Автостопом по европам

Три наших мушкетера, а вернее, два мушкетера и одна госпожа Бонасье повышенной активности при помощи разных автобусов и маршрутных такси сумели‑таки выбраться на Симферопольское шоссе.

Они начали голосовать. Первой к ним подъехала роскошная иномарка: то ли «Вольво», то ли «Мерс», то ли «Зил‑112».

– Садимся! – радостно закричал Владик Устинов.

– Ни за что! – осадила его Кукарекова Люба. – Ошибка номер один. Ты что, не знаешь, кто ездит в «мерседесах»?

– И кто же в них ездит? – спросил из окна мордастый, коротко стриженный водитель. Он был такой мордастый, что еле пролезал в окно.

– Всякие типы, – ответила ему смелая Люба. – С которыми лучше не связываться!

– А мне кажется, лучше с такой, как ты, не связываться! – сказал обиженный мордастик и через секунду скрылся за горизонтом.

Следующим к ним подъехал мощный грузовик – то ли «Зил», то ли «КамАЗ».

– Нет, на этот мы никогда не сядем, – сказал Владик.

– Именно на этом мы и поедем, – возразила ему Люба.

– Вам куда, молодые люди? – спросил пожилой брезентовый шофер.

– Нам в Ялту! – закричал неопытный Витя Верхотурцев.

– Так далеко я не езжу, – сказал шофер и с рычанием пополз за горизонт.

– Ошибка номер два, – сказала Люба. – Никогда не надо называть все расстояние. Мы едем до ближайшего населенного пункта.

И вот наконец еще один «КамАЗ».

– Вам далеко? – спросил пожилой помятый шофер в меховой кепке.

– Нам до Тулы, – сказала Люба Кукарекова.

– Садитесь, – предложил шофер, – подвезу. Вы куда едете?

– Не куда, а откуда, – поправила его Люба. – Мы из Москвы едем. Мы в музей ходили.

– В какой такой музей? – спросил водитель.

– В Третьяковскую галерею, картины смотрели, – ответила за всех Люба‑путешественница.

Подавленные путешественническим интеллектом Любы, Владик и Витя помалкивали.

– А есть там такая картина «Иван Грозный убивает своего сына»? – спросил шофер.

– Есть, – ответила Люба. – Конечно, есть.

– Я ее никогда не видел. И как же он его убивает?

– Молотком, – ответила Люба. – Он хотел картину повесить на стену, молотком замахнулся. А сын сзади стоял. Он как треснет. Вот сыну и досталось.

– А мне кто‑то говорил, что он его посохом убивает.

– Верно, верно, – спохватилась Люба. – Он хотел посохом муху убить на стене, как размахнулся! А сын сзади стоял.

Водитель некоторое время молчал, переживая услышанное. Потом снова спросил:

– А вот такую картину «Грачи прилетели» вы видели?

– А как же, – ответила Люба, – конечно, видели. Там весна нарисована.

– Это художник Саврасов нарисовал, – вмешался грамотный Владик. – Он хорошо природу понимал.

– А правда, что это его последняя картина, что он больше ничего в жизни не нарисовал? – спросил шофер.

– Как не нарисовал, – обиделась за художника Люба. – Еще как нарисовал! У него еще есть картина «Грачи улетели». Там все то же самое, только грачей уже нет.

Так за разговорами они проехали Тулу.

– Ой, – спохватился водитель, – мы же Тулу пропустили.

– А какая следующая остановка? – спросила Люба.

– Курск.

– Вот и хорошо. Мы там сойдем и пересадку сделаем.

– Но это же трасса, а не метро, – сказал водитель. – Может, вам лучше здесь сойти?

– Ни за что, – ответила Люба. – У меня в Курске бабушка живет, профессор космонавтики.

Водитель не стал спорить. Он довез их до Курска, поражаясь образованности и смелости ребят. Накормил их огромным бутербродом, сделанным из целого батона. Дал по кружке кофе из трехлитрового термоса и попросил передать привет незнакомой Любиной бабушке‑профессору.

Ребята помахали ему рукой и принялись ловить следующую машину.

Вдали показался огромный грузовой «Зил».

– А сейчас мы откуда едем? – поинтересовался Владик.

– Не откуда, а куда, – сказала Люба.

– Так куда?

– В Харьков, навестить больного украинского учителя.

Больше они ни о чем договориться не успели. Забрались в предложенную молодым шофером кабину и рванули.

Владик и Витя все время судорожно пытались понять: что этот учитель – сам был украинец или он преподавал у них украинский язык? А если он не преподавал язык, то что он преподавал? И чем он там в Харькове заболел?

А Любу эти вопросы не волновали. Она думала далеко вперед – о ночлеге. Начинало темнеть, и ее тревожил вопрос: есть сейчас снег под Харьковом или там наступила весна? Не дай бог, чтобы снег начал таять сильно, тогда невозможно будет поставить палатку.

Date: 2015-09-17; view: 314; Нарушение авторских прав