Лети, птица

Мы взбирались все выше и разбили лагерь на гораздо большей высоте, чем накануне. Воздух был свежим и бодрящим. Мне сказали, что океан уже близко, хотя его еще не видно.

Было раннее утро. Солнце пока не поднялось, но многие в племени уже проснулись. Они развели огонь, хотя вообще огонь по утрам разводили очень редко. Я подняла голову и заметила, что надо мной на дереве устроился сокол.

Состоялся обычный утренний ритуал, и Царственный Черный Лебедь взял меня за руку и подвел поближе к огню. Оота сказал мне, что Старейшина желает дать особое благословение. Все собрались вокруг меня, я стояла в центре круга людей, которые протянули ко мне руки. Все закрыли глаза, подняв лица к небу. Царственный Черный Лебедь обратился к небесам. Оота передавал мне его слова:

– Приветствую Тебя, Божественное Единое! Мы стоим тут перед Тобой, с нами находится Искаженная. Много путей мы исходили вместе с ней и знаем, что еще осталась в ней искра Твоего совершенства. Мы прикоснулись к ней и изменили ее, хотя трансформировать Искаженного очень сложная задача.

Ты видишь, что ее странная бледная кожа темнеет, становясь все более естественной, прекрасные темные волосы вырастают на смену белым волосам, хотя нам до сих пор не удалось повлиять на странный цвет ее глаз.

Мы многому научили Пришельца и многому научились от нее.

Кажется, у Искаженных в жизни есть то, что они зовут «сок». Они знают истину, но эта истина похоронена под толстым слоем подливок и приправ, или условностей, материализма, неуверенности в будущем, страха. Еще в их жизни есть нечто, называемое глазурью; почти каждую минуту они тратят на что‑то поверхностное, искусственное, приятное на вкус и на вид, и лишь несколько мгновений своей жизни они посвящают развитию своей вечной сущности.

Мы избрали эту Искаженную, и мы отпускаем ее, как птицу, которую родители выталкивают из гнезда, чтобы она полетела далеко и возвестила громко, как кукабурра, всем, кто слушает, что мы уходим.

Мы не осуждаем Искаженных. Мы молимся за них и отпускаем их, как отпускаем самих себя.

Мы молимся, чтобы они пригляделись к своим поступкам и системе ценностей и чтобы уяснили, пока еще не поздно, что вся жизнь – единое целое.

Мы молимся, чтобы они перестали губить землю и друг друга.

Мы молимся, чтобы нашлось достаточно Искаженных, готовых стать настоящими и все изменить.

Мы молимся, чтобы мир Искаженных услышал нас и принял нашу посланницу.

Конец послания.

Жена духа прошла со мной некоторое расстояние и, когда солнце возвестило рассвет, показала мне на город, лежащий внизу. Пора было возвращаться в цивилизацию. Ее морщинистое, темнокожее лицо и проницательные черные глаза смотрели туда, за край утеса. Она сказала что‑то на своем родном языке, указывая на город вдали, и я поняла, что этим утром пришла пора расставаться – племени со мной, а мне с моими учителями. Насколько хорошо я усвоила их уроки? Как ни странно, меня больше всего беспокоило то, как я донесу до людей их послание, нежели то, как я вернусь в австралийское общество.

Мы с ней вернулись к племени, и каждый попрощался со мной. Мы обнимали друг друга. Объятия, похоже, универсальный язык общения между настоящими друзьями. Оота сказал:

– Мы не могли дать тебе ничего такого, чего бы у тебя и так не было, но нам кажется, что, даже если мы не смогли что‑то тебе дать, ты научилась принимать, воспринимать и брать от нас. В этом наш дар.

Царственный Черный Лебедь взял меня за руки. По‑моему, у него в глазах стояли слезы. Я заплакала.

– Пожалуйста, друг мой, никогда не теряй два своих открытых сердца. Теперь их переполняет понимание и сочувствие к нашему миру и к твоему. Мне ты тоже подарила второе сердце. Сейчас у меня есть знание и понимание, превышающее все, что я мог себе представить. Наша дружба для меня сокровище. Иди с миром, и пусть наши помыслы защитят тебя.

Его глаза светились внутренним светом, когда он с глубоким чувством добавил:

– Мы встретимся с тобой снова, но уже без наших неуклюжих тел.

Date: 2015-09-17; view: 273; Нарушение авторских прав