Другая разновидность войны

Снова пошел сильный дождь. Все факелы на сходнях старой гавани погасли. Несколько фонарей, обычно светивших очень ярко, сейчас в темноте казались всего лишь размытыми пятнами. По ним можно было судить о том, где находится стража.

Лилианна надела плащ из негнущейся непромокаемой штормовой ткани. Под плащом на ней был великолепный нагрудник времен славных битв в Друсне, кроме этого — камзол с рукавами с прорезями, и она знала, что выглядит в нем по-военному хорошо.

Из-под плаща подобно жалу скорпиона выглядывала ее рапира. Она не станет вынимать оружие из ножен, хотя сегодня ночью она и отправляется на войну — впервые за бесконечно долгие годы. Рапира просто дополняла ее образ. Но не широкополая шляпа, которую она позаимствовала у Альвареза. Лилианна считала шляпу непрактичной. Дождевая вода собиралась на жестких полях и вечным ручейком стекала прямо у нее перед носом.

«Ловец ветров» был погружен во тьму. Большие фонари были погашены. Лилианна знала, что на корме и на носу стоит по два вахтенных. Видеть их она не могла. На корабле было на удивление тихо. Без гребцов и моряков на судне остались только палубные офицеры, послушники и морские пехотинцы. Для них на «Ловце ветров» места было более чем достаточно. Все они спрятались от дождя в трюме. В такую погоду вряд ли кто-то осмелится высунуть нос на улицу. Для осуществления плана Лилианны это было идеально.

Женщина-рыцарь посмотрела на остальных троих заговорщиков. Мишель и Друстану пришлось распроститься со своими шляпами. На Альварезе был стальной морион, высокий шлем с полями. Он казался воинственным, равно как и она. Остальные двое должны были выглядеть промокшими и жалкими! Было тяжело убедить их, особенно Друстана… Но он будет смотреться особенно правдоподобно! Лилианна улыбнулась. План ее был безрассудно дерзким. Возможно, завтра все они будут мертвы. Их товарищам это тоже было ясно. Так бывает, когда уходишь на бой. Их воспитывали с тем, чтобы они спокойно относились к этому риску, когда речь шла об ордене.

— Эй, на трапе!

Предупредительный окрик раздался еще до того, как они ступили на сходни. Лилианна вздохнула. Она надеялась, что внимание стражей во время дождя немного ослабнет. Очевидно, она недооценивала орден Древа Праха и его воинов. Хотя она должна была понять это уже после их марша в обед. Было очень легкомысленно с ее стороны строить планы на основании старых предрассудков. Нужно привыкнуть к мысли, что у этого ордена, вполне возможно, есть такие же хорошо обученные солдаты, как и у Нового Рыцарства.

Пятно света от фонаря направилось к ним.

Лилианна и остальные сошли со сходней и стали ждать.

— Что теперь делать? — спросил Друстан.

— Говорить буду только я, и дальше все пойдет как было задумано. — Лилианна почувствовала, что внутри нее разлился покой. Она скучала по этому чувству. Оно охватывало ее, когда смерть, постоянный, незримый и далекий враг, начинал ощутимо приближаться.

Они оказались почти в круге света. Расплывчатые очертания людей обрели четкость. Навстречу выступил молодой рыцарь в сопровождении семи алебардщиков. На нем были полулаты и сапоги. Правая рука покоилась на рукояти рапиры. В левой он держал фонарь, поэтому было хорошо видно лицо рыцаря. Юноша был бледным, замерзшим, губы посинели, вообще он казался напряженным. Мокрая накидка прилипла к доспехам… Белая, как саван, ткань забрызгана грязью.

— Мне нельзя сходить с корабля? — Лилианна выбрала легкий тон светской беседы, словно и не замечала руки на рукояти оружия, и молодой рыцарь слегка расслабился.

— Ты вольна идти, куда хочешь, сестра. — Он откашлялся, перевел взгляд с ее лица на грудь и обратно. — Но у меня есть приказ не пускать тебя обратно на борт «Ловца ветров», если ты сойдешь на берег. То же самое касается капитана. Если вы сейчас повернете, я могу сделать вид, что вы никогда не ступали на сходни. Пожалуйста…

— Очень мило с твоей стороны, что ты решил меня предупредить. А как насчет остальных мужчин на борту и гостей? Буду откровенна. Нам нужна медицинская помощь. У них будут неприятности?

Рыцарь убрал руку с рапиры.

— Нет. Мой приказ касается только тебя и капитана. — Он подошел вплотную к Лилианне. — Не все забыли твои победы, сестра.

Его голос опустился до шепота, почти неслышного в шуме дождя.

— Я сражался под твоим командованием во время битвы на Медвежьем озере. Этим днем своей жизни я горжусь больше всего.

Лилианна вспомнила усыпанный трупами берег. Как-то так получилось, что именно эти картинки запали ей в память, а не развевающиеся стяги победителей. На Медвежьем озере она дала один из своих самых важных боев и едва не взяла в плен королевскую семью Фьордландии. Если бы это удалось, окончилась бы последняя языческая война. И тогда ее бы здесь не было… И не было бы вражды между Древом Праха и Древом Крови… Праздные размышления.

— Где ты сражался на озере?

— На левом фланге. Там, где баркасы…

— Тогда тебе пришлось биться с троллями… Я помню три отряда рыцарей из твоего ордена. Они ни на пядь не отступили и выдержали натиск чудовищ, пока не подоспело подкрепление.

Молодой рыцарь просиял.

— Ты помнишь это? Это были мои люди!

— Да, — коротко ответила Лилианна. Больше ничего слышать она не хотела. Не хотела лучше узнавать человека, которого честолюбие князей церкви за два года превратило из товарища в потенциального врага. Она обхватила его запястье, приветствуя его по-военному. — Я тоскую по тем временам, когда мы сражались бок о бок.

По его глазам она увидела, что он понял ее.

— Я тоже, — ответил он.

Лилианна прошла вдоль ряда складов. Слышала за собой шаги спутников. Дождь утих. С запада дул холодный, пронизывающий ветер. Луна и звезды скрылись за облаками.

Женщина-рыцарь колебалась. Эту часть гавани она знала не особенно хорошо. Ей было известно, что дворец эрцрегента находится на западе, и до него дорога довольно дальняя. Марчилла — большой город. Даже если идти быстрым шагом, им понадобится более получаса.

— Вон туда, — произнес Альварез.

Лилианне потребовалось мгновение, чтобы заметить переулок между двумя высокими зернохранилищами. Там было темно, как на дне чернильницы.

Капитан взялся быть проводником. Они шли молча, сопровождаемые стуком сапог по мостовой и плеском дождя.

Больше дорогу им никто не преграждал. Вскоре склады остались позади. Вода, журча, стекала по водостоку, проложенному прямо посреди узкой улицы, вязкая коричневая жидкость, уносившая прочь нечистоты. Справа и слева от водостока находились неширокие мощеные дорожки, растворившиеся по ту сторону гавани в грязном суглинке.

Сгибаясь под ветром, в переулках ютились старые фахверковые дома. В воздухе висел дым множества каминов. Ночь была скорее осенняя. Хотя уже скоро настанет день летнего солнцестояния. Как близко день Праздника Пробуждения! Интересно, где сейчас корабли с новыми послушниками? Им нужно остерегаться гавани Марчиллы!

Деревянные вывески, висевшие на толстых цепях, покачивались на ветру. То тут, то там, когда из окон падал свет, можно было разглядеть эмблемы мясников, булочников и бондарей. Все были выполнены в ярких, кричащих красках. Но этой ночью на них никто не смотрел. Лишь несколько сгорбленных фигур брели по улице. Все шли, втянув головы в плечи, чтобы защититься от дождя и ветра. Даже уличные дворняжки куда-то попрятались.

Тьюред благословляет нас, подумала Лилианна. Эта ночь просто создана для ее плана.

— Ты знаешь эрцрегента? — внезапно спросила Мишель.

— Не очень хорошо, — призналась Лилианна.

— Тогда почему ты думаешь, что он примет нас?

— Этот город обогатил его. Он не захочет его потерять. Даже если для этого придется повернуться против ордена Древа Праха.

— Твоими устами бы да мед пить, — проворчал Друстан. Свою единственную руку он плотно прижимал к телу. — Так я себе задницу отморожу. Выразиться поэтичнее я, к сожалению, не могу.

— Если мы все испортим, то скоро окажемся на костре, — мимоходом заметила Лилианна. — По крайней мере, вся эта гадость тогда закончится. Ты ляжешь в могилу не с холодной задницей.

Друстан проворчал что-то нечленораздельное. Потом маленький отряд снова погрузился в молчание.

Женщину-рыцаря беспокоило то, что стража не патрулировала улицы. Конечно, такой дождь… Но все казалось слишком простым, слишком многое шло как по маслу. Офицер, который не только пропустил их, но и высказал понимание. Пустые улицы… Либо им невероятно везло, либо Тьюред выровнял их путь. Либо, скорее, чья-то земная власть…

Свою непоколебимую веру в бога Лилианна похоронила на полях сражений в Друсне. Она обеспокоенно заглядывала в каждый темный уголок. Если сейчас они попадут в руки банды уличных головорезов, для рыцарей ордена Древа Праха это будет самым лучшим выходом. Конечно, враги прекрасно это понимали…

Мрачное состояние Друстана и нервозное молчание Мишель Лилианне были хорошо знакомы. Но то, что молчал даже Альварез, раздражало. Она слыхала, как он распевал похабные песни во время самых безнадежных боев, вместе с ним бывшая комтурша тайком вносила на борт контрабанду… Она знала его, в этом она была уверена до глубины души. Но то, что он так решительно хранил молчание, беспокоило и было странным.

К тому моменту, когда они добрались до дворца, дождь прекратился. Резиденция эрцрегента некогда была замком, и следы грозного былого величия отчетливо читались в мощи ее строений. Однако столь же отчетливо было видно, что современные владельцы уже не опасаются врагов под крепостными стенами. Часть оборонительных валов была разрушена, бойницы расширены. Узкие щели превратились в широкие окна, через которые падал свет множества свечей. Дворы превратились в роскошные клумбы, и дорожки сейчас были усыпаны цветами, сорванными дождем и ветром.

Дождь промыл воздух. Стояла приятно прохладная ночь начала лета. От земли поднимался аромат сломанных цветов. Резиденция казалась волшебным местом, светящимся, наполненным запахом роз. Но Лилианна не обольщалась. Она знала человека, жившего в этом зачарованном месте. У нее будет всего несколько мгновений на то, чтобы убедить его. Он был не тем, кто готов слушать долго. И уж точно не тем, кто с легким сердцем пойдет против воли гептархов. У эрцрегента было слишком много того, что он мог потерять.

— Я не могу идти с вами, — внезапно произнес Альварез.

— Как-как? — резко переспросил Друстан.

Мишель казалась огорошенной.

Лилианна сохраняла спокойствие. Она чувствовала: что-то неладно.

— Почему? — в ее голосе не было упрека.

— Я не думал, что мы доберемся сюда, — ответил Альварез. — Мы предоставили им великолепную возможность просто позволить нам скрыться. Друстан, Мишель и даже я — мы не имеем значения. Но я уверен, что комтур и многие другие предпочли бы видеть тебя мертвой, Лилианна. Если они не остановят тебя, то ты снова поведешь войска в бой и вернешь нашему ордену всю славу, которую у него отняли клеветники и интриганы. Они знают это! Я крайне удивлен тем, что мы до сих пор живы.

Лилианна указала на роскошные, окованные железом ворота, за которыми начиналась украшенная фонарями и венками из роз лестница, ведущая к дворцу-башне эрцрегента.

— Мы еще не достигли цели своего пути, брат. Там нас тоже может ждать смерть.

— Я знаю, — вздохнул капитан. — До сих пор я мог еще питать иллюзии по поводу того, что мой клинок может помочь вам, обеспечить дополнительную защиту. Но с этого момента я — опасный попутчик.

— Хватит уже толочь воду в ступе! — набросилась на него Мишель. — Что произошло?

— Я знаю Марселя де Лионессе, эрцрегента, уже давно. И он меня ненавидит. Я дважды бесцеремонно обошелся с ним. Этого он мне не простил. Если я останусь с вами, то он наверняка не станет слушать, Лилианна.

— Почему? — снова спросила она.

— Будучи юным священником, он проводил допросы. Он обвинил капитана галеры в ереси, потому что тот подарил своей команде вино, найденное в языческом храме. Я был офицером-оружейником на той галере. У нас был большой праздник… Это не понравилось брату Марселю. Он начал давить на меня, требовать, чтобы я оговорил нашего капитана. А я не послушал. Хотя мой капитан и потерял право командовать кораблем, но жизнь свою сохранил. А позднее, когда Марсель уже был комендантом гавани в Кадиззе, мы с моими матросами заняли один из складов и опустошили его, — Альварез пожал плечами. — Он просто проигнорировал письмо нашего магистра, в котором мы просили как можно скорее обеспечить нашу галеру порохом и продуктами питания. Это было во время третьей войны с эгильскими пиратами. Из-за таких бухгалтеров как Марсель эти подонки все время ускользали от нас.

— Итак, он считает тебя еретиком и пиратом, — подытожил Друстан.

Когда Альварез улыбнулся, в темноте сверкнули его зубы.

— Да, и наши братья из ордена Древа Праха того же мнения. Войдете туда вместе со мной — это значит, что мы проиграли, еще не сказав ни слова.

Лилианна никак не могла взять в толк, почему он не объяснил ей этого раньше, когда они совещались. Альварез разочаровал ее.

— И что ты теперь собираешься делать? Ты же знаешь, что обратно на корабль тебя не пустят.

Улыбка Альвареза стала еще шире, эта обворожительная пиратская улыбка, которая раньше так легко выбивала ее из колеи.

— Ты ведь не думаешь всерьез, что какой-то зеленый юнец в такую темную ночь, как сегодня, может помешать мне вернуться на мой корабль? И неважно, что он пнул под зад парочку троллей на Медвежьем озере: он не дорос до того, чтобы удержать меня.

— Я не знаю, что тобой движет, Альварез, но будь внимателен! Не играй нашими жизнями. Дождись рассвета. Если до тех пор мы не вернемся, то мы проиграли. И даже тогда будь благоразумен. Подумай о послушниках, о братьях-рыцарях и наших морских пехотинцах. От твоих поступков будет зависеть их судьба. Наш орден не должен потерять Гисхильду. Мы слишком дорого заплатили за нее. И гептархи ни в коем случае не должны узнать, что она еще жива. Пока еще не должны. И Люк… Мы все видели, какие чудеса он может творить. Он должен остаться в нашем ордене. Неважно, что там говорит тебе твоя гордость, послушайся своего разума!

Улыбка поблекла.

— Да, — бесцветным голосом произнес он. — Я все это знаю. Доверься мне. Корабль можно построить новый… Я присмотрю за детьми. За всеми. Я — их капитан. Я переправлю их через море в целости и сохранности.

Лилианна пристально посмотрела на него. У нее не было иного выхода, кроме как довериться своему брату по ордену. Время шло. Она должна убедить эрцрегента этой ночью. Лучше всего — прямо сейчас. Команда их гребцов и моряки уже скоро вернутся на корабль. И тогда они окончательно пропали. Ей было ясно: сейчас она собирается совершить именно такой поступок, от которого настойчиво отговаривала Альвареза, — шла ва-банк.

— Да пребудет с тобой Господь, брат! — Она обхватила его запястье. А затем обернулась к окованным железом воротам. — Стража!

Ей пришлось позвать еще дважды, прежде чем из-за розовых кустов показался воин с суровым лицом. Очевидно, что Лилианна не разбудила его. Он нарочно заставил ее ждать.

Женщина-рыцарь распахнула плащ, чтобы стражник увидел под ним нагрудник.

— Я хочу поговорить с твоим господином, эрцрегентом. Речь идет о деле высочайшей важности!

Воин оценивающе оглядел ее с головы до ног.

— У всех всегда дела высочайшей важности! Тебе придется подождать до утра. Мой господин уже лег отдыхать.

— Клянусь, если ты немедленно не возьмешь руки в ноги и не поднимешь эцрегента из постели, ты успокоишься навеки, а с тобой — тысячи людей. Я не просительница! До сих пор я была очень вежлива. Я — Лилианна де Дрой, полководец Нового Рыцарства! Клянусь, что если твой господин не выслушает меня сей же час, то через неделю у него не будет города, в котором он мог бы властвовать. Впусти меня! А потом беги!

Date: 2015-09-17; view: 288; Нарушение авторских прав