Витя, 2018 год. Все воскресенье я дергался и смотрел на часы

Все воскресенье я дергался и смотрел на часы. Никогда в жизни мне так не хотелось в школу. Я, само собой, переписывался со своими и в форуме, и в привате, и просто эсэмэски кидал – но это все не то. Пытался отвлечь себя домашним заданием, но шло сплошное повторение пройденного, так что за полчаса все уроки были сделаны.

Хорошо еще, папа догадался мне купить каких‑то книг, я погрузился в чтение.

Книжки оказались очень странные. Нигде не было иностранных шпионов или вредителей, которых задерживали бы пионеры. Большая часть вообще была написана какими‑то англичанами или французами. Но были и русские фамилии. Очень много попадалось волшебников и рыцарей, которые воевали с драконами и непонятными гоблинами и орками. А помогали им уж совсем удивительные эльфы с заостренными ушами.

Немного книжек было про космос и вообще фантастики, но не очень интересные – про космические корабли или какие‑нибудь технические устройства почти ничего не рассказывали.

Наконец я нашел что‑то путное: историческую книжку, в которой дети помогали распутывать заговор против князя. Это вам не гоблины с эльфами!

И только я втянулся, как меня начала бомбардировать Сушка. Написала сначала в приват: «Скорей бы завтра!». Я ответил «Ага!» – и снова погрузился в книгу. Но комик запищал снова. На сей раз Сушка прислала эсэмэс: «Ты тоже соскучился?» – и почему‑то пририсовала подмигивающий смайлик. Я опять ответил «Ага», но не успел прочитать и полстраницы, как Сушка новой эсэмэской предложила встретиться сегодня, чтобы потренироваться. Пришлось писать длинный ответ: «Поздно уже. Всех не соберем».

В ответ пришло сообщение «Дурак!» в сопровождении обиженного смайлика. Я ничего не понял, хотя трижды перечитал нашу переписку. Чем я ее обидел? Хотел даже отправить ей какую‑нибудь злобную рожу, но представил себе надувшуюся Сушку…

Нет, не буду я ее обижать. Она хорошая. Только очень нервная. Я выбрал в библиотеке рисунков самую виноватую физиономию и отправил ее Сушке.

Теперь инцидент можно было считать «исперченным», как любил говорить папа, но не тут‑то было. От Сушки повалили веселые рожицы и танцующие человечки, а под конец она так разошлась, что прислала мне анимированную картинку, на которой смайлик‑девочка чмокала смайлика‑мальчика в щеку. Прислала – и затаилась.

Я сначала обрадовался, решил, что наконец могу почитать в свое удовольствие, но вдруг забуксовал на одной странице. В голове упорно возникала последняя картинка, только вместо смайликов были мы с Сушкой.

«Интересно, – подумал я, тупо уткнувшись в книгу, – а если бы Сушка меня в реале поцеловала, как бы это было?»

От одной такой мысли меня сразу бросило в жар. Меня часто целовала мама. Бабушка, пока была жива, тоже любила меня чмокнуть в ухо. Но это все было так… как маленького. А ведь взрослые часто целуют друг друга – и совсем по‑другому. Я за последнюю неделю и по телевизору этого насмотрелся, да и на улицах видел. Один раз даже в школе случайно заметил, как старшеклассник обнимал и крепко целовал старшеклассницу. В общем, целующихся людей я видел много.

И только теперь попытался поставить себя на их место. Не смог поставить, фантазии не хватало. Но внутри все почему‑то гудело и чесалось. И голова стала совсем‑совсем пустой. Наверное, поэтому я решился на дурацкий поступок: послал Сушке анимированный смайлик, который, краснея, достает из‑за спины букет роз и протягивает вперед.

Сушка ответила не сразу. И неоригинально: «Скорей бы завтра».

Я тоже не стал оригинальничать и ответил: «Ага».

Книгу я так и не смог дочитать.