственной совестью, отзываться на голос собственного сердца. Вместе с этой свободой приходит ощущение, что исчезло великое бремя, с плеч сняли тяжелую ношу. Если человек по-настоящему это ценит, ему дается желание делать не меньше, а больше для служения Тем, Кто подарил ему эту свободу[255].

Каким бы болезненным ни был изначальный переход, он может привести к развитию по-настоящему личного отношения с этими двумя самыми лучшими Друзьями. Наверное, нет ничего важнее, и ничто так не помогает во время такого перехода, как полное осознание того, что нам действительно необходимы личные отношения с Богом и его Сыном. Если их не будет, человек может просто потерять себя, если не будет принадлежать к какой-либо человеческой системе.

Христос ясно подчеркнул важность этих личных взаимоотношений (Матфея 10:32,33). Он не приглашает «придите в мою организацию» или «придите в ту или ту церковь или деноминацию», но он приглашает: «придите ко мне» (Матфея 11:28). Когда он говорил притчу о виноградной лозе и ветвях, он не сказал: «Я есмь Лоза, религиозные организации это ветви, а вы веточки и листья на этих ветвях». Его слова были: «Я есмь Лоза, а вы ветви», которые прямо пребывают в Нем (Иоанна 15:5). В красивом описании хорошего пастуха, он говорит: «Я есмь пастырь добрый, и знаю Моих, и Мои знают Меня: как Отец знает меня, так и я знаю Отца, и жизнь Мою полагаю за овец» (Иоанна 10:14, 15). В то время на востоке пастухи давали имена каждой из своих овец, и потому могли «звать своих овец по имени» (Иоанна 10:3). Знать, что наш добрый Пастырь, Сын Бога, знает каждого в своем стаде по имени и заботится о каждом лично и по отдельности, придает чудесное чувство покоя и уверенности.

Какое бы чувство «принадлежности» не придавало членство какой-нибудь религиозной системе, оно никогда не сможет сравниться с силой, красотой и поддержкой, которые дают близкие личные отношения, о которых говорится в Писании. Любовь Сына отражает любовь его Отца, о котором апостол написал: «все свое беспокойство возложите на Него, потому что Он заботится о вас»[256].

Нужно также понять, что для того, чтобы вера была настоящей, она должна быть по-настоящему личной, к которой пришли и которой достигли самостоятельно. Не бывает общей или коллективной веры – это может быть только если каждый в отдельности в таком коллективе или обществе приобрел и проявил свою личную, собственную веру. Также и убеждения – в них нет смысла или вескости, если только это не личные, собственные убеждения. Верить потому, что верят другие – значит только брать веру взаймы, иметь взятые взаймы убеждения. Чтобы быть настоящими и привести к жизни, вера и убеждения должны исходить из ума и сердца отдельного человека.

Апостол говорит именно о личных делах и убеждениях каждого человека, когда говорит: «Каждый, кто в сердце своем верует, что оправдается перед Богом, устами объявляет свою веру, чтобы обрести спасение. Ибо каждый, кто доверился Господу, будет спасен» (Римлянам 10:10, 13, СоП). Здесь не описывается простое рассказывание другим традиционных учений какой-либо религиозной системы, еще раньше пророк назвал такое поклонение «выученной заповедью человеков» (Исаия 29:13, ПАМ). Во время Божьего суда мы не предстаем перед Богом и его Сыном как члены какой-либо религиозной группы или организации. Мы предстаем там как отдельные люди, и «каждый из нас за себя даст отчет Богу» (Римлянам 14:10-12).

Печально, что в случаях с большинством Свидетелей, организация так настойчиво выдвигала себя на первый план, занимала такое большое место на духовной сцене, так много внимания уделяла собственной значительности, что удержала многих от близких взаимоотношений с небесным Отцом. Образ организации была настолько преувеличен, что затмил величие Сына самого Бога; замутил зрение многих людей, помешал им увидеть, к каким теплым отношениям он их призывает; исказил их восприятие его сострадательности[257]. Поэтому неудивительно, что многие исключенные из организации испытывают ощущение одиночества, оторванности, смятения, – ведь они больше не привязаны к некой видимой организационной структуре, их жизнь больше не направляется жесткой рутиной запланированной деятельности, они больше не чувствуют ограничивающего давления политики и решений организации.

В каком-то смысле порой кажется, что человеку необходимо пройти через такие болезненные перемены, чтобы до конца осознать, что на самом деле значит полная зависимость от Бога и его Сына. Я лично не знаю ни одного человека, который в подобных обстоятельствах, решив придти ближе к Богу, уделять более серьезное внимание чтению его Слова, проявлять интерес к другим, поддерживая и ободряя их духовно, не смог бы этого выдержать и пережить, чувствуя, что укрепился и еще более сосредоточился на единственно твердом основании – на вере в Сына, данного нам Отцом[258]. Такие люди как никогда раньше осознали близкие взаимоотношения со своим Господом и Хозяином; поняли, что они – его ученики, что он относится к ним, как к близким друзьям, – не как к тем овцам, которых запирают в общем загоне, а как к овцам, о каждой из которых Пастырь печется и заботится отдельно. Сколько бы лет им ни было, сколько бы времени им ни понадобилось, чтобы придти к этому осознанию, их ощущения можно описать крылатой фразой: «Сегодня первый день моей оставшейся жизни». Они уверенно смотрят на жизнь счастливыми глазами, ведь их надежды и ожидания опираются не на людей, а на Бога.

Испытывать такие ощущения вовсе не значит, не признавать существования настоящего стада Бога, собрания, Глава которого Христос Иисус. Как стать членом такого собрания? Есть только один фактор, имеющих решающее значение – только один. Это не членство в какой-либо деноминации, церкви или организации. С точки зрения Писания, это не имеет к делу никакого отношения. Человек показывает, что принадлежит к собранию верующих – телу – если он объединен с Главой, Сыном Бога, отзывается на руководство, водительство этого Главы – только это имеет решающее значение. В Божьем устройстве есть только один посредник: Иисус Христос, и никакая человеческая организация не может втиснуться в эту картину как еще один посредник или второстепенный посредник (Ефесянам 4:11-16; 1 Тимофею 2:3-6). Между людьми, принадлежащими к этому собранию, есть взаимные отношения и взаимозависимость, но не потому, что они все принадлежат какой-либо организационной структуре, но потому, что «мы члены друг другу», и потому мы подчиняемся не какой либо группе людей, наделенных властью, но «подчиняемся друг другу в знак почитания Христа» (Ефесянам 4:25; 5:21 СоП).

Божий Сын уверил нас, что у него будут истинные последователи не только в первом или в двадцатом веке, но и во всех столетиях между ними, ибо он сказал: «Я с вами всегда, до скончания века»[259]. И, хотя они неизбежно оказываются «перемешаны» с «плевелами», Он узнает тех, которые были его истинными учениками не потому, что принадлежали к какой-то организации, а по тому, кем они были как люди. Где бы они ни жили, каким бы незаметным ни было их место в его собрании с человеческой точки зрения, уже на протяжении веков он знает о них не только как о группе, но и о каждом в отдельности, он ведет их как Глава, как Господин. Его апостол говорит нам: «Тем не менее, незыблемое основание, заложенное Богом, стоит непоколебимо, неся на себе надпись: «Господь знает тех, кто принадлежит Ему»[260]. Почему мы должны сомневаться, что все остается именно так и до сегодняшних дней? Слово Бога показывает, что не люди – они этого не могут – разделяют всех, чтобы можно было сказать, что вся «пшеница» аккуратно собрана в одно место. В Писании ясно говорится, что это станет видно, только когда Сын Божий объявит Свой суд[261].

Очень приятно теперь свободно встречаться с людьми, не чувствуя на себе обязанности искать какой-нибудь «ярлык», чтобы знать, как к ним относиться. Не нужно автоматически помещать их в разряд Свидетелей или «мирских»; в разряд тех, кто «в истине», или тех, кто является «частью дьявольской организации»; машинально относить их к «братьям» или «сестрам», если они носят «ярлык» Свидетелей, или (если такого ярлыка у них нет) считать их людьми, которым можно «свидетельствовать», но с которыми не стоит поддерживать дружеские отношения. Вместо этого приходит здоровое ощущение свободы поступать справедливо и честно, оценивая каждого без предвзятости, на основании того, кем тот или иной человек является – как личность. Вместе с этим появляется уверенность, потому что мы знаем, что «Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему»[262].

Конечно, для многих, кто пытался оставаться верным своей совести, самым болезненным переживанием бывает осознание того, как быстро может разрушиться давняя дружба, как внезапно явная любовь может смениться холодным недоверием. Свидетельница из южного штата, одна из самых активных членов собрания, начала замечать, как далеко организация отошла от учений Библии. Она сказала своему знакомому, что несмотря на это не хочет покидать организацию: «В собрании так много людей, с кем я сама изучала Библию и кого привела в организацию. Я глубоко люблю их и других людей и по этой причине считаю, что должна остаться. Я не могу уйти от тех, кого люблю». Некоторое время спустя старейшины, узнав об ее сдержанности по отношению к некоторым учениям, поставили под сомнение ее «преданность». Практически на следующее утро отношение к ней переменилось. Она обнаружила, что косвенно, намеками и слухами внутри собрания ее осуждают: «Я увидела, что на самом деле то, что мне казалось глубокой любовью, было односторонним чувством. Даже не поговорив со мной, не спросив о моих настоящих мыслях, люди, которых я очень любила, вдруг стали со мной холодны».

Клевета на ваше почитание Бога, преданность и непорочность перед Ним – самая ужасная клевета, которая только существует. Невероятным шоком будет услышать, как тот, кого вы считали верным другом, скажет: «Не знаю, что случилось, и не хочу знать». Или выяснить, что такой друг сказал: «Я не знаю фактов, но что бы ни сделала организация, на это должны были быть веские причины».

Слишком часто эта пресловутая любовь, которую называют частью «духовного рая», оказывается довольно поверхностной. Свидетельница из соседнего штата, все еще являющаяся активным членом собрания, сказала мне по телефону, что ее муж, известный в городе старейшина, уже в течение некоторого времени испытывает значительное давление со стороны местных старейшин. «Если бы они что-нибудь против него нашли, они бы повесили его на самом высоком дереве», – сказала она. Эти ее слова напомнили мне высказывание: «С такими друзьями кому нужны враги»? «Вы не представляете, как часто мы это повторяем», – ответила она.

Мои ощущения перекликаются с чувствами человека, испытавшего холодное отвержение и написавшего такое письмо:

Даже боль, которую я испытал, когда давние друзья предпочли скорее поверить тем россказням, нежели придти ко мне и узнать правду, была заглушена моей радостью... и знанием, что они вели себя так из-за живущего в них страха. Я на самом деле могу их простить от всего сердца, потому что доподлинно знаю, что они думали: в лучшем случае, что я отвернулся от Иеговы (выйдя из организации), а в худшем – что сатана обманул меня и сбил с пути. В любой ситуации они не могли больше со мной общаться. Я искренне сожалею о боли, которую причинил им или любому другому в организации. Я по-настоящему их люблю и готов сделать все, что в моих силах, поговорить с ними и попытаться объяснить всю правду о том, что со мной происходит.

Я чувствую то же, потому что считаю, что выключение любви с такой легкостью (как будто мы включаем и выключаем свет) также является плодом внушения организации, а не чем-то присущим нормальным человеческим чувствам.

Как бы то ни было, Свидетель или Свидетельница, решившие руководствоваться своей совестью, действительно могут обнаружить, что разрушены буквально все дружеские отношения, которые у них когда-либо были. В таких обстоятельствах человеку безусловно надо вспомнить о словах псалмопевца:

Ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня[263].

Только растущее осознание дружбы с Богом и его Сыном способно возместить потери, поставить все остальные взаимосвязи в истинную перспективу согласно их относительной ценности. Это может потребовать времени, но есть основания верить, что появятся другие друзья, если человек готов приложить необходимые усилия. Существует также вероятность, что новые дружеские отношения окажутся более прочными, поскольку любовь будет основана не на принадлежности к организации, не на подобии «клубного духа», а на том, кем человек является на самом деле как личность, на проявляемых им христианских качествах, на том, что живет в его сердце. Я лично никоим образом не потерял всех своих друзей. Но вместо каждого, кого я все-таки потерял, я нашел нового друга. Это люди, которые дали мне понять, что не позволят разнице во мнениях или взглядах разрушить нашу дружбу. Это есть исполнение данного нам совета:

Проявляйте смирение и доброту ежедневно, а также терпение, и относитесь друг к другу с любовью. Стремитесь сохранять единство Духа через мир, который связывает вас[264].

Слова из Евреям 10:24, 25 часто цитируются для того, чтобы сказать то, чего они на самом деле не говорят. Если мы любим Бога и его Сына, мы также будем любить тех, кто испытывает такую же любовь. Мы захотим общаться с ними, дружить с ними, учиться у них и стремиться быть им поддержкой. Писатель книги Евреям не говорит ничего о времени или месте таких встреч, или о том, как они должны происходить. Он не говорит о каких-либо формальных встречах или службах, о том, что эти встречи проходят по указанию или под руководством какой-либо организации. Этого всего нет в его словах, чтобы это увидеть, нужно вычитывать из текста больше, чем там написано. Он просто говорит о встречах верующих людей, которые должны проходить не в такой форме, чтобы соответствовать правилам какой-либо церкви, но чтобы взаимно поддерживать друг друга и поощрять друг друга к добрым делам. У ранних христиан такие встречи обычно проходили в домах, и, очевидно, часто сопровождались приемами пищи[265].

Может быть, из-за долгой привычки к тому, что весь упор делался на количество и предполагалось, что количественный рост доказывает божественное руководство и благословение, будет трудно усвоить более смиренные и скромные взгляды, умерить в этом отношении свои позиции. Человек впервые может по-настоящему воспринять и оценить уверенность, данную Иисусом, в том, что «где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я буду среди них». Из собственного опыта я могу сказать, что чтение и обсуждение Писания только с одним или двумя друзьями может принести совершенное удовлетворение и радость. Действительно, в тех случаях, когда в таком чтении и обсуждении Библии с нами участвовало большее количество человек, занятия проходили интереснее, звучали самые различные замечания. Тем не менее, основательная, укрепляющая сила и богатство Слова Бога не уменьшались, если нас было только «двое или трое». Я могу честно сказать, что после подобных встреч уносил с собой сведения, стоившие запоминания, гораздо чаще, чем в прошлом, когда встречался с сотнями, тысячами, десятками тысяч людей, участвуя в программах организации.

Нужна вера для того, чтобы поверить, что так все и будет. Но это связано с еще одним достоинством той свободы, которую приносит Божья истина, а именно: вместо того, чтобы есть по строго расписанной «диете», разработанной человеческой структурой власти, вы сможете заново открыть истинную сущность Слова Бога, вновь обнаружить то, что оно говорит на самом деле. Удивительно, насколько освежающим переживанием может быть чтение Писания, когда просто позволяешь говорить ему самому, не заслоняя его традиционным человеческим учением. Одна женщина из южного штата, которая, будучи Свидетельницей, регулярно ежемесячно сдавала отчет о своей деятельности в течение 47 лет, так же регулярно посещая еженедельные собрания, поделилась со мной, насколько восхитительным стало для нее чтение Писания: «Мне никогда не хотелось читать «Сторожевую башню» до двух часов ночи, но теперь я именно так читаю Библию».

Из-за привычки к хитроумным толкованиям, сложным аргументам и приписывания Писанию иносказаний, может быть, будет трудно осознать и принять замечательную простоту истинного послания Библии. Возможно, будет трудно понять, что Иисус имел в виду именно то, что говорил, когда, утвердив принцип «во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Он добавил: «Ибо в этом закон и пророки»[266]. Это показывает, что все назначение, вся цель существовавшего тогда богодухновенного Писания состояла в том, чтобы научить мужчин и женщин любить. Это согласуется со словами Иисуса о том, что на двух заповедях – любить Бога и любить своего ближнего – «утверждается весь закон и пророки»[267]. Обратите внимание, не только закон, но и «пророки».

Тогда целью пророчества является не создание некоего умозрительного толкования Писания и его применение (с помощью богатого воображения) к определенным датам и событиям сегодняшнего времени (причем, это использование меняется, если с течением времени оказывается неподходящим); пророчество также не предоставляет средства для того, чтобы похваляться предполагаемым преимуществом организации в отношениях с Богом. Все пророчества должны вести нас к «Сыну любви Божьей», чтобы через Него мы учились любить и жить в любви, как он жил в любви. Таким образом, мы читаем, что «свидетельство Иисусово есть дух пророчества»[268].

Всякий раз, когда Писание используют по-другому, когда догматизм и сектантская аргументация затуманивают и усложняют его простую сущность, становится ясно, что те, кто этим занимается, не поняли всего предназначения Библии.

Те, кто считает, что описанные изобретательные толкования действительно составляют «глубины Божий», по-видимому, не вполне понимают, к чему относится эта фраза в свете Писания. Если позволить Библии говорить самой за себя, можно увидеть, что настоящие «глубины» Писания связаны с познанием «глубины богатства, мудрости и знания Божьего», которые особенно были выражены в его милости через Иисуса Христа, так,чтобы «Он дал вам согласно богатству Своей славы укрепиться силой через его Духа во внутреннего человека, чтобы Христос через веру устроил Себе дом в ваших сердцах, чтобы вы, укорененные и упроченные в любви, были в силах постигнуть,… сколь широка, глубока, высока и нескончаема любовь Христова, и узнать превосходящую знание любовь Христову, чтобы вам наполниться всей полнотой Божьей»[269].

То, что «благая весть» сосредоточена именно в этом выражении милости Божьей через Христа и его жертву, может увидеть любой человек, кто с помощью симфонии не поленится посмотреть каждый отрывок Писания, где встречается эта фраза. Из более ста упоминаний о «благой вести» или «евангелии» в Библии, восемь раз речь идет о благой вести о «Царствии», но десятки раз мы увидим благую весть «о Христе». Это потому, что Божье Царство – выражение его царского владычества – построено вокруг его Сына и того, что Отец сделал и еще сделает через него. Наше внимание и интерес должны быть сосредоточены не на человеческой организации, а на Христе Иисусе, ибо в нем «сокрыты все сокровища премудрости и ведения»[270]. Если сравнить некоторые объяснения пророчества с изучением, размышлением и молитвой, цель которых – лучше понять глубины Божьей милости, любви и благости, то, какими бы интригующими, таинственными или экзотическими эти объяснения ни были, они окажутся поистине поверхностными.

Приятно читать Слово Бога, не считая себя обязанным с абсолютной точностью обозначить значение каждого отрывка или авторитетно объяснить каждое пророческое высказывание. Слова апостола Павла до сих пор остаются истинными:

Ибо мы знаем отчасти и пророчествуем отчасти; но когда придет совершенное, то, что отчасти, сделается бесполезным… Ибо сейчас мы видим в зеркале смутно, а тогда – лицом к лицу; сейчас я знаю отчасти, а тогда познаю полностью, так же как и я был познан полностью. Сейчас пребывают вера, надежда, любовь – эти три; и наибольшая из них – любовь[271].

Если наша любовь к Богу, его Сыну и собратьям-людям углубляется и укрепляется через чтение Писания, тогда такое чтение, несомненно, выполняет свое главное предназначение. В Писании есть много моментов, которые выражены таким образом, что их просто нельзя свести к одному объяснению как единственно возможному и правильному. Если есть два альтернативных объяснения и оба они находятся в согласии с Писанием, укрепляют веру, надежду и любовь, зачем нам попадаться в сектантскую ловушку и непреклонно настаивать только на одном из них?

После того, как закончатся все споры и дебаты по поводу определенных моментов или доктринальных вопросов, которые так часто связаны с тем, что в Писании ясно не указано, – чего по-настоящему хорошего мы добьемся? Останется главный вопрос – кто мы такие как люди? В какой степени мы отражаем характер нашего небесного Отца и его Сына? Действительно ли в нашей жизни, в отношениях с другими проявляются их учения? Никакое учение, исходящее от одного человека или от организации, не может быть от Бога, если оно не помогает нам становиться более сострадательными и тактичными, не содействует в отношениях с людьми; ибо «мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего»[272].

Некоторые бывшие Свидетели высказывают озабоченность тем, что их жизни, по их мнению, слишком тихие, что «нужно же что-то делать», делать больше, достигать большего. Кажется, что после выхода из организации Сторожевой башни в наследство остается чувство, что служение Богу, Христу и людям должно быть каким-то необычным, выделяющимся, какой-либо деятельностью, которая сама по себе позволяет говорить о ней, как о «служении». В обществе, где мужчины могли работать от рассвета до заката, по 12 часов ежедневно, когда у женщин не было всех современных приборов и устройств, которые сегодня экономят время, когда многие христиане были рабами в Римской империи (рабов, по некоторым оценкам было около 60 миллионов), кажется маловероятным, чтобы повседневная жизнь подавляющего большинства христиан в первом веке претерпела сильные изменения благодаря их новообретенной вере[273]. Ежедневные занятия и работа вполне могли оставаться теми же, что и раньше. Но появились новые побуждения, новые мотивы, которые можно было видеть в том, как слуга выполнял работу для своего господина, как жена

Date: 2015-09-17; view: 260; Нарушение авторских прав