Официальные шаги в направлении церковной реформы в 1904–1905 гг

Наиболее дальновидная и образованная часть русских духовных деятелей, включая и мирян, профессоров духовных школ, осознавала ненормальный характер петровского режима. Мнения, выраженные по этому поводу такой выдающейся фигурой XIX столетия, как митрополит Московский Филарет (Дроздов), разделялись многими. В первые годы XX века оптимистически реформистское настроение интеллигенции и широкое принятие среди богословов идеи соборности, выраженной А.С. Хомяковым, как необходимого основания всех возможных реформ, создали общую атмосферу, к которой, как свидетельствуют «Отзывы», была причастна и большая часть епископата и которой объясняются некоторые официальные шаги в направлении церковной реформы, предпринятые в 1904–1905 гг. Эти шаги не были следствием каких–либо захватывающих революционных событий. Они объяснялись, скорее, совпадением точек зрения епископата, интеллигенции и ведущих элементов духовенства. Расхождения во мнениях, конечно, проявились очень скоро, но первоначальный порыв к реформе показал замечательное единодушие всех слоев церковного общества.

Факты довольно общеизвестны. Под давлением общественного мнения, в особенности Земского съезда (ноябрь 1904 г.), изданный 12 декабря 1904 г. указ о веротерпимости отменил многие ограничения, препятствовавшие деятельности неправославных религиозных групп в пределах империи.

В результате обнаружилось, что «привилегированная» и официальная Российская Православная Церковь была на самом деле под более строгим контролем государства и в большей зависимости от него, чем неправославные религиозные общины. В первые недели 1905 г. это открытие привело к опубликованию трех текстов, положивших начало процессу, который после долгой отсрочки, объяснявшейся политическими причинами, завершился Собором 1917–1918 гг. Это были:

а) «Памятная записка» Антония (Вадковского), митрополита С. — Петербургского и Ладожского, обращенная к царю и Комитету министров и содержащая просьбу о специальном совещании представителей церковной иерархии, с участием компетентных лиц из клириков и мирян (но без каких бы то ни было официальных представителей от государства) для выработки предложений об:

— автономии Церкви и ее «праве на инициативу»;

— гарантиях свободы Церкви от возложения на нее какой бы то ни было прямой государственной или политической миссии;

— гарантиях свободы в управлении «внутренними делами» Церкви;

— предоставлении приходу статуса «юридического лица» с правом владения собственностью;

— допущении духовенства к участию в земской деятельности;

— предоставлении епископу (или епископам) одного (или нескольких) мест в Государственном Совете и прямого доступа в Совет Министров [[133]].

Умеренная по своему тону и требованиям «Записка» ведущего члена Святейшего Синода отражала не только желание большей независимости Церкви от государства, но и недовольство иерархии в связи с необходимостью обращаться к высшим властям только через посредство обер–прокурора Святейшего Синода; подлинная независимость Церкви предполагала бы возможность прямого доступа к царю и правительству.

б) «Памятная записка», подписанная самим С.Ю. Витте, председателем Комитета Министров, и представленная на специальном Совещании по церковным делам при Комитете Министров; набросок текста был сделан либеральными профессорами духовных академий, пользовавшихся сочувствием Витте, и был гораздо более радикальным, чем «Записка» митр. Антония. В ней существующий церковный режим был назван «незаконным», поскольку он держал Церковь «в состоянии паралича». В ней также отстаивался принцип соборности, включая требование полного участия мирян в предполагавшемся соборе и даже избрания кандидатов от духовенства общинами мирян [[134]].

с) Либеральный манифест, подписанный тридцатью двумя священниками столицы и отражавший мнение ведущих представителей белого духовенства. В нем высказывалось требование созыва собора с широкой повесткой дня, включавшей и такие вопросы, как избрание епископов их епархиями [[135]].

Осмелевший под влиянием общественного мнения, сам Святейший Синод, возглавленный митрополитом Антонием, также обратился к царю с просьбой о разрешении созвать поместный архиерейский собор, который, по православному каноническому праву (ср. Первый Вселенский собор, правила 4 и 5), должен был созываться дважды в год, но в действительности не созывался в России в течение двухсот лет!

По совету К.П. Победоносцева Николай II отказался удовлетворить просьбу Синода. Однако обер–прокурор, стремясь как–то замедлить ход событий и ожидая, что со стороны епископата проявятся желательные для него реакционные тенденции, решился, вместо собора, на письменный опрос мнений архиереев по обсуждавшимся вопросам. Таково происхождение «Отзывов». Дошли они до Петербурга уже после громовых событий, происшедших осенью 1905 г.: «Октябрьского манифеста» и отставки Победоносцева. В январе 1906 г. Предсоборная комиссия, само создание которой означало восстановление соборности в Русской Церкви, начала работу по подготовке поместного собора. Некоторые епископы — из самых влиятельных — ожидали, что собор состоится после Пасхи 1906 г. (III, 276) [[136]].

Следующие основные стороны церковной жизни затрагивались в «Отзывах»:

1) Состав будущего собора, то есть в основном вопрос о том, будут ли допущены к голосованию клирики и миряне, а не только епископы. Идеи, высказанные архиереями в этом вопросе, были отражением дебатов, проходивших в печати.

2) Децентрализация церковного управления.

3) Реформа центрального управления и последующее восстановление патриаршества.

4) Церковные суды и расширение их компетенции (особенно в бракоразводных делах).

5) Желательность проведения регулярных епархиальных съездов клира и мирян.

6) Вопрос об участии духовенства в общественной деятельности.

7) Роль прихода как ядра церковной жизни и его каноническое и юридическое положение.

8) Проблемы церковной собственности: приобретение, отчуждение и т. д.

9) Богословское образование.

10) Сферы литургической практики и церковной дисциплины: широкое большинство выражало неудовлетворенность по поводу недоступности большей части литургических обрядов для массы верующих, а меньшинство предлагало перевести литургические тексты с церковнославянского на современный русский язык; практически все епископы требовали принятия мер, направленных на то, чтобы молящиеся могли более полно участвовать в богослужении.

Проблема церковно–государственных отношений не обсуждается епископами прямо, но она явно предполагается, особенно во втором, третьем и шестом разделах. Поскольку полный анализ «Отзывов» представлял бы собою более обширный замысел, требующий гораздо больше времени и места, мы ограничимся здесь лишь несколькими краткими замечаниями по этим трем разделам. Даже и при таком ограничении наш анализ будет далеко не исчерпывающим. Надеемся, что он подвигнет других на более полное использование массы материалов, имеющихся в «Отзывах».